Типы компьютеризации психологических исследований мышления

При анализе структуры интеллектуальной деятельности испытуемых, не являющихся профессионалами в области вычислительной техники, реализовывался первоначально всего один тип компьютеризации психологического эксперимента, сочетающий бихевиоральный подход (детализация факторов в стимульно–реактивных параметрах оценки ситуаций) и «когнитивный», означающий здесь не столько использование знаний когнитивной психологии по организации восприятия, внимания и памяти, сколько ориентировку исследователя на когнитивную метафору и сочетание соответственно двух систем переработки информации (человеком и компьютером). Именно изучение интеллектуальной деятельности человека в условиях компьютеризации как в зарубежных, так и в отечественных исследованиях, ориентированных на процессуальный анализ стратегий мышления, изменило представление о типах исследовательских задач, которые может решать психолог при компьютеризации процедуры исследования.

Современные исследования, включающие компьютеризацию психологических экспериментов в области решения проблем (problem–solving) и принятия решений (decision–making), строятся на разных принципах. Представляется необходимым различить следующие направления этих работ.

♦ Во–первых, это улучшение форм контроля на том же материале, что и обычные «малые творческие задачи». Так, для традиционной – в рамках когнитивной психологии – задачи о Геракле, который должен перевезти на другой берег реки трех миссионеров и трех каннибалов (причем без потерь для обеих сторон), были разработаны разные программы, включающие в сценарий диалога осуществление испытуемым пути решения как последовательности действий Геракла [Корнилова, 1990]. Предварительный же блок экспресс–диагностики позволял проводить квазиэкспериментальное сравнение на основе разбиения групп испытуемых при учете компонентов уровня притязаний, познавательной мотивации и других переменных, по отношению к которым могут быть сформулированы гипотезы об их связи с показателями решения (число попыток, число ошибок, время решения).

♦ Во–вторых, это было использование игр с компьютером в исследовательских целях (регуляции интеллектуальных стратегий), диагностических, моделирующих оказание разных видов помощи в решении задач. Традиционные коммерческие игры страдают таким недостатком, как трудность операционализации интересующих исследователя переменных, т.е. необходимостью «влезать» в компьютерные программы, приспосабливая их к целям психолога. Кроме того, в них научение сенсомоторике часто превалирует над интеллектуальной регуляцией принятия решений в диалоге. Поэтому не случайно, что для психологического эксперимента стали использоваться не обычные коммерческие игры, а модельные ситуации, где сочетались актуализация у испытуемого игровой и познавательной мотивации, а также возможность управления диалогом и решение психодиагностических задач по ходу организации самим испытуемым своих игровых стратегий.

♦ В–третьих, это использование собственно моделирующего подхода, реализацию которого в исследованиях представителя немецкой когнитивной психологии Д. Дернера мы здесь рассмотрим.

♦ В–четвертых, это продолжение линии комплексной регистрации множества показателей деятельности испытуемого, но уже в ходе решения им интеллектуальных задач.

♦ В–пятых, это те формы компьютеризованного эксперимента, которые позволили конкретизировать предложенную О. К. Тихомировым систему гипотез о возможности перестройки саморегуляции мыслительной деятельности, или преобразования мышления человека на основе использования им информационных технологий.

Моделирующий подход в работе Д. Дернера. Уже в рамках самой когнитивной психологии по мере расширения возможностей компьютеров стал ощущаться такой недостаток компьютеризованных процедур, как жесткость прежних схем управления диалогом. И определенный выход был найден. Он означал, в частности, развитие моделирующего подхода, при котором компьютерная программа стала выступать в качестве поставщика «знаний» испытуемому о множестве параметров, фиксирующих наступающие – вследствие его решений – изменения проблемной ситуации. Причем в качестве экспериментального материала выступили уже не те задачи, где последовательность шагов должна была привести испытуемого к правильному решению (как в задаче о Геракле). Для «моделирующего» эксперимента были выбраны так называемые «комплексные проблемы», или «динамические», в которых нет единственно верного решения.

Дернеровские проблемные ситуации построены так, что они включают множество переменных, и изменение испытуемым одного из параметров означает «сетевые» эффекты изменения других. В диалоге с компьютером испытуемый может прослеживать закономерности ближних и дальних по времени изменений ситуации в результате своих действий. Эти проблемы являются «неопределенными» и с точки зрения отсутствия единственного объективно верного решения. Они ближе по своей структуре к реальным задачам, требующим от интеллектуальной деятельности человека всей совокупности разноуровневых усилий по преодолению неопределенности факторов ее саморегуляции и заданных условий осуществления.

Приведем два примера подобных проблемных ситуаций.

♦ Первый пример – созданная автором (Д. Д.) модель множества реальных условий принятия многоэтапных решений.

Например, испытуемый должен отвечать за направленную финансовую помощь международной организации в одной из африканских стран. Проблемы этой страны: население, ведущее в основном кочевой образ жизни, зависит от источников воды. Неоправданная распашка земель может увести оставшуюся кое–где воду. Скот гибнет не только от недостатка воды, но и от такой напасти, как муха цеце. Отсутствие системы здравоохранения усугубляет ситуацию и т.д. Испытуемый решает вопрос о возможности вмешательства с помощью изменения более чем трех десятков параметров: он может направить деньги на покупку новых видов скота, на создание системы здравоохранения или сделать что–то еще и познакомиться с результатами своей «помощи» в будущем.

♦ Второй пример – из реальной трагедии.

Задача называется «Чернобыль», и в ней моделируется та ситуация, когда последовательность ошибок в принятии решения влечет за собой объективируемые изменения заданной ситуации. К сожалению, не известны подобного уровня работы по психологическому анализу видов и роли интеллектуальных ошибок, эксплицированных по материалам печати, на русском языке. На этом и другом материале показано, как связаны особенности сбора информации с формулированием целей решения, а моделирование существенных связей в рассматриваемой задаче – с реализацией планов позитивного разрешения ситуаций неопределенности.

Использование программных оболочек, реализующих вычисления «исходов» решений в зависимости от задаваемых субъектом мышления значений параметров, – такое же существенное отличие моделирующего подхода, как и «модельность» материала задачи. Такие сложные программы включают «пространство решений» в возможности обзора испытуемым их дальних последствий, причем без четкого критерия правильности или неправильности конечного результата. Компьютер здесь оказывается помощником в том смысле, что позволяет выходить за пределы ограничений собственной памяти субъекта с учетом тех закономерностей, которые самим человеком могут быть не отрефлексированы.

В таком моделирующем эксперименте акцент в определении аналогов независимых переменных переключается с формы диалога на анализ показателей активности испытуемых, действующих в одних и тех же условиях, но попадающих в разные группы в зависимости от реализованных стратегий и сформированных ими самими различиях в условиях принятия конечного решения. Таким образом, исследование становится пассивно–наблюдающим в том смысле, что отсутствуют внешние управляемые воздействия на изучаемый процесс. Однако на основе использования компьютера испытуемый получает обратную связь о закономерностях в конечных исходах своих промежуточных решений. Тем самым сочетаются принципы адаптивности, психодиагностики и возможности верификации гипотез о регуляции процессов мышления.

Результаты множества индивидуальных опытов (в частности, в книге [Дернер, 1997] автором обсуждаются результаты анализа 1034 протоколов) позволяют, например, разделить в графиках представления показателей решения самих испытуемых на две группы – «хороших» и «плохих». Чем же они отличаются? У «плохих» основные усилия направлены на задавание вопросов, а у «хороших» – на организацию попыток по формированию альтернатив и обоснование критериев выборов ответов. Этот факт установлен на основе сравнения фиксируемых протоколов «рассуждений вслух» и анализа протоколов взаимодействия с компьютером (со сложными сценариями развития событий в результате многоэтапных решений человека). Это заставляет задуматься о правомерности традиции диагностики познавательной активности по количеству задаваемых испытуемыми вопросов. Так, может быть, разница заключается в процессах гипотезостроения? Нет, значимых различий между названными двумя группами по числу разного рода выдвинутых гипотез автор не обнаруживает.

Однако обнаруживаются существенно разные связи между задаванием вопросов и характером включения ответов в регуляцию поиска решения. «Плохие» испытуемые задают констатирующие вопросы, а «хорошие» – такие, ответы на которые служат цели проверки направленности отдельных попыток и регуляции стратегий. Там, где «плохой» испытуемый вопрошает об имеющихся условиях и характеристиках возможных целей, «хороший» организует планы действий и проверяет предположения о возможных преобразованиях ситуации своими действиями. Большая выраженность «возможного в мышлении» – не обсуждавшаяся пока на уровне эмпирических разработок черта «нового мышления», требуемого от человека при решении комплексных проблем.