Глава 15. Конфликты и изыскания. 2 страница

К величайшему неудовольствию Тома, Гарри решил рассказать всё Гермионе, исключив неприятную подробность о последствиях разрушения магической коры. Во-первых, Поттер не горел желанием снова озвучивать вслух свои грядущие перспективы а во-вторых, рано или поздно Грейнджер бы и так догадалась. Все эти новости гриффиндорка восприняла на удивление сдержано. Гарри даже обрадовался, что у него появился хоть один единомышленник, не пылающий яростью и не мечущийся в панике из угла в угол. Увы, десять секунд спустя Грейнджер впала в другую крайность: вооружившись маггловской ручкой и блокнотом, она с видом профессионального психоаналитика начала клещами вытягивать из Поттера всевозможные сведения о его состоянии, ощущениях до, во время и после стихийных выбросов. Она выспросила у него всё до малейшей детали, вызнала каждую мысль и каждое чувство, которые могли привести к неконтролируемому всплеску магии. Гарри всё ждал, что лучший друг поддержит его недовольство подобной фамильярностью, но оказалось что Том сидит с таким же блокнотом и делает схожие пометки. Заметив его красноречивый взгляд, Арчер лишь вопросительно поднял брови:

— Что?

— Я вам что, подопытная морская свинка?! — воскликнул Гарри.

— Мне больше нравится термин «объект изучения», — флегматично известил его Том.

— Я не собираюсь перед вами исповедоваться! — надулся в ответ Поттер, злобно зыркнув на Гермиону: — И отвечать на вопросы не собираюсь.

— Но если мы не выясним причину и следствие, то мы не поймем, как избегать твоих выбросов в дальнейшем, — совершенно спокойно объяснила та.

— Ты меня не слушала? — рассерженно поинтересовался слизеринец. — Я же сказал — это нельзя остановить!

— Нет, Гарри, — улыбнулась девочка, — ты сказал, что никто не знает, как это остановить.

— А это ещё не значит, что способов нет, — закончил её мысль Том, и парочка обменялась сдержано-уважительными взглядами.

Тогда Поттер с ужасом для себя осознал, что его предали. Он даже не понял, почему лучший друг так быстро принял сторону Грейнджер в вопросах его здоровья и совершенно спокойно воспринимал все её предложения и требования. Даже изредка соглашался с ней, хотя и не мог удержаться от язвительных комментариев в её адрес. Утверждать, что они поладили, Гарри не мог, скорее оба вынужденно терпели друг друга ради него, только вот отчего-то вся эта ситуация Поттеру не нравилась. Он и сам уже не понимал, за каким дьяволом он хотел их подружить. Объединившись, Том и Гермиона совершенно не давали ему прохода, постоянно наблюдали за его состоянием, выдвигали дикие теории (одну кошмарнее другой) и не реже трех раз в день интересовались его самочувствием. Это... утомляло. Гарри не покидало ощущение, что он загремел в психушку и его повсюду преследуют санитары, с дурацкими вопросами вроде: «И как вы себя при этом почувствовали? Вы хотите поговорить об этом? О чём вы думали в этот момент?»

Вся ситуация в целом смахивала на совершеннейший абсурд, но когда Гарри попытался обсудить это с Арчером, тот сказал, что для решения проблемы, нужно знать о ней всё возможное, так что «потерпи, Гарри, ничего с тобой не случится, если ты ещё пару недель побудешь под наблюдением». Присутствие Гермионы Том, конечно, выносил с трудом, но ему была интересна её точка зрения на ситуацию. Изучая стихийные выбросы Поттера, Арчер больше внимания уделял медицинской составляющей, тогда как Грейнджер посвятила своё исследование эмоциональной стороне вопроса, и вместе они организовали неплохой научный дуэт, в котором Гарри выступал основным связующим звеном и подопытной крысой одновременно. Но хуже всего было даже не это, а то, что они постоянно препирались друг с другом по малейшему поводу и, разругавшись в пух и прах, общались исключительно через него примерно следующим образом:

— Гарри, скажи этой недалекой особе, что её с такими скудоумными теориями ни в один приличный университет не примут.

— Гарри, передай своему другу-кретину, что ему нужно купить попугая, тогда у него появится хоть один собеседник, который станет выслушивать всю ту самодовольную чепуху, которую он может сутками транслировать в окружающее пространство.

— Скажи ей, что попугай и то более достойная компания, чем эта жалкая пародия на интеллектуалку.

— От пародии слышу!

— Ой, как странно, мне почудилось, будто что-то назойливое жужжит возле уха...

— О, я и не знала, что у Томаса Великого проблемы со слухом...

— Увянь, Гнездовье Куропаток!

— Иди поцелуй зеркало, самовлюбленный недоумок!

— Да заткнитесь же вы оба!!!!

И это, наверное, было бы смешно, если бы Поттер не оказался непосредственным участником всего происходящего. Сегодня должен был состояться поход в Хогсмид, и Гарри ждал этого дня, как никогда прежде, в надежде, что «голубки», наконец, оставят его в покое, уединятся и будут отрывать друг другу головы где-нибудь в удаленном уголке волшебной деревни.

Увы. Гермиона захотела сходить в местный книжный магазин, чтобы взглянуть, нет ли там подходящих книг по их вопросу, а Том захотел проконтролировать процесс, потому что:

— Зная твою неспособность адекватно анализировать литературу, Грейнджер, я бы не рискнул отправить тебя одну даже за раскрасками.

— Сказал человек, у которого не хватило терпения дочитать даже школьный учебник по целительству.

— А на кой чёрт он мне сдался? Это ты у нас пожирательница макулатуры.

— Ограниченный сноб!

— Книжная моль...

В общем, Гарри сбежал. Малодушно, трусливо и очень-очень тихо. Взял мантию-невидимку, выбрался из школы и вот уже час шарахался по кустам, не зная, куда податься. В Хогвартсе Том найдет его в мановение ока, так как он присвоил себе карту-мародеров, а в Хогсмиде бродила куча учеников и профессоров, и все они знали, что Гарри Поттеру не разрешено ходить в волшебную деревню.

«По крайней мере, я могу побыть один», — утешал себя подросток, стуча зубами от холода и упрямо шагая вперед. За последние пару недель определения «Тишина» и «Уединение» приобрели для Гарри практически сакральный смысл. Только вот погода никак не располагала к благодушному миросозерцанию наедине с самим собой. Поразмыслив немного, слизеринец решил, что сейчас единственное место, где он сможет укрыться, как от холода, так и от людей, это Визжащая Хижина. Конечно, это было не Бог весть какое убежище, особенно учитывая устрашающую репутацию этого места, но сейчас Поттер готов был даже разделить общество бешеных привидений, лишь бы не попадаться на глаза одержимому дуэту.

Добираться до заброшенного домика окольными путями было сложновато, к тому же мальчик так замерз, что уже почти ничего не замечал на своём пути, поэтому, когда он на полном ходу споткнулся обо что-то большое и чёрное, то даже толком не успел среагировать и закончил своё путешествие в сугробе. Рядом что-то зафыркало и зашевелилось, заставив мальчика подскочить и резко обернуться:

— Нокс! — Гарри и сам не понял, чего было больше в его интонациях: удивления или радости. Пёс был той самой компанией, которой так не хватало слизеринцу — молчаливый и участливый одновременно. — Что ты здесь делаешь?

Пёс гавкнул, склонив голову набок. Поттер сообразил, что он до сих пор наполовину скрыт под мантией-невидимкой и бедное животное сейчас недоуменно созерцает его торчащие из снега ноги. Подросток поспешно снял волшебную мантию и широко улыбнулся.

— Привет, приятель, — он погладил пса по голове, и тот бешено завилял хвостом, — а я тут шел к Визжащей Хижине. Пойдешь со мной?

Зверь залаял и вскочил на все четыре лапы, словно готов был следовать за мальчиком хоть на край Вселенной. Гарри тоже поднялся на ноги, кое-как стряхнул снег и снова на всякий случай завернулся в мантию-невидимку. Нокс нетерпеливо топтался рядом, и когда мальчик, наконец, собрался идти дальше, убедившись, что мантия полностью скрывает его от окружающих, произошло нечто странное — пес подался вперед и, осторожно ухватив его за край мантии, потянул за собой. Гарри застыл на месте, пораженно глядя на своего четвероногого приятеля. Нокс был куда умнее любой обычной собаки, мальчик прекрасно осознавал это. Но чтобы ухватиться зубами за эту мантию он должен был понимать, что она материальна, хоть и невидимая. Собака не способна была на такой ход мыслей. Это слишком сложно для животного. Мальчик, словно завороженный, медленно двинулся вперед, и пёс, отпустив его мантию, зашагал рядом с ним, поглядывая на следы в снегу, которые оставлял подросток.

«То есть, — размышлял Гарри, — он знает, что я невидим и понимает, что вычислить моё место нахождения можно только по следам на снегу. Но собака не способна так мыслить. Даже такая собака».

Да. Но человек разобрался бы что к чему очень быстро. Поттер краем глаза следил за псом. Тот пробирался через сугробы и почти целиком увязал в снегу, что выглядело бы довольно комично, если бы зверь то и дело не озирался по сторонам, словно за ними могли следить. В голову Поттера лезли мысли об анимагах, но мальчик никак не мог взять в толк, зачем кому-то столько времени притворяться собакой? Если он хотел навредить, то почему так долго ждал? А если нет, то... какой во всем этом смысл?

Слизеринец вздохнул и покачал головой. Нет. Нокс не может быть анимагом. Иначе он бы уже давно раскрыл мальчику свою истинную сущность и свои намерения, какими бы они ни были. Гарри поспешил вперед, не желая больше думать об этом.

 

* * *

Гермиона обхватила себя руками за плечи и зябко поежилась, озираясь по сторонам. Томас Арчер рядом с ней в третий раз за последние пятнадцать минут взглянул на часы, закрепленные над книжной лавкой, и удовлетворенно хмыкнул. Они с Гарри договорились встретиться ровно в час на этом самом месте, но прошло уже двадцать минут, а лучший друг так и не появился. Том следил за Поттером по карте мародёров и знал, что тот покинул Хогвартс почти час назад, и если он до сих пор не появился, это могло означать только одно...

— Гарри опаздывает, — обеспокоенный голос Гермионы прервал ход мыслей слизеринца в тот момент, когда он заключил, что можно больше не ждать.

— Спасибо за столь очевидное замечание, Грейнджер, — ехидно поблагодарил её мальчик, — а то я сам не заметил.

Он развернулся на каблуках и неторопливо побрел вдоль улицы в сторону "Трёх Метел". Гермиона, мгновение помедлив, поспешила за ним.

— Разве тебя это не волнует? — спросила она.

— Почему это должно меня волновать? — Том на неё даже не взглянул.

— Но с ним могло что-то случиться!

Арчер усмехнулся:

— Расслабься, Грейнджер, он просто нас избегает.

Девочка растеряно моргнула.

— Что? Но почему?

Арчер уничижительно глянул на неё:

— И ты после этого все ещё считаешь себя умной? — с ноткой жалости уточнил он. — Это же очевидно!

— Не для меня...

Пару мгновений Том размышлял — не стоит ли оставить бедняжку в счастливом неведении, и все-таки решил пояснить:

— Если ты не заметила, — нравоучительным тоном заговорил слизеринец, — Гарри с самого начала года предпринимал ряд попыток подружить нас, — он скривился при одной этой мысли. — Все его "тайные" намерения, конечно, были шиты белыми нитками, но я особенно не беспокоился, к тому же он все никак не мог найти подходящую возможность. И тут у него, наконец, появился шанс объединить тебя и меня общей проблемой, что он и сделал, ожидая, что это сведет на "нет" все конфликты.

— Ты хочешь сказать, что он рассказал мне о своей... хм... болезни только чтобы мы с тобой работали сообща? — с сомнением проговорила девочка.

Том покосился на неё:

— А зачем ещё ему вмешивать тебя в наши с ним дела? — язвительно полюбопытствовал он, заслужив обиженный взгляд от гриффиндорки. — Мне оставалось только подыграть ему, а потом осторожно расписать эту пьесу по своим нотам, чтобы Гарри пожалел о том дне, когда ему в голову пришла эта абсурдная идея. Я знал, что наши ссоры однажды доведут его до белого каления, и он начнет нас всячески игнорировать. Считай, дело сделано, дальше Гарри сам будет прикладывать максимум усилий, чтобы мы с тобой находились как можно дальше друг от друга. Конец истории, — Том победно усмехнулся: — Я гений!

— Ты не гений, ты идиот, — известила его Гермиона, — когда Гарри узнает, что ты врал ему, он будет вне себя от злости. Ты же знаешь, что для него это больная тема.

— Мерлин, какие же вы, гриффиндорцы, все-таки узколобые, — простонал Том, — Грейнджер, вот скажи, у тебя в словаре присутствуют ещё какие-нибудь определения, кроме однобоких понятий: «добро — зло», «черное — белое», «врать — не врать»?

— Какие, например? — запальчиво поинтересовалась девочка. — Манипулировать? Хитрить? Вводить в заблуждение? Умалчивать? Скрывать? Арчер, ложь останется ложью, как бы ты её ни назвал.

— Очень возвышено, Грейнджер, — ехидно отозвался слизеринец. — Почти Шекспир. Пиши мемуары об этом.

Он ускорил шаг, намереваясь от неё отделаться, но гриффиндорская отличница пристала к нему, как пиявка.

— Постой-ка, — она вновь нагнала его, — но если все это было лишь игрой, то все твои комментарии в мой адрес и все твое невыносимое поведение — тоже игра?

Том задумался на мгновение:

— Ну да, — он пожал плечами, — хотя это и не отменяет того факта, что я считаю тебя занудной зубрилой.

Гермиона беззлобно фыркнула:

— Ну, я-то вообще ни слова фальши не сказала, так что здесь мы в расчёте, Арчер.

Некоторое время оба шли в молчании, каждый думая о своём. Том, к примеру, гадал, какого дьявола она за ним тащится.

— Скажи, — вдруг заговорила девочка, — а когда ты говорил Гарри, что я права, ты тоже врал?

Том покосился на неё. Гриффиндорка рассматривала его с искренним любопытством, а он и не знал, что сказать, потому что ложь будет слишком очевидной, а правда — слишком унизительной. Мальчик выбрал третий вариант:

— Иногда мне просто было лень с тобой спорить.

— О, ясно, — она чуть улыбнулась, и Арчер понял, что с милыми беседами пора завязывать.

— Грейнджер, — он остановился и повернулся к ней, — ты что, заблудилась?

— Нет, — она удивленно взглянула на него.

— Тогда объясни мне, почему мы до сих пор идем по одной улице в одну сторону? — ехидно осведомился он.

Девочка бросила на него веселый взгляд:

— Наверное, потому что нам с тобой по пути? — шутливо предположила она.

— Да, конечно, — он презрительно взглянул на неё и торопливо зашагал вперед.

— А ещё, потому что мы с тобой разговаривали, — она не пожелала отставать от него, — как культурные люди, что случается крайне редко.

— Вообще не случается.

— И мне показалось, что это весьма интересный опыт...

— Тебе показалось...

— К тому же, я до сих пор пытаюсь понять твой странный образ мыслей...

— Даже не пытайся...

— И если не обращать внимания на твоё ворчание, то ты кажешься довольно м-м-м-м-м...

— Милым?

— Сносным.

— О...

— Так тебе интересно?

— Продолжай-продолжай, я все равно тебя не слушаю.

Гермиона с улыбкой посмотрела на него:

— Том, ты же можешь быть хорошим собеседником, если хочешь.

— С каких это пор я стал для тебя "Томом"? — едко поинтересовался слизеринец.

— Ну, это же твоё имя, — напомнила девочка, — почему я не могу так тебя называть?

— Да называй ты меня, как хочешь, — отмахнулся он, с удивлением отмечая, что её назойливое стрекотание его даже не бесит.

— Ты тоже можешь называть меня по имени...

— Нет. Спасибо.

— Брось, Том, мы же можем нормально общаться...

Он резко остановился, и круто развернувшись на каблуках, оказался лицом к лицу с Гермионой, обратив на неё ледяной взгляд:

— Можем, — вкрадчиво согласился он. — Только зачем? Грейнджер, вбей ты уже в свою идиотскую голову, что я не собираюсь с тобой ни дружить, ни "нормально общаться", — передразнил её последние слова Том. — Я не хочу быть с тобой милым. И не намерен продолжать этот бессмысленный разговор. Мне вообще плевать на тебя. Иди уже отсюда куда-нибудь и оставь меня в покое!

Не дожидаясь ответа, он отвернулся от неё и направился в совершенно противоположную сторону, желая оказаться от неё как можно дальше и больше никогда с ней не разговаривать. Как же она раздражала его!

"Эта заносчивая, настырная, назойливая, шумная девчонка! — злился Арчер. — Какого дьявола она решила, что может вот так просто подходить ко мне и вести милую беседу? С чего вдруг она стала такой доброжелательной?" — он подавил желание обернуться и проверить, не идет ли она следом. "Глупая, надоедливая выскочка! — думал он, — если я её терплю, это ещё не значит, что мне есть до неё дело!"

Первые несколько минут Арчер просто шел вперед, перебирая в голове подходящие случаю ругательства, потом это занятие ему наскучило, и он начал обращать внимание на окружающий мир, сообразив, что движется в сторону Визжащей Хижины, а волшебная деревушка осталась у него за спиной. Том с сожалением успел подумать, что так и не купил сливочного пива, о котором мечтал с самого утра, когда его взгляд наткнулся на крупного черного пса. Зверь весело носился по поляне чуть поодаль, а в это время нечто невидимое посыпало его снегом. Том в своей жизни знал только одно "невидимое" создание, которое станет играть в снежки с первой же подвернувшейся на его пути собакой. И этому самому созданию даже не пришло в голову, что кто-нибудь посторонний может заметить весь этот цирк со стороны. Арчер огляделся, но, к счастью, вокруг никого постороннего не наблюдалось. Помедлив, мальчик зашагал в сторону наибольшего скопления следов на снегу, напустив на себя очень мрачный вид.

— Ты бы хоть из вежливости притворился, что собирался прийти, Гарри, — саркастично заметил он.

Его слова прозвучали словно заклинание — смех и веселый лай мгновенно стихли, и огромный чёрный зверь скрылся в ближайших зарослях с такой скоростью, словно за ним на всех парах гнался Хогвартс-Экспресс. В мановении ока на поляне остался только невидимый Поттер, который бессмысленно топтался на одном месте под волшебной мантией, сопел и, скорее всего, пытался соорудить на лице виноватое выражение. Том скрестил руки на груди и склонил голову к плечу:

— Так и будешь делать вид, что тебя здесь нет? — поинтересовался он, Гарри нехотя стащил мантию-невидимку и, наконец, предстал перед другом во плоти: раскрасневшийся, довольный и ни секунды не раскаивающийся.

— Привет, а что ты тут делаешь?

— Глупее вопроса ты придумать не смог? — Арчер закатил глаза. — Вопрос в том, что ты здесь делаешь?

— Ну, — Гарри почесал затылок, — я вроде как шел к вам с Гермионой... — он огляделся. — А где она, кстати?

— Почем мне знать, — друг поморщился, — не отходи от темы.

— А... ну да... — Поттер возвел глаза к небу, мучительно долго вспоминая то оправдание, которое он придумывал минуту назад: — В общем, я шел, шел, шел... и... эм... шел...

— Интригующе, — Том иронично глянул на него, — и что же случилось потом?

— Э-э-э... я встретил Нокса и... эм... отвлекся. Да. Так всё и было.

— Исчерпывающее пояснение, — ехидно прокомментировал Том, — а кто у нас Нокс?

— Ну... собака...

— Гарри, — Арчер смотрел на него со смесью досады и веселья, — ты что, теперь даёшь имена всем бездомным дворнягам, которых встречаешь?

— Ну... не совсем, — Поттер отвел взгляд и принялся расковыривать носком ботинка притоптанный ранее снег, — я, как бы, не сегодня его нашел.

— О? — Том надеялся, что не выглядит при этом слишком удивленным. — То есть, ты где-то подобрал собаку и каким-то образом умудрился скрыть это от меня?

— Э-э-э... да?

— Гарри...

— Ладно-ладно! — Поттер поднял руки, словно сдаваясь. — Я просто не смог его оставить! Помнишь, я встретил пса в Литтл Уингинге? — Том, помедлив, кивнул. — Так вот это он! — мальчик чуть ли не подпрыгнул от восторга.

— ТЫ ПРИТАЩИЛ С СОБОЙ В ХОГВАРТС СОБАКУ???

— Да нет же! Он сам нашел дорогу! Я просто однажды встретил его у Запретного Леса.

Повисло преисполненное скептицизмом молчание.

— Ты сейчас хочешь мне сказать, что какая-то дворняга вот так просто притащилась сюда аж из самого Сюррея, и ты просто "однажды встретил его у Запретного Леса"? — опасно сощурившись, уточнил Арчер.

— Да...

— ГАРРИ! — Том понял, что снова сорвался на крик и прочистил горло, с минуту прожигая лучшего друга убийственным взглядом. — Тебе хоть раз пришло в голову, что это странно?

— Да, — кивнул зеленоглазый слизеринец.

— Так и?..

— Да всё в порядке, он не опасный, — Поттер беспечно улыбнулся, Том подавил желание снова на него наорать.

— О, ч у дно! — взяв себя в руки, пропел он. — Давай-ка посмотрим, правильно ли я тебя понял. Ты случайно наткнулся на бездомную собаку в Сюррее, потом она исчезла, а потом объявилась в Запретном Лесу на территории волшебного замка в Шотландии. Замка, который скрыт от всех и вся. Замка, место расположения которого не отмечено ни на одной карте, — Арчер выдержал долгую паузу, давая другу возможность в красках осмыслить сказанное. — И теперь ты тут жизнерадостно журчишь, что всё в порядке? — под конец этой речи голос Тома упал до ядовитого шипения. — Гарри, ты в своём уме?!

— Я тоже сначала подумал, что это невозможно, но потом понял, что пес, скорее всего волшебный и...

-...и тебя это совершенно не обеспокоило, — желчно закончил за него Том.

— Ну, он же не сделал мне ничего плохого! — оправдываясь, воскликнул Поттер. — Если бы он хотел мне навредить, то сделал бы это ещё в сентябре...

— В сен... — Арчер задохнулся от возмущения. — И ты молчал столько времени?!

— Я знал, что ты не поймешь...

— Не пойму чего? Что ты идиот? Это мне и так хорошо известно, спасибо. Что ещё я должен был понять?

— Не знаю, как объяснить, — Гарри вздохнул, — но... этот пёс, он... кажется мне знакомым... как будто я уже видел его раньше!

— Конечно, видел! — раздраженно рявкнул Том. — Такие же бездомные собаки толпами шляются по пригороду Лондона и клянчат еду. В его внешнем виде нет ничего особенного! Хочешь завести собаку, пожалуйста! Только сделай одолжение, выбери любую другую, от которой ничего опаснее идиотского лая и обильного слюноотделения можно не ожидать!

— Мне не нужна "любая" собака! Нокс особенный.

— Да, безусловно, — ядовито процедил Арчер, — только ты перепутал определения, Гарри. Не "особенный", а "подозрительный", — он помолчал, изучая спокойное лицо друга. — Тебе вообще приходило в голову, что это может быть анимаг?

— Ну да...

— И как? — апатично поинтересовался Том. — Не впечатлило?

— Я просто подумал, что ни у одного нормального волшебника не хватит терпения так долго притворяться обычным псом, — ответил Поттер. — Будь это враг под личиной собаки, он бы уже давно что-нибудь сделал. А если он ничего дурного не планирует, то зачем тогда весь этот маскарад?

Том глубоко вдохнул и медленно выдохнул. В словах Гарри прослеживался намёк на здравый смысл, но вся ситуация в целом слишком злила и настораживала его, чтобы Арчер мог сейчас согласиться с суждениями лучшего друга. Только вот какой смысл продолжать этот спор, если Поттер как обычно уперся, как баран, и ничего не желает слушать?

— И что ты планируешь делать с этой псиной, когда настанет время возвращаться в Лондон? — помедлив, спросил он, Гарри вздохнул.

— Не знаю. Но я не хочу бросать его здесь одного...

— Гарри, он как-то выживал без тебя, — намекнул Том, — выживет и потом. Оставь его.

— Не могу, — мальчик запустил пальцы в волосы, — он... мой друг...

Арчер взглянул на него, как на умалишенного, но комментировать данное заявление не стал. Гарри, как обычно, был в своём репертуаре.

— Потому что не нужно давать имя первой встречной дворняге, — сварливо бросил он, отворачиваясь, чтобы уйти, — привязываешься.

— Ты обиделся? — Гарри заторопился следом.

— Я что, дурак на каждую твою глупость обижаться? — фыркнул Арчер. — Я уже привык, что у тебя не все дома.

— Да брось, Том! — Поттер примирительно хлопнул его по плечу, — В следующий раз ты можешь поиграть с Ноксом вместе со мной, он классный!

— Вот ещё, — забурчал в ответ лучший друг, — можно подумать мне нечем больше заняться, кроме как возиться с глупой, вонючей, слюнявой псиной...терпеть не могу собак.

Гарри в ответ только рассмеялся, скрываясь под мантией-невидимкой:

— Есть вообще в этом мире животные, которые бы тебе нравились? — поинтересовался он.

— Конечно, есть, — Том злорадно ухмыльнулся, — но они должны быть хорошо приготовлены.

Он не видел лица Поттера, но был уверен, что тот разглядывает его с осуждением.

— Знаешь, Том, — осторожно произнёс он, — иногда я даже не понимаю, шутишь ты или говоришь серьёзно...

 

* * *

Гарри медленно тащился по пустынному коридору Хогвартса, хмуро глядя себе под ноги. Сегодня у него впервые получился хоть какой-то намек на Патронуса. Правда, слизеринец особого энтузиазма по этому поводу не испытывал. За целый месяц можно было бы добиться больших результатов, чем жалкий и слабый, больше похожий на бледное облачко, призрак. Впрочем, на боггарта, которого Люпин использовал в качестве замены дементору, подействовал даже такой Патронус.

Профессор был очень доволен, и на ворчание Поттера ответил, что это впечатляющий успех, и не каждый ученик его возраста способен сотворить даже такого Патронуса. Гарри на это только фыркнул. Посмотрел бы он на любого другого ученика его возраста в условиях сложившейся ситуации... тут не только Патронуса, тут Аваду можно за неделю выучить.

Гарри остановился у окна и уставился на заснеженный Запретный Лес. Где-то там, между деревьями, словно безмолвные тени, бродили стражи Азкабана. Конечно, мальчик не мог видеть их из окна, но представлял весьма ярко и каждый раз пытался вообразить, сможет ли он применить выученное заклинание на настоящем дементоре, учитывая, что каждый раз в присутствии этих тварей его магия выходила из под контроля. Поттер вздохнул, как только его размышления дошли до этой точки. Прошло столько времени, а они так и не нашли решения сложившейся проблемы. Ни в одной книге не говорилось о том, как восстановить разрушающуюся магическую кору. Гарри старался не показывать вида, но он постепенно начал терять веру в то, что у него есть хоть какой-то шанс излечиться. Возможно, у него действительно был только один выход — блокировать свою магию и провести остаток жизни в качестве сквиба. Или умереть. Гарри болезненно поморщился. Ни один из этих вариантов его не вдохновлял. Он видел взгляд Тома, когда тот снова и снова просматривал книги по целительству. В глазах лучшего друга горела одержимость найти решение, найти какой-то выход, и одновременно Гарри видел в них медленно зарождающийся страх. Страх, что этого выхода нет. Поттер знал, что Арчер ни за что не признает поражения, но рано или поздно он вынужден будет остановиться. Как остановилась Гермиона, когда несколько дней назад осторожно предположила, что им, возможно, нужна помощь профессионального колдомедика. Том, конечно, взбесился и предложил ей катиться подальше со своим мнением, а Гарри промолчал, не зная, что ответить. Он и сам всё чаще думал о том же, но к мадам Помфри он не собирался обращаться, даже если окажется при смерти, а других целителей поблизости не было.

Внезапно его изумрудные глаза распахнулись в полном изумлении, когда мальчик осознал нечто ошеломляюще очевидное. То, что постоянно было у него перед глазами. Гарри застыл, пораженный собственной глупостью.

— Господи, какой же я идиот, — прошептал он, стукнувшись лбом о холодное стекло.

Том, Гермиона и он сам почти месяц блуждали по кругу. Они перечитали море книг, облазили вдоль и поперек всю библиотеку, изучали проблему со всех сторон, но снова и снова натыкались на непреодолимое препятствие, имя которому было "отсутствие опыта". И всё это время Поттер отчаянно не хотел связываться с клиникой святого Мунго. Не хотел думать о ней и не хотел ехать туда, опасаясь, что это окончательно уверит его в том, что он какой-то калека. Но, так или иначе, Снейп был прав, когда настаивал на том, что без знаний профессионального целителя они ничего не смогут сделать. Только когда профессор говорил о целителе, он имел в виду мадам Помфри, и когда Гарри размышлял о целителе, он тоже всегда вспоминал только о ней. Все они совершенно забыли, что помимо школьной медсестры в Хогвартсе был ещё один дипломированный медик. Нестандартно мыслящий, умный и опытный целитель, уроки которого Гарри посещал с самого начала года и о котором за все это время ни разу не подумал.

— Я идиот, — уверенно повторил Поттер и торопливо зашагал в сторону лестницы, ведущей на второй этаж.

К тому моменту, как мальчик, собираясь постучать, остановился возле кабинета, где проходили занятия по целительству, у него в голове созрел прекрасный план действий, и слизеринцу только оставалось посмотреть, что из этого получится. Получив разрешение войти, Гарри вдохнул поглубже и толкнул дверь:

— Добрый день, профессор! — звонко поздоровался он.

Мужчина, сидящий за своим рабочим столом, отложил в сторону бумаги, которые изучал до этого и вопросительно поднял брови:

— Мистер Поттер? — удивленным он не казался. Сказать по правде, он даже заинтересованным не выглядел, но для Клауса Айскальта полное отсутствие внешних эмоциональных проявлений было нормальным состоянием. — У вас разве назначена у меня отработка?