Становление Русской статистической науки

 

В конце XVIII – начале XIX в. описания России, ее отдельных районов становились все более детальными, насыщенными цифро­выми данными. Из них выделялась своей оригинальностью работа «Статистическое изображение России» (Спб., 1790). Ее автор – ­Иван Филиппович (Бенедикт Франц Иоганн) Гер­ман (1755–1815), австриец по происхождению, с 1782 г. живший в России. Специалист по горному делу, он с 1801 г. был начальни­ком Екатеринбургского горного правления, занимался устройством сталелитейных заводов, много ездил по стране. В своей книге он уделил главное внимание описанию природных богатств страны, ее народонаселения. Сопоставляя разные источники, Герман попытал­ся оценить численность населения России и пришел к выводу, что наиболее точную цифру можно получить на основе ревизий. Взяв данные первых трех ревизий, он прибавил к ним численность на­селения Финляндии, Лифляндии, Эстляндии, Малороссии, а так­же численность неподатного населения, не охваченного ревизией, и насчитал в 1722 г. – 14 млн. чел. (все население, включая жен­щин), в 1742 г.– 16 млн. чел., в 1762 г.– 20 млн. чел. Данные четвертой ревизии ко времени написания книги еще не были известны, но были опубликованы сведения о количестве лошадей, которые должна поставить каждая губерния согласно числу пла­тельщиков подушного налога по четвертой ревизии (без семи ок­раинных губерний). Герман исчислил вероятное количество подат­ного населения всей России (оба пола), прибавил оценку числен­ности неподатного населения и получил для 1782 г. 28 млн. чел. Он сравнил данные о численности родившихся и умерших по ряду местностей и пришел к выводу, что в среднем ежегодно рождается почти вдвое больше, чем умирает. Однако этот вывод не соответ­ствовал истине, Герман сильно преуменьшил смертность населе­ния, поэтому рассчитанная им перспективная численность насе­ления России была нереальной. Он вычислил численность населе­ния городов и пришел к заключению, что городское население сос­тавляло в 1788 г. 10% населения России (примерно 3 млн. чел.), рассмотрел плотность населения по отдельным районам и другие вопросы.

Герман исчислил народный доход России, включив в него подушную подать с государственных и помещичьих крестьян оброк с государственных крестьян, оброк с других категорий населения, налог на торговлю, ремесла и граждан, доходы от водки, соли, таможенных пошлин, от горной промышленности и монетного дела.

Широкую известность получила статья И. Ф. Германа «О составлении и употреблении народных таблиц». В ней были по­ставлены два основных вопроса: как нужно организовать в стране статистику и какова должна быть методология статистического учета населения. И. Ф. Герман высказался за централизованную организацию общегосударственной статистики, наметал порядок ра­бот, программы сбора данных, таблицы, в которых должен соби­раться и обрабатываться материал, и т. д. Чтобы практически пред­ставить себе, с какими реальными трудностями встретится система работ, которую он запроектировал, Герман провел в подчиненном ему Уральском округе заполнение разработанных им таблиц. Его предложения повторяли тот самый план организации административной статистики, который в основном был осуществлен в России в 1809–1811 гг. с организацией Статистического отделения Министерства полиции.

И. Ф. Герман выдвинул целый ряд рекомендаций, совпадающих с требованиями современной статистики населения: предложил ис­пользовать специальные формуляры наблюдения; выдвинул идею единого критического момента; рекомендовал учитывать наличное население со специальной отметкой о временно отсутствующих; проводить учет населения в зимнее время и т. д.

Говоря о значении практической статистики, К. Ф. Герман писал: «Без сего Статистика есть и будет одно пустое слово, а Профессоры сей науки будут преподавать своим ученикам вместо настоящих и справедливых сведений, ни что иное как сумнительныя предполо­жения и догадки!» (Статистический Журнал. 1806. Т. 1. Ч. 2. С. 32).

Труды И. Ф. Германа свидетельствуют о том, что русская ста­тистика существенно отошла от описания достопримечательностей. Это же подтверждают работы Федора Христиановича Вирста (1762–1831) «Рассуждения о некоторых предметах за­конодательства и управления финансами и комерцией Российской Империи...» (Спб., 1807) и «Краткое обозрение некоторых частей Российской торговли и перемен в достоинстве денег и в цене неко­торых внутренних товаров в течение последних 23 лет» (Санкт-Петербургский Журнал. Изд. Министерства внутренних дел. 1806. №.5), интересные методами статистического анализа динамики. В последней исследовалось развитие внешней торговли России через Санкт-Петербургский порт. Используя динамические ряды за период с 1783 по 1805 г., Вирст применил интересные аналити­ческие приемы: совместный анализ многих динамических рядов (стоимость привоза и вывоза, данные о важнейших предметах вы­воза в натуре, цены, курс валют и т. д.); переход к укрупненным, пятилетним срокам, с подотчетом по ним абсолютных итогов и динамических средних, позволяющих выявить более отчетливо тенденцию динамики; широкое использование относительных величин – отношений структуры, темпов прироста и др.; применение при рассмотрении динамики цен методов индексного анализа. Учитывая резкие колебания в покупательной силе ассигнационного (бумажного) рубля, автор перевел цены в устойчивую английскую, валюту, исключив тем самым колебания в покупательной способ­ности рубля, исчислив затем относительные изменения коррект­ированных цен по отношению к уровню 1783 г.

Работы И. Ф. Германа и Ф. X. Вирста свидетельствовали об усилении потребности в статистическом изучении социальных явлений.

Как отмечалось, в начале царствования Александра I сложи­лись благоприятные условия для развития статистики. С 1804 г. при Академии наук был учрежден факультет статистики и поли­тической экономии, а училищными уставами 1805 г. предписано иметь в университетах и гимназиях кафедры статистики. Обилие статистического материала, скопившегося к тому времени, необхо­димость преподавания статистики поставили на повестку дня соз­дание теории статистики. Это означало новый этап в развитии рус­ской статистической науки.

Развитие любой науки проходит несколько этапов: первый – формирование нового исследовательского направления; второй – образование научной дисциплины, формирование концепции ее развития, воспроизводства кадров, изучение истории этой научной дисциплины; третий –появление разных научных направлений, дифференциация науки, выделение ее отраслей, образующих комплекс научных дисциплин. Зарождение и развитие описатель­ной статистики в России в XVIII в. соответствовало первому эта­пу развития новой отрасли знания. Но пока не был поставлен во­прос о категорийном аппарате науки, ее месте среди других наук, о ее методах – наука еще не является наукой.

Первым в России этот шаг сделал Карл Федорович Гер­ман (1767–1838) – замечательный ученый, публицист, видный практик. Он возглавлял Статистическое отделение Министерства полиции, а затем Министерства внутренних дел (1811–1827). Вос­питанник Геттингенского университета, ученик и последователь крупнейшего представителя немецкого государствоведения А. Шлецера, он в 28-летнем возрасте приехал в Россию, навсегда связав с ней свою жизнь. К.Ф. Герману русская статистика обя­зана изданием первого в России «Статистического Журнала» (1806–1808), в свет вышли два тома, каждый в двух частях. Ве­лики его заслуги в преподавании статистики в России.

Преподавание статистики в России велось доК. Ф. Германа.Практически с самого основания Московского университета (1755) – первого в России – профессор И.Г.Рейхель (ум. 1778), после­дователь Г. Конринга, читал курс лекций, красочно называвшийся «Краткое руководство к познанию натурального, церковного, по­литического, экономического и учетного состояния некоторых знатнейших европейских государств»; затем лекции читал И. А. Гейм (1758–1821), его курс назывался «Опыт начертания статистики главнейших государств по нынешнему их состоянию»; после него статистику читал М.Т. Каченовский (1775–1842)– «Статистико-историческое учение о Российском государстве». В Петербурге начало преподавания статистики связано с именами К.И. Арсеньева, К. Ф. Германа и Е.Ф. Зябловского. Практически все читаемые курсы были компилятивными, повторяющими немецких профессоров. Только К.Ф. Герману и в определенной мере К. И. Арсеньеву удалось сказать свое слово.

К.Ф. Герман – профессор педагогического института, а затем Санкт-Петербургского университета, с 1810 г. экстраординарный и с 1835 г. ординарный академик Российской Академии наук. В различных изданиях Академии им напечатаны работы о соле­ных озерах и каменоломнях в России, численности населения, о перевозках по воде, русском морском флоте и т. д. Свои теоретико-статистические взгляды он изложил в работах «Краткое руководство ко всеобщей теории статистики для употребления в училищах Российской империи» (Спб., 1808), «Всеобщая теория статистики для обучающихся сей науке» (Спб., 1809), «Историческое обозрение литературы статистики, в особенности Российского государства» (Спб., 1817), «Статистические исследования относительно Российской Империи, ч. 1. О народонаселении» (Спб., 1818). Многие из его работ были опубликованы в «Статистическом Журнале».

У К.Ф. Германа сложилась вполне оригинальная система взглядов, законченная и последовательная в своих основных положениях. Главное из них – необходимость особой науки – теории статистики, обосновывающей практику статистического учета. (Теория статистики, по мысли Германа, была призвана разраба­тывать «...правила и образцы, которым последуя при обрабатывании каждого особенного Статистическаго предмета, можно бы было сделать полезнейшее изображение в разсуждении Государственного Хозяйства и Политики» (Герман К.Ф. Всеобщая теория статистики. Спб., 1809. С. 25). Таким образом, он считал, что теория нужна, чтобы не потеряться в массе статистических данных, чтобы правильно обрабатывать и осмысливать их.

Большая заслуга Германа состоит в том, что он, воспитанник описательной школы, пришел к утверждению, что статистика без измерения невозможна. Сопоставляя статистику и историю, Гер­ман писал: «Статистика старается все исчисляемые предметы представить в числах, и может быть славна только хорошо рас­положенными и начертанными своими таблицами» (Там же. С. 52). Весьма важно, что Герман видел функции статистики не в простой регистрации фактов, а в их обобщении и анализе. Герман отме­чал, что статистика не просто повторяет фактические данные, но обрабатывая их, открывает в них новое.

Герман дал новое определение статистики: «Статистика есть знание, а не наука; поелику она имеет предметом своим дела, а не понятия; она есть основательное познание, есть ли сии дела будут истинны, обстоятельны и расположены философическим образом по основаниям Теории, следовательно и понятиям» (Указ. соч. С. 35). Он считал, что статистика – это метод познания. Он наметил структуру статистической науки, подразделив теорию ста­тистики на всеобщую и особенную. «Первая, – писал он,– разсуждает о понятии Статистики и ее пределах, о ее частях и видах,о еяисточниках и о пользе. Другая предлагает главные основания, сооб­разно которым надлежит предлагать о предметах, к каждой осо­бенной части относящихся» (Указ. соч. С. 32).

К числу основных принципов статистического познания Гер­ман относил достоверность данных: «Истина, в строжайшем смыс­ле сего слова, есть первейшая и священнейшая должность Ста­тистика» (Там же, § 78). Конкретизируя эту мысль, Герман пи­сал: «Статистик должен стараться о похвальной недостаточности... Он никогда не должен предположениями заменять то, чего он не знает...» (Там же. С. 86). В этом в определенной степени сказы­валась приверженность ученика описательной школы. Уже поли­тические арифметики показали и важность и необходимость ста­тистики по известному находить неизвестное. Герман отрицал этот подход. Он с величайшей тщательностью относился к проверке достоверности исходных данных. Достаточно сказать, например, что в работе «Статистическое описание Ярославской губернии» (1805) данные о численности населения губернии Герман брал из шести разных источников с тем, чтобы черезих сравнение и со­поставление обеспечить максимальную достоверность материалов. Подобным образом Герман поступал не только при учете населе­ния, восполняя, где это возможно, дефектные данные официаль­ной статистики материалами специально организованных иссле­дований (сведения о мануфактурах Ярославской губернии).

Герман отмечал, что статистик не должен выставлять «одно только действительно доброе», а о посредственном и плохом умалчивать, иначе его статистическое описание «будет идеальная картина, не имеющая никакой живности, поелику ни где не имеет тени» (Там же. С. 89). Вместе с тем Герман прекрасно понимал трудности, связанные с осуществлением принципа объективности статистики на деле. Он отмечал, что «показанная должность Ста­тистика сколь сама по себе непременна, столько и трудна для вы­полнения» (Там же. С. 89). Он подвергал глубокой критической оценке достоверность используемых статистических данных, включая сведения государственной статистики, хотя и заслужива­ющие наибольшего уважения.

Рассматривая природу возможных ошибок, К.Ф. Герман сфор­мулировал «правила», которыми должен руководствоваться ста­тистик при проведении «статистической критики»: «1) Чем более для людей может быть выгодно скрывать истину, тем должен он быть недоверчивее к показаниям их, хотя бы они помещаемы были и в государственных известиях...; 2) Таким образом Статистик оп­ределив вообще степень вероятности, каковую заслуживает такая от правительства выданная, или ему сообщенная таблица, должен оную сличить с другими подобными таблицами. Предметы промышленности столь между собою тесно соединены, что ясно понятие об оных можно получить только посредством сличения между собою многих таких таблиц; 3) Статистик должен сравнивать показания многих годов сряду; и если предположить, что нижние чиновники каждый год делали одинакие ошибки, то и в таком случае по крайней мере Статистическую истину усмотреть можно из взаимного содержания годичных сумм» (Там же. С. 83–84).

Как видим, советы Германа предваряют методы логического контроля, используемые современной статистикой. Вполне современна его оценка опроса как источника статистических сведений: «Что касается до изустных известий, оныя составляют конечно очень хороший источник... Здесь все зависит от искусства спраши­вать, и от того, с какою проницательностью спрашивающий спосо­бен входить в содержание ответов и судить о качестве оных» (Указ. соч. С. 85–86).

Он считал, что основная задача статистики состоит в том, что­бы обслуживать потребности наук, изучающих общество, – поли­тической экономии, изучающей экономическую организацию общества, и политики –науки о его государственном, социальном устройстве.

Герман выдвигал две важнейшие методологические проблемы, в решении которых статистика не может обойтись без наук, из­учающих жизнь общества: раскрытие материального содержания и изучение тех величин, которыми оперирует статистика; обеспечение «ученого соединения» предметов. Он абсолютно верно мыслил, что через подобное «соединение», через рассмотрение статистических сведений вих связи «Статистик может показать много такого, чего в обыкновенных известиях не означается» (Там же. С. 98). Но кто определит порядок подобного «ученого соединения»? Для Германа ответ ясен – науки, изучающие пред­мет статистического исследования.

Он отграничивал статистику от географии, истории, народоопи­сания, гражданского права, политической экономии и политики, но считал, что все эти науки являются вспомогательными для статистики.

В своих работах Герман применял группировки. В «Статисти­ческом описании Ярославской губернии» он провел группировки населения – по сословиям, населенных мест – по количеству жи­телей, промышленных предприятий – по виду производства и размерам. Наряду с группировками он широко использовал раз­нообразные статистические показатели, в том числе средние и от­носительные величины, связывая статистический анализ с эконо­мической теорией. Герман выделял «производительный капитал», который подразделял на две части: «стоячий» и «обращающийся», К «стоячему» капиталу он относил не только машины, но и ра­бочую силу, которая в условиях крепостного труда действительно представляла для предпринимателя такое же средство производства, как и машина. Весьма интересны данные Германа о крепостном и вольном, мужском и женском труде.

В отличие от описательной школы статистики, которая утверж­дала, что статистику интересует только «настоящее время», что динамические сопоставления и изучение динамики – это дело истории, Герман отмечал необходимость динамических сопоставлений как приема статистического анализа.

Значительное место в теоретических построениях Германа занимают вопросы истории статистики. Герман дал правильную характеристику путей ее зарождения и развития, в частности, убе­дительно раскрыл органическую связь статистики с практической жизнью, правильно определяя роль политической арифметики в формировании статистики, весьма глубоко и конкретно раскрыл связь между статистикой и науками, изучающими общественную жизнь и т. д.

Константин Иванович Арсеньев (1789–1865) – исто­рик, географ и статистик, с 1819 г. – профессор кафедры геогра­фии и статистики Петербургского университета, академик (1836), был близок по взглядам к К.Ф. Герману. С 1828 г. К.И. Арсень­ев преподавал историю и статистику наследнику престола – буду­щему императору Александру II.

Его фундаментальный труд – «Начертание статистики Рос­сийского государства» – состоял из двух частей: первая часть «О состоянии народа» (1818), вторая – «О состоянии правитель­ства» (1819). Вторая часть, сама по себе интересная, имела мало отношения к статистике. Первая часть включала три раздела: «О народонаселении», «О народном богатстве» и «О народной образованности». Самым интересным является первый раздел, в котором Арсеньев привел итоги ревизий населения и произвел на их основе расчеты численности всего населения. Кроме ревизий, никакого другого источника сведений о населении в то время не было. Только с начала столетия появились данные губернской отчетности. Материал же ревизий не включал в себя данных о населении, не подлежащем податному обложению. Так, до четвер­той ревизии не учитывались женщины, как не облагающиеся по­датью. Не подлежали учету также дворяне и некоторые другие ка­тегории населения. В результате расчетов Арсеньев получил сле­дующий динамический ряд численности населения России: 1722 г. – 14 млн. чел., 1742 г. – 16 млн. чел., 1762 г. – 19 млн. чел., 1782 г. – 28 млн. чел., 1796 г. – 36 млн. чел., 1812 г. – 45 млн. чел., 1816 г. – менее 45 млн. чел. Он оценивал уменьшение численности населения России из-за войны 1812 г. примерно в 1 млн. чел. (Там же. Ч. I. С. 51–52). Расчетами Арсеньева до сих пор пользуются историки.

На основе данных о численности населения Арсеньев опреде­лял плотность заселения территории и проводил группировку губерний по этому признаку. Кроме того, он осуществил целый ряд группировок населения: по национальности, религии, месту проживания (городское и сельское) и по состояниям. Наиболее интересной была группировка по состояниям, поскольку на ее основе Арсеньев группировал все население страны на производительное и непроизводительное. К первому классу он относил тех, кто способствует умножению народного богатства, каковыми он считал земледельцев, мануфактуристов или ремесленников и купцов. Ко второму классу он относил тех, кто живет за счет первого класса – «духовенство, дворянство, чины гражданские и военные, войско сухопутное и морское, служители и прочие» (Там же. Ч. 1. С. 63). Такая группировка в то время была весьма смелой. На основе проводимых группировок Арсеньев исчислил целый ряд важных относительных величин, устанавливая соотношение произво­дящего и непроизводящего классов, отношение сельского населения к городскому и т. д. Он указал, например, что непроизводя­щий класс относился к производящему как 1: 9 «или что 9 производителей содержат одного потребителя,... что одни земледель­цы почти в пять раз превосходят числом своим все прочия сосло­вия,... что класс фабрикантов, ремесленников и купцов содержит­ся к классу земледельцев как 1: 20» (Там же. С. 64–65).

Арсеньев не довольствовался простым описанием, а анализировал собранные данные, выявляя причины, от которых зависят установленные статистикой факты. В этом отношении любопытен анализ, который он провел, рассматривая упадок сельского хо­зяйства. Арсеньев считал, что основной причиной, отрицательно влияющей на состояние земледелия, является крепостное право; другой причиной он считал отрыв значительной части крестьян на обслуживание привилегированного населения, т. е. на непроизводительный труд.

Работы К.Ф. Германа и К.И. Арсеньева свидетельствовали о зарождении в русской статистике особого политико-экономическо­го направления, которое было продолжено и окончательно сформировалось в 40–50-е годы в трудах Д.П. Журавского, Д.А. Милютина, Н.И. Надеждина и др. (см. § 3.6).

Герман и Арсеньев критически отнеслись к наступлению реак­ции во второй половине царствования Александра I. В 1816–1817 гг. К.Ф. Герман читал частные лекции по политической эко­номии будущим декабристам, которые способствовали укрепле­нию их антимонархических и антикрепостнических убеждений. Изменившаяся общественно-политическая атмосфера не благо­приятствовала научным занятиям. Дух эпохи точно выразил поэт Нестор Кукольник афоризмом: «Прикажут – буду акушером». Достижения виднейших русских ученых-статистиков ознаменова­лись не наградами, а опалой: в 1821 г. профессора Петербургского университета К. Ф. Герман и К. И. Арсеньев были отстранены от преподавания «за оскорбление религии и существующего поряд­ка». Их основные труды были запрещены для широкого пользо­вания, конспекты их лекций были отобраны у студентов. В изъя­тых студенческих тетрадях, приложенных в качестве доказательств обвинения К.Ф. Германа, ярко выражено его критическое отноше­ние к правительственной статистике: «Правительство не знает даже самых простых предметов. Я (Герман) не знаю точно даже числа городов в России. Нигде не означено определенное число оных, никто утвердительно не может сказать, сколько выходит ведр вина, хлеба и пр. Самые официальные сведения, изданные правительством, подвержены сомнению и требуют великой статистической критики...» Цит.: М.И. Сухомлинов. Исследования и статьи, по русской литературе и просвещению. Т. I. Спб., 1889. С. 277).

В этих условиях политическим антиподом Германа и Арсеньева выступил Е.Ф. Зябловский (1764–1846), занявший кафедру статистики в Петербургском университете послеих ухода (1821–1833).

В период реакции 20–30-х гг. прогрессивные тенденции в рус­ской статистике были выражены лишь в работах В. П. Андросова. «Статистическая записка о Москве» (1832) и Т. Ф. Степанова «О статистике вообще» (1831).

В.П. Андросов (1803–1841) преподавал статистику и гео­графию в Московской земледельческой школе (1827–1829), в 1835–1838 гг. был редактором и издателем журнала «Московский наблюдатель», в котором сотрудничали В.Г. Белинский, Н.В. Станкевич и другие прогрессивные литераторы.

Исследование Андросова «Статистическая запискао Москве» интересно широким привлечением статистических материалов (особенно при характеристике городских строений, городского насе­ления и промышленности) и весьма квалифицированной их обработкой. Продолжая традиции прогрессивной русской статистики, он критически оценивал материалы, применял важнейшие приемы статистического анализа – группировки, средние и относительные величины. Андросов дал новое оригинальное решение некоторых важных с точки зрения экономической статистики проблем. Он критиковал существовавшую посословную группировку населения, рекомендовал заменить ее группировкой по фактическим занятиям. Андросов предлагал выделять: дворянство, с подразделением на военное и гражданское, служащее и отставное; духовенство; торгующее сословие, с выделением купечества (с учетом гильдий), торгующих мещан и торгующих крестьян разных категорий; промышленников – цеховых, в том числе вечных и временных, а крестьян по категориям; людей «безискусственной ра­боты» – также с учетом их сословной принадлежности. К этой группе он относил тех, кто приехал в столицу из-за нужды в на­дежде поправить свои дела, крепостных, живущих при своих вла­дельцах, крепостных, живущих в Москве для промысла или со­стоящих на оброке и по доброй воле прибывших в столицу искать работы (Там же. IV. С. 51–67).

Андросов ставил вопрос о группировках в промышленности, о подразделении ее на фабричную промышленность и ремесла (Там же. С. 155–156). Это еще раз подтверждает, что он ясно понимал значение группировки как средства обобщения многооб­разных статистических данных.

Будущий профессор политической экономии Харьковского университета Т.Ф. Степанов, в статье «О статистике: вообще», опубликованной в 1831 г. в издававшейся А. Дельвигом «Литературной газете», выступил как прямой продолжатель идей К.Ф. Германа, развивая политико-экономическое направление в статистике. Однако он более резко, чем Герман, выступил против определения статистики, как описания: «Статистик, – указывал он, – не должен быть простой Механик или только списыватель всего того, что видит на земном шаре; но вместе должен быть мыслителем, должен понимать то, что выходит из-под его пера» (Литературная газета, 1831. Т. III. № 20. С. 162). Продолжая идеи К.Ф. Германа о неразрывной связи статистики с политической экономией, и другими общественными науками, Степанов уста­новил разделение функций между политической экономией и ста­тистикой при познании законов общественной жизни: «Показать оные законы есть дело Политико-Эконома и Политика; – У словное же раскрытие изложить – есть дело Статистика» (Там же. С. 163). Под «условным раскрытием» он понимал характеристику закономерности в ее конкретном виде в определенных условиях времени и места. Степанов отмечал, что статистика «служит са­мым верным, безопасным руководством для Политики и Политической Экономии; ибо представляет для сих высоких Наук вер­ные опыты, служащие к объяснению и подтверждению их теоретических начал» (Там же. С. 159). Работы Андросова и Степанова являются связующим звеном прогрессивного развития русской статистики в начале–середине XIX в.

 

3.6. СТАТИСТИЧЕСКАЯ НАУКА В РОССИИ В ПРЕДРЕФОРМЕННЫЙ ПЕРИОД (40–50-е гг. XIX в.)

 

В предреформенный период обострилась потребность в стати­стике, в правдивом и всестороннем освещении жизни России. К статистике обращались и разночинцы-интеллигенты и просве­щенные помещики, священники и представители правительствен­ных кругов, ученые и мелкие чиновники. Активно использовали статистику революционеры-демократы Николай Платонович Огарев (1813–1877) и Николай Гаврилович Черны­шевский (1828–1889). Каждое значительное социально-эконо­мическое исследование, направленное против крепостничества, рецензировалось на страницах журнала «Современник».

Особая роль в развитии русской статистики в тот период принадлежала Статистическому отделению Русского географичес­кого общества, основанному в 1846 г. Оно объединило видных ученых: К.И. Арсеньева, Н.И. Надеждина, К.С. Веселовского, Д.А. и В.А. Милютиных, П.И. Кеппена и др. Возглавил его Андрей Парфенович Заблоцкий-Десятовский (1808–1882) – государственный деятель, длительное время рабо­тавший в Министерстве государственных имуществ, член-коррес­пондент Академии наук (1856), много сделавший для подготовки реформы 1861 г. Свои аболиционистские идеи он выразил в статье «Причины колебания цен на хлеб в России» («Отечественные записки». Кн. 5–6, 1847. С. 1–60). Большую известность получили его работы «Статистическое обозрение Санкт-Петербурга» (Спб., 1833) и «Взгляд на историю развития статистики в России» («Записки Русского географического общества». Спб., 1849. Изд. 2-е. Кн. 1–2. С. 195–210), в которых отмечена необходимость устройства при городской управе статистического отделения, проведения периодических переписей и организации статистических исследований Петербурга.

Основным направлением деятельности Статистического Отделе­ния Русского географического общества была работа по созда­нию полной и достоверной картины социально-экономической жизни России. Делалось все возможное, чтобы обеспечить под­бор, разработку и издание статистических материалов; оказыва­лась моральная и материальная поддержка исследовательских работ в разных районах России, осуществлялась целая система мероприятий по поощрению статистического изучения России (конкурсы, премии, поощрительные отзывы, публикации лучших работ в изданиях Русского географического общества, организация докладов и обсуждений и т. п.). На страницах периодических изданий Общества «Вестник Русского географического общества», «Записки Русского географического общества» – статистике не­изменно отводилось почетное место.

Из статистико-экономических исследований значительный интерес представляла обширная статья о производстве хлеба в России и торговлеим Дмитрия Степановича Протопопова (1808–1887), члена Совета Министерства государственных имуществ, писателя. Опубликованная в 1842 г. в «Журнале Министерства государственных имуществ» эта работа послужила ос­новой для всех дальнейших работ на эту тему. Большое значение имело проведенное им изучение мелкой кустарной промышлен­ности Московской губернии.

Разнообразными по тематике, но неизменно актуальными были работы Константина Степановича Веселовского (1819–1901), академика с 1859 г. Ему принадлежат работы по статистике, политэкономии, сельскому хозяйству, финансам, метео­рологии, климатологии России. Большое внимание он уделял из­учению населения России, его расселению, обобщил собранный академиком Петром Ивановичем Кеппеном (1793–1864) материал о плотности населения в Европейской России на 1846 г. Веселовский предложил в качестве меры плодовитости ис­пользовать соотношение годового числа рождений с числом жен­щин в «чадородных возрастах» 16—50 лет (широко известный в современной статистике населения как специальный коэффициент рождаемости). С именем Веселовского связано проникновение идей Кетле в Россию. Следуя Кетле, он занялся статистикой са­моубийств и написал работу «Опыт нравственной статистики Рос­сии» (Спб., 1847); исследовал он и влияние времени года на здоровье и жизнь человека. Свои антикрепостнические настроения Веселовский наиболее полно выразил в статье «О ценах на хлеб в России» («Журнал Министерства государственных имуществ », Спб., 1845.Ч. 5,С.66–78).

Для Николая Ивановича Надеждина (1804–1856) статистико-экономические исследования не были главным делом жизни. Профессор кафедры изящных искусств и археологии Московского университета (1831), журналист, этнограф, знаток раскола и истории русской церкви, он издавал журнал «Телескоп», в котором были опубликованы «Философические письма» П.Я.Чаа­даева – открытое осуждение самодержавия, его пагубного влия­ния на судьбу России. После этого журнал был запрещен, а Надеждин сослан на жительство в Усть-Сысольск Вологодской губернии. С этого времени он занялся историко-географическими и Этнографическими исследованиями; впоследствии (1848) был из­бран председателем Отделения этнографии Русского географичес­кого общества, редактировал журнал Министерства внутренних дел.

В прогрессивном развитии России, распространении передовых взглядов, в частности об общественной значимости статистики, велика заслуга братьев Милютиных: Дмитрия Алексеевича – гене­рала-фельдмаршала, автора широко известной работы «Первые опыты военной статистики» (кн. 1–2, 1847–1848); Николая Алексеевича – государственного деятеля и Владимира Алексееви­ча (1826–1855)–публициста, экономиста, представителя социологической мысли в России.

Вершиной статистико-экономических исследований 40–50-х гг. XIX в. была работа Дмитрия Петровича Журавского (1810–1856) «Статистическое описание Киевской губернии». Сложным был путь этой работы к читателю: завершенная в 1850 г. и изданная в 1852 г. Киевским губернатором И.И. Фундклеем, который помогал автору в сборе материала, книга еще четыре года пролежала в забвении на складе и только в 1856 г. по­ступила в продажу. Ее автор всегда был убежденным противником крепостничества – и когда служил управляющим имения графа Л. А. Нарышкина, и когда преподавал в Киевском университете. Примечательно, что Журавский работал с М.М. Сперан­ским при составлении свода законов. Демократические, антикре­постнические взгляды Журавского повлияли на формирование убеждений писателя Н. С. Лескова.

«Статистическое описание Киевской губернии» подготавлива­лось автором в четырех томах. Первый – посвящен характеристи­ке природных условий, населения и путей сообщения, второй – сельскому хозяйству, третий – промышленности и торговле, чет­вертый – правительственным учреждениям (этот том так и не былиздан).

Исследование проведено Журавским с исключительной деталь­ностью на основе глубокого знания рассматриваемого предмета и всех относящихся к нему фактов. Он старался везде, где только возможно, использовать статистические данные, полученные сплошным наблюдением и основанные на них обобщающие показатели как наиболее точные. Искусно владея методами статистического наблюдения, критически выверяя получаемые сведения, он сумел обеспечить высокую достоверность всех использованных материалов. Последовательный демократизм взглядов расширил его научные горизонты и позволил выявить и отчетливо показать основные социальные противоречия эпохи.

Журавский широко применял группировки, в том числе по ти­пам, средние и относительные величины, табличные характерис­тики связи и другие приемы статистического обобщения и ана­лиза, Так, например, изучая сельское хозяйство губернии, он рассматривал его по основным типам: помещичьим имениям, хозяй­ствам крепостных крестьян, государственным имениям и т.п. В свою очередь характеристику помещичьих имений Журавский проводил на основе их деления на малые, средние и большие. Кре­постное крестьянство расчленялось им по обеспеченности рабочим скотом на «тяглое» и «пешее», и на этой группировке основывался весь анализ крестьянской экономики и т. д.

Последовательное, использование типологических группировок и обобщающих статистических показателей привело Журавского к замечательным выводам, глубоко Вскрывающим социальные про­тиворечия эпохи, прежде всего между помещиками и крепостными. Он писал: «Более третьей части общего количества посевов производится в пользу помещиков их крестьянами, и немного менее половины всей жатвы, собираемой в Губернии, поступает в собственность первых, составляя их доход. За этот труд крестьянам предоставлено земли, производящей их же трудом до 2¹/₂четвертей хлеба на каждую душу мужского и женского пола. Но этим далеко не обеспечивается не только их благосостояние, но и самое пропитание, потому что посевы и урожаи на полях помещичьих крестьян не распределяются между ними равномерно, как увидим далее, но составляют собственность на более третьей части общего их числа, содержащих рабочий скот» (Журавский Д. П. Статистическое описание Киевской губернии. Ч. II. Спб., 1852. С.З0–31).

Образцом статистического мастерства Журавского может служить следующая небольшая комбинационная таблица, которой он завершает анализ тяжести крепостных повинностей, выполняемых крестьянами в пользу помещика, в связи с разными формами барщины (Там же. С. 354).

В таблице комбинируются две группировки крестьян: по форме барщины («от души» и «от двора») и по экономической мощности хозяйств, которая определялась по обеспеченности рабочим скотом (числу волов): хозяйства «плуговые» (полная упряжка – шесть волов), «четверные» – четыре вола, «паровые» – пара волов и, наконец, «пешие» – не имеющие вообще рабочего скота.

 

	Среднее число рабочих дней на 1 дес. крестьянской земли
при работе от души	при работе от двора
Семейство плуговаго отбывает		23
– четвернаго	32	27
– парового	60
– пешаго	110	68
Средним числом на каждое семейство	57	40

Барщина «при работе от души» соответствует русской форме повинностей от каждой рабочей души, а «от двора» – старый польский обычай крестьянских отработок.

Данные таблицы показывают, что тяжесть барщины для кре­стьян разной хозяйственной состоятельности существенно разли­чается. Заслугой Журавского был выбор основания группировки крестьян –обеспеченность рабочим скотом.

Очень квалифицированно, был выбран Журавским и вид по­казателя, примененный в сказуемом данной таблицы — среднее число человеко-дней, отрабатываемых крестьянами в пользу поме­щика на одну десятину крестьянской земли. Журавский не слу­чайно взял в качестве основания для расчета характеристики размеров барщинного труда крестьянскую землю. Именно крестьянская земля объявлялась основой крепостных повинностей, поскольку крестьянин работал на помещика будто бы за землю, от него полученную. Приводя повинности в расчете на единицу зем­ли, Журавский вскрывал соразмерность повинностей с землей. Ho основная причина в том, что площадь земли в то время определяла экономическую мощность крестьянского хозяйства и рас­чет повинностей на единицу земельной площади отражал реаль­ную тяжесть повинностей, их соответствие возможностям крестьянского хозяйства.

О том, насколько квалифицированной была группировка и примененные относительные величины, можно судить по результа­там анализа Журавского, и в частности по двум важным его выводам, вытекающим из приведенной таблицы: о значительно боль­шей тяжести барщины «от души»; о неравномерности крепостных повинностей для крестьянства и четкой обратной зависимости между их величиной и экономической мощностью крестьянских хозяйств. Последний вывод был научным открытием большой важности, выявлявшим один из существенных факторов дифференциации крестьянства еще в условиях крепостного права.

Труд Журавского высоко оценил Чернышевский: «Статистическое описание Киевской губернии» остается одним из самых драгоценных приобретений, сделанных русскою наукою в течение всего настоящего столетия. Это один из тех ничем не заменяемых источников, которые навек остаются главнейшим пособием для изучения предмета,ими излагаемого. Не колеблясь, надобно сказать, что «Статистическое описание Киевской губернии» должно быть по своему ученому достоинству поставлено на ряду с теми славными изданиями, которым принадлежит первое место в науке» (Чернышевский Н.Г. Полн. собр. соч. Т. 3. М., 1947. С. 387). И для современного читателя исследование Д. П. Журавского по-прежнему, является трудом высокой научной ценности и боль­шого статистического мастерства.

 

Теория статистики в трудах русских ученых 40–50-х годов

 

Проведение ряда крупных статистических и статистико-экономических исследований в 40–50-е годы послужило стимулом для развития статистической науки. Расширение круга и масштабов статистических работ, проведение многочисленных статистических исследований, существенное повышение их аналитического характера – все это требовало дальнейшего развития статистической теории.

Неразрывная связь теоретических исследований с практичес­кой статистикой наложила существенный отпечаток на характер работ. Чисто теоретических и методологических трудов было ма­ло. Это, прежде всего, книга Д. П. Журавского «Об источниках и употреблении статистических сведений» (1846), методологическое исследование Н.И. Надеждина «Объем и порядок обозрения народного богатства, составляющего предмет хозяйственной статистики», опубликованное в журнале Министерства внутренних дел в 1845 г., брошюра Д. А. Милютина «Критическое исследование значения Военной Географии и Военной Статистики» (1846), выступления Д.А. Милютина, А.П. Заблоцкого-Десятовского и К.С. Веселовского на заседании Статистического отделения Русского географического общества, посвященные задачам и содержанию теории статистики (1852).

Однако, несмотря на отсутствие фундаментальных работ, посвященных методологическим проблемам статистики, в трудах-передовых статистиков 40–50-х годов были достигнуты существенные успехи в области теории статистики. Получило дальнейшее развитие и завершение политико-экономическое понимание статистики, начало которому положил К. Ф. Герман.

Рассмотрим основные положения теории статистики, выдвинутые статистиками в 40—50-х годах.

Отказ от традиционного понимания статистики как описательной науки о государстве. Передовые ученые 40–50-х годов ясно представляли теоретическую и практическую недостаточность описательной школы. В их трудах содержится критика воззрений старых государствоведов и принципиально иное решение основных проблем теории статистики (Д.А. Милютин, Н. И. Надёждин и др.).

Ещё К.Ф. Герман определял статистику как «основательное познание». Это определение было принято и развито далее Н.И. Надеждиным, и особенно Д. А. Милютиным, который противопоставлял это толкование статистики и описательной школе и школе Кетле. «Таким образом Статистика займет, – писал Д. А. Милютин, – среднее место, между крайностями двух школ, даю­щих ей два совсем различных значения: она не спускается на степень простого описания данных или явлений; ибо она должна исследовать их аналитически, с определенною целью; с другой же стороны, она не переходит в разряд наук теоретических, предоставляя другим отраслям политических наук выводить общие законы» (Милютин Д. Критическое исследование значения Воен­ной Географии и Военной Статистики, Спб., 1846. С. 44).

Определение предмета статистики. В теоретических работах 40–50-х годов эта проблема рассматривалась в двух аспектах: конкретное Определение и обобщенное определение как статисти­ческой совокупности вообще. Сторонником первого определения, идущего от трудов государствоведов, был Н. И. Надеждин, который выдвигал в качестве предмета социальной статистики «на­родную» и «общественную жизнь», а предметом хозяйственной статистики он объявлял «народное богатство» (Объем и порядок обозрения народного богатства, составляющего предмет хозяйст­венной статистики//Журнал Министерства внутренних дел. 1845. Ч IX. С. 6, 12 и др.). Второе определение, впервые выдвинутое в отечественной статистической литературе, дал Д. П. Журавский. Он утверждал, что «все вообще отрасли знания, без исключения, могут и должны иметь свою числительную сторону, свойственную существу каждой» (Об источниках и употреблении статистических сведений. Изд. 2-е. М., 1946. С. 99). В свою очередь эта «числительная сторона» может существовать, по его мнению, в двух вариантах. В первом – исследователь имеет дело с однородными явлениями, допускающими непосредственное применение математики, во втором – с предметами и явлениями разных родов и видов, измерение которых возможно только на основании счета по категориям. «Косвенное приложение математики, основанное на категорической нумерации всех предметов знания, со всеми ее численными комбинациями, – заключал Журавский, – должно составлять предмет особой, весьма обширной науки – Статистики. Следовательно, статистика, в обширнейшем смысле, может быть определена наукою категорического вычисления. Ей подлежат все тела, существа, силы, явления, факты, мысли и т. п., которые могут быть разделены и подразделены на однородные и одновидные части, и сосчитаны, по каждому роду и виду отдельно» (Там же. С.99).

Важнейшей чертой предмета статистического познания является, по мнению Журавского, его разнородность. В этом он солидарен с Кетле. Но эти различия Журавский считал качественными, тогда как Кетле предполагал, что разнородность явлений возникает только из-за их количественного варьирования.

Связь статистики с науками, изучающими общественную жизнь. В этом вопросе, статистики 40–50-х годов выступали как и прямые продолжатели идей, высказанных в начале столетия К. Ф. Германом. Они выделяли три основных положения:

наличие органической связи статистики с науками, изучающи­ми общественную жизнь. В частности, Н. И. Надеждин прямо ука­зывал, что «Хозяйственная Статистика должна быть не что иное как обращенная к действительности, воплощенная в фактах Нау­ка о Богатстве, то есть – Политическая Экономия» (Указ. соч. С.–12);

статистика должна основываться на выводах общественных наук, рассматривающих исследуемую статистиком область жизни. По мнению Д. А. Милютина, статистическое изучение невозможно «без прочного основания теоретического, без руководительной нити наук догматических» (Милютин Д. Критическое исследование значения Военной Географии и Военной Статистики, Спб„ 1846. С. 45);

большое значение статистики как средства обоснования выво­дов общественных наук и обеспечения их дальнейшего развития. «Теория, выводимая из одних отвлеченных начал разума... – пи­сал по этому поводу Д. А. Милютин, – часто колеблется, если не имеет подпоры эмпирической, опытной; если выводы отвлечен­ные не проверяются на каждом шагу фактами истории и статистики» (Там же. С. 44–45).

Раскрытие содержания теории статистики как науки о статистической методологии. Необходимость особой науки – статистиче­ской теории – отмечал еще К.Ф. Герман. Статистики 40–50-х годов завершили дело, начатое им. Очень характерно Высказыва­ние А.П. Заблоцкого-Десятовского, который сформулировал методологические функции теории статистики. «Критика (т. е. ста­тистическая теория. – Б.П.), – отмечал он, – должна состоять в проверке достоверности фактов, в указании тех путей, которыми достигается эта достоверность, в объяснении той логической ме­тоды, которой должно следовать при сочетании статистических данных, при их анализе и при выводе из них окончательных ре­зультатов... Это было бы делом так называемой теории статис­тики; но она доселе обыкновенно занималась более или менее удачно объяснением цели науки и сухим исчислением предметов, входящих в круг изследований. Сама же метода наследования оставляется на произвол призванных и непризванных статистиков. Трудность начертания рациональных в этом отношении начал и правил понятна. Но трудность дела не отстраняет ни потребности в нем, ни возможности исполнения» (Вестник Русского географического общества, 1852. Ч. 5. Отд. VП. С. 27).

То же отмечал и Д.А. Милютин: «Необходимо теперь же, при собирании данных иметь в виду самою цель статистических исследований, т. е. определить, к чему должны клониться статистические выводы и какие приемы могут вести к решению статистических задач. В этом собственно и должна состоять теория статистики» (Вестник Русского географического общества. 1852. Ч. 5. Отд.VП. С.29-30).

Признавалась необходимость приспособления приемов и методов статистики к своеобразию изучаемого предмета. Н. И. Надеждин писал: «...предмет нашей Статистики, народная и обществен­ная наша жизнь, в условиях, порядке и способах своего проявления, имеет множество ей только свойственных особенностей, к которым надо прилаживать понятия и правила, обращающиеся в общем употреблении учителей наших, статистиков других стран просве­щенной Европы» (Журнал Министерства внутренних дел. 1845. Ч. IX. С. 8).

Источники статистических данных. Статистическое наблюдение. Предложения по организации статистики. Эти вопросы, по мнению статистиков, требовали первоочередного решения. Целый ряд ра­бот, и в первую очередь исследование Д. П. Журавского «Об ис­точниках и употреблении статистических сведений», были посвяще­ны рассмотрению источников и организации статистики вообще и ее важнейших отраслей (населения, сельского хозяйства и др.) в частности. Они содержали развернутый критический анализ су­ществующего положения и давали ряд рекомендаций. Тщатель­ному, глубокому рассмотрению подвергались важность первона­чальных источников, необходимость такой их организации, которая обеспечивала бы достоверность и сопоставимость получаемы сведений, порядок последующего движения этих сведений, средства и пути контроля за их достоверностью. Развернутая критика ис­точников неизбежно приводила к включению в теорию статистики проблем наблюдения и организации статистики, которыми описа­тельная школа статистики никогда не занималась.

Кроме старых, сформулированных еще в начале века требова­ний, например организации централизованной правительственной статистики, были выдвинуты такие организационные принципы, как необходимость установить тесную связь администрации с на­укой, приведя в порядок все административные источники данных, обеспечить централизацию, единообразие и взаимосвязи статистических работ, необходимость иметь для проведения статистических работ специально подготовленные кадры, и в частности специаль­ный низовой статистический аппарат, и др.

В области статистического наблюдения общих теоретических решений практически не было (согласованные мнения встречались лишь в отношении статистики населения). Но основные проблемы наблюдения были намечены: определение области текущего и еди­новременного наблюдения, способов регистрации, кадров для проведения наблюдения, средств контроля за достоверностью данных, формуляров наблюдения, порядка организации специальных наблюдений большого объема и т.д.

Группировка. Большой заслугой статистиков 40–50-х годов была теоретическая постановка вопросов о группировках, которые систематически применялись на практике еще политическими ариф­метиками, но никак не объяснялись и не обосновывались в теории. Д.П. Журавский определил группировку как категорию статис­тической науки. Он понимал ее как разделение изучаемой ста­тистиком совокупности явлений на «однородные и отновидные части». Считая группировку важнейшим орудием статистического исследования, Журавский полагал, что статистическое познание равносильно тому, чтобы «...сосчитать и распределять по категори­ям, действительно существующим в данное время, все численные результаты от всех сторон общественной и частной жизни» (Об источниках и употреблении статистических сведений. Изд. 2-е. 1946. С. 100).

Группировки широко использовались в статистической литера­туре 40–50-х годов при изучении отдельных конкретных областей социально-экономической жизни. Наибольший интерес представ­ляет работа Н.И. Надеждина «Объем и порядок обозрения на­родного богатства, составляющего предмет хозяйственной статис­тики». В ней намечена система классификаций и группировок, не­обходимых при статистическом изучении экономической жизни России: деление промышленности на «добывательную» (добываю­щую) и «издельную» (перерабатывающую); первая подразделя­лась на «промыслы», в которых произведения природы добывают «в таком количестве и качестве, в каком природа производит их сама собою», и «сельское хозяйство». «Промыслы» в свою очередь должны, считал Надеждин, подразделяться по «трем царствам природы», а сельское хозяйство – на земледелие и скотоводство и т. д. Группировки предусматривались и во всех других важней­ших отраслях народного хозяйства.

Обобщающие показатели. Характеристика динамики. В резуль­тате расширения практики статистико-экономических исследова­ний методология статистического анализа стала разнообразнее: систематически использовались средние величины, разнообразные виды относительных величин, табличные характеристики связи. Это в свою очередь потребовало решения соответствующих теоретико-методологических проблем. Успехи были достигнуты и в теории средних величин: раскрыта функция средних, позволяющая делать общие выводы о характере изучаемых явлений, установлена необходимость использовать средние на основе предварительно проведенной группировки и, наконец, рекомендации применять не только простые, но и взвешенные средние (Д. С. Протопопов).

Ценные методологические указания о принципах статистического изучения взаимосвязи (обеспечения сопоставимости соотносимых признаков, необходимость комплексного анализа совместно действующих причин и др.) были сделаны Д. П. Журавским и Д.A. Милютиным.

Существенны успехи и в области статистической методологии изучения динамики – в 40–50-е годы изучение динамики было введено Журавским в круг основных задач статистики. Но мето­дология анализа динамики почти не разрабатывалась, можно от­метить лишь обоснование использования средней геометрической при расчете среднего темпа, данное Д. А. Милютиным, и разбор сглаживания по скользящей средней, имеющийся в трудах К. С. Веселовского.

Высоко оценивая историческое значение достижений русской статистики 40–50-х годов, следует отметить и ее недостатки: схе­матичность трактовок теоретических проблем, слабая разработка статистической методологии, отсутствие работ, в которых бы сис­тематически рассматривалась теория статистики в целом.

Основной исторической заслугой русских статистиков 40–50-х годов было окончательное оформление и утверждение политико-экономического направления в русской статистической науке. Тео­ретические разработки статистиков этих лет послужили надежной основой для конкретных статистико-экономических исследований. Но главноеих значение состояло в положительном воздействии на последующее развитие русской статистики. Идеи политико-эко­номического направления были заимствованы передовыми пред­ставителями правительственной статистики пореформенных лет (П.П. Семенов и др.); с ними связаны выдающиеся успехи зем­ской статистики.