Аграрная столыпинская реформа

Император и его окружение понимали, что одними силовыми методами справиться с революционным движением и сохранить существующий режим невозможно. Необходимы были реформы, уступки, меру которых в конечном счете определял размах революционного движения, особенно крестьянского, поскольку крестьяне составляли подавляющее большинство населения страны.

В предшествующем параграфе говорилось, что некоторые частичные меры были проведены еще в 1905 г. Наконец, 5 октября 1906 г. был издан Указ об отмене некоторых ограничений в правах сельских обывателей и лиц других податных сословий, который предоставил крестьянам и мещанам право поступления на государственную службу и учебу, расширил право на свободный выбор места жительства и т.д.

Однако все это были полумеры, а требовались гораздо более крупные реформы и, прежде всего, аграрная. К ее скорейшему проведению подталкивали проекты, выдвигавшиеся различными политическими силами в Государственной Думе. Для проведения реформ царь избрал П.А. Столыпина, доказавшего свою энергию и беспощадность в борьбе с революционным движением сначала на посту саратовского губернатора, а затем министра внутренних дел. Назначенный в июле 1906 г. премьер-министром (с сохранением поста министра внутренних дел) Столыпин провозгласил лозунг: “Сначала успокоение, а затем реформы”. Как именно осуществлялось “успокоение” подробно излагается в параграфе о карательной политике и карательных органах.

Важнейшей из комплекса реформ, задуманных Столыпиным, безусловно, явилась аграрная реформа. В противовес думским проектам, суть которых (при всех их различиях) в конечном счете сводилась к передаче крестьянам всей или части помещичьих земель, т.е. разрешение аграрного кризиса за счет помещиков, суть столыпинской реформы состояла в том, чтобы сохранив в неприкосновенности помещичье землевладение, разрешить аграрный кризис за счет перераспределения между крестьянами общинных крестьянских земель.

Сохраняя помещичье землевладение, Столыпин оберегал социальный слой помещиков как важнейшую опору царизма, учитывая, что в результате революции 1905-1907 гг. крестьянство уже не являлось такой опорой. Столыпин рассчитывал, расслоив крестьянство за счет перераспределения общинных

земель, создать слой новых собственников-фермеров как новую социальную опору власти. Иными словами, столыпинская реформа одной из важнейших своих целей имела, в конечном счете, укрепление существующего режима и царской власти.

Проведение реформы началось с издания 9 ноября 1906 г. Указа о дополнениях некоторых постановлений действующего закона, касающихся крестьянского землевладения и землепользования. Хотя формально Указ был назван дополнениями к постановлениям по земельному вопросу, фактически это был новый закон, который радикально менял строй земельных отношений в деревне.

К моменту издания данного закона, т.е. к 1906 г., в России было 14,7 млн. крестьянских дворов, из которых 12,3 млн. имели земельные наделы, в том числе на общинном праве 9,5 млн., преимущественно в центральных регионах, черноземной полосе, на Севере и частично в Сибири, 2,8 млн. дворов— на подворном праве (в Западном и Привислинском краях, Прибалтике, Правобережной Украине). Политика царизма до Указа 9 ноября 1906 г. была направлена на сохранение общины как формы крестьянского самоуправления, обеспечивавшую административно-полицейский контроль (через земских начальников) за крестьянством, и как фискальной единицы, облегчавшей взимание налогов и сборов, поскольку входившие в общину крестьянские дворы были связаны круговой порукой.

С отменой круговой поруки община перестала быть фискальной единицей. А закон от 5 октября 1906 г., расширивший для крестьян свободу передвижения и поступления на службу и учебу, ограничил административно-полицейский контроль со стороны земских начальников. Отмена выкупных платежей превратила крестьян в собственников надельной земли, но на общинном или подворном праве, т.е. юридическими собственниками земли были или крестьянские общины (при общинном землепользовании), или крестьянские дворы (при подворном землепользовании), т.е. коллективные собственники. Исключение составляли Прибалтика, Привислинский и Западный края, где господствовала частная единоличная собственность на землю домохозяев — глав крестьянских дворов. Кое-где частная собственность на крестьянские земли, как исключение, имела место и в других регионах.

Столыпинский Указ от 9 ноября 1906 г. предоставлял крестьянам “право свободного выхода из общины, с укреплением в собственность отдельных домохозяев, переходящих к личному владению, участков мирского надела”. За выходящими из общины закреплялась земли, находившиеся в их фактическом пользовании, в том числе и арендуемые у общины (сверх полагающихся наделов), независимо от изменения числа душ в семье. Причем в общинах, где переделов не было в течение 24 лет, вся земля закреплялась бесплатно. А там, где переделы производились, излишки земли, сверх причитающихся на наличные мужские души, оплачивались по “первоначальной средней выкупной цене”, т.е. значительно дешевле рыночных цен. Эти правила были нацелены на то, чтобы побудить к скорейшему выходу их общины наиболее зажиточных крестьян, располагавших излишками надельных и арендованных земель.

Выходившие из общины домохозяева имели право требовать, чтобы полагающаяся им земля выделялась одним куском-отрубом (если выделяющийся двор остается в деревне) или хутором (если этот двор переносит усадьбу за пределы деревни). При этом преследовались две цели: во-первых, ликвидировать чересполосицу (когда надельные земли одного крестьянского двора находились отдельными участками в разных местах) — одну из важнейших причин отсталости агротехники; во-вторых, рассредоточить, разъединить крестьянскую массу. Объясняя политический смысл рассредоточения крестьянской массы, Столыпин писал, что “дикая, полуголодная деревня, не привыкшая уважать ни свою, ни чужую собственность, не боявшаяся, действуя миром, никакой ответственности, всегда будет представлять собой горючий материал, готовый вспыхнуть по каждому поводу”. Учитывая, что выделенные выходящим из общины дворам земли одним отрубом или хутором в большинстве случаев ущемляли интересы остальных общинников (поэтому общины могли не давать согласие на выделение), Указ 9 ноября предусматривал право требовать укрепления в личную собственность части общинной земли, которое должно быть удовлетворено общиной в течение месяца. Если же это не будет сделано в установленный срок, то выделение земли может быть оформлено распоряжением земского начальника, не считаясь с волей общины, т.е. принудительно.

Не надеясь получить одобрения Указа от 9 ноября 1906 г. II Государственной Думой, Столыпин оформил его издание в порядке ст. 87 Основных законов без Думы. И действительно, Указ получил поддержку только в III Думе, избранной после третьеиюньского государственного переворота 1907 г., по новому избирательному закону. Опираясь на голоса правых и октябристов, правительство добилось, наконец, его утверждения 14 июня 1910 г. в виде закона. Более того, правооктябристское большинство III Думы дополнило этот закон новым разделом, в котором указывалось, что те общины, в которых переделы не производились с 1863 г., должны считаться перешедшими к участково-подворному наследственному землепользованию. Иными словами, закон 14 июня 1910 г. принудительно распускал указанную категорию общин независимо от желания крестьян. Последовавший затем закон от 29 мая 1911 г. сделал заключительный шаг к уравнению правового статуса надельных и частновладельческих земель. Юридическими собственниками хуторов и отрубов, а также надельных земель в принудительно распущенных общинах, если в составе надельной земли была хотя бы небольшая часть купленной земли, признавались домохозяева, т.е. главы крестьянских дворов, а не весь крестьянский двор как коллективный собственник (как это имело место ранее).

Однако, несмотря на сильнейший правительственный нажим, крестьянство в своей массе не восприняло реформу. Всего за период с 1907 по 1916 г. из общин вышло чуть более двух миллионов крестьянских дворов. Кроме того, 468,8 тыс. дворов в тех общинах, в которых с 1863 г. не было переделов, получили акты о собственности на свои земли без своего согласия, т.е. насильно. Всего таким образом выбыло из общин около 2,5 млн. крестьянских дворов, (примерно 1/5 общинных дворов к их количеству на 1906 г). К 1916 г. из общины вышла примерно1/6 часть общинников (более 73% из них против воли односельчан). Значительное число крестьян (там, где общины распускались принудительно) вышли против своей воли.

Как уже говорилось, целью реформы было перераспределение общинной земли. Как заявил в Государственной Думе один из ближайших сотрудников Столыпина— главноуправляю-щий землеустройства и земледелия А.В. Кривошеин, земля должна находиться в руках “того, кто лучше других сумеет взять от земли все, что она может дать”, и ради этого надо отказаться от “несбыточной мечты, что в общине все могут оказаться сытыми и довольными”. В перераспределении земли он видел залог того, что “широкий общий подъем сельского хозяйства— дело недалекого будущего”. И действительно, основными продавцами земли оказались вышедшие из общины малоземельные и безлошадные общинники. Продавая землю, они уходили на заработки в город или ехали на новые земли (в Сибирь, на Дальний Восток, в Среднюю Азию).

Хотя многие крестьяне хотели прикупить земли, однако это оказалось вовсе не простым делом. Потребных для проведения реформы денег (а эта сумма была определена в 500 млн. золотых рублей) у государства не оказалось. Сумма, реально выделенная для финансирования реформы (выдачи государственного кредита), была совершенно недостаточна и к тому же разворована чиновниками и до крестьян не дошла. Надеяться можно было только на кредит Крестьянского банка. Специальным указом, принятым тоже в ноябре 1906 г., отменялся существовавший ранее запрет отдавать в залог надельные крестьянские земли. Крестьянскому банку разрешалось под залог надельной земли выдавать ссуды для покупки земли при расселении на хутора и отруба, на улучшение агротехники (покупку сельскохозяйственных машин) и т.д.

Однако Крестьянский банк скупая земли по 45 рублей за десятину (немного больше гектара), продавал их по 115-125 рублей за десятину, а кредит под залог земли и на сравнительно краткие сроки выдавал на кабальных условиях. При неуплате в срок процентов и очередных платежей по возврату долга банк отбирал у должников и продавал заложенную землю. Деньги, которые шли на покупку земли и выплату процентов по кредитам, ложились накладными расходами на цену сельскохозяйственной продукции крестьянских хозяйств. И все же, несмотря на высокую цену и кабальные условия, часть крестьян-середняков и даже бедняков покупали землю, отказывая себе во всем, стремясь “выбиться в люди”. Покупали землю и богатые крестьяне, превращая свои хозяйства в основанные на капиталистических принципах и наемном труде товарные фермы. Но еще больше землю покупали лица, как тогда их называли, некрестьянского сословия, не занимавшиеся крестьянским трудом, из числа сельской и мелкой городской буржуазии, скопившие себе капитал не за счет работы на земле, а иными путями: волостные старшины и писари, владельцы винных лавок, полицейские, духовенство, торговцы и т.д. Эта категория скупала землю для спекуляции (ведь земля постоянно дорожала) и для сдачи ее в аренду тем же крестьянам, причем арендная плата доходила до половины урожая. Таким образом, переход земли в аренду означал обогащение сельских паразитов-рантье за счет крестьян.

Поскольку практика скупки земли для спекуляции и сдачи в аренду получила широкое распространение, правительство, обеспокоенное этим явлением, издало циркуляр, устанавливающий норму покупки надельной земли не более 6 наделов в пределах одного уезда. Однако в действительности многие спекулянты и рантье скупали (используя продажность чиновников и взятки) по 100-200 наделов.

Важным элементом столыпинской реформы явилась переселенческая политика. В сентябре 1906 г. часть земель, принадлежащих царской семье в Западной Сибири, на Дальнем Востоке, Казахстане и Киргизии, передана была для переселения крестьян из Центральной России. Переселением крестьян правительство пыталось решить ряд проблем: во-первых, разрядить аграрное перенаселение в центре страны и прежде всего в Черноземье; во-вторых, за счет увеличения численности русского населения усилить свою социальную базу на национальных окраинах: в-третьих, приступить к освоению необжитых и нередко пустынных регионов страны (особенно в Сибири и на Дальнем Востоке). Среди переселенцев преобладало беднейшее крестьянство. Всего за 1906-1914 гг. за Урал переселилось 3,1 млн. человек, но далеко не все получили собственную землю. Примерно 1/4 поселенцев приходилось арендовать землю у местных крестьян.

Оценивая итоги столыпинской реформы, справедливости ради, надо отметить, что к 1914 г. в сельском хозяйстве России имелись определенные положительные сдвиги. Во-первых, увеличилась на 10,5 млн. десятин площадь посевов за счет освоения целины в Сибири и Казахстане. Во-вторых, возрос общий валовой сбор зерна: пшеницы на 12%, ржи - на 7,4%, овса - на 6,6% как за счет расширения посевных площадей, так и роста урожайности. Но увеличение сбора зерна было не таким уж значительным и было использовано не на рост животноводства (“перегон зерна и кормов на мясо и масло”), что является показателем интенсивности сельского хозяйства, а на увеличение экспорта зерна за рубеж, в том числе и за счет сокращения внутреннего потребления. По расчету на 100 жителей населения число скота уменьшилось из-за нехватки кормов.

Однако эти положительные сдвиги нельзя связывать только со столыпинской реформой. Серьезнейшую роль сыграла отмена выкупных платежей, которые составляли 89 млн. рублей золотом в год, почти половина той суммы, которую выручали за экспорт хлеба. Немалую роль сыграли и удачные погодные условия, обусловившие хорошие урожаи в 1909 и 1910 гг. Однако вслед за этим последовал тяжелый неурожай 1911 г., поразивший более 20 губерний. Десятки миллионов крестьян были вновь обречены на муки голода. Характерно: больнее всего неурожай ударил по тем губерниям, где наиболее активно насаждались хутора и отруба, показав тем самым, что община оказалась более устойчива по отношению к стихийным бедствиям и иным чрезвычайным ситуациям.

В целом столыпинская реформа не дала тех результатов, на которые надеялось правительство. Во-первых, неурожай 1911 г. показал, что реформа не создала устойчивой тенденции к росту сельскохозяйственной продукции, во-вторых, реформа не решила главный вопрос: не устранила крестьянское малоземелье и аграрное перенаселение. Хотя часть крестьян и переселилась за Урал, а часть, продав землю, ушла в города, но, во-первых, до полумиллиона из них вернулись обратно, а, во-вторых, численность крестьянского населения за счет рождаемости росла примерно на 2% в год, что вело к дальнейшему дроблению крестьянских дворов, а, следовательно, и крестьянских наделов. Так и не удалось создать слой богатых фермеров-собственников земли, которые вели бы хозяйство по-капиталистически, с применением наемного труда, такой слой, чтобы он мог стать прочной социальной опорой царского режима. Хотя применение машин в сельском хозяйстве увеличилось, все же серьезных сдвигов в улучшении агротехники на селе добиться не удалось. Ведь по-прежнему почти половина пахотных земель принадлежала помещикам, значительная часть из которых сдавала землю крестьянам в аренду на кабальных условиях. И крестьяне ее обрабатывали своим инвентарем в порядке отработки арендных платежей. Более того, как уже говорилось, в ходе реформы и часть крестьянских надельных земель перешла к новым землепользователям-рантье, которые также сдавали землю крестьянам в аренду. Иными словами, площадь арендованных земель, обрабатывавшихся крестьянским инвентарем, увеличивалась, что отнюдь не способствовало распространению прогрессивной агротехники. Увеличение арендных платежей, общая сумма которых к 1917 г. вместе с расходами на покупку земель дошла до 700 млн. рублей в год, тяжелым прессом ложилось на крестьянство.

Столыпину не удалось ликвидировать крестьянскую общину. Как уже говорилось, из общины несмотря на административный нажим вышло не более 1/6 части крестьянских семей. Причем наибольшая их часть вышла в 1908-1909 гг. В дальнейшем этот процесс постепенно затухает. Кроме того, переселившиеся в Сибирь крестьяне стали вновь объединяться в общины. Что же обусловило устойчивость общины? Некоторые историки объясняют это консервативностью крестьянства. Частично это так. Но главная причина в другом. Община давала крестьянам чувство определенной социальной защищенности: окажись крестьянская семья в критическом положении, община (мир) не даст ей погибнуть. Особенно это было важно в условиях России, где большая часть сельскохозяйственных угодий находится в зоне рискованного земледелия. Нельзя не учитывать и жесткости российского климата, из-за чего затраты на обеспечение жизнедеятельности общества и ведение сельского хозяйства значительно выше, чем на Западе. Российское крестьянство на своем историческом опыте убедилось, что противостоять силам природы путем коллективных усилий легче. Поэтому у него выработался своеобразный общинный (коллективистский) менталитет, отличный от менталитета крестьянства на Западе. Наконец, община содержала определенную сельскую инфраструктуру (сельские школы, богадельни для престарелых, ссудно-кредитные товарищества, ремонт дорог, мостов местного значения и т.д.). В рамках общины развивались крестьянские кооперативные общества по совместному использованию сельскохозяйственной техники (жаток, молотилок, сепараторов и т.д.), сбытовые, закупочные, овощеводческие и иные сообщества. Характерно, что большую часть земель, выставленных на продажу, покупали сельские общины. Так, частные лица купили за 1913 г. 3,67 млн. десятин, а крестьянские кооперативы и сообщества— свыше 10 млн. десятин.

Таким образом, столыпинская реформа не решила аграрную проблему в стране. Наоборот, она ее обострила. Сохранение в стране крупного помещичьего землевладения с его полуфеодальными методами эксплуатации, новые финансовые тяготы для крестьян в виде расходов на покупку земли и арендные платежи, обезземеливание значительной массы крестьян и превращение их в батраков существенно способствовало приближению революции в России.