Столетняя воина и народные восстания XIV—XV веков

и лотарингцами при На ней позволила Людовику XI воссоединить с Францией Пикардию, Нивернэ и герцогство Бургундское. Графство Бургундское (Франш-Контэ) и Нидерланды остались у дочери Карла Смелого Марии, вышедшей замуж за Максимилиана Габсбурга, сына германского императора (эти владения послужили в XVI в. основой для формирования империи Карла V Габсбурга, а борьба за них явилась одной из причин войн Франции с Габсбургами).

В 1481 г. к Франции был присоединен Прованс с крупнейшим средиземноморским портом Марселем, уже давно игравшим большую роль в торговле французских купцов с Левантом, Италией, Испанией и северным побережьем Африки. В итоге к концу правления Людовика XI территориальное объединение страны в национальное государство с крепкой центральной властью было в основном завершено, но необходимо отметить что южные и восточные области выговорили себе при присоединении значительные привилегии политического и налогового характера. Поэтому до настоящего административного, судебного и финансового единообразия было еще далеко.

Для успешного развития культуры в XIV — первой половине XV в. не создалось благоприятных условий: война нарушила нормальную деятельность школ и университетов, в городах не было спокойствия. Однако культурная жизнь возрождалась, как только наступали более или менее длительные перерывы в военных действиях. В последние годы правления Карла V появилось немало переводов латинских античных авторов на французский язык, во Францию начали проникать произведения итальянских гуманистов. Король собрал превосходную библиотеку²⁷, ему подражали знать и богатые горожане.

Обострение классовой борьбы и тяжелая война с Англией выразительно сказались на содержании исторических произведений. Расширился круг их авторов: большинство хроник были в ту пору написаны не в монастырях или епископских дворцах, а горожанами и мелкими рыцарями. Стал более свободным характер изложения; хранисты писали обо всем, что привлекало их внимание, и шире давали волю проявлению симпатий и антипатий; поэтому в их трудах отчетливо выражены интересы отдельных социальных слоев ²⁸. Все хроники, мемуары, дневники и т. п написаны на французском языке, а те хроники, что писались еще по-латыни, были в большинстве случаев переведены. Число дошед-

²⁷ Она составляет основу собрания рукописей Национальной библиотеки в Париже. См. F. Avril. La librairie de Charle V. Paris, 1968.

²⁸ См.: H. H. Мелик-Гайказова. Французские хронисты XIV в. как историки своего времени. М., 1970.

Столетняя воина и народные восстания XIV - XV веков 148

ших до нас списков хроник XIV—XV вв. очень велико — их усердно читали и переписывали, и это свидетельствует о возросшем интересе французов к истории своей страны. Наиболее важные исторические произведения XIV в. принадлежат Фруассару, Жану де Венет и канцлеру Пьеру д'Оржемон; в конце XV в. появились знаменитые мемуары Филиппа Коммина.

Фруассара называют «певцом рыцарства» — и. действительно, в его многотомной хронике французское дворянство изображено необыкновенно живо и красочно. Он подробно описал военные действия, ездил осматривать поля сражений, расспрашивал полководцев и рядовых рыцарей. К восставшим крестьянам и горожанам он питал ярую ненависть, и его описание Жакерии насквозь фальсифицировано. Зато в хронике Жана де Венет имеются замечательные сведения о тяжелых бедствиях народа (к которому автор относился с искренним сочувствием), о Жакерии и о последовавших за ней жестоких репрессиях. Труд д'Оржемона охватывает 50—80-е годы XIV в. и содержит наиболее полную сводку событий этого бурного периода, составленную с политических и идеологических позиций королевской власти. Мемуары Коммина начинают новую эпоху во французской историографии. Этот груд долгое время считался непревзойденным по четкости мысли и превосходному языку. Он был переведен на многие европейские языки и служил своего рода руководством для государей и политических деятелей, черпавших из него уроки политической мудрости и поведения. Многие суждения Коммина о причинах тех или иных событий, о роли, мотивах и интересах государственных людей его времени и т. д. подтверждаются историками в наши дни.

Среди десятков поэтов XIV—XV вв. крупнейшие — принц Карл Орлеанский и бродяга Вийон, два социальных полюса, олицетворяющих собой два важнейших направления — дворянское и народное — во французской литературе. Эти направления сложились задолго до XIV—XV вв. и получили свое наиболее яркое воплощение в XVI в.

Война нанесла большой ущерб памятникам архитектуры. Многие соборы, церкви, дворцы были повреждены или разрушены. Их восстановление не привело к полной реконструкции былого облика: развилась так называемая пламенеющая гогика — особый стиль архитектуры, скульптуры и витражей. При сохранении прежних принципов строительства, в этих зданиях особенно виртуозно оформлены своды, а башни, порталы и розы украшены необыкновенно пышно и изысканно. В таком же стиле стали строить дворцы в городах (например, дом Жака Кёра в Бурже), а загородные замки постепенно превращались из крепостей в летние резиденции.

149 Столетняя война и народные восстания XIV-XV веков

Расцвет французского искусства во второй половине XV в. дает основание говорить об этом периоде как о раннем французском Возрождении. Станковые картины, главным образом портреты, рисунки, миниатюры рукописей свидетельствуют о крупных достижениях в воспроизведении реального мира, в области перспективы, колорита, света и пространства. Знаменитые мастера — Фуке, Мармион, король Ренэ Анжуйский и многие другие — создали в ту пору подлинные шедевры французской национальной живописи. Французскую скульптуру конца XV в. можно поставить в ряд с лучшими образцами тогдашнего итальянского искусства. Расшифрованные недавно нотные записи познакомили с прекрасной музыкой — хоралами, песнями и т. д.

К концу XV в. во Франции было 15 университетов; вместе с Парижским славились университеты в Орлеане (юридический факультет) и в Монпелье с его знаменитым медицинским факультетом. Труды университетских профессоров по математике, астрономии, физике и медицине стали в наши дни предметом тщательного изучения, и специалисты отмечают накопление знаний и подъем рационалистической мысли.

Рост школ и университетов, огромное число дошедших до нас рукописных книг XV в., а после 1470 г.— и печатных, свидетельствуют как о расширении слоя образованных людей, так и о значительном распространении грамотности, в первую очередь среди городского населения. Но школы были также и в деревнях; хотя с несравненно более узким кругом образования, они все же давали части крестьянства начатки грамоты.

На рубеже XVI в. во Франции началось зарождение капиталистического уклада. Каковы же основные итоги предшествовавшего шестисотлетнего развития?

Производительные силы достигли своего максимального в условиях феодализма предела. Были освоены все земельные площади, пригодные для земледелия и скотоводства, страна покрылась густой сетью городов. Сельское хозяйство и ремесло в общем удовлетворяли нужды многомиллионного населения (Франция была тогда самой населенной страной Западной Европы); ввозились лишь восточные пряности и отчасти шелка. Вино, зерно и другие продукты питания экспортировались. Благодаря торговым связям были заложены основы внутреннего рынка.

Производственные феодальные отношения исчерпали свои прогрессивные возможности и вступили в первую фазу разложения. В деревне решительно преобладало мелкое хозяйство лично сво-

Столетняя воина и народные восстания XIV—XV веков 150

бодных крестьян, плативших денежную ренту. В некоторых цехах подмастерья превращались фактически в наемных рабочих, многие купцы и мастера ведущих отраслей ремесла обладали большими по тому времени капиталами.

Как в экономической, так и в политической сферах господствующий класс понес к концу XV в. значительный ущерб, однако феодализм пустил во Франции столь глубокие корни, что для полного его изживания и разрушения понадобилось еще три столетия. Большие потери понесла к концу XV в. феодальная знать. Ее политические прерогативы в значительной степени перешли к усилившейся королевской власти — абсолютизм был не за горами.

В XVI век Франция вступила как самое крупное из централизованных государств Западной Европы, обладавшее богатой и разнообразной духовной культурой, носившей ярко выраженные национальные черты.

ФРАНЦИЯ

ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ

XVI ВЕКА

ФРАНЦИЯ - ЕДИНОЕ ГОСУДАРСТВО

^<<:]\оролевская власть есть достоинство, а не наследственное достояние» — эта фраза, прозвучавшая впервые на Генеральных Штатах в Туре в 1484 г., едва Людовик XI навеки закрыл глаза, подводила итоги долгой, черновой работе столетий, завершенной только что умершим королем. Франция теперь была единым и, пожалуй, самым сплоченным из всех европейских государств, и это знаменовало собой наступление в Европе новых времен. На сцене европейской политики выступали крупные политические объединения, в лоне которых создавалось новое единство — единство нации. И этот факт в сознании современников, еще не понимавших всех вытекавших из него последствий, отложился в вышеупомянутой фразе, смысл которой заключался в том, что королевская власть, олицетворявшая новое государство, одновременно и возвышалась на пьедестал морального достоинства, и превращалась в общественное служение.

Само собой разумеется, что это осознанное современниками положение не было полным пониманием смысла свершающихся процессов и их значения как звена всемирно-исторического развития. Раскрыть этот смысл и есть задача историка-марксиста, рассматривающего каждый факт и процесс прошлого в единстве целого.

В 1491 г. сын и преемник Людовика XI Карл VIII женился на герцогине Анне Бретонской, и с этой женитьбой последнее

Франция первой половины XVI века 152

крупное герцогство — Бретань фактически вошло в состав земель французской короны, хотя окончательное присоединение ее к Франции произошло значительно позже, в 1532 г. К этому времени территория Франции была лишь немногим меньше нынешней. На востоке ей не хватало Лотарингии, Франш-Конте, Бресс, Бюже, Жекс, Савойи и Ниццы. Княжество Оранж, Авиньон и графство Венессен на юге находились в особом отношении к Франции. Первое считалось вассалом французской короны, а его государь должен был приносить королю обычную вассальную присягу (foi et hommage); вторые два принадлежали папе, но король пользовался на их территории некоторыми правами. На юго-западе у Франции не было еще Руссильона (отошедшего в 1494 г. к Испании), Наварра оставалась самостоятельным государством, и даже Беарн был связан с Францией феодальной зависимостью весьма непрочного и сомнительного свойства.

Но в целом Франция к XVI в.— крепкое и сплоченное по тем временам королевство. Однако все же не следует преувеличивать степень этой сплоченности. Она — продукт долгого и мучительного процесса, и это обстоятельство давало себя чувствовать даже в первую половину XVI в. при сильных (или, по крайней мере, популярных) королях.

В буре гражданских войн второй половины столетия Франция снова готова была развалиться на свои составные части. Исход войн, однако, показал, что центростремительные силы взяли верх над центробежными.

Давал себя чувствовать и так называемый «феодализм принцев». Апанажи (уделы) принцев крови представляли еще большие феодальные владения. Крупнейшие из них принадлежали родственникам короля, фамилиям Орлеанов, Алансонов и Бурбонов. Особенно сильна была последняя, наименее близкая по крови ветвь королевского дома — Бурбоны. Она состояла в свою очередь из трех родственных фамилий: Ламарш, Бурбоны, Монпансье, которым в начале века принадлежали громадные владения в центре Франции в области Орлеана. Фамилия Алансонов, правда, была небогата. Орлеаны после смерти бездетного короля Карла VIII сами оказались на престоле Франции в лице Людовика XII (1498—1515), тоже не имевшего наследника, и единственным представителем этого дома остался двоюродный брат короля Франциск Ангулемский, который после смерти Людовика XII занял французский престол под именем Франциска

I (1515—1547).

Кроме принцев крови, большие феодальные владения принадлежали титулованным феодалам. Эти знатные фамилии гнездились главным образом на юго-западе. Таковы были д'Альбре, Наварры, де Фуа и т. д. Около трех десятков крупных сеньерий было разбросано повсюду, будучи вкраплены в королевский домен. Но их

153 Франция первой половины XVI века

владельцы — уже не средневековые сеньеры. Они утеряли свои суверенные права. Впрочем, на юге еще в конце XV в. кое у кого из феодалов были свои многочисленные дворянские свиты, и между такими феодалами иногда возникали настоящие войны, на которые королевская власть принуждена была смотреть сквозь пальцы. Новые порядки, возникавшие с усилением королевской власти, не сразу вошли в сознание современников. Феодалы еще долго смотрели на усиление королевской власти как на узурпацию своих вольностей и прав, и во второй половине века эти взгляды ожили с новой силой.

Трудным делом оказалось присоединение Бретани. Для этого понадобился ряд браков между королями французскими и герцогами бретонскими. Анна Бретонская после смерти Карла VIII стала женой Людовика XII (1499). В это время Бретань оставалась доменом королевы, и последняя ревниво оберегала самостоятельность и обособленность своих подданных бретонцев. Дочь Людовика XII и Анны Бретонской Клотильда Бретонская была женой Франциска I. И только этот король добился от своей жены, чтобы она завещала свое государство, т. е. Бретань, их сыну, а в 1532 г. получил согласие бретонских штатов на признание дофина, будущего Генриха II, герцогом и сеньером Бретани, вследствие чего Бретань окончательно вошла в состав Франции при условии сохранения своих прав, вольностей и привилегий.

Что же представляла собой эта новая Франция с точки зрения населения, экономики страны, ее социального и политического строя?

Мы не знаем и не можем знать при отсутствии в XVI в. статистики точных цифр населения Франции. Данные и подсчеты современников в большинстве случаев совершенно фантастичны (от 25 млн. до 150 млн.!). Хорошо осведомленные в деле взимания налогов люди считали, что в 70-х годах XVI в. во Франции, включая сюда и феодальные владения, было 3 711 783 очагов по 4 человека в среднем на очаг, т. е. 14 847132 жителя. Не считая полусамостоятельных территорий, Франция насчитывала не больше 3 млн. очагов, т. е. около 12 млн. жителей. Предполагая, что во второй половине XVI в., в эпоху гражданских войн и разорения, во Франции едва ли мог быть прирост населения, можно думать, что и в первой половине века население ее не превышало 14,5—15 млн. жителей. Из всех государств Западной Европы Франция была самым большим и самым многолюдным.

История каждого общества и государства вырастает на основе материальной базы, трудовой организации этого общества— иначе говоря, зависит от развития производительных сил. Европа с XVI в. переживала период так называемого первоначального накопления, т. е. развития капиталистического хозяйства как уклада

Франция первой половины XVI века 154

в недрах все еще продолжавшего господствовать феодального хозяйства и общества. Как происходил этот процесс и каковы были его последствия в конкретных условиях Франции?

КРЕСТЬЯНСТВО И ДВОРЯНСТВО

Экономическое развитие Франции шло по другому пути по сравнению с Англией, которая представляла собой классический пример капиталистического развития в Европе. Во Франции и до XVI в., и позже отсутствовали благоприятные условия для большой вывозной торговли хлебом и другим сельскохозяйственным сырьем, не было также и своей внутренней промышленности, достаточно емкой для использования больших масс своего сырья. Поэтому ни дворянство, ни буржуазия во Франции не были заинтересованы в создании в деревне крупных хозяйств предпринимательского типа и не имели надобности изменять технику и размеры сельскохозяйственного производства. Чем дальше, тем больше дворяне отходили от сельского хозяйства и покидали свои деревни ради подчас весьма незавидной жизни в Париже при дворе короля или даже при дворе крупных сеньеров.

Параллельно менялось и положение крестьянства. К концу XV в. основная масса крестьян состояла из лично свободных мелких землевладельцев, имевших право уходить, куда им угодно, и заниматься, чем им угодно. Но, освободив себя лично, крестьянство не получило земли в полную собственность. Вплоть до самой буржуазной революции XVIII в. французское крестьянство представляло собой массу средних и мелких держателей на феодальном праве в его разнообразных формах. Наиболее распространенным видом держания была так называемая цензива. Землю свою цензитарии имели право продавать, дарить, закладывать и т. д. и вследствие этого владельческие права крестьян на цен-зиву считались близкими к собственности, с одной, однако, оговоркой, что ценз должен был всегда уплачиваться феодальному собственнику-сеньеру, который в данном случае рассматривался как верховный господин всей земли крестьян. В целом положение французского цензитария было благоприятнее положения английского копигольдера, тоже лично свободного, но далеко не всегда наследственного держателя земли на феодальном праве.

В восточных провинциях Франции, болер. отсталых экономически, и кое-где на севере еще существовали крепостные крестьяне (сервы, менмортабли), не имевшие права передавать свою землю по наследству и уплачивающие поэтому при наследовании особый выкуп, но количество их, вероятно, было невелико, да и сама зависимость несколько ослабела, и за небольшое вознаграждение

155 Франция первой половины XVI века

сеньер отпускал обычно крестьянина на заработки и даже навсегда при условии, если последний находил себе заместителя.

Развитие денежных отношений и переход к денежной форме феодальной ренты имели и еще одно важное последствие. Требования со стороны сеньеров уплаты ценза в определенные сроки, необходимость денежных займов для расширения и улучшения производства (распашка нови, осушка болот, покупка инвентаря), имевших место при общем хозяйственном подъеме к началу XVI в., влекли за собой рост крестьянской задолженности. Ростовщический капитал начинал поэтому в довольно значительных размерах просачиваться в деревню, росло влияние буржуазии (и местной, и городской). Буржуазия скупала домениальные земли сеньерии, покупала целые сеньерии, право сеньера на получение феодальной ренты с держателей. Она скупала даже отдельные крестьянские цензивы. Приобретаемые земли буржуазия, однако, не обрабатывала при помощи наемной рабочей силы, а предпочитала сдавать в аренду крестьянам, и, таким образом, крестьянские краткосрочные (от пяти до десяти лет) аренды становились наряду с цензивой обычной формой крестьянского землепользования. Буржуазия давала ссуды под обеспечение недвижимостью, причем ипотека, т. е. ссуда под залог земли, осуществлялась часто в форме так называемой конституированной ренты (rente constitutée à prix d'argent), появившейся еще в XII в., но получившей особое распространение именно в это время. При этом процент по займу выплачивался либо натурой, либо деньгами и раскладывался на всю земельную площадь должника, следуя, таким образом, порядку взимания феодального ценза. Выражение «купить мешок ренты» в то время означало дать под залог земли такую ссуду, ежегодный процент на которую составлял мешок зерна или соответствующую этому денежную сумму. Такая ипотека могла устанавливаться и на вечные времена (наследственно) — ив таких случаях она походила по способам своего взимания на феодальный ценз, почему и называлась сверхцензом. Но надо помнить, что ни по происхождению, ни по своему назначению она не имела ничего общего с сеньериальными платежами в собственном смысле слова, а поэтому и не защищались нормами обычного (феодального) права. Ее распространение означало лишь проникновение ростовщического капитала в деревню. Поэтому следует подчеркнуть, что несмотря на благоприятную в общем для французского крестьянина эволюцию аграрных отношений, экономическое положение крестьянства в XVI в. было очень тяжело. Кроме ценза, уплачиваемого за землю, крестьянина опутывала сеть самых разнообразных повинностей, связанных с судебной зависимостью крестьян, а также платежи нефеодального характера, вроде вышеупомянутых сверхцензов-ипотек, которых

Франция первой половины XVI века 156

могло быть несколько одновременно на одной и той же земле. Вред, наносимый феодальными повинностями, был чрезвычайно велик (например, исключительное право охоты, вследствие которого крестьяне не могли бить дичь, портившую посевы) и не соответствовал тем выгодам, которые получали сеньеры. Последние не будучи сами земледельцами, не принимали во внимание интересы сельского хозяйства в целом и поэтому, ради немедленной выгоды или барских забав, пренебрегали основными источниками собственных доходов.

Заинтересованность буржуазии в земельных приобретениях и спекуляции землей имела и свои положительные стороны для крестьянина. Буржуазии, как и самому крестьянству, нужно было, чтобы владельческие права крестьянства на землю были прочными и устойчивыми. Поэтому буржуазия еще с XII в. принимала деятельное в целом участие в записи обычного права (кутюмы), что имело положительное значение и для крестьян. Юристы XVI в. старались доказать, что цензива является почти полной собственностью крестьянина, что последний имеет право распоряжения землею такое же, как и собственник по римскиму праву, и что «права» сеньера на цензиву исчерпываются правом получения ценза — пусть «вечного», но зато неизменного в своем номинальном размере платежа. При общем упадке реальной ценности денег в период так называемой «революции цен» такое толкование ценза (надо учесть, что запись обычного права стала признаваться королевским судом) было выгодно для крестьянина (и для буржуазии), так как реальная стоимость ценза падала.

Так, в области аграрных отношений и крестьянских прав на землю уже в XVI в. подготовлялось то частичное совпадение интересов буржуазии и крестьянства, которое в XVIII в. опрокинуло весь феодальный строй. Это совпадение интересов буржуазии и крестьянства позволило мужику укрепить свои права на землю и добиться реального понижения денежной ренты. Дворянство во Франции оказалось недостаточно сильным, чтобы соответственно повысить феодальную ренту. Слабость же дворянства во Франции, в отличие ог дворянства, например, в Англии, объясняется тем, что оно все меньше принимало непосредственное участие в хозяйстве страны, превращалось в паразита, жившего на феодальную ренту с крестьян, на пенсии и подачки короля, который в свою очередь черпал эти средства из налоговых сумм, поступавших с того же крестьянства и с той же буржуазии.

Абсолютная монархия во Франции с ее централизованным аппаратом взимания налогов была поэтому при создавшихся хозяйственных отношениях единственной формой, гарантировавшей дворянству некоторое восполнение тех потерь, которые оно несло вследствие закрепления абсолютного размера феодальной ренты.

157 Франция первой половины XVI века

Сами налоги в этом феодально-абсолютистском государстве были лишь концентрированной формой феодальной ренты, взимаемой по-старому со всего третьего сословия, т. е. не только с крестьянства, но и с торговли и промышленности (а следовательно — и с буржуазии) в пользу дворянства. Последнее обстоятельство усиливало паразитический характер привилегированного класса во Франции, а вместе с тем и антагонизм между дворянством, с одной стороны, буржуазией и крестьянством, с другой, тем более, что само крестьянство переживало в это время процесс дифференциации, приближавший его верхушечную часть к буржуазии.

Вышеуказанная особенность социальных отношений во Франции нисколько, конечно, не устраняла того антагонизма между буржуа, с одной стороны, плебеем и крестьянином, с другой, который был свойствен этому периоду создававшегося капиталистического уклада. Тем не менее, пока существовало феодальное общество, и государство было выражением господства класса феодалов, прежний антагонизм между дворянством и третьим сословием перевешивал антагонизм в пределах самого третьего сословия именно в силу конкретного своеобразия экономического развития Франции. С одной стороны, как мы уже говорили, во Франции не было хозяйственных условий, благоприятных для крупного хозяйства, работающего на рынок,— следовательно, у сеньеров не было причин к тому, чтобы в союзе с буржуазией, как в Англии, экспроприировать крестьянскую землю. Здесь не было, с другой стороны, необходимости как в Пруссии, Польше, славянских землях Австрии, в Венгрии и далекой России, где развивалось барщинное хозяйство, прикреплять крестьян к земле, что в этих частях Европы оказалось возможным вследствие слабости развития промышленности, городов и буржуазии. Франция не имела гаких отраслей хозяйства, как овцеводство в Англии, и по причинам, о которых здесь мы говорить не будем, не могла заниматься массовым вывозом сельскохозяйственного сырья за границу, как указанные выше страны Восточной Европы. Эти обстоятельства предохранили французского мужика и от потери своей земли, и от потери свободы.

Французские историки не без основания называют XVI век веком рождения французского дворянства, а с ним и придворной аристократии. Это верно в том смысле, что прежний класс феодалов с его феодальной иерархией и отношениями вассалитета, связывавшего высшую ступень с низшей, претерпел с усилением королевской власти существенные изменения. Крупные и фактически пользовавшиеся политической независимостью сеньеры были

Франция первой половины XVI века 158

либо физически, либо, по крайней мере, политически уничтожены. Феодальный класс возглавлялся теперь только одним сеньером — королем Франции, которому каждый дворянин был обязан служить безусловно. В этом дворянстве создается новая иерархия, лишь отчасти совпадающая со старой, потому что она определяется теперь близостью дворянина как члена господствующего класса к главе этого класса — королю Франции. Это: 1) принцы крови, 2) пэры Франции, 3) титулованное дворянство, 4) простое дворянство. В основном уже в XVI в. складываются две группы дворянства: это придворная аристократия и дворянская масса, живущая в провинции.

Наиболее крупные из сеньеров и счастливцы, облагодетельствованные королевским фавором, составляют высший слой дворянства — придворную аристократию. Она живет доходами со своих имений, но пышность двора самого блестящего из королей Европы, необходимый при дворе блеск их собственного образа жизни, требуют от них таких огромных расходов, что им необходима постоянная помощь короля в виде жалования по должности, которая в большинстве случаев является чистейшей синекурой, или просто пенсии, выплачиваемой единственно в силу королевской милости. Феодальная масса живет доходами со своих фьефов, служит в свите феодальных сеньеров, исполняя здесь почетные, но по существу лакейские обязанности, служит в армии короля. Но так как постоянный контингент в королевской армии сравнительно невелик, дворянство может рассчитывать на массовый набор в армию только в случае войны.

Служба в армии — важный источник дворянского существования, и король Франции принужден был вести постоянные войны для того, чтобы поддержать нищающее благородное сословие. «Надо сказать,— писал еще Клод де Сейсель,— что постоянное войско многочисленнее и лучше оплачивается и содержится, чем ь какой-либо другой известной нам стране, и заведено оно столько же для защиты королевства, сколько и для того, чтобы всегда было достаточно вооруженных людей, верховых и обученных обращению с оружием, а также для содержания дворян; и должности там так распределены, что довольно большое число дворян разных состояний может жить спокойно, хотя бы и не было никакой войны в королевстве. Потому что знатные люди занимают военные должности более или менее важные, смотря по их способностям и доблести. Другие занимают второстепенные должности: одни — лейтенанты, другие — знаменосцы, третьи — копейщики и стрелки, и наконец, молодые дворяне приставлены туда пажами» *.

С. de Seyssel. La grande monarchie de France. Paris. 1541, f. 17 revers—18.

Сеньер на охоте. Гравюра Этъена Делона

Дворянство в целом, как класс и вместе с тем как привилегированное сословие, является основной опорой королевской власти. Поставленное силами объективных обстоятельств социально-экономического развития перед крепнущей буржуазией и крестьянством, интересы которых соприкасались до известной степени в самом важном для дворянства земельном вопросе, дворянство в сильной королевской власти инстинктивно чувствовало наилучшую гарантию своего привилегированного положения. В то же время во Франции буржуазия консолидировалась как класс в пределах нового объединенного государства. В этих условиях формируется единая власть в форме абсолютной (неограниченной) монархии, которая правит при помощи разветвленной бюрократии, благодаря чему центральное правительство пользуется относительной самостоятельностью. «...Абсолютная монархия,— писал Маркс,—возникает в переходные периоды, когда старые феодальные сословия приходят в упадок, а из средневекового сословия горожан форми-

Франция первой половины XVI века 160

руется современный класс буржуазии, и когда ни одна из борющихся сторон не взяла еще верх над другой» ². Абсолютная монархия имела тем большую для дворянства важность, чем меньше дворянство принимало участия в прогрессирующем капиталистическом развитии и чем больше его источники дохода носили паразитарный характер феодальной ренты.

Таково было положение двух классов феодального общества — крестьянства и дворянства, которые своими доходами связаны были с землей и которые представляли собой два основных антагонистических класса феодального общества.

ПРОМЫШЛЕННОСТЬ И ТОРГОВЛЯ. БУРЖУАЗИЯ

Развитие городов и промышленности, появление элементов капиталистического хозяйства, начальные стадии пролетаризации непосредственных производителей — все это выдвигает значение нового общественного класса — буржуазии, который начинает складываться именно в XVI в. В предшествующий период, представляя еще сословие горожан, связанных с феодальным ремеслом и средневековой торговлей, эта буржуазия помогла французским королям объединить Францию, и за это королевская власть, усилившись, расправилась с вольностями и суверенностью городов, превратив их, так же как и аристократию, в своих послушных подданных. Но если абсолютная монархия, создавшаяся в XVI в., возникла в связи с ослаблением враждовавших между собой феодальных классов — аристократии и городов, то это обстоятельство «позволило городам променять свое средневековое местное самоуправление на всеобщее господство буржуазии и публичную власть гражданского общества» ³. Это значило, что буржуазия начинала превращаться в класс в национальных границах объединенного государства. Ее положение и ее роль находились в непосредственной зависимости от состояния торговли и промышленности, от степени развития капиталистического хозяйства в стране, т. е. зависели от конкретных условий французского хозяйства XVI в.

Перемещение центра торговли с Средиземного моря на Атлантический океан имело для Франции вначале меньшее значение, чем для Испании, Португалии и Нидерландов, и тем более — для Англии. Но все же общее экономическое оживление на побережье Атлантики коснулось и Франции. Хотя Франция не имела на первых порах непосредственного доступа во вновь открытые страны,

^? К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 4, стр. 306. ⁸ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 10, стр. 432.