V. Государство, семья, воспитание 4 страница

в другом месте замечание г-на Вирхова, что каждый естествоиспытатель вне своей собствен­ной специальности является тоже только полузнайкой272, vulgo* профаном. Подобно тому как такой специалист может и должен время от времени переходить в смежные области и подобно тому как специалисты этих областей прощают ему в этом случае неловкость в вы­ражениях и небольшие неточности, так и я взял на себя смелость приводить в качестве при­меров, подтверждающих мои общетеоретические воззрения, те или иные процессы природы и ее законы, и я считаю себя вправе рассчитывать на такое же снисхождение**. Дело в том, что всякому, кто занимается теоретическими вопросами, результаты современного естество­знания навязываются с такой же принудительностью, с какой современные естествоиспыта­тели — желают ли они этого или нет — вынуждены приходить к общетеоретическим выво­дам. И здесь происходит известная компенсация. Если теоретики являются полузнайками в области естествознания, то современные естествоиспытатели фактически в такой же мере являются полузнайками в области теории, в области того, что до сих пор называлось фило­софией.

Эмпирическое естествознание накопило такую необъятную массу положительного мате­риала, что в каждой отдельной области исследования стала прямо-таки неустранимой необ­ходимость упорядочить этот материал систематически и сообразно его внутренней связи. Точно так же становится неустранимой задача приведения в правильную связь между собой отдельных областей знания. Но, занявшись этим, естествознание вступает в теоретическую область, а здесь эмпирические методы оказываются бессильными, здесь может оказать по­мощь только теоретическое мышление***. Но теоретическое мышление является прирожден­ным свойством только в виде способности. Эта способность должна быть развита, усовер­шенствована, а для этого не существует до сих пор никакого иного средства, кроме изучения всей предшествующей философии.

Теоретическое мышление каждой эпохи, а значит и нашей эпохи, это — исторический продукт, принимающий в различные времена очень различные формы и вместе с тем очень различное содержание. Следовательно, наука о мышлении, как и всякая другая наука, есть историческая наука, наука об

— попросту говоря. Ред.

" Часть рукописи «Старого предисловия» от начала до настоящего места Энгельс перечеркнул вертикаль­ной чертой, поскольку он использовал эту часть в предисловии к первому изданию «Анти-Дюринга». Ред. *** В рукописи эта и предыдущая фразы подчеркнуты карандашом. Ред.

_________________ СТАРОЕ ПРЕДИСЛОВИЕ К «АНТИ-ДЮРИНГУ». О ДИАЛЕКТИКЕ_____________ 367

историческом развитии человеческого мышления. А это имеет важное значение также и для практического применения мышления к эмпирическим областям. Ибо, во-первых, теория за­конов мышления отнюдь не есть какая-то раз навсегда установленная «вечная истина», как это связывает со словом «логика» филистерская мысль. Сама формальная логика остается, начиная с Аристотеля и до наших дней, ареной ожесточенных споров. Что же касается диа­лектики, то до сих пор она была исследована более или менее точным образом лишь двумя мыслителями: Аристотелем и Гегелем. Но именно диалектика является для современного естествознания наиболее важной формой мышления, ибо только она представляет аналог и тем самым метод объяснения для происходящих в природе процессов развития, для всеоб­щих связей природы, для переходов от одной области исследования к другой.

А, во-вторых, знакомство с ходом исторического развития человеческого мышления, с выступавшими в различные времена воззрениями на всеобщие связи внешнего мира необхо­димо для теоретического естествознания и потому, что оно дает масштаб для оценки выдви­гаемых им самим теорий. Но здесь недостаток знакомства с историей философии выступает довольно-таки часто и резко. Положения, установленные в философии уже сотни лет тому назад, положения, с которыми в философии давно уже покончили, часто выступают у теоре­тизирующих естествоиспытателей в качестве самоновейших истин, становясь на время даже предметом моды. Когда механическая теория теплоты привела новые доказательства в под­тверждение положения о сохранении энергии и снова выдвинула его на передний план, то это несомненно было огромным ее успехом; но могло ли бы это положение фигурировать в качестве чего-то столь абсолютно нового, если бы господа физики вспомнили, что оно было выдвинуто уже Декартом? С тех пор как физика и химия стали опять оперировать почти ис­ключительно молекулами и атомами, древнегреческая атомистическая философия с необхо­димостью снова выступила на передний план. Но как поверхностно трактуется она даже лучшими из естествоиспытателей! Так, например, Кекуле рассказывает («Цели и достижения химии»), будто она имеет своим родоначальником Демокрита (вместо Левкиппа), и утвер­ждает, будто Дальтон первый пришел к мысли о существовании качественно различных эле­ментарных атомов и первый приписал им различные, специфические для различных элемен-тов веса; между тем у Диогена Лаэрция (кн. X, §§43—44 и 61) можно прочесть, что уже Эпикур приписывал атомам не только различия по величине и форме, но также

_________________________ «ДИАЛЕКТИКА ПРИРОДЫ». СТАТЬИ И ГЛАВЫ_____________________ 368

и различия по весу*, т. е. что Эпикур по-своему уже знал атомный вес и атомный объем.

1848 год, который в Германии в общем ничего не довел до конца, произвел там полный переворот только в области философии. Устремившись в область практики и положив нача­ло, с одной стороны, крупной промышленности и спекуляции, а с другой стороны, тому мощному подъему, который естествознание с тех пор переживает в Германии и первыми странствующими проповедниками которого явились карикатурные персонажи Фогт, Бюхнер и т. д., — нация решительно отвернулась от затерявшейся в песках берлинского старргегель-янства классической немецкой философии. Берлинское старогегельянство вполне это заслу­жило. Но нация, желающая стоять на высоте пауки, не может обойтись без теоретического мышления. Вместе с гегельянством выбросили за борт и диалектику — как раз в тот самый момент, когда диалектический характер процессов природы стал непреодолимо навязывать­ся мысли и когда, следовательно, только диалектика могла помочь естествознанию выбрать­ся из теоретических трудностей. В результате этого снова оказались беспомощными жертва­ми старой метафизики. Среди публики получили с тех пор широкое распространение, с од­ной стороны, приноровленные к духовному уровню филистера плоские размышления Шо­пенгауэра, впоследствии даже Гартмана, а с другой — вульгарный, в стиле странствующих проповедников, материализм разных Фогтов и Бюхнеров. В университетах конкурировали между собой различнейшие сорта эклектизма, у которых общим было только то, что они бы­ли состряпаны из одних лишь отбросов старых философских систем и были все одинаково метафизичны. Из остатков классической философии сохранилось только известного рода неокантианство, последним словом которого была вечно непознаваемая вещь в себе, т. е. та часть кантовского учения, которая меньше всего заслуживала сохранения. Конечным резуль­татом были господствующие теперь разброд и путаница в области теоретического мышле­ния.

Нельзя теперь взять в руки почти ни одной теоретической книги по естествознанию, не получив из чтения ее такого впечатления, что сами естествоиспытатели чувствуют, как силь­но над ними господствует этот разброд и эта путаница, и что имеющая ныне хождение, с по­зволения сказать, философия не дает абсолютно никакого выхода. И здесь действительно нет никакого другого выхода, никакой другой возможности добиться

См. настоящий том, стр. 505. Ред.

_________________ СТАРОЕ ПРЕДИСЛОВИЕ К «АНТИ-ДЮРИНГУ». О ДИАЛЕКТИКЕ_____________ 369

ясности, кроме возврата в той или иной форме от метафизического мышления к диалектиче­скому.

Этот возврат может совершиться различным образом. Он может проложить себе путь сти­хийно, просто благодаря напору самих естественнонаучных открытий, не умещающихся больше в старом метафизическом прокрустовом ложе. Но это — длительный и трудный про­цесс, при котором приходится преодолевать бесконечное множество излишних трений. Про­цесс этот в значительной степени уже происходит, в особенности в биологии. Он может быть сильно сокращен, если представители теоретического естествознания захотят поближе по­знакомиться с диалектической философией в ее исторически данных формах. Среди этих форм особенно плодотворными для современного естествознания могут стать две.

Первая — это греческая философия. Здесь диалектическое мышление выступает еще в

г " 274 г

первобытной простоте, не нарушаемой теми милыми препятствиями274, которые сама себе создала метафизика XVII и XVIII веков — Бэкон и Локк в Англии, Вольф в Германии — и которыми она заградила себе путь от понимания отдельного к пониманию целого, к пости­жению всеобщей связи вещей. У греков — именно потому, что они еще не дошли до расчле­нения, до анализа природы, — природа еще рассматривается в общем, как одно целое. Все­общая связь явлений природы не доказывается в подробностях: она является для греков ре­зультатом непосредственного созерцания. В этом недостаток греческой философии, из-за ко­торого она должна была впоследствии уступить место другим воззрениям. Но в этом же за­ключается и ее превосходство над всеми ее позднейшими метафизическими противниками. Если метафизика права по отношению к грекам в подробностях, то в целом греки правы по отношению к метафизике. Это одна из причин, заставляющих нас все снова и снова возвра­щаться в философии, как и во многих других областях, к достижениям того маленького на­рода, универсальная одаренность и деятельность которого обеспечили ему в истории разви­тия человечества место, на какое не может претендовать ни один другой народ. Другой же причиной является то, что в многообразных формах греческой философии уже имеются в зародыше, в процессе возникновения, почти все позднейшие типы мировоззрений. Поэтому и теоретическое естествознание, если оно хочет проследить историю возникновения и разви­тия своих теперешних общих положений, вынуждено возвращаться к грекам. И понимание этого все более и более прокладывает себе дорогу. Все более редкими становятся те естест­воиспытатели, которые, сами оперируя обрывками

_________________________ «ДИАЛЕКТИКА ПРИРОДЫ». СТАТЬИ И ГЛАВЫ_____________________ 370

греческой философии, например атомистики, как вечными истинами, смотрят на греков по-бэконовски свысока на том основании, что у последних не было эмпирического естествозна­ния. Было бы только желательно, чтобы это понимание углубилось и привело к действитель­ному ознакомлению с греческой философией.

Второй формой диалектики, особенно близкой как раз немецким естествоиспытателям, является классическая немецкая философия от Канта до Гегеля. Здесь уже кое-какое начало положено, ибо также и помимо упомянутого уже неокантианства становится снова модой возвращаться к Канту. С тех пор как открыли, что Кант является творцом двух гениальных гипотез, без которых нынешнее теоретическое естествознание не может ступить и шага, — а именно приписывавшейся прежде Лапласу теории возникновения солнечной системы и тео­рии замедления вращения Земли благодаря приливам, — с тех пор Кант снова оказался в должном почете у естествоиспытателей. Но учиться диалектике у Канта было бы без нужды утомительной и неблагодарной работой, с тех пор как в произведениях Гегеля мы имеем об­ширный компендий диалектики, хотя и развитый из совершенно ложного исходного пункта.

После того как, с одной стороны, реакция против «натурфилософии», — в значительной степени оправдывавшаяся этим ложным исходным пунктом и жалким обмелением берлин­ского гегельянства, — исчерпала себя, выродившись под конец в простую ругань, после того как, с другой стороны, естествознание в своих теоретических запросах было столь безнадеж­но оставлено в беспомощном положении ходячей эклектической метафизикой, — может быть, станет возможным опять заговорить перед естествоиспытателями о Гегеле, не вызывая этим у них той виттовой пляски, в которой так забавен г-н Дюринг.

Прежде всего следует установить, что дело идет здесь отнюдь не о защите гегелевской ис­ходной точки зрения, согласно которой дух, мысль, идея есть первичное, а действительный мир — только слепок с идеи. От этого отказался уже Фейербах. Мы все согласны с тем, что в любой научной области — как в области природы, так и в области истории — надо исходить из данных нам фактов, стало быть, в естествознании — из различных предметных форм и различных форм движения материи*, и что, следовательно, также и в теоретическом естест­вознании нельзя конструировать связи и вносить их в факты, а надо

Далее в рукописи перечеркнуто: «Мы, социалистические материалисты, идем в этом отношении даже еще значительно дальше, чем естествоиспытатели, так как мы также и...». Ред.

_________________ СТАРОЕ ПРЕДИСЛОВИЕ К «АНТИ-ДЮРИНГУ». О ДИАЛЕКТИКЕ_____________ 371

извлекать их из фактов и, найдя, доказывать их, насколько это возможно, опытным путем.

Точно так же речь не может идти и о том, чтобы сохранить догматическое содержание ге­гелевской системы, как оно проповедовалось берлинскими гегельянцами старшей и младшей линии. Вместе с идеалистическим исходным пунктом падает и построенная на нем система, следовательно в частности и гегелевская натурфилософия. Но здесь следует напомнить о том, что естественнонаучная полемика против Гегеля, поскольку она вообще правильно по­нимала его, направлялась только против обоих этих пунктов: против идеалистического ис­ходного пункта и против произвольного, противоречащего фактам, построения системы.

За вычетом всего этого остается еще гегелевская диалектика. Заслугой Маркса является то, что он впервые извлек снова на свет, в противовес «крикливым, претенциозным и весьма посредственным эпигонам, задающим тон в современной Германии»275, забытый диалекти­ческий метод, указал на его связь с гегелевской диалектикой, а также и на его отличие от по­следней и в то же время дал в «Капитале» применение этого метода к фактам определенной эмпирической науки, политической экономии. И сделал он это с таким успехом, что даже в Германии новейшая экономическая школа поднимается над вульгарным фритредерством лишь благодаря тому, что она, под предлогом критики Маркса, занимается списыванием у него (довольно часто неверным).

У Гегеля в диалектике господствует то же самое извращение всех действительных связей, как и во всех прочих разветвлениях его системы. Но, как замечает Маркс, «мистификация, которую претерпела диалектика в руках Гегеля, отнюдь не помешала тому, что именно Ге­гель первый дал всеобъемлющее и сознательное изображение ее всеобщих форм движения. У Гегеля диалектика стоит на голове. Надо ее поставить на ноги, чтобы вскрыть под мисти­ческой оболочкой рациональное зерно»²⁷⁶.

Но и в самом естествознании мы достаточно часто встречаемся с такими теориями, в ко­торых действительные отношения поставлены на голову, в которых отражение принимается за отражаемый объект и которые нуждаются поэтому в подобном перевертывании. Такие теории нередко господствуют в течение продолжительного времени. Именно такой случай представляет учение о теплоте: в течение почти двух столетий теплота рассматривалась не как форма движения обыкновенной материи, а как особая таинственная материя; только ме­ханическая теория теплоты осуществила здесь необходимое перевертывание. Тем не менее

_________________________ «ДИАЛЕКТИКА ПРИРОДЫ». СТАТЬИ И ГЛАВЫ_____________________ 372

физика, в которой царила теория теплорода, открыла ряд в высшей степени важных законов теплоты. В особенности Фурье и Сади Карно277 расчистили здесь путь для правильной тео­рии, которой оставалось только перевернуть открытые ее предшественницей законы и пере­вести их на свой собственный язык*. Точно так же в химии флогистонная теория своей веко­вой экспериментальной работой впервые доставила тот материал, с помощью которого Ла­вуазье смог открыть в полученном Пристли кислороде реальный антипод фантастического флогистона и тем самым ниспровергнуть всю флогистонную теорию. Но это отнюдь не озна­чало устранения опытных результатов флогистики. Наоборот, они продолжали существо­вать; только их формулировка была перевернута, переведена с языка флогистонной теории на современный химический язык, и постольку они сохранили свое значение.

Гегелевская диалектика так относится к рациональной диалектике, как теория теплорода — к механической теории теплоты, как флогистонная теория — к теории Лавуазье.

* Фигурирующая у Карно функция С была в буквальном смысле перевернута: 1/_C= абсолютной температуре. Если ее не перевернуть таким образом, с ней нечего делать.

ЕСТЕСТВОЗНАНИЕ В МИРЕ ДУХОВ_________________________ 373