Лекции.Орг


Поиск:




The main ideas of L. S. Vygotsky - contribution to world Psychology of XX century




Психологический журнал Том 22. №4, 2001

 

СОДЕРЖАНИЕ

Автор:

Том 22, номер 4,2001

ИТОГИ ВЕКА
Ключевые идеи Л.С. Выготского - вклад в мировую психологию XX столетия А. А. Леонтьев  
ПСИХОЛОГИЯ ЛИЧНОСТИ
Категориальная установка личности и психологические факторы ее формирования Н. Б. Кучеренко, С. Н. Кучеренко,О. Н. Бобрус  
КОГНИТИВНАЯ ПСИХОЛОГИЯ
Операциональные дескрипторы когнитивного ресурса и продуктивность решения тестовых задач и задач- головоломок Н. Б. Горюнова, В. Н. Дружинин  
ПСИХОЛОГИЯ ПОЗНАНИЯ
Вербализованные операциональные смыслы и их развитие в процессе принятия решения (на материале выбора лучшего хода в шахматной позиции) Е. Е. Васюкова  
ПСИХОЛОГИЯ РАЗВИТИЯ
Культурно- исторические основы зоны ближайшего развития Е. Е. Кравцова  
ПСИХОЛОГИЯ ТРУДА
Профессиональная идентичность и маргинализм: концепция и реальность (статья 1) Е. П. Ермолаева  
ЭТНОПСИХОЛОГИЯ
Пути социализации детей российских эмигрантов во Франции сквозь призму "историй жизни"  
О. И. Маховская, М. Бургос  
ПСИХОТЕРАПИЯ
Особенности психотерапии посттравматического стресса  
Е. С. Калмыкова, Е. А. Миско, Н. В. Тарабрина  
Концептуализация случая как методика проведения супервизии А. В. Махнач  
ДИСКУССИИ
Комментарии к комментариям книги "Культурно-историческая психология: наука будущего" (М.: Когито-центр, 1997) М. Коул  

стр. 1

СТРАНИЦЫ НОВОЙ КНИГИ
Фрагмент книги "Компетентность в современном обществе" Д. Равен  
ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ПУБЛИЦИСТИКА
Беседы с Жаном Пиаже (девятая) Ж.-К. Брангъе  
НАШИ ЮБИЛЯРЫ
Олегу Александровичу Конопкину - 70 лет  
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
Международная конференция "Психология общения 2000: проблемы и перспективы" Н. Л. Карпова  
Новый общеакадемический семинар "Проблемы применения точных методов в гуманитарных науках" И. Е. Евгеньин  
Рефлексивные процессы и новое качество управленческих решений В. Е. Лепский, И. Е. Задорожнюк  
Хроника  

ВНИМАНИЕ, ПРОПУСК!

Статью Курта Левина "Закон и эксперимент в психологии", опубликованную в N 2-3 за 2001 г., перевела с немецкого языка Е. Ю. Патяева.

В статье "V Международная конференция "Социальные представления: новые структуры"", опубликованной в N 2 за 2001 г., на с. 133, 1-я строка сверху, следует читать:

Конференция была проведена осенью 2000 г. Университетом г. Монреаля (Канада)...

стр. 2

 

КЛЮЧЕВЫЕ ИДЕИ Л. С. ВЫГОТСКОГО - ВКЛАД В МИРОВУЮ ПСИХОЛОГИЮ XX СТОЛЕТИЯ

Автор: А. А. Леонтьев

C) 2001 г.

Доктор психол. и филол. наук, профессор, действ. член РАО, факультет психологии МГУ им. М.В. Ломоносова, Москва

Основные положения психологической концепции Л.С. Выготского: единство знака, общения и деятельности; психологическая теория значения; культурно-историческая теория психики; коллективность деятельности и понятие зоны ближайшего развития; идея интегральной динамической структуры личности и ее генетической первичности; системная взаимосвязь психических функций. Взгляды Выготского следует рассматривать в динамике их развития, целостном философском и общегуманитарном контексте, едином потоке психологической мысли.

Ключевые слова: деятельность, знак, значение, культурно- историческая теория, социальная деятельность, зона ближайшего развития, интегральная теория личности, системность.

Двадцатый век в России богат мыслителями мирового уровня. Это Владимир Иванович Вернадский, создатель концепции ноосферы. Это Павел Александрович Флоренский, Михаил Михайлович Бахтин, Густав Густавович Шпет, Юрий Михайлович Лотман, Николай Александрович Бердяев. К этому списку можно добавить и Алексея Федоровича Лосева, и Николая Онуфриевича Лосского, и Алексея Алексеевича Ухтомского, и Романа Осиповича Якобсона. Такое созвездие талантов сделало бы честь любой стране в любую историческую эпоху.

Лев Семенович Выготский органично вписывается в этот ряд. Судьба его напоминает судьбы других людей из нашего списка. Конечно, он не погиб в заточении, как Флоренский или Шпет, не был насильственно выдавлен в эмиграцию, как Бердяев и Лосский. Выготский умер своей смертью в разгар стремительного творческого взлета, не имеющего аналогов в научных биографиях других ученых. Может быть, ему и повезло - едва ли он пережил бы 1937 год особенно если учесть, что в конце 1936, после "судьбоносного" постановления ЦК ВКП(б) "О педологических извращениях в системе наркомпросов", уже мертвый Выготский стал основной мишенью уничтожающей критики - чего стоит хотя бы знаменитая брошюрка Е.И. Рудневой "О педагогических извращениях Л.С. Выготского". Большинство его книг было изъято, его имя вычеркивалось цензорами из корректур, а о переиздании его трудов было смешно и думать. Как и об издании рукописей, а в их числе были такие замечательные книги, как "Психология искусства", "Исторический смысл психологического кризиса", "Орудие и знак в развитии ребенка", "Учение об эмоциях", наконец, небольшая, переполненная мыслями работа "Конкретная психология человека". Все это сейчас доступно читателям, хотя многие рукописи Выготского и разбросанные по малоизвестным журналам и сборникам его публикации до сих пор малоизвестны или совсем неизвестны.

1956 год принес Выготскому восстановление его реального места в советской психологии, а затем мировую известность. В гуманитарных науках едва ли применим распространенный в науковедении критерий "индекса цитирования": но если бы под этим углом зрения был проделан анализ психологических публикаций на Западе в последние десятилетия истекшего столетия, мы бы увидели, что даже в "закрытой" от европейской (не говоря уже о советской) психологии Америке считалось неприличным для психолога, занимающегося детской, педагогической, да и общей психологией, не упоминать имя Выготского. Другой вопрос, что Выготский воспринимался на Западе, особенно в США, не совсем таким, каким он был на самом деле. Его усердно перекрашивали то под необихевиориста, то под когнитивиста, то под экзистенциального психолога...

Впрочем, вклад Выгодского в психологию, да и в гуманитарные науки в целом, был столь велик и многогранен, что у него можно было взять различные идеи, даже не очень нарушая целостность его концепции. Так и произошло в последние десятилетия двадцатого века не только в других странах, но и в нашей собственной стране. Книги о Выготском исчисляются сейчас десятками. Но в каждой из них он рисуется иначе, так, как его воспринимает тот или иной автор. Выготский А.В. Брушлинского или Е.А. Будиловой не слиш-

стр. 5

ком похож на Выготского в книгах В.П. Зинченко, А.А. Пузырея, Дж. Верча. М.Г. Ярошевский или А. Козулин не сходятся в оценках с Я. Вальсинером, Н. Вересовым, А.Г. Асмоловым или автором настоящих строк.

Поэтому, кстати, очень трудно писать о роли Выготского в мировой науке XX столетия: любое суждение кому-то покажется субъективным и "партийным". Тем не менее нам хотелось бы в настоящей статье попытаться выйти за пределы собственной интерпретации Выготского и его научного пути и выделить то самое главное, что не подлежит сомнению (а если кто-либо и с этим не согласен, то это, как говаривал В.Б. Шкловский, уже факт его собственной биографии, а не биографии Выготского).

Начнем с того, что Выготский был марксистом (как он сам говорил, материалистом в психологии), и это в значительной мере определяло его научные взгляды. Когда мы говорим о марксизме Выготского, то отнюдь не имеем в виду тот вульгаризованный псевдомарксизм, который, начиная с 1930 года, вошел в официальную советскую идеологию в качестве ее составной части (и "вершиной" которого была знаменитая четвертая глава в сталинском "Кратком курсе"). Тот псевдомарксизм, который под именем "марксистско-ленинской философии" пропагандировался академиками Юдиным и Митиным и преподавался в любом вузе Советского Союза, не имел ничего общего с подлинной философией Маркса - не случайно ранние работы последнего, в том числе замечательные "Экономическо-философские рукописи 1844 года", в полном виде стали доступны широкому читателю только все в том же 1956 г.... Нет, Выготский был подлинным марксистом, марксистом-диалектиком, объективно примыкая к группе A.M. Деборина, в 1930 г. осужденной Сталиным за "правый уклон" (тот же именитый автор приклеил деборинцам знаменитым ярлык "меньшевиствующих идеалистов", смысл которого так и остался непонятным).

Можно подумать, что таких марксистов в 20-х-ЗО-х гг. было много. Конечно, людей, называвших себя марксистами, хватало. Но образованными философами и психологами были единицы - большинство же повторяло заученные формулы, не будучи в состоянии их осмыслить и успешно применять в конкретной научной деятельности. (Выготский имел все основания заметить в "Историческом кризисе": "Быть в физиологии материалистом нетрудно - попробуйте-ка в психологии быть им".) Среди них можно, кроме Выготского, назвать Павла Петровича Блонского (у которого Выготский учился в университете А.Л. Шанявского); Сергея Леонидовича Рубинштейна, совершившего почти немыслимое: не зная неопубликованных тогда (в 20-х гг.) философских работ Маркса и Энгельса, он сделал самостоятельный шаг от Гегеля к марксизму; Михаила Яковлевича Басова... И совсем не случайно именно эти имена - Выготский, Блонский, Рубинштейн, Басов - мы называем, когда ищем истоки так называемого деятельностного подхода в советской психологии. Впрочем, к этой группе психологов можно отнести в известной мере и Д.Н. Узнадзе, сформировавшегося (как и Рубинштейн) в идейном пространстве Гегеля; И.В. Имедадзе убедительно показал, что все сущностные характеристики того, что Узнадзе называл "поведением", идентичны тому, что российские психологи связывают с понятием деятельности.

Впрочем, здесь не все научные биографы Выготского едины. Часть из них вообще не считает, что у Выготского была идея деятельности, во всяком случае в той форме, в которой мы ее находим у А.Н. Леонтьева, П.Я. Гальперина, Д.Б. Эльконина, А.В. Запорожца (школа Выготского), или у С.Л. Рубинштейна. Конечно, можно спорить о том, была ли "психологическая теория деятельности" А.Н. Леонтьева и его сотрудников, а затем коллег, прямым продолжением и развитием деятельностных идей Выготского (хотя изучение научных первоисточников убеждает нас, что была): но что такие идеи Выготский неоднократно высказывал - совершенно несомненно: их можно проследить во всех основных работах Л. С., и мы сделали это в монографии "Деятельный ум", находящейся сейчас в печати.

Эти идеи однозначно восходят к Гегелю и Марксу. Именно последнему принадлежит тезис о "своеобразии активного трудового приспособления человеком природы к себе, в противоположность пассивному приспособлению животных к среде" (Л.С. Выготский. Собр. соч., т. 1, с. 75; далее ссылки на это издание даются в тексте в следующем виде: 1.75). В полемике с Ж. Пиаже четко проводится мысль, что Пиаже ошибочно выводит мышление и развитие ребенка "из чистого общения сознаний... без всякого учета общественной практики ребенка, направленной на овладение действительностью..." (2.75). Особенно характерна в этом отношении монография "Орудие и знак в развитии ребенка": здесь уже употребляется понятие деятельности. Ребенок, пишет Выготский, "вступает на путь сотрудничества, социализируя практическое мышление путем разделения своей деятельности с другим лицом... Социализация практического интеллекта приводит к необходимости социализации не только объектов, но также и действий" (6.31). И далее: "Собственная деятельность ребенка... направлена на определенную цель...". Наличие знака, речи позволяет "представлять в наличной ситуации моменты будущего действия...". Это "создает условия для совершенно нового характера связи

стр. 6

элементов настоящего и будущего..., создает совершенно новое психологическое поле для действия, ведя к появлению функций образования намерения и спланированного заранее целевого действия" (6.49).

Итак, первое, что внес Выготский в советскую и мировую психологию, - это совершенно четкая психологическая концепция деятельности. Еще раз подчеркнем: мы в настоящей статье не затрагиваем дальнейшей судьбы этой концепции. Точно так же мы не утверждаем, что именно и только Выготский разработал философскую концепцию деятельности как методологическую основу советской психологии: здесь приоритет, судя по всему, принадлежит Рубинштейну (хотя эти его соображения 20-х гг. остались тогда в рукописи, или (статья 1922 г.) были практически недоступны).

Что касается структуры деятельности, то здесь представляет особый интерес то, что Выготский писал об этапах порождения речи (и что дало нам основание говорить о нем как о "первом психолингвисте").

Уже приведенные слова Выготского из "Орудия и знака" подтверждают, что его понимание деятельности органично связано с идеей знаковости и определенной трактовкой психологической роли языка. В.В. Давыдов был совершенно прав, когда подчеркивал, что нельзя понять происхождение деятельности отдельного человека без раскрытия ее изначальных связей с общением и со знаково-символическими системами. Что это невозможно, первым увидел именно Л. С. И попытался построить такую психологическую концепция, где знак (слово), социум (общение) и деятельность выступили бы в теоретическом единстве. Это ему в большой степени удалось. В его подходе можно выделить несколько существенных моментов.

Первое: четкий анализ значения как психологического понятия. Именно у Выготского понятие значения, до тех пор существовавшее лишь в пространстве логики, лингвистики и семиотики, выступило как равноправное в системе понятий общей психологии и психологии развития.

Второе: динамический, процессуальный характер значения. Значение выступает у Выготского как "внутренняя структура знаковой операции" (1.160), как путь от мысли к слову и т.д.

Третье: понятие предметного значения. Оно едва ли не первым очерчено именно Выготским - хотя аналогичные мысли есть у Рубинштейна, Узнадзе, Леонтьева, но они относятся к более позднему времени.

Четвертое: смысловое строение сознания.

(Понятие смысла выступает здесь у Выготского как "то, что входит в значение (результат значения), но не закреплено за знаком" (1.165)).

Пятое: социальная природа значения (знака). "...Всякая символическая деятельность ребенка была некогда социальной формой сотрудничества" (6.56).

Шестое: знак, значение как единство общения и обобщения.

Седьмое и самое главное: то, что слово и действие объединены в единую психологическую систему.

Как именно они объединены, Л. С. показывает на материале детской игры. (См. его "записки-конспект" об игре, опубликованный Д.Б. Элькониным в его книге 1978 г. "Психология игры".) Если попытаться кратко сформулировать его позицию, она такова: появление языка (речи) перестраивает систему отображения предметного мира в психике ребенка. Наименование предмета, появление словесного значения вносит новый принцип в организацию сознания. Предметность восприятия прямо детерминирована языком (речью). С одной стороны, построение человеческого сознания связано с развитием орудийной деятельности. Но, с другой стороны, на базе словесных значений, становящихся предметными, возникает система смыслов, которая непосредственно и конституирует сознание. При этом слово биполярно ориентировано, оседая значением в мысли и смыслом в вещи. Благодаря этому возможно оперирование "чистыми значениями" вне непосредственного практического действия, т.е. мышление, вообще теоретическая деятельность.

Итог: в основе нового способа оперирования с вещами, предметами, лежит словесное значение, слово как орудие социального контакта, общения. Вместе с тем развитие этого способа невозможно без практики, без опоры на реальные свойства вещей.

Харьковские ученики сочли эту концепцию "словоцентричной", и в принципе они были, видимо, правы. Расхождение "харьковчан" с Выготским было более четко сформулировано А.Н. Леонтьевым в недавно опубликованной рукописи "Учение о среде в педологических работах Л.С. Выготского" ("Вопросы психологии", 1998, N 1): "...положение Л.С. Выготского о том, что сознание есть продукт речевого общения ребенка в условиях его деятельности по отношению к окружающей его внешней действительности, необходимо обернуть: сознание ребенка есть продукт его человеческой деятельности по отношению к объективной действительности, совершающейся в условиях языка, в условиях речевого общения" (с. 122).

Описанное выше понимание Л. С. роли языка (знака) в становлении человеческого сознания и деятельности реализует его более общий тезис о культурно-исторической природе человеческой

стр. 7

психики. (Здесь хотелось бы подчеркнуть, что сам термин "культурно-исторический" может употребляться и употребляется двояко. Во-первых, для обозначения определенного периода в развитии взглядов Выготского и его школы - того периода, к которому относится статья Л.С. "Проблема культурного развития ребенка", написанная совместно с Лурией книга "Этюды по истории поведения" и монография Леонтьева "Развитие памяти". Во-вторых, в более широком смысле, когда имеется в виду общая идея Выготского о роли исторически развивающейся человеческой культуры в становлении и функционировании индивидуальной психики - именно в этом смысле говорит о культурно-историческом подходе А.Г. Асмолов в ряде своих работ последних лет).

Сказанным не ограничивается значение Выготского для психологии XX века. И следующей проблемой, неразрывно связанной с очерченной выше проблематикой деятельности и знака (языка, значения), является роль социальной, коллективной деятельности в психическом развитии ребенка.

Чтобы раскрыть подход Л. С. к этой проблеме, необходимо прежде всего понять, что он вкладывал в само понятие психического развития.

Для него характерно понимание "развития как процесса, характеризующегося единством материальной и психической сторон, единством общественного и личного при восхождении ребенка по ступеням развития" (4.248). Периоды плавного, почти незаметного внутреннего изменения личности ребенка сменяются периодами резких сдвигов, конфликтов. Микроскопические изменения, "накапливаясь до известного предела, затем скачкообразно обнаруживаются в виде какого-либо возрастного новообразования" (4.249). Как известно, Выготский выделяет пять таких скачков или "кризисов": кризис новорожденного, кризис одного года, кризис 3 лет, кризисы 7 и 13 лет. К началу каждого нового возрастного периода складывается "социальная ситуация развития". Это "совершенно своеобразное, специфическое для данного возраста, исключительное, единственное и неповторимое отношение между ребенком и окружающей его действительностью, прежде всего социальной" (4.258). Именно эта социальная действительность - "основной источник развития".

Мы определяем тестами или другими способами уровень психического развития ребенка. Но при этом совершенно недостаточно учитывать, что ребенок может и умеет сейчас, важно, что он сможет и сумеет завтра, какие процессы, пусть сегодня не завершившиеся, уже "зреют". "Подобно тому, как садовник, определяя виды на урожай, поступил бы неправильно, подсчитав только количество созревших фруктов в саду и не сумев оценить состояние деревьев, не принесших еще зрелого плода, психолог, который ограничивается определением созревшего, оставляя в стороне созревающее, никогда не может получить сколько-нибудь верного и полного представления о внутреннем состоянии всего развития..." (4.262).

Ребенок может решить задачу совершенно самостоятельно, и обычно учитывается только такое, самостоятельное решение. Но может быть и так, что ребенок нуждается для решения в наводящем вопросе, указании на способ решения и т.д. Тогда возникает подражание, конечно, "не механическое, автоматическое, бессмысленное, а разумное, основанное на понимании подражательное выполнение какой-либо интеллектуальной операции". Подражание - это все, "что ребенок не может выполнить самостоятельно, но чему он может обучиться или что может выполнить под руководством или в сотрудничестве" (4.263). Но ведь "то, что сегодня ребенок умеет делать в сотрудничестве и под руководством, завтра он становится способен выполнять самостоятельно... Исследуя, что ребенок способен выполнить самостоятельно, мы исследуем развитие вчерашнего дня. Исследуя, что ребенок способен выполнить в сотрудничестве, мы определяем развитие завтрашнего дня" (4.264).

То самое, что ребенок может сейчас выполнять лишь в сотрудничестве, а завтра уже самостоятельно - это и есть знаменитая зона ближайшего развития.

Эту зону создает обучение, которое должно "забегать вперед развитию". Оно "приводит в движение целый ряд внутренних процессов развития, которые сейчас являются для ребенка еще возможными только в сфере взаимоотношений с окружающими и сотрудничества с товарищами, но которые, проделывая внутренний ход развития, становятся затем внутренним достоянием самого ребенка" (Л.С. Выготский. Умственное развитие ребенка в процессе обучения. М.: Л.: 1935, с. 16).

Для психолога (и, разумеется, педагога) здесь важны три момента.

Первое. Каждая психическая функция, пишет Выготский, появляется на сцене дважды. Сперва как коллективная, социальная деятельность, а затем как внутренний способ мышления ребенка. Между этими двумя "выходами" лежит процесс интериоризации, или, как любил говорить Л. С., "вращивания" функции вовнутрь.

Второе. Раз так, значит и сам процесс обучения (да и воспитания) должен представлять собой коллективную деятельность. (Именно в этом на-

стр. 8

правлении шли многие педагогические поиски 20-30-х гг., включая А.С. Макаренко).

Третье. Смысл работы учителя в том, чтобы направлять и регулировать деятельность учеников через коллективную деятельность, через организацию сотрудничества учеников друг с другом и учителя с учениками.

Совершенно очевидно, что эта концепция Выготского есть глубинная теоретико-психологическая основа педагогики сотрудничества и развивающего обучения. И в этом одна из главных заслуг Л.С. не только перед общей и педагогической психологией, но и перед всем российским образованием.

Вернемся ненадолго назад, к рассуждениям Выготского о диалектике развития ребенка, и обратим внимание на одну его формулировку. Он говорит, что новообразования критических (конфликтных) периодов не сохраняются в дальнейшем в неизменном виде "и не входят в качестве необходимого слагаемого в интегральную структуру будущей личности" (4.254).

Что же такое для Выготского эта интегральная структура личности?

Конечно, само понятие личности существовало в психологии и до Выготского. Но его понимание личности было в каком-то смысле уникальным.

Во-первых, для Л.С. "личность - первичное, что созидается вместе с высшими функциями". А сами эти функции - "перенесенные в личность, интериоризованные отношения социального порядка, основа социальной структуры личности... Индивидуальное личностное - не conta, а высшая форма социальности" (Л.С. Выготский. Конкретная психология человека. Вестник МГУ. Серия Психология. 1986. N 1. С. 59, 54). Здесь много общего с мыслями С.Л. Рубинштейна тех лет. Иначе говоря, личность для Выготского есть та основа, вокруг которой строится вся психика человека, включая деятельность и сознание, это то в конкретном человеке, что является непосредственным продуктом, кристаллизацией его социальной жизни. "Раз человек мыслит, спросим: какой человек... При одних и тех же законах мышления... процесс будет разный, смотря по тому, в каком человеке он происходит" (там же, с. 59).

Во-вторых, цитируемая статья Выготского не случайно названа "Конкретная психология человека". Это термин Ж. Политцера, французского психолога-марксиста, у которого взято и еще одно важное понятие - "драма". Выготский вообще ценил Политцера очень высоко. Идея личности как драмы важна потому, что вместе с ней в психологию личности вторгается идея диалектики, внутренней борьбы, сложной динамики, слияния и взаимопереходов психических процессов, функций и состояний.

В-третьих, мир для Выготского не есть - пользуясь известным выражением Дж. Брунера - "мир символов": познавательные процессы только часть процессов интериоризации, они подчинены личности, определяющей и регулирующей их.

В собственно психологическом плане личность для Выготского - это, пользуясь его же терминологией, динамическая смысловая система, включающая мотивационные, волевые, эмоциональные процессы, динамику действия и динамику мысли. "В процессе общественной жизни... возникают новые системы, новые сплавы психических функций, возникают единства высшего порядка, внутри которых господствуют особые закономерности, взаимозависимости, особые формы связи и движения" (6.328).

Таким сплавом, такой единицей высшего порядка для Л. С. и является личность как единство интеллекта и аффекта. Их отношение - "не вещь, а процесс". (И, вероятнее всего, перестановка акцентов в последних работах Выготского с деятельности на это единство интеллекта и аффекта, первоначально вызвавшая протест его харьковских учеников, означала собой как раз переход к личностной парадигме - первым его правоту признал А.В. Запорожец еще в самом конце 30-х гг., а позже к той же позиции пришел и А.Н. Леонтьев).

Положения Выготского о приоритетности личности и о ее принципиально динамическом строении, специфическом для конкретного человека (и для определенного этапа его развития) нашли дальнейшее развитие у его учеников. Это, например, тезис Леонтьева о личности как системном и сверхчувственном качестве индивида, а главное - понимание личности как процесса постоянного самоопределения человека в мире, опять-таки чрезвычайно существенное для психологической и педагогической трактовки сущности образования. У А.Н. Леонтьева есть положение об исследовании личности как изучении того, что, ради чего и как использует человек врожденное ему и приобретенное им. А.Г. Асмолов говорит о личности, которая сама выбирает деятельность и образ жизни (ср. у Г.М. Андреевой тезис о "личностном выборе деятельности"). Б.С. Брату сь понимает личность как психологический орган, координирующий и направляющий процесс "самостроительства" человека.

Системно-динамический подход Выготского к понятию личности неразрывен с еще одной принципиально важной его идеей. Она была сформулирована еще в самом начале научной деятельности (1924 г.) и прошла через всю его научную биографию. Вот она: "...надо воспитывать не слепого, но ребенка прежде всего. Воспитывать же слепо-

стр. 9

го и глухого - значит воспитывать слепоту и глухоту и из педагогики детской дефективности превращать ее в дефективную педагогику" (5.71). Иными словами, коррекционная педагогика и клиническая психология имеют дело не с отдельным дефектом (страданием), а с целостной системой психики, личности и деятельности пациента. Только опираясь на эту целостность, мы можем эффективно осуществить реабилитацию пациента. Надо обращать внимание не на то, что у него нет, а на то, что у него есть и от чего мы можем оттолкнуться, чтобы восстановить нарушенные функции. Кроме дефектологов, эти мысли Выготского чрезвычайно успешно развивал его сотрудник А.Р. Лурия, сумевший до основания перестроить всю мировую нейропсихологию.

В одной из самых последних работ Л. С., докладе "Проблема развития и распада высших психических функций", мы находим четкое психофизиологическое обоснование указанной целостности. Для каждой высшей психической функции, говорит Выготский, требуется сложная дифференцированная объединенная деятельность целой системы центров. И - в другом месте - он требует "замены структурного и функционального анализа, неспособного охватить деятельность в целом, межфункциональным и системным анализом, основанным на вычленении межфункциональных связей и отношений, определяющих каждую данную форму деятельности" (1.174).

Мы выделили, конечно, только основные, ключевые идеи Выготского, определившие тот вклад, который внесен им в мировую психологию XX века. И в заключение хотелось бы высказать несколько общих соображений.

Первое. Говоря о научном наследии Выготского, необходимо рассматривать его взгляды не как статистическое целое, а в динамике их развития и перехода от одного концептуального понимания к другому. Выготский 1924 и Выготский 1934 гг. не идентичны. "Классическая" культурно-историческая теория, мысли Выготского о деятельности и развивавшаяся Л.С. в последние годы системно-динамическая концепция личности, конечно, не просто являются разными гранями его наследия: можно и нужно проследить внутреннюю логику перехода от одного этапа его научной биографии к другому.

Второе. Психологические взгляды Выготского могут быть поняты лишь в определенном философском и общегуманитарном контексте. Этот контекст отнюдь не исчерпывается марксистской философией, хотя Выготского нельзя понять вне этого круга идей. Поразительно, насколько близок был Выготскому по целому ряду принципиальных позиций, например, Михаил Михайлович Бахтин - упомянем только его понимание значения как функции знака и как потенции смысла, его идею "смыслового преображения бытия" и понимание "мира действия" как мира предвосхищаемого будущего, его мысль о сознании, становящемся действительным в знаке, в социальном взаимодействии, его понимание деятельности в ее двуединстве - как культуры и как "единственности жизни"... Прямые параллели с Выготским можно обнаружить у Густава Густавовича Шпета. Даже у такого, казалось бы, далекого от Выготского философа, как Павел Александрович Флоренский, видим множество пересечений с мыслями Выготского. А на Алексея Алексеевича Ухтомского Л. С. прямо ссылается. Еще один замечательный мыслитель, во многом близкий Выготскому в 20-30-е гг. - это Сергей Леонидович Рубинштейн.

Третье - и это справедливо не только в отношении Выготского, - его психологические взгляды следует рассматривать во взаимодействии со взглядами его предшественников и последователей, как часть единого потока философской и психологической мысли. История науки учит нас, что автодидактов, гениальных самоучек, начинающих с "нуля", не бывает - во всяком случае, когда речь идет о фигурах масштаба Выготского. Между тем корни взглядов Выготского по существу остаются не проанализированными. С другой стороны, какую бы позицию мы ни занимали в отношении школы Выготского, бесспорно, что не только ее взгляды (или, если угодно, взгляды Леонтьева, Лурия, Гальперина, Запорожца, Эльконина - это одна школа, но в то же время плеяда вполне самостоятельных ученых, развивавших различные аспекты наследия Выготского, и порой делавших это по-разному) восходят к Выготскому, но и самого Выготского можно до конца понять, только представляя себе, как его позиции были развиты и преобразованы его учениками и последователями.

Поэтому завершим эту статью словами Даниила Борисовича Эльконина из его записных книжек (цитирую их по своей книге: Л.С. Выготский. М.,1990,с. 42):

"Не забыть: если бы Л. С. был жив и я смог бы, как это часто бывало, за чашечкой кофе в кафе "Норд" задать ему вопрос, то я спросил бы его: "А ты понимаешь, что своей теорией интериоризации ты отрицаешь то понимание психики и сознания, которое существовало до сих пор в так называемой классической психологии? Отрицаешь изначальность, заданность "души" и всей душевной жизни, отрицаешь, что человек рождается пусть с несовершенной и неразвитой, но все-таки душой, что она уже есть в нем и что носителем ее является мозг. Ты, наоборот, утверждаешь, что "душа" человеческая, человеческое сознание (психика), существует объективно вне нас как яв-

стр. 10

ление интерпсихическое в форме знаков и их значений, являющихся средством организации совместно, прежде всего, трудовой деятельности людей, и что только в результате этого взаимного воздействия людей друг на друга возникает интрапсихическое в форме тех же знаков и значений, но направленное на организацию своей собственной деятельности. Душа не задана человеку изначально, а дана ему во внешней, чисто материальной форме!"

Но тогда я был молод и, как мне сейчас представляется, не понимал всей грандиозности той задачи, которую на моих глазах решал Л. С. ".

THE MAIN IDEAS OF L.S. VYGOTSKY - CONTRIBUTION TO WORLD PSYCHOLOGY OF XX CENTURY

A. A. Leontiev

Dr. sci. (psychology), Dr. sci. (philology), professor, actual member of RAE, the chair of psychology of personality, department of psychology, MSU

The main ideas of Vygotsky's psychological conception are as follows: unity of sign, communication and activity; psychological theory of significance; cultural-historical theory of mind; collectivity of activity and notion of the zone of proximal development; integral dynamic personal structure and its genetic primordiality; system interrelation of mental functions. Vygotsky's viewpoints must be considered in their dynamics, holistic philosophic and general humanitarian context, whole stream of psychological ideas.

Key words: activity, sign, significance, cultural-historical theory, social activity, zone of proximate development, integral theory of personality, systemic idea.

стр. 11

КАТЕГОРИАЛЬНАЯ УСТАНОВКА ЛИЧНОСТИ И ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ФАКТОРЫ ЕЕ ФОРМИРОВАНИЯ

Автор: (Н. Б. Кучеренко, С. Н. Кучеренко, О. Н. Бобрус

(c) 2001 г. Н. Б. Кучеренко *, С. Н. Кучеренко **, О. Н. Бобрус ***

* Канд. психол. наук, старший преподаватель Образовательного центра "Факультет психологии, связей с общественностью и рекламы" Томского государственного педагогического университета

** Канд. психол. наук, директор Образовательного центра "Факультет психологии, связей с общественностью и рекламы" Томского государственного педагогического университета

*** Начальник отдела по информационной политике и связям с общественностью Томского государственного педагогического университета

Предлагается использование объяснительных возможностей понятия "категориальная установка" для системного исследования установочного поведения. Приводятся основные результаты изучения функционирования личности как установочной системы в условиях постоянного изменения внешнего жизненного контекста. Категориальная установка рассматривается как системное психологическое новообразование, формирование которого обусловлено индивидуальным сочетанием психологических факторов. Показано, что в ее преобразовании важную роль играют изменения макроусловий существования. Выделены различные формы проявления категориальной установки личности. Обнаружена взаимосвязь ее типов с индивидными характеристиками, со смысложизненными ориентациями и иерархией ценностей личности.

Ключевые слова: установка, категориальная установка личности, значение, семантическое пространство, смысложизненные и ценностные ориентации, макро- и микроусловия реальной жизнедеятельности, индивидные характеристики.

Изучение целостной личности в изменяющихся условиях реальной жизнедеятельности - одна из главных общепсихологических проблем [1, 4, 11]. Психологическая сущность целостной личности проявляется в ее активности, выраженной в определенных модификациях установки, системный характер которой "дает возможность раскрыть основные закономерности активности субъекта в целом" [29, с. 73]. Психологи знают о природе установки почти все, но "часто не узнают эту проблему, когда она вторгается в область их собственных экспериментальных исследований" [7, с. 147]. Это объясняется проблемностью и сложностью указанного психологического феномена, который одними авторами понимается как диспозиция (фиксированная установка) (К. Марбе, 1925; Г. Олпорт, 1935; А. Лачинс, 1958; П. Фресс, 1961), а другими рассматривается как целостное состояние личности, первичная установка (Д.Н. Узнадзе, 1966; А.С. Прангишвили, 1967; Ш.Н. Чхартишвили, 1971; Ш.А. Надирашвили, 1974, и др.). Приспособительно- целенаправленное поведение, адекватное данным объективным условиям деятельности [29], обеспечивается не фиксированной, а первичной установкой, представляющей собой целостное состояние личности, ее модус в каждый момент времени, включающий потребность, ситуацию ее удовлетворения и активность.

Мы разделяем точку зрения Ш.Н. Чхартишвили: только в развертывании первичной установки как целостного модуса личности и задействуются (по ассимилятивно-контрастному принципу) готовые, приобретенные опытом, схемы - фиксированные установки, сформировавшиеся в другом опыте, в другое время. Понимание личности как "иерархической установочной системы" предполагает, что актуализация высших уровней установочной системы, представленных социальными установками [19], ценностными ориентациями [40], смысловыми установками [5], вовлекает сознание в процесс взаимодействия личности с окружающей действительностью. Тем самым в установочную активность включаются системы значений. Закономерности преобразования установок, связанных с системами значений, - это специфическое выражение психики как целостной системы. Фокусируя внимание на динамичности индивидуальных систем значений, А.Г. Шмелев вводит понятие, объединяющее морфологическую и динамическую парадигмы исследования закономерностей психической активности личности - категориальную установку [36]. Идея категориальной установки согласуется с мыслью А.Г. Асмолова [5] о близости понятия установки Д.Н. Узнадзе и понятия личностного смысла А.Н. Леонтьева, замечанием А.С. Прангишвили

стр. 12

[29] о том, что психологическое выражение отношений между потребностью и ситуацией ее удовлетворения перекликается с концепцией А.Н. Леонтьева о личностном смысле, а также рассмотрением В.А. Ядовым [40] личностного смысла как диспозиции социального поведения личности. Понятие категориальной установки основывается на понимании значения как "единицы, репрезентирующей сознанию координацию предметных условий и операционального состава деятельности, регулирующей деятельность в соответствии с определенными целями и мотивами" [36, с. 28]. Обусловленность значения деятельностью проявляется "в приспособлении субъективной оценки информативности признаков значения к контексту текущей деятельности. Психологической инстанцией, осуществляющей такое приспособление, является категориальная установка" [там же, с. 24]. В духе первичной установки Д.Н. Узнадзе категориальная установка выступает как особый модус целостного субъекта и воздействует на системы значений как своеобразный "фильтр-модулятор", включающий в актуальные значения те семантические признаки, которые релевантны текущему моменту жизнедеятельности. Тем самым категориальная установка обеспечивает устойчивое и направленное функционирование личности.

Рассмотрение психологических факторов, влияющих на преобразование категориальной установки личности, открывает нам уникальную возможность изучения первичной категориальной установки как каждый раз новой трансформации этих систем значений, что и является целью нашего исследования. Для достижения цели исследования в работе поставлены следующие задачи:

1. Эмпирически подтвердить положение о том, что изменение условий реальной жизнедеятельности выступает в качестве фактора преобразования категориальной установки личности.

2. Выявить различные формы проявления категориальных установок личности в реальной жизнедеятельности; используя детерминационный анализ, установить взаимосвязь типа категориальной установки с индивидными и социальными характеристиками испытуемых.

3. Исследовать взаимосвязь и взаимовлияние ценностно-смыслового фактора и категориальной установки личности.

Объектом исследования выступила категориальная установка, формирующаяся и функционирующая в политической сфере жизнедеятельности личности. Выбор в качестве объекта изучения политической установки неслучаен. Поскольку личность как установочная система представляет собой результат взаимодействия специфических потребностей и социокультурных условий их удовлетворения, то в настоящей ситуации изменения экономических и социально-политических условий возникает необходимость серьезных ценностно-смысловых, установочно-диспозиционных преобразований личности. Эти преобразования, называемые политическими психологами ресоциализацией личности [35], происходят под влиянием ряда детерминационных факторов. Наиболее существенными являются изменения всех составляющих внешнего жизненного контекста, в том числе и политические перемены, столь важные для судеб общества и каждой личности. Однако политическая ее активность осуществляется в обстоятельствах фрустрации базовых потребностей, например потребности в безопасности. Закономерности рассматриваемых процессов прослежены в многочисленных психологических исследованиях, проведенных К.А. Абульхановой-Славской, О.П. Николаевой, Г.Э. Белицкой, В.Ф. Петренко, О.В. Митиной, Е.Б. Шестопал. Анализ полученных этими авторами результатов позволил выделить ряд существенных для нашей работы положений. Однако следует отметить, что исследования выполнены преимущественно на столичной выборке, поэтому полученные данные не распространяются на другие регионы. В то же время в психосемантических исследованиях В.Ф. Петренко и О.В. Митиной [24] зафиксированы отличительные особенности политических установок регионального электората. Экспериментаторы используют заданные ими категории анализа, что зачастую становится причиной невозможности сопоставления разных исследований и их низкой прогностической ценности. С нашей точки зрения, следует учитывать, с одной стороны, аутентичные системы политических значений, с другой - их преобразование в процессе актуализации категориальной установки, формирующейся под влиянием ряда детерминационных факторов.

МЕТОДИКА

Всего на разных этапах исследования приняло участие 945 чел. Выборка сформирована по принципу соответствия социально-демографической структуре населения г. Томска. Женщин - 61%, мужчин - 39%. Половозрастные характеристики: 18-21 лет (19%), 22-30 лет (21%), 31-40 лет (23%), 41-50 лет (14%), 51-60 лет (12%), 61-75 лет (11%). Уровень образования: высшее, незаконченное высшее - 45%, среднее специальное - 31%, среднее - 24%. Род занятий: студент, учащийся - 16%, служащий бюджетной сферы - 14%, служащие на производстве, ИТР - 13%, пенсионеры - 16%, рабочие -16%, домохозяйки - 9%, частные предприниматели - 11%, другое - 5%. Уровень дохода - менее 500 руб. (29%), 500-1500 руб. (37%), 1500-2000 руб. (20%), более 2000 руб. (14%).

Были применены следующие методики:

I. Создание психосемантического теста, релевантного изучаемому объекту. Ассоциативный эксперимент, состоявший из двух этапов, позволил нам получить список понятий, репрезентирующих политическую сферу жизнедеятельности, шкалы-дескрипторы, выступающие в качестве семантических признаков искомых политических понятий. На первом этапе испытуемым предлагалось слово-стимул "политика", на которое следовало дать первые пришедшие на ум

стр. 13

ассоциации. Окончательный список понятий был выделен на основе результатов процедуры лингвистической интроспекции с учетом индекса частоты ассоциативной связи (он вычисляется через отношение между числом испытуемых, давших соответствующую реакцию, и общим числом участников эксперимента) [17] и включал следующие понятия: политика, власть, депутат, мэр, губернатор, выборы, президент, премьер, Петр I, Екатерина II, Столыпин, Ельцин, Черномырдин, Жириновский. На втором этапе испытуемым предлагалось дать ассоциации на слова-стимулы, в качестве которых выступили вышеназванные понятия. В результате было получено 3016 ассоциаций. Для укрупнения эмпирического материала использован метод классификации Г. Миллера (1971): участники эксперимента классифицировали категории в произвольное количество групп с произвольным количеством слов, давали соответствующее название этим группам. Результаты классификации суммировались в матрицу, мерой сходства пары слов являлось количество их соотнесений в один класс. Матрица сходства подверглась процедуре кластерного анализа (метод K-means clustering): выделено 53 кластера, представляющие семантические характеристики, релевантные для исследования категориальной политической установки: сила, ответственность, преступность, зависимость, бездеятельность, порядочность, героизм, мудрость, хозяин, гарантия безопасности, уверенность в завтрашнем дне, коррупция, "игра", солидность, жесткость, работоспособность, ложь, величие, приспособленчество, "серость".пустословие, честность, уравновешенность, незначимость, прозорливость, непорядочность, деспотизм, мощь, скандальность, корыстолюбие, безрезультатность, мужественность, жестокость, ум, хозяйственность, справедливость, организатор, активность, упорство, деловитость, слабость, могущество, лицемерие, "грязь".пассивность, неспособность добиться цели, несдержанность, истеричность, польза, законность, личные выгоды, марионетка, низость. Всего на двух этапах ассоциативного эксперимента и на этапе классификации приняли участие 180 чел.

II. Построение семантических политических пространств. Тестирование испытуемых проводилось дважды: весной 1998 г. (относительно стабильное социально-экономическое положение) и осенью 1998 г. (условия социально-экономического кризиса). Общее количество принявших участие в исследовании - 800 чел. (жителей г. Томска). Респонденты оценивали 15 политических понятий по 53 категориям в баллах (от 0 до 6). Построение субъективных семантических пространств предполагало статистическую обработку общегрупповых данных методом факторного анализа (метод главных компонент с подпрограммой поворота осей по принципу "varimax"), позволяющего выделить группы взаимосвязанных семантических признаков значений, называемых факторами. Психологический анализ категориальной установки, проявляющейся в преобразовании субъективных семантических пространств, осуществлялся по трем позициям: 1) размерности (числу базисных факторов) семантического пространства; 2) семантическому содержанию факторов; 3) размещению анализируемых объектов в этом пространстве[22, 36].

III. Построение типологии категориальных установок личности (по результатам второго среза). Факторному анализу подвергались индивидуальные матрицы ответов "по респондентам" [21, 24]. Психологическое значение этой процедуры связано с обнаружением статистически значимой взаимосвязи между испытуемыми на основе сходства их субъективных семантических пространств, а соответственно и структурно-содержательных характеристик категориальной установки. Для анализа функционально-структурных особенностей категориальных установок соответствующих типов индивидуальные протоколы испытуемых суммировались с весами, равными их факторным нагрузкам по соответствующему фактору [24]. Эти матрицы также подверглись процедуре факторного анализа. Проверка гипотезы о возможной взаимосвязи типа категориальной установки с некоторыми индивидуальными характеристиками испытуемых осуществлялась с помощью детерминационного анализа С.В. Чеснокова [33].

IV. Установление взаимосвязи категориальной установки и ценностных и смысложизненных ориентации личности. Это предположение основано на понимании личности как иерархической установочной системы, высшим уровнем которой являются ценностно- смысловые ориентации, связанные с системами значений и определяющие взаимоотношение личности и политической сферы жизнедеятельности. В качестве методов исследования использованы тесты: "Смысложизненные ориентации" Д.А. Леонтьева и "Ценностные ориентации" М. Рокича в обработке Д.А. Леонтьева. Полученные результаты были подвергнуты статистической обработке с применением корреляционного анализа: рассматривалась корреляционная взаимосвязь между представленностью каждого испытуемого в выделенных типах (факторная нагрузка участника эксперимента по данному фактору) и значениями, полученными в результате их тестирования по тесту "Смысложизненные ориентации", а также рангами ценностей-целей и инструментальных ценностей по тесту "Ценностные ориентации".

РЕЗУЛЬТАТЫ И ИХ ОБСУЖДЕНИЕ

Результаты исследования показали, что категориальная установка личности является системным психологическим новообразованием, формирование которого обусловлено индивидуальным сочетанием психологических факторов. В качестве таковых рассмотрены Смысложизненные и ценностные ориентации личности, макро- и микроусловия реальной жизнедеятельности, индивидные характеристики. Функционирование категориальной установки проявляется каждый раз в новой трансформации систем значений личности, т.е. актуализации тех семантических признаков значений, которые соответствуют настоящему моменту жизнедеятельности. Подтверждением этого являются:

1. Экспериментальное доказательство детерминирующей роли внешнего фактора, основанное на психологическом анализе преобразования структурно-содержательных характеристик категориальной установки в результате изменений макроусловий реальной жизнедеятельности. Трансформация субъективных семантических пространств сопровождается, во-первых, уменьшением их размерности: если в ситуации стабильности сфера политической жизнедеятельности оценивалась с использованием шести критериев, то в условиях кризиса количество критериев уменьшилось до четырех; во-вторых, изменение смыслового содержания факторов: если на первом этапе психологического исследования в качестве ведущего критерия выступал фактор "польза-бесполезность" (31.5% общей дисперсии), полюса которого сформированы, с одной стороны, категориями "польза", "работоспособность", "уверенность в завтрашнем дне", а с другой - "незначимость", "пустословие", "неспособность добиться цели", то в ситуации кризиса первый фактор был преобразован в фактор "сила, обеспечивающая безопасность и законность - немощная серость"

стр. 14

Таблица 1. Корреляционная взаимосвязь между принадлежностью испытуемых к определенному типу категориальных установок и значениями шкал теста "Смысложизненные ориентации"

Смысложизненные ориентации I тип II тип III тип IV тип V тип
r p r p r p r Р r p
Осмысленность жизни -.37 <.05 -.17 n.s .39 <.05 .26 n.s -.05 n.s
Цели в жизни -.26 n.s -.22 n.s .03 n.s .33 <.05 -.19 n.s
Процесс жизни -.13 n.s -.21 n.s .42 <.01 .03 n.s .29 <.05
Результативность жизни -.02 n.s .32 <.05 -.24 n.s -.08 n.s .11 n.s
Я - хозяин жизни -.4 <.01 .03 n.s .02 n.s .29 <.05 -.15 .08
Управляемость жизни -.15 n.s -.16 n.s .39 <.05 .07 n.s .2 .06

(63.7% общей дисперсии); в-третьих, движением "квазивещества" семантических пространств: уменьшение числа значимых факторов привело к "уплощению" семантического пространства и ассимилятивно-контрастной поляризации политических объектов и процессов вокруг понятий "политика" и "власть", вобравших основные противоположные смыслы, конституирующие категориальную установку. Понятия, ассоциирование с "властью", воспринимаются как обеспечивающие безопасность и законность. Средствами обеспечения безопасности, уверенности в завтрашнем дне выступают жесткость и деспотизм, оцениваемые в контексте кризиса не только как допустимые, но и нравственные. "Власть" мыслится статичной, блокирующей перемены, гарантирующей от непредвиденных изменений ситуации. Понятие "политика", образующее констелляцию с понятиями "депутат" и "выборы", характеризуется как безнравственная, захваченная процессом непродуктивной деятельности, которая и привела к ситуации кризиса и должна быть заблокирована в соответствии со все возрастающей потребностью в защищенности и безопасности. Очевидно, что падение уровня жизни и кризис августа 1998 г. еще более обострили хроническую неудовлетворенность в безопасности, выведя ее на уровень стратегических смыслообразующих мотивов. Согласно мнению Л.И. Анцыферовой, развитие любых развивающихся систем предполагает взаимодействие двух противоборствующих тенденций: к сохранению и изменению. В аспекте рассмотрения категориальных установок, формирующих целостную направленность личности относительно конкретной сферы жизнедеятельности, эти универсальные тенденции репрезентированы в положительной или отрицательной оценке общественных процессов, обусловливающих динамику общества. Так, полюс "политика", олицетворяющий тенденцию к изменению, начинает зримо приобретать негативные характеристики (в период с весны по осень 1998 г.), тогда как деспотичная "власть", способная застабилизировать ставшие деструктивными перемены, начинает поддерживаться как положительное явление.

2. Экспериментальное доказательство того, что модификации категориальной установки личности взаимосвязаны с индивидуальным сочетанием детерминационных факторов на основе проявления различных форм категориальной установки и психологических факторов, обусловливающих ее формирование. Так, выделено пять типов категориальной установки, каждый из которых обладает определенной размерностью семантического пространства, ценностно-смысловым содержанием координат пространства и отличается особым размещением анализируемых объектов. Установлена статистически достоверная взаимосвязь и взаимовлияние структурно-содержательных характеристик категориальной установки с индивидными и социальными характеристиками испытуемых (детерминационный анализ), с ценностными и смысложизненными ориентациями (корреляционный анализ) (табл. 1, 2). По результатам проведенного анализа психологических факторов, влияющих на формирование категориальной установки личности, ее проявления в реальной жизнедеятельности, можно системно охарактеризовать каждый тип категориальной установки.

Психологическими особенностями испытуемых с первым типом являются низкая когнитивная сложность (три фактора) и связанная с этим ведущая роль первого фактора-критерия в оценке политической действительности (71% общей дисперсии). Смысловое содержание первого фактора, проинтерпретированного в соответствии с включенными в него категориями, как "закон, гарантирующий безопасность и уверенность в завтрашнем дне - скандальная активность" позволяет выстроить иерархию ценностей, определяющих формирование категориальной установки. Так, наивысшей ценностью оказалась гарантия безопасности (.99), а также требование законности (.76), персонификацией которых выступает "власть" - жесткая, деспотичная, обеспечивающая стабильность. Обнаружена статистически

стр. 15

Таблица 2. Корреляционная взаимосвязь между принадлежностью испытуемых к определенному типу категориальных установок и индивидуальными иерархиями ценностных ориентации М. Рокича

Ценности- цели I тип II тип Ill тип IV тип V тип
r p r p r p r p r p
Активная, деятельная жизнь -.4 <.01 .2 n.s. .51 <.001 .23 n.s. -.26 n.s.
Жизненная мудрость -.09 n.s. .02 n.s. .00 n.s. -.02 n.s. .15 n.s.
Здоровье -.14 n.s. .35 <.05 -.22 n.s. -.19 n.s. -.05 n.s.
Интересная работа .00 n.s. -.22 n.s. .22 n.s. .12 n.s. .26 .08
Красота природы и искусства -.12 n.s. .21 n.s. -.12 n.s. -.22 n.s. -.03 n.s.
Любовь -.1 n.s. .32 <.05 -.11 n.s. -.1 n.s. .17 n.s.
Материально обеспеченная жизнь .52 <.001 -.02 n.s. -.18 n.s. -.15 n.s. .16 n.s.
Наличие хороших и верных друзей .14 n.s. -.05 n.s. -.02 n.s. -.07 n.s. .09 n.s.
Общественное признание .09 n.s. .07 n.s. -.02 n.s. .08 n.s. .01 n.s.
Познание -.02 n.s. .03 n.s. -.03 n.s. .03 n.s. .009 n.s.
Продуктивная жизнь -.25 -.07 -.22 .08 .11 n.s. .32 <.05 -.16 n.s.
Развитие .06 n.s. .05 n.s. -.02 n.s. .07 n.s. -.11 n.s.
Развлечение -.13 n.s. -.24 n.s. .30 <.05 .18 n.s. -.12 n.s.
Свобода -.21 n.s. -.27 .08 .19 n.s. .32 <.05 -.22 n.s.
Счастливая семейная жизнь .03 n.s. .02 n.s. -.12 n.s. -.11 n.s. .36 <.05
Счастье других .02 n.s. .09 n.s. .01 n.s. -.1 n.s. .01 n.s.
Творчество -.26 n.s. -.28 .07 .14 n.s. .30 <.05 -.14 n.s.
Уверенность в себе -.03 n.s. -.06 n.s. .14 n.s. .03 n.s. -.12 n.s.
Ценности-средства  
Аккуратность .26 -.06 .1 n.s. -.21 n.s. -.2 n.s. .06 n.s.
Воспитанность -.09 n.s. .37 <.05 -.22 n.s. -.16 n.s. .20 n.s.
Высокие запросы -.14 n.s. -.18 n.s. .14 n.s. .31   -.20 n.s.
Жизнерадостность .05 n.s. -.17 n.s. .32 <-05 .01 n.s. -.05 n.s.
Исполнительность .52 <.001 -.14 n.s. -.17 n.s. -.16 n.s. .20 n.s.
Независимость -.17 n.s. -.06 n.s. .02 n.s. .3 <.05 -.18 n.s.
Непримиримость к недостаткам .2 n.s. .07 n.s. -.14 n.s. -.06 n.s. .10 n.s.
Образованнос



Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2016-12-06; Мы поможем в написании ваших работ!; просмотров: 401 | Нарушение авторских прав


Поиск на сайте:

Лучшие изречения:

Победа - это еще не все, все - это постоянное желание побеждать. © Винс Ломбарди
==> читать все изречения...

794 - | 768 -


© 2015-2024 lektsii.org - Контакты - Последнее добавление

Ген: 0.007 с.