(Л., ПДА, 1991, с. 19-26.)
Св. прав. Иоанн Кронштадский (1829—1908) — великий молитвенник, обладавший даром прозорливости и чудотворений при жизни. Будучи священником, св. Иоанн глубоко переживал Божественную литургию и всю обстановку храма как неба на земле.
Храм есть образ той скинии Бога с человеками, которую видел св. Иоанн Богослов в видении и о которой говорил ему громкий голос неба, говорящий: се скиния Бога с человеками и Он будет обитать с ними, они будут Его народом, и Сам Бог с ними будет Богом их (Апок. 21.3).
Входя в церковь во время богослужения, или не во время его, вы входите как бы в особенный какой-то мир, непохожий на видимый: вы видите св. иконы, лиц, когда-то живших на земле и прославившихся дивною жизнью, святою...; видите особенно выдающийся образ Богочеловека Иисуса Христа, Коего славою исполнены все концы земли...; видите образ Пречистой Его Матери-Девы — чудо чистоты, любви к людям...; видите лики святых ангелов, чьи огненные небесные чины, блистающие небесною красотою...; видите лики св. угодников Божиих, апостолов, пророков, святителей, мучеников, преподобных и всякого рода святых... Ко всему этому вы видите в храме престол Божий, на нем книгу Завета Божия; видите на престоле и за престолом орудие и знамение нашего спасения... — Крест Сына Божия, на котором Он совершил наше избавление от вечного гнева и наказания Божия.
В мире вы видите и слышите все земное, преходящее, хрупкое, тленное, грешное, не приносящее вам существенной, постоянной, вечной пользы, вечного наслаждения. В храме, напротив, — вы видите и слышите небесное, непреходящее, вечное, святое; там слух ваш оглашается весьма часто словом о другом мире — вечном, о другом царстве — царстве вечной правды, любви, мира, царстве вечной юности, красоты, блаженства в Боге и с Богом.
В храме помещаются изображения таких лиц, предметов, таких событий, которые Церковь воспоминает, призывает и празднует, как ежедневно, так еженедельно и каждогодно, или даже в известные часы каждого дня: лик Господа, Божией Матери, Тайная вечеря, благовещение о воплощении Сына Божия, образ Креста Животворящего, снятие со Креста и положение во гробе пречистого Тела Господа (антиминс); изображение событий дванадесяти праздников; лики Предтечи, апостолов, святителей, мучеников, преподобных и вообще святых, прославившихся добродетелями богоподобными, украсивших и утвердивших Церковь своими писаниями и своею жизнью, и нам оставивших прекрасный пример веры, упования и любви христианской, вообще величайших благодетелей человечества.
Огонь горящих восковых свечей и лампад, как и самое кадило с горячими углями и благовонным фимиамом, служат для нас образом огня духовного — Духа Святого, сшедшего в огненных языках на апостолов, попаляющего греховные наши скверны, просвещающего умы и сердца наши, воспламеняющего души наши пламенем любви к Богу и друг к другу: огонь пред св. иконами напоминает нам о пламенной любви святых к Богу, из-за которой они возненавидели мир и все его прелести, всякую неправду; напоминает нам и о том, что мы должны служить Богу, молиться Богу пламенным духом, чего у нас большею частью и нет, ибо имеем охладевшие сердца. Так в храме все поучительно и нет ничего праздного, ненужного.
Вступив в храм, вы как бы оставляете за собой землю и вступаете в земное небо, оставляете время и вступаете в вечность; ибо вы слышите непрестанно славословие и благодарение Богу, прошение к Богу, и частое повторение слов, выражающих вечность Бога, имеющую начаться вечность и самих песнословцев: Тебе славу воссылаем Отцу и Сыну и Святому Духу, и ныне и присно и во веки веков.
У царских врат стоит всегда местная икона Богоматери, потому что Она своими молитвами к Сыну Своему и Богу отверзает врата Царствия роду христианскому, Ее ублажающему.
Завеса церковная в алтаре означает завесу, покрывающую таинство, также завесу между настоящею и будущею жизнью, в которой многое для нас сокрыто, завесу между небом и землею.
Дом Мой, дом молитвы (Лк. 19.46). Приходя в храм, мы как бы восходим на небо, оставляя все земное за собою — по крайней мере, так должны входить в храм. Да, нас весьма многое отвлекает от молитвы, а в храме все внушает на благоговение и молитву: и престол Божий, и лики Господа и святых, и образ Креста животворящего, и Евангелие на престоле, и царские врата, ведущие в алтарь, в это земное небо, и самый вид алтаря, возвышенное пред прочими местами храма, и чтение, и пение, каждение и светильники горящие, и священники — лица служащие, облаченные в священные одежды: все, все внушает тебе благоговение и молитву; все внушает, что ты в святилище Божием лицом к Лицу с Самим Богом.
Светильники, горящие пред иконами, означают, что Господь есть Свет неприступный и огнь поедающий для грешников, нераскаянных, а для праведника огнь чистительный и животворный; что Божия Матерь есть Матерь Света, Сама чистейший Свет, немерцающий...
На три части разделяется храм для показания, что в нем приносится непрестанно жертва благодарственная за святых и умилостивительная о живых земных и преисподних, или умерших.
Храм — преддверие неба и рая, и как бы самое небо, ибо в нем престол Божий, служение ангелов, частое схождение Святого Духа, совершение небесных, животворящих и страшных Тайн, очищение грехов, подаяние святыни, причащение Божественных Тела и Крови, онебесение, обожение земнородных. Велик, свят ли храм Ветхого Завета, но больше, святее храм Нового Завета, ибо там Господь являлся в столпе облачном и огненном; — здесь зрится и осязается и вкушается в Богочеловеческом Существе, в самом существе Своем. Там ковчег Завета с очистилищем, манною, скрижалями, жезлом, как образами будущего; здесь Сам небесный хлеб — Христос...
Мысли у престола Божия. Где я стою? На небеси, ибо вижу пред собой престол Божий. Где я стою? Не на Голгофе ли? ибо вижу пред собой распятого за грехи мира Сына Божия воплотившегося, пострадавшего и умершего ради крайней благости. Где я стою? Не в Сионской ли горнице с апостолами Спасителя моего? ибо вижу пред собой совершающуюся Тайную вечерю, слышу таинственные, проникнутые безмерною любовью к погибающему миру, слова — (ибо в лице апостолов они сказаны всему миру): — приимите, ядите, сие есть Тело Мое; и: пиите от нея вси, сия есть Кровь Моя Нового Завета и прочее (Мф.26. 26—28). Где я стою? Не при Кресте ли умирающего за грехи мира Господа моего, ибо вижу книгу Завета или последнего завещания Его верующим; сия заповедаю вам, да любите друг друга, яко же возлюби их вы да и вы любите себе (Ин. 13.34). Но где я стою и что слышу? Ибо часто слышу священную повесть о Его житии, о Его чудесных деяниях, о Его искупительном страдании, смерти, воскресении и вознесении на небо. У ног Его я стою в церкви Его, хранительнице Его заветов, заповедей и обетовании, Его таинств, Его животворящих дарований. Но где я стою? То я вижу отверзающимися, то заключающимися врата этого образовательного неба, этой образовательной Сионской горницы, этой образовательной Голгофы! Вижу на этих вратах божественного архангела, благовествующего Пречистой Деве о чудесном зачатии и рождении; вижу четырех евангелистов Спасовых с символами и чудными небесными благовестиями своими на вратах сих, как некогда св. Иоанн Богослов видел написанными на стенах таинственного града небесного двенадцать имен апостолов Агнца (Апок.21.14). Тут я мысленно ставлю себя в Назарете, в доме древодела, где жила преблагочестивая Дева, и вижу начинающееся спасение мое и явление таинств, еже от века прежде всего видимого мира предположенного к совершению в судьбах Вечного. Вижу на вратах четырех свидетелей или спасителей — благовестников чудесной и спасительной жизни моего сладчайшего Иисуса, Сына Божия, от Девы чудно воплотившегося; ибо четверочасен мир по странам света: восток и запад, север и юг, и во всю землю изыде вещание их и в концы (четыре) вселенныя глаголы их (Рим.10.18). Четыре свидетеля с избытком достаточно для показания истины повествования; они на вратах царских, как на вратах Царства небесного, потому что через веру в их благовестие входим в отверстое Крестом Иисуса Христа небо — и они виновники нашего спасения, как пестуны, учителя и отцы наши. Где я стою? ибо вижу пред собою, по одну сторону царских врат — Господа, по другую — Пречистую Матерь Его; тут вижу в лицах главнейшие события из жизни Господа моего: Его рождение, Его крещение и проч., там стоят предо мною апостолы, там лики пророков, там лики иерархов, мучеников, преподобных, там лики праотцев и патриархов. Предо мною сонм небожителей, св. человеков. Где я? я на небеси. Как церковь есть образование неба, так и все мы — члены одной Церкви Божией, и все св. угодники Божий близки к нам, члены одного таинственного тела Церкви, имеющие одну Главу — Христа. Оттого диакон часто и поминает в ектений Пресвятую Богородицу и всех святых, как членов одной Главы и одного Тела, предавая себя и всех молящихся Главе — Христу.
Церковь есть воистину небо, особенно алтарь, и священник должен в алтаре оставить всякое земное пожелание, которое убивает в нем жизнь духа и отрывает от Христа, от благодати Его, от дела Его спасения, от всего домостроительства Его, от любви к Нему и к спасаемому Им человечеству.
