Глава 13. Когда тайное становится явным

От автора// Всем привет!!! Ну вот, после года тишины я к вам вернулась и готова продолжать это безобразие! Эту главу я придумала сто лет назад, но никак не могла нормально её написать, мне потребовался год, чтобы собраться с мыслями, хочется верить, что на следующую главу уйдет меньше времени))) Дорогие мои читатели, все, у кого хватило терпения и желания ждать вашего безответственного автора, спасибо! Ваши комментарии и сообщения ЗАСТАВИЛИ меня взять себя в руки и сдвинуться с мёртвой точки. Надеюсь, вы ещё не перегорели и всё еще хотите знать, чем же закончится эта эпопея! Готовы? Ну тогда приятного прочтения!))))

 

* * *

Гермиона расправила плечи и ткнула пальцем в книгу, что лежала на столе перед ней.

— Проклятье! — объявила она, Том кисло покосился на гриффиндорку.

— Хм?

— Вполне вероятно то, что происходит с Гарри, вызвано чьим-то проклятьем, — пояснила девочка, — очень похожая симптоматика, только эти его выбросы никуда не вписываются... — она задумчиво закусила губу.

— Браво, Грейнджер... симптомы у неё сошлись, — Арчер вальяжно откинулся на спинку стула, бросив на Гермиону уничижительный взгляд. — Эта идея так же «гениальна», как и десять предыдущих... и так же лишена смысла.

— Я хоть что-то делаю, — оскорбилась она, — а ты последние два часа вообще никаких идей не предложил.

— Потому что прежде чем исторгать кретинический бред, я его тщательно обдумываю, — усмехнулся слизеринец, — слышала про такое понятие, как «аналитика»?

— О, и что же надумал твой гениальный ум? — язвительно уточнила гриффиндорка.

— Чтобы он ни надумал, это тебя не касается, — мстительно ответил Том и снова уткнулся взглядом в книгу, давая ей понять, что разговор ему наскучил, Гермиона обижено поджала губы.

— Ты невозможен, ты знаешь это?

— Ага, — Арчер самодовольно усмехнулся, не поднимая на неё глаз.

— Неужели тебе доставляет такое удовольствие насмехаться над людьми?

— Нет, Грейнджер, — он все-таки посмотрел на неё, — люди как таковые меня совсем не интересуют, но ставить на место выскочек — сплошное удовольствие, — он хмыкнул. — Надо же себя чем-то иногда радовать.

Гермиона некоторое время молча его рассматривала и вдруг совершенно спокойно улыбнулась:

— Знаешь, иногда мне кажется, что ты совсем не такой ужасный, каким хочешь казаться, — заявила она, Том удивленно моргнул. Впервые за три года эта девчонка, вместо того, чтобы обижаться, ругаться и противоречить... улыбалась!

— Ты у нас теперь и в светила психологии записалась? — уточнил он, скрывая своё удивление ядовитой ухмылкой.

Она продолжала отвратительно безмятежно ему улыбаться.

— И когда ты растерян или напуган, то становишься таким как сейчас, — она склонила голову к плечу. — Колким и жестоким, но на самом деле тебе просто страшно, да?

— Да что ты знаешь?! — рявкнул Том, начиная злиться по-настоящему. Какого дьявола было нужно этой лохматой, настырной, невозможной... конечно, он боялся! Все чего-то боятся, Том прекрасно осознавал собственные слабости, хоть их было и немного. Но это никого не касалось, и уж тем более это не касалось упрямой гриффиндорки напротив, которая отчего-то так сильно его раздражала. — Не лезь не в своё дело, Грейнджер, — зашипел он, подавшись вперед, — я терплю тебя только потому, что Гарри по какой-то неизвестной мне причине, вполне возможно просто из жалости, решил причислить тебя к узкому кругу своих друзей и посвящает в наши дела. А ещё потому, что ты вызвалась помочь ему. Так что сделай милость, обрати свои благородные гриффиндорские извилины на исследования, а не на мой психологический анализ.

Она смерила его долгим задумчивым взглядом и, высокомерно хмыкнув, вернулась к чтению. Том вздохнул с облегчением — если бы она сказала ещё хоть слово, то ему, возможно, пришлось бы объяснять лучшему другу, куда бесследно исчезла одна конкретная гриффиндорская отличница. О, Мерлин, как же она бесила его! Он бы с радостью придушил её, если бы у него появилась такая возможность. Ну почему у Гарри такая потребность подбирать всё жалкое, одинокое и побитое жизнью? На кой черт вообще ему нужны ещё друзья, кроме самого Арчера? Мир за чертой их дружбы стоило делить на людей полезных, вроде Малфоя, и бесполезных, вроде Уизли. Остальное совершенно не имело значения.

Но разве объяснишь это сердобольному Поттеру?

 

* * *

Вернувшись в школу после похода в министерский архив, Гарри проспал практически все выходные. А отоспавшись как следует, с утра пораньше в понедельник принялся предельно ужато и максимально запутано пересказывать лучшему другу всё сразу, начиная с Библиотекаря и заканчивая историей светлых и тёмных магов, то и дело перепрыгивая с одного на другое, бурно жестикулируя и вставляя собственные комментарии и точки зрения. При этом он мало заботился о том, чтобы лучший друг хоть что-то понял из того эмоционального потока бессвязных фактов, которые исторгал его рот, но забывал обработать мозг.

Наконец он опрокинул кубок с тыквенным соком на Малфоя во время завтрака и окончил своё повествование, болезненно потирая голову после звонкого подзатыльника от выше упомянутого залитого соком слизеринца. Том, верный себе, всё это время сохранял завидную выдержку, и происходящее комментировать не стал, хотя в его черных глазах искрилось откровенное и весьма злорадное веселье.

Некоторое время друзья молчали, пока Арчер размышлял над рассказом Поттера, отстранённо ковыряя вилкой свой омлет в тарелке.

— Итак, ты узнал, откуда пошли Тёмные и Светлые семьи волшебников, — заключил он, скосив глаза на друга, — и что ты теперь собираешься делать?

Гарри моргнул:

— Напишу об этом эссе.

Том с трудом сдержался, чтобы не закатить глаза.

— Потрясающе. Молодец, Гарри, мудрый вывод, — язвительно пропел он, зеленоглазый слизеринец непонимающе нахмурился, и Арчер вздохнул. Нужно было срочно что-то делать, пока тот не разболтал свою теорию ещё кому-нибудь: — Тебя не смущает то, что этой информации нет ни в одном учебнике, например?

— Нет, — просто ответил его друг.

— А что если твою работу оспорит комиссия? — он с нажимом выдвинул новый довод, надеясь, что тайный подтекст все же дойдёт до тугодумного Поттера.

Подтекст доходить не пожелал.

— Тогда я докажу, что они неправы.

— Каким образом?

— Факты, мой друг, — чопорно заявил Гарри, делая вид, что поправляет невидимые очки, — факты и холодная логика.

— Логика? — Том иронично изогнул бровь. — У тебя?

— Ну, тогда просто засыплю их фактами, — мальчик беспечно пожал плечами, — у меня полно данных.

— Данных о чём? — Арчер начал излагать свою мысль более понятными словами, иначе это лишённое здравого смысла человеческое создание так и останется в счастливом неведении. — Гарри, это же вода. Сказка, рождённая твоим воспалённым сознанием под влиянием обстоятельств и романтического склада характера.

Поттер нахмурился:

— У меня не романтический склад характера.

Том смерил друга насмешливым взглядом.

«То есть из всего сказанного он решил оспорить именно это, — подумал мальчик, — или он только это и услышал».

Он прекрасно знал сверхъестественную способность лучшего друга с блеском игнорировать всю неудобную для себя информацию. Задумываться о последствиях Гарри просто не умел. Арчер попытался подойти к проблеме с другой стороны:

— Ты сейчас хочешь мне сказать, что «светлые» и «тёмные» это всего лишь политические взгляды, так?

— Нет, — он энергично мотнул лохматой головой, — магическая предрасположенность тоже имеет место быть, но она определяется наследственностью или семьёй, или ещё чем-то... это...нечто глубже...сложнее...

— Сложнее политики? — Том усмехнулся.

— О, да...

— Допустим, — Арчер покорно кивнул. — Итак, жили были две политические партии: «Светлые» и «Тёмные»... и почему же нигде об этом не написано?

— Написано! Много где! Просто никто почему-то не хочет как-то... ну... систематизировать и упорядочить эту информацию! Том, задумайся на мгновение! Все эти войны можно прекратить! В них нет смысла. Это битва двух иллюзий. Волшебники делают её реальной, но они же и могут её остановить. Нужно лишь рассказать миру об этом!

— А тебе не приходило в голову, что миру неплохо живётся и так? — флегматично протянул Арчер. — Это ведь словно бесконечное соревнование, побуждающее обе стороны постоянно держать себя в хорошей форме.

— Война ведёт только к убийству и смерти, — хмуро обронил Поттер, уставившись в свою тарелку, Том понимал, о чем сейчас думает лучший друг, но необходимость увести разговор в другое русло была сильнее, чем желание пощадить его чувства.

— Всего лишь естественный отбор, — он пожал плечами, — слабые уходят, сильные остаются. Всё честно, — в зелёных глазах слизеринца полыхнул гнев, когда он повернулся, чтобы посмотреть на Арчера, и тот вдруг подумал, что немного перегнул палку. Нужно было исправлять ситуацию, пока Поттер в конец не обиделся.

— Да брось ты, Гарри, — пренебрежительно фыркнул он, — неужели ты и правда решил, что это твоё «Эссе» сможет хоть что-то изменить? Не уподобляйся Грейнджер. Книги не всегда говорят правду и уж тем более не тогда, когда на твои выводы влияют личные мотивы. Или ты думаешь, что споёшь красивую песенку, и все решат жить дружно? Людям плевать на причины. Им просто нравится рвать друг другу глотки, вот и всё. А ты лишь выставишь себя на смех. Или тебя сочтут чудиком. Тебе мало внимания?

Поттер скривился, но в ответ больше ничего не сказал, внезапно впав в глубокую задумчивость. Том тихо выдохнул, этого он и добивался. Друг, конечно, обиделся, но, по крайней мере, перестал отстаивать свою идеалистическую точку зрения, и главное, так открыто рассуждать о ней. Здесь было не лучшее место для подобных разговоров. Малфой, сидящий рядом с ними, и так почти не дышал, прислушиваясь к их беседе, не хватало ещё, чтобы он сейчас подлил масла в огонь какими-нибудь скудоумными комментариями, начинающимися со слов: «Мой отец говорит...» Если его достаточно сильно замотивировать, то с Гарри станется во всеуслышание объявить о том, что многовековое противостояние Тьмы и Света есть следствие того, что давным-давно кто-то что-то между собой не поделил и развязал междоусобную войну, попутно перепутав понятия добра и зла. И значит, все идеологические противоречия, которые годами копились в упрямых волшебных мозгах, лишены всякого смысла и теперь они, всеми четырьмя факультетами, включая директора и деканов, могут беспрепятственно устроить коллективные объятья, поливая друг друга слезами счастья и примирения. Учитывая исключительно «тёплые» отношения между четырьмя факультетами, это будет та ещё картина. Арчер вообще серьёзно опасался, что этого лохматого идейного вдохновителя в едином порыве, не сговариваясь, попытаются придушить все разом. На Поттера и так уже многие косо смотрели, после всех его многочисленных злоключений. Не хватало ещё, чтобы кто-то решил, будто Мальчик-Который-Выжил пытается навязывать миру новую идеологию.

Не стоило давать этим людям больше знаний, чем мог постичь их скудный умишко. Тот, кто хочет знать правду, ищет её, а не слепо идёт за лживым поводырём. Это понимал Том. Это понимал и тот, кто тщательно похоронил истину в переплётах старинных, забытых Богом книг, и отравил удобной и простой ложью умы серой массы.

«Они не знают, потому что не хотят знать, — думал Арчер. — Потому что это перевернёт их хаотичный бездумный мирок с ног на голову. Потому что это заставит их задуматься о смысле собственных решений и поступков. Они не позволяют себе знать».

Сегодня и сейчас тот, кто попытается исцелить этих людей ото лжи, падёт жертвой их невежества и страха перед истиной. И Гарри не станет этой жертвой. Том не позволит ему. Даже если это будет значить, что ему придётся стереть воспоминания лучшего друга о том, что он узнал в Министерстве.

Размышления Арчера прервал шорох множества крыльев над головами учеников, когда в большой зал влетели почтовые совы. Ученики отвлеклись от своих тарелок и разговоров и подняли головы, выискивая среди множества птиц своих крылатых почтальонов. Перед многими студентами на столы опускались разномастные совы, доставляя письма от семей или посылки с заказами из Хогсмида. Том получил свой Ежедневный Пророк и углубился в чтение, Малфой, проигнорировав письмо от отца, тут же принялся распаковывать посылку от матери, что привлекло внимание Забини — все знали, что миссис Малфой всегда присылает любимому сыну исключительно вкусные сладости, и частенько пытались выторговать себе что-нибудь. Врождённая жадность, конечно, не позволяла Драко оторвать от сердца свои бесчисленные лакомства, но выменять их на что-нибудь равноценно нужное он никогда не отказывался, чем и пользовался Блэйз, соблазняя друга разнообразными деловыми предложениями. Вот и сейчас, как только Малфой развернул упаковку со сладостями, Забини вступил в бой и оба сокурсника принялись увлечённо торговаться. Никто из слизеринцев в их дела не вникал, тем более их куда больше заинтересовала сова, опустившаяся на стол возле Гарри. Мальчик редко получал письма от кого бы то ни было, поэтому в любой корреспонденции знаменитого Поттера всем чудилось нечто таинственное, тем более вышеупомянутый Поттер на сову смотрел с величайшим удивлением.

— По-моему это тебе, — сдержано заметил Том, когда друг не сделал попыток взять письмо, привязанное к лапке совы.

— Но я не жду писем, — недоуменно сказал Гарри, все же отвязывая конверт, — может быть это от Хельги?..

— Кто бы это ни был, ответа он не ждёт, — Том проводил взглядом улетающую сову, которая доставила послание.

— Но кто мог мне написать?

— Прочитай и узнаешь, — предложил Арчер, наблюдая, как Поттер вертит в руках послание.

— Подписи нет, — прокомментировал он, — только моё имя.

Том задумчиво хмыкнул и, вытащив волшебную палочку, поводил ей над конвертом.

— Вроде не проклято...

Гарри одарил друга ироничным взглядом:

— Ты параноик, ты знаешь?

— Лучше быть живым параноиком, чем мёртвым энтузиастом, — парировал Арчер и нетерпеливо дёрнул плечом, — открывай!

Поттер со вздохом подчинился и развернул послание, Том тут же пододвинулся ближе, чтобы прочитать, что там было написано:

«Дорогой Гарри!

Ты, должно быть, недоумеваешь, кто же отправил тебе это загадочное письмо. Но не переживай. Я не собираюсь оставаться анонимным...лишь частично, пожалуй, ведь это совершенно неинтересно — раскрывать все свои карты оппоненту до начала игры, не находишь?

Хочу заметить, что меня весьма впечатлили прошлогодние события. Неужели ты и правда смог в одиночку одолеть василиска? Весьма впечатляюще для ребёнка. Надеюсь, отчасти твой триумф — моя заслуга, ведь это я осознал, как важно закалить твой характер и укрепить выдержку.

Ты делаешь успехи, Гарри, и это радует меня.

Куда интереснее убить сильного противника, чем беспомощного ребёнка.

К слову, я рад, что ты выжил после нашего знакомства в Запретном Лесу. Признаюсь, я испытал несколько неприятных мгновений сразу после того, как оставил тебя там. Меня беспокоило, что ты можешь умереть так и не став тем, кем пророчит волшебный мир. Но ты оказался сильнее. Гораздо сильнее, чем я думал, и это моя заслуга. Именно я подарил тебе шанс узнать, на что ты способен.

Я надеюсь, ты благодарен мне за это.

Я с радостью помогу тебе достичь большего, Гарри, об этом ты можешь не волноваться. Я прослежу, чтобы твой титул героя был заслужен. Я сделаю это для тебя, я создам тебя, воспитаю и научу выживать в этой страшной реальности.

И когда настанет время, ты будешь готов умереть или выжить.

Я создам тебя.

Но сейчас не время говорить об этом, конечно.

Я пишу тебе с другой целью.

Как мне стало известно, после прошлогодних событий у тебя сохранилась одна занятная вещица и я хочу получить её как можно скорее. Полагаю, тебе этот дневник не нужен, ведь то, что обитало в нем, уничтожено, ну а мне он очень пригодится в моих исследованиях. Надеюсь, ты будешь столь любезен, что отдашь его мне.

Взамен я предлагаю информацию. Некоторые бесценные сведения, которые могут очень пригодиться тебе в будущем.

Я расскажу тебе, что это был за дневник и расскажу, что наш общий друг, Квиринус, выкрал из Хогартса в ту ночь, когда мы с тобой повстречались.

Поверь мне Гарри, ты захочешь это знать.

За эти драгоценные знания я прошу лишь старую бесполезную тетрадку, от которой тебе не будете никакого прока. Согласись, это выгодный обмен.

Подумай, как продуктивно ты можешь использовать ту информацию, что я с радостью тебе предоставлю. Для этого тебе всего-лишь нужно отдать мне дневник.

Если ты разумный человек, Гарри, ты примешь правильное решение и встретишься со мной в условленном месте через пять дней.

О своём решение ты можешь сообщить мне в письме. Отправь ответ совой из почтового отделения Хогсмида. Они будут знать, кому направить письмо. Просто скажи, что хочешь отправить посылку господину Цзедрусу. И если тебе вдруг интересно, это имя не настоящее, так что не пытайся выследить меня таким образом. Ты лишь зря потратишь время.

Надеюсь на скорейший ответ.

Твой старый друг,

Шакал».

— Ну? И от кого это?

Гарри поднял голову, взглянув на Драко. Оказалось и он, и Забини выжидательно его разглядывают, надеясь на разъяснения. Поттер сложил письмо пополам и сунул в карман:

— Так, ничего особенного, — он пожал плечами, — просто весточка от старого знакомого.

Он искоса глянул на Тома, тот чуть поморщился, но ничего не добавил. Малфой разочаровано хмыкнул, явно ожидая другого ответа, и быстро потерял интерес к сокурснику.

— Не часто тебе пишут «старые знакомые», Поттер, — весело заметил Блэйз, не желая так просто отступать, — чего он хотел?

— Интересовался, как у меня дела, — мгновенно соврал Гарри, — ничего такого.

— О, — теперь и Забини выглядел разочарованным, — скука.

Гарри тихо выдохнул и переглянулся с лучшим другом. Оба мальчика прекрасно помнили этого человека, именно по его вине они оба чуть не погибли в Запретном лесу два года назад, именно он однажды с такой лёгкостью пробрался в Хогвартс и отравил Гарри, когда тот учился на первом курсе. И теперь он вдруг решил объявиться? Это не могло не вызывать беспокойства. Но обсуждать письмо от Шакала в Большом Зале было не лучшей идеей, поэтому ни Гарри, ни Том не спешили выражать свои мысли по этому поводу.

Все занятия в этот день прошли как в тумане. Гарри никак не мог сосредоточиться на словах профессоров, снова и снова возвращаясь к письму от Шакала. Или Велиара Грависа. Так он представился тогда в Запретном Лесу. Поттеру безумно хотелось поговорить с Томом, но каждый раз, когда он встречался взглядом с другом, он видел в его чёрных глазах безмолвное предупреждение: «Подожди. Не сейчас». И Гарри молчал, бесконечно прокручивая в голове текст письма. И с чего вдруг Гравис решил, что это он каким-то образом помог Гарри справиться с василиском? Что это за: «Я создам тебя»? Чушь какая-то. Гарри смутно помнил слова Шакала в Запретном Лесу, он все твердил что-то о воспитании духа, о том, что преподаст Гарри урок... как раз перед тем, как вонзил в грудь Тома кинжал. Неужели этот ненормальный и правда решил, что каким-то образом влияет на судьбу Поттера? Что, убивая его друзей, помогает ему стать сильнее? Мальчик в жизни ничего глупее не слышал.

Слизеринец сжал руки в кулаки, чувствуя жгучую ярость. О, как он хотел отомстить. Впервые в жизни он испытывал подобные эмоции. В душе Поттера полыхало желание предать его правосудию, предоставить министерским аврорам и знать, что этот психопат гниёт в Азкабане под стражей дементоров. Такая участь была ужаснее смерти. Куда мучительнее.

Увлечённый своими мрачными фантазиями, снова и снова представляя, как он отомстит Гравису, Гарри не заметил, как пролетело время, и они с Томом, наконец, смогли сбежать в Выручай-Комнату, чтобы обсудить всё как следует. Как только дверь в их тайное убежище закрылась, Гарри круто развернулся на каблуках, оказавшись напротив Тома:

— Что будем делать? — в лоб спросил он.

Том молчал несколько мгновений и, наконец, безмятежно улыбнулся:

— Думаю, стоит дать ему то, что он хочет.

— Том, ты в своём уме? — зашипел на него лучший друг. — Этот псих чуть не прикончил нас, ты забыл?

— Я прекрасно все помню, спасибо, — сухо ответил Том, — и все же не вижу смысла ему отказывать.

Он обошёл лучшего друга, который так и застыл посреди комнаты, и с удобством расположился в ближайшем кресле, закинув ноги на подлокотник.

— Том...

— Да брось, Гарри, — лениво протянул Арчер, — отдай ему тетрадь, — он хмыкнул, — думаю, его тронет такая отзывчивость.

— По-моему, он и без того достаточно тронутый, — проворчал Поттер, и поразмыслив, сел в кресло напротив Тома. — И вообще ты странно реагируешь, — он с подозрением посмотрел на Арчера.

— Да? — он усмехнулся. — И почему же?

— Мне казалось, из всех людей ты будешь последним, кто по собственной воле отдаст что-то Гравису.

Том, как ни в чём не бывало, пожал плечами:

— Ну, я подумал, почему бы не наложить на тетрадку пару смертельных проклятий и послать её нашему другу с пожеланиями долгой жизни? — ответил он, по тонким губам скользнула змеиная ухмылка.

— Не думаю, что он глупее нас, — с сомнением протянул Поттер, — он догадается, если мы что-нибудь сделаем с дневником, — мальчик нахохлился, — и вообще, по-моему, это дурацкая идея, встречаться с ним...

— Гарри, — Арчер вздохнул, — я шутил.

— О... — он помолчал, — а... ну тогда ладно...

— И все же мне было бы интересно узнать, что он хочет тебе рассказать, — вдруг сказал Том.

— Уверен, он соврёт, — нахмурился Поттер, — если вообще что-то скажет.

— Думаешь, это ловушка?

— А почему нет? В прошлом он уже пытался выманить меня из школы.

— Да, и вполне успешно, — напомнил Том, его друг фыркнул.

— Я не виноват, меня загипнотизировали.

— Ну да, ну да, — Арчер усмехнулся. — Одного не понимаю. Зачем он вообще это затеял? Неужели он действительно думает, что ты, как жертвенный баран, с готовностью отправишься к нему не встречу, чтобы вот так просто, по старой дружбе, отдать дневник Волдеморта? Любой идиот в этом подвох заподозрит.

— Да какая разница, что он там думал? — безразлично отозвался Поттер.

— Значит, ты и правда ничего не будешь делать? — не поверил Том.

— Я — нет, — Гарри уверенно кивнул, — но нельзя упускать такую возможность.

Арчер заинтересованно подался вперёд:

— Продолжай...

— Я думаю, профессор Снейп найдёт решение.

— Снейп? — Том удивлённо поднял брови. — Ты собрался рассказать ему?

— Думаю, это правильно, учитывая ситуацию. Снейп сможет во всем разобраться.

— И с каких это пор ты так доверяешь ему? — едко уточнил Арчер.

— Дело не в доверии, — просто ответил Гарри, — а в том, что я совершенно не хочу больше связываться с Грависом.

— Но это не значит, что стоит кому-то рассказывать об этом письме. Не лучше ли оставить всё в секрете, раз ты все равно вознамерился ничего не предпринимать?

— Том, мне хватает одного психа, пытающегося меня прикончить, — раздражено сказал Поттер, — я не собираюсь терпеть второго, особенно когда можно что-то сделать.

— И ты хочешь все рассказать? — лучший друг скептически посмотрел на него. — Тебе напомнить, как много твоих проблем решил Снейп?

— Он забрал меня от Дурслей.

— О, чудесно! Давай теперь посвящать его во все наши дела, — язвительно пропел Том.

— Ну почему ты так не хочешь рассказывать ему?

— Да потому, гений, что если узнает Снейп, то узнает и Дамблдор, а я не хочу думать о том, какие «светлые» мысли забредут в голову нашему расчудесному директору, когда он поймёт, что у тебя, помимо Блэка, объявился ещё один «почитатель».

— А что в этом такого? — Гарри непонимающе свел брови у переносицы.

— Да то, что от этого старика можно ожидать любой подлости. Я не хочу рисковать.

— Ты думаешь, Дамблдор может желать мне зла?

— Да Мордред его поймет, — Том дёрнул плечом, — я только знаю, что ничего хорошего от него точно ждать не стоит.

Гарри некоторое время размышлял над словами друга, наконец, он покачал головой и решительно посмотрел на Арчера:

— Нет, Том. Гравис чуть не убил тебя однажды. Мне плевать, чего он хочет и что планирует, меня волнует наша безопасность. Я не буду рисковать, оставляя эту информацию при себе. Снейп сможет нам помочь.

— Неужели знаменитый Гарри Поттер испугался? — Том ехидно усмехнулся.

— Я просто не хочу иметь с этим человеком ничего общего. И не собираюсь играть в его игры... тем более по его правилам. Пусть катиться в ад со своей «бесценной информацией», — мальчик скривился, — я не буду в этом участвовать, лишь бы потешить своё любопытство. Но и сидеть без дела, зная, что он разгуливает на свободе и творит, что ему заблагорассудится, я тоже не намерен. Пусть с ним разбираются авроры. Это правильно.

Арчер скривился. Он все ещё слишком хорошо помнил то мгновение, когда чуть не расстался с жизнью от рук этого человека. Он, как и Гарри, жаждал мести, но в отличие от друга он не думал о правосудии. Он думал об убийстве. О том, что будет смотреть, как тот умирает и наслаждаться каждым мгновением. Мысли об этом доставляли ему удовольствие, но он понимал, что с такими, как Шакал, действовать нужно предельно осторожно. И уж тем более не стоит посвящать в это весь чёртов преподавательский состав во главе с директором и министерством. Они и так уже во всех красках показали, как «бесценна» их помощь на примере Блэка, то-то он шляется в Хогвартс, как к себе домой. Они только всё испортят, они всегда всё портят. В лучшем случае они просто спугнут Грависа, а в худшем толкнут на более решительные действия. И Том серьезно опасался, что точно знает, кто именно пострадает в таком случае.

Гравис... или кем бы он ни являлся на самом деле, был умён и непредсказуем. И ещё, судя по содержанию своего письма, он был совершенно безумен. Это делало его опасным противником. И Гарри всерьез думал, что может разобраться с ним, сдав его аврорам?

Впрочем, в том, чтобы рассказать всё профессорам тоже был свой смысл. Они решат, что Гарри доверяет им. Вполне неплохая демонстрация сотрудничества. Директору понравится. А когда они в очередной раз наломают дров и подведут его, Гарри, наконец, поймет, что им нельзя верить. Никому из них. И после этого они, наконец, смогут разобраться с Шакалом по-своему, без чужого вмешательства. Что ж, будь что будет. Том с недовольным лицом откинулся на спинку кресла, демонстрируя своё поражение.

— Ладно, — согласился он, — делай что хочешь.

Поттер просиял:

— Они помогут нам, Том, я уверен.

— Конечно-конечно, — Арчер зевнул, — только не забудь почаще протирать свои розовые очки, Гарри, не ровен час они совсем запылятся и ты вообще перестанешь что-либо в них различать, кроме приторных цветов.

Лучший друг на это только миролюбиво рассмеялся:

— Ты как обычно очень «оптимистичен», Том, — сообщил он.

Арчер беззлобно хмыкнул. Оставалось лишь набраться терпения. Рано или поздно Гарри сам поймет, что эти люди не стоят его доверия.

 

* * *

Гарри выследил профессора Снейпа по карте Мародеров, когда тот направлялся в кабинет мадам Помфри. Сначала мальчик собирался посидеть в Слизеринской гостиной, пока его декан не освободиться, но терпение подвело его и, сунув в карман письмо Грависа, Поттер поспешил в сторону лазарета, решив, что может подождать профессора в коридоре или в приёмной. Он почти бежал, предвкушая разговор с профессором. Никогда раньше ему так не хотелось поделиться своими переживаниями с кем-то кроме Тома. В последние годы Снейп стал для Гарри не просто любимым профессором. Сам того не осознавая, декан Слизерина дарил Гарри то, чего мальчик никогда не испытывал: чувство защищенности, чувство, что рядом есть взрослый, который беспокоится о нём. Поттеру сложно было доверять взрослым, особенно когда большую часть своей жизни он не видел от них ничего, кроме безразличия и жестокости. На то, чтобы привыкнуть к профессору потребовалось два года, но теперь Гарри отчетливо понимал, что может положиться на этого человека. Может рассказать ему о своих проблемах и тот не отвернётся от него. Никогда не отворачивался. И всегда пытался помочь, хоть Гарри и не часто позволял ему это сделать. Рядом со своим профессором Гарри впервые в жизни смог почувствовать себя ребенком. Мог вести себя глупо и безрассудно, ни о чём не думать и ему это чертовски нравилось. А сейчас он вдруг понял, что ко всему прочему может прийти к Снейпу и попросить помощи. Это было новое, совершенно необыкновенное чувство, и мальчику не терпелось испытать на практике каково это — иметь родителей... или кого-то очень похожего на них. Конечно, Гарри бы в жизни не пришло в голову назвать Снейпа отцом. Профессор едва ли подходил на эту роль, да и потом это просто было глупо. Гарри давно осознал, что чужие дети никому не нужны и отношение Снейпа к нему никогда не сравнится с родительской любовью. Но порой мальчик так отчаянно мечтал, чтобы в его жизни появился кто-нибудь, хоть кто-нибудь, кому будет не все равно, кому будет важен сам Гарри, а не его титул Мальчика-Который-Выжил, кто сможет просто принять и полюбить его таким, какой он есть, что Поттер готов был уцепиться за любой образ хоть отдаленно напоминающий родительский. В жизни Поттера всегда был Том. И никто, ни одна живая душа, не смогла бы заменить его, но Том делил с Гарри его одиночество. Том был таким же брошенным, никому не нужным ребенком, как и сам Гарри, и иногда Поттер желал, чтобы в их жизни появился взрослый, способный защитить их от жестоких реалий этого мира. Взять на себя опеку и ответственность. Избавить от необходимости принимать серьезные решения. И, как ни странно, именно Снейп частично стал для Гарри этим человеком.

Толкнув дверь больничного крыла, слизеринец улыбнулся своим мыслям. Оставалось дождаться, пока его профессор освободиться и тогда они смогут поговорить. Ему ужасно хотелось узнать, что скажет его декан, когда узнает о письме.

Из-за двери кабинета мадам Помфри послышались голоса. Гарри подошел ближе и, привалившись спиной к стене, принялся ковырять пол носком ботинка. Он подумывал постучать, сообщив о своём присутствии, чтобы профессор не подумал, будто Гарри опять подслушивает, но, поразмыслив, мальчик решил, что не хочет мешать, и ничего плохого не случится, если он просто тихонько подождет здесь. Когда по ту сторону двери впервые прозвучало его имя, слизеринец подумал, что мадам Помфри каким-то образом узнала, что он ждёт в приёмной, но когда никто так и не вышел из кабинета, Гарри заинтересованно придвинулся ближе к двери, пытаясь прислушаться к разговору.

—...не осталось времени, — он узнал голос Снейпа, профессор казался чем-то раздраженным... даже рассерженным.

— Ты можешь не напоминать мне об этом каждый день, Северус? — ворчливо потребовал голос мадам Помфри. — То, что ты постоянно меня третируешь расспросами, пользы не приносит.

— Господа, я думаю сейчас разумнее вернуться к нашей основной теме разговора, — Гарри удивленно моргнул, узнав голос Дамблдора. О чём они там разговаривают?

— С радостью, — колко ответила медсестра. — Итак, существует тело физическое и тело магическое...

— Спасибо, мы в курсе, — прервал её Снейп, повисло наполненное раздражением молчание.

— Северус, возможно нам все же стоит выслушать, что хочет сказать Поппи, — послышался миролюбивый голос директора.

— Спасибо, Альбус, — ответила медсестра. — Как я говорила, существует два тела. Одно из которых полностью соткано из магической энергии. Это тело, точнее его мощность и плотность, питает магическое ядро. Ядро постоянно генерирует магическую энергию, распространяя её по магическому телу так же, как сердце гонит по венам кровь в физическом теле. Вопреки распространённому утверждению, что магия «течет в крови волшебника», это не совсем так. Физическое и магическое тела действительно плотно переплетены между собой и, тем не менее, они не являются до конца единым целым. Волшебная энергия в чистом виде разрушительна для физической оболочки, поэтому она циркулирует исключительно в рамках так называемой магической коры — специальных антител в крови волшебника, не дающих магии повредить физическому телу. «Плотность» магической коры... или количество этих антител, напрямую зависит от мощности магического ядра. То есть, чем сильнее волшебник, чем крепче кора. Магическая кора формируется у волшебников до восемнадцати лет, а у детей до одиннадцати она настолько тонкая, что это вызывает спонтанные выбросы энергии, которые мы называем стихийной магией. Но эти процессы вполне естественны, и не опасны для юных волшебников. Их магия в этом возрасте практически сливается с эмоциями и никак не затрагивает организм. То есть вреда магу не приносит.

Тем не менее, волшебная энергия не должна и не может соприкасаться с физическим телом без участия защитных антител. Когда мы колдуем, то в большинстве своём используем волшебные палочки. Это в своём роде проводники магической энергии, позволяющие ей беспрепятственно перетекать из магического тела, преобразовываясь в различные формы заклинаний. Некоторые из нас так же способны на высшую, беспалочковую, магию, где проводником служит сознание и чувства волшебника. Эта магия гораздо сложнее, потому что её направляет разум без дополнительной помощи. У волшебников, способных творить заклинания без палочки, магическая кора становится гибкой и податливой, позволяя трансформировать мыслеобразы в магию, но, в то же время, магия остается отделенной от физического тела.

— Спасибо за лекцию, — ядовито процедил Снейп, — мы все в курсе физиологии волшебников. Может, ты перейдешь к сути проблемы, Поппи?

— А суть проблемы, Северус, в том, что магическая кора мистера Поттера разрушается.

Гарри вздрогнул: «Что это значит?»

— Да, мы уже выяснили, что количество антител в организме Поттера падает, — Снейп не казался удивленным. «Они знают, — отчетливо понял мальчик, — знают уже давно». — Вопрос в том, как быстро это происходит и как это остановить. Ради Мерлина, Поппи, мы обсуждаем это уже два месяца, быть может, уже пора пропускать вводную часть?

— Я говорю всё это, чтобы стала ясна суть проблемы, Северус, — обижено сказала медсестра.

— О, так и в чем же эта суть?

— В том, что с подобной аномалией никто и никогда ещё сталкивался, — очень тихо произнесла Поппи, Гарри пришлось изо всех сил прижаться ухом к двери, чтобы расслышать её. — Я... не знаю, как это остановить. Я ничего подобного не встречала. Всё что я пока смогла, это выявить причину.

— Да, только пользы от этого никакой, — отметил зельевар.

— Напротив, — мягко произнёс Дамблдор, — теперь нам известно, что причиной послужил яд, которым отравили Гарри на первом курсе. Он повредил клетки головного мозга мальчика, отвечающие за формирование защитных антител в крови.

— Прекрасно! И что нам это дало? — сварливо бросил Северус. — Никто все равно не знает, как эти клетки восстановить.

— Да, но зная корень проблемы, мы можем найти решение, — спокойно сказал директор, — нам нужно только время.

— Да. Которого, как я уже говорил, у нас почти нет, — процедил декан Слизерина. — Мы два месяца наблюдаем состояние Поттера, неужели у тебя за это время даже никакой теории не появилось? — явно обращаясь к Помфри, сказал он.

— Представь себе, нет! — огрызнулась в ответ медсестра. — В отличие от коры, магическое ядро Гарри прекрасно функционирует, развиваясь в соответствии с его взрослением, тогда как его магическая кора не развивается вообще. И чем интенсивнее становится давление волшебной энергии, тем сильнее истончается магическая кора. Это как трещина в дамбе, которая разрастается по мере давления водной массы, и я не имею ни малейшего понятия, как это остановить!

— Но однажды эта дамба не выдержит, — медленно произнёс Дамблдор, озвучивая общие опасения. — Что произойдет тогда, Поппи?

С минуту в кабинете было очень тихо и, наконец, медсестра произнесла:

— Учитывая потенциал мальчика,...колоссальный по силе выброс магической энергии, полагаю.

— Насколько колоссальный? — уточнил Снейп.

— Скажем так, тот стихийный выброс, что уничтожил василиска в прошлом году, по сравнению с грядущим взрывом, покажется нам безобидной хлопушкой. Выброс такой силы может стереть с лица Земли не только Хогвартс, но и все окрестности на несколько миль вокруг.

— Сколько у нас времени, прежде чем это произойдет? — помертвевшим голосом спросил директор.

— Магическое ядро продолжает развиваться, — вздохнула мадам Помфри. — В полную силу Гарри войдет годам к восемнадцати.

— То есть мальчик, дай Мерлин, доживет до восемнадцати лет, прежде чем его убьёт собственная магия, — констатировал Снейп.

— В лучшем случае до девятнадцати, — ответила медсестра.

— Но что же делать? — никогда ещё в голосе своего декана Поттер не слышал такого отчаяния, но именно сейчас ему было плевать на то, что чувствует зельевар. Они врали ему. Всё это время они врали. Они говорили, что так ничего и не выяснили, а на самом деле,... на самом деле...

— Возможно, если мы замедлим развитие магии, мы сможем остановить и разрушение магической коры? — предложил Дамблдор, Гарри снова обратил своё внимание на разговор за дверью.

— Предлагаете сделать из него сквиба? — ядовито поинтересовался декан Слизерина. — И каким образом это спасет его? Мальчишка же останется совершенно беззащитным, если вы блокируете его магию! И я даже думать не хочу, как именно вы собираетесь объяснять это ему!

— Так у нас появится время, чтобы найти решение...

— О, прекрасно, — голос Снейпа сочился ядом, — и пока мы этого решения не нашли, вы собираетесь изолировать мальчишку подальше от мира и блокировать его магию. Весьма гуманное решение, директор.

— Северус, это лишь один из вариантов. Подумай о Гарри. Эти стихийные выбросы случаются всё чаще. Рано или поздно они убьют мальчика, — попытался убедить его директор.

— Возможно. Но все же я считаю, что стоит хотя бы объяснить Поттеру, что с ним происходит, — настойчиво сказал Снейп, явно не в первый раз поднимая этот вопрос.

— Не сейчас, Северус, — после недолгой паузы ответил Дамблдор, — Гарри необязательно знать всё это. Мы только напугаем его.

— Можно подумать, он уже не достаточно запуган своими стихийными выбросами, — едко прокомментировал Снейп, — хотите и дальше держать его в неведении?

— Ему тринадцать лет, Северус, — вмешалась Поппи, — ты хочешь сказать тринадцатилетнему ребенку, что он, возможно, не доживет и до восемнадцати?

— Рано или поздно он поймет, что мы скрываем от него, вы хоть представляете, как он почувствует себя в этом случае?

— И всё же я прошу тебя не говорить ему, Северус, — настойчиво произнёс Дамблдор, — дай нам время хотя бы до конца года. Возможно, мы сможем найти решение этой проблемы.

Декан Слизерина шумно выдохнул, но продолжать спор не стал.

— Хорошо. Но Мерлина ради, поторопитесь. Нужно что-то сообщить Поттеру, пока он не решил проявить инициативу. Зная его деятельную натуру, мальчишка в своих изысканиях вполне может угробить самого себя, а заодно и половину школы.

Дальше Гарри их уже не слушал. Он так и стоял, прислонившись спиной к стене возле кабинета мадам Помфри не в силах пошевелиться. Не в силах что-либо сделать. Не в силах уйти. В его голове снова и снова повторялись слова Снейпа:

«...мальчик, дай Мерлин, доживет до восемнадцати лет, прежде чем его убьёт собственная магия»

«...доживет до восемнадцати лет...»

«...его убьёт собственная магия...»

«Я умру? Так скоро? Я могу не дожить и до девятнадцати? Я умру? Умру из-за собственной магии? Но я не могу...у меня столько дел...нужно окончить школу,... исследовать дневники Слизерина...и я ещё столько всего не знаю...и у меня собака есть...и мы с Томом собирались стать анимагами,...а Том,...как же Том? Я не могу сейчас умереть. Но я умру. Так быстро. Так мало времени. Но почему? За что?»

Он был оглушен, ошеломлен и шокирован настолько, что никак не мог осознать, что же сейчас произошло. Он уже почти не понимал, где он находится. Пятнадцать минут назад все было прекрасно. Пятнадцать минут назад его волновали какие-то бессмысленные, незначительные проблемы. О чём он вообще беспокоился? Он даже не мог понять, почему он беспокоился. Из-за чего? И зачем? Он ведь все равно скоро умрет. Какой смысл переживать из-за Блэка или Грависа? Они не представляют никакой угрозы. Гарри убьет собственная магия. Все его планы. Все мечты. Все мысли о будущем. Всё это не имело смысла. Он, быть может, даже не успеет окончить школу. Какая ирония. Ему оставалось жить от силы четыре года, и он узнал об этом стоя под дверью школьной медсестры, слушая, как люди, которые по идее должны были помогать ему, тайком перешёптываются у него за спиной, решая его судьбу.

Он даже не услышал, как открылась дверь, к реальности его вернул удивленный голос Снейпа:

— Поттер? Что вы здесь делаете?

Гарри медленно повернул голову, и Северус вздрогнул, увидев бездонную пустоту в зеленых глазах.

— Я искал вас, сэр, — ровно ответил Гарри, его голос был таким же мертвым, как и взгляд.

— Зачем? — зельевар видел, что с мальчишкой происходит что-то ужасное, но отказывался верить в худшие свои опасения. Если Гарри услышал их разговор...

— Это уже неважно, сэр, — покачал головой подросток, — совершенно неважно.

— Гарри? — Северус поморщился, из кабинета вышли Дамблдор и Поппи, и теперь оба замерли за его спиной с недоумением глядя на юного слизеринца.

— Ты нехорошо себя чувствуешь? — медсестра шагнула ближе, заметив состояние мальчика.

— Нет, мэм, — Поттер обратил на женщину тусклый взгляд, — я как раз собирался уходить.

Он отступил на шаг, Снейп понял, что это нельзя так оставлять:

— Поттер.

— Да, сэр?

— Вы всё слышали?

— Да, сэр, — на лице Гарри не дрогнул ни один мускул, а голос оставался таким же ровным и тихим, Снейп услышал, как тихо охнула за его спиной Поппи.

— Гарри, я думаю, нам стоит поговорить о том, что ты слышал, — мягко заметил директор, — все не так плохо, как ты считаешь.

— Я не хочу ни о чем говорить, профессор, — спокойно ответил Гарри, — я хотел бы вернуться в своё общежитие.

— Гарри, у тебя шок, — попыталась остановить его Помфри, — позволь мне помочь...

— Я в порядке, мэм, — мальчик отступил ещё на шаг.

— Гарри, прошу тебя, нам необходимо поговорить, — настаивал Дамблдор.

— Нет, сэр. Я уже все понял. Спасибо за беспокойство, сэр, — он развернулся на каблуках и направился к выходу из лазарета, оставляя за своей спиной трёх растерянных волшебников, которые даже не представляли, что им теперь делать.

Глава опубликована: 24.03.2014

Редактировать текст главы