Джеймс Нахтвей, репортажный фотограф

World Press Photo – самый авторитетный международный конкурс фотожурналистики, который во многом определяет стандарты профессии. Каждый год международное независимое жюри, состоящее из профессиональных фотографов и фоторедакторов, оценивает в девяти различных категориях работы, представленные фотожурналистами, агентствами, газетами и журналами со всех уголков света. Вот уже 6 лет, как она проходит в Петербурге: её организует и принимает на своих площадках культурный центр Лофт Проект ЭТАЖИ – за что им, несомненно, огромное спасибо.

Итак, выставка… Что же можно о ней сказать? Представьте, как в закрытом помещении, полном коридоров и неожиданных тупиков, бродят пингвины. Нелепые такие, с осоловелыми глазками и лоснящейся чёрной шкуркой по последнему писку моды. И вот, значит, ходят они себе, толкутся, обсуждают что-то на своём птичьем языке: необычно, актуально, дух супрематизма, французская школа, концептуальный ракурс – ни слова не разобрать, да оно и не надо. А самое главное видно – эти непонятные картинки на стенах их абсолютно не волнуют. Бедные пингвины просто ищут выход, но постоянно натыкаются на красочные и не очень препятствия.

Одним из таких пингвинов была и я. Переходя от работы к работе, я надевала на своё одутловатое лицо маску искреннего раздумья о вечном и стояла так по 3-5 минут, тупо уставившись в одну точку. Затем, сделав фотографию фотографии, я пятилась в бок или назад, давая доступ к прекрасному другому пингвину.

Однако, было на этой выставке и ужасное. Наибольшей популярностью среди нас пользовались фото горячих точек, на которых были запечатлены люди: окровавленные, плачущие, мёртвые… Около них можно было стоять подольше, смакуя каждый оттенок боли, навечно застывший в глазах сирийских детей, их родителей, бабушек, дедушек и просто пробегающих мимо людей, спасающихся от обстрелов.

Но наша пингвинья совесть была чиста. Они – там, мы – здесь и помочь ничем не способны, даже если бы хотели.

А что на счёт фотографа? Неужели стоя там, наперевес с игрушкой, дороже, чем месячный заработок моих родителей в совокупности, он не мог как-то облегчить их страдания? Помочь донести раненого до укреплений? Закрыть телом женщину, которую нашпиговали свинцом, словно утку гвоздикой на рождество?

Об этом история умалчивает. Но никто не мешает нам, простым обывателям, об этом порассуждать, а потому в голове каждого из нас происходил этот диалог с внутренним я (иной раз даже на повышенных тонах, под грохот разбиваемой посуды и плач общего ребёнка, через раз шмыгающего полным соплей носом).

Конец этой маленькой войны внутри скудных умов был немножко предсказуем – чаще всего, мы кивали головами, подтверждая право автора на честный заработок и, цокнув напоследок клювом, семенили в сторону новой фотографии, которая будет бережнее к нашим и без того расшатанным нервам. Однако, были среди нас и такие, которые сморщив моську, разворачивались и на сей раз безошибочно находили выход, но это уже совсем другая история.

Ещё одним излюбленным местом столпотворения нашей стаи были стенды с природой и маленькими человеческими радостями, такими как общая беременность двух в меру некрасивых лесбиянок и историей пожилой пары, дружно скончавшейся от рака. Подобные фоторепортажи изрядно повышают тонус, скажу я вам!

Убедившись, что помедитировала около каждой фотографии как минимум единожды, я, с чувством выполненного долга и лёгким, как смог над Петербургом, сердцем, отправилась домой, предвкушая сладостный миг воссоединения головы с подушкой. Ветер трепал мои щёки, как любящий родитель, а фары проезжавших мимо машин освещали путь.

Прямо как фотографы. Вот только они освещали события, а не вульгарную, словно престарелая шлюха, улицу. Эти люди, сто стальными нервами и титановыми яйцами, хватали инструмент и мчались в самые отдалённые уголки нашего земного шарика, чтобы сообщить миру о том, что же творится за пределами квартир уютных хрущёвок и сталинок, рассредоточившихся по всему городу, как нефтяное пятно по Мексиканскому заливу.

Эта мысль посетила меня неожиданно, будто в голове кто-то резко перевёл тумблер с подписью «думать» в режим on. Быть может этому поспособствовал свежий воздух, не знаю. Но с этого самого мига глупая, на мой взгляд, выставка приобрела смысл и превратилась из нелепого сборища пингвинов, ищущих выход, в реальный шанс продемонстрировать человечеству, насколько оно зациклено на собственных мелких проблемах, когда вокруг них, вот прямо сейчас, взлетают на воздух древние города и зарождается новая жизнь.

И возможно, обладай мы тем же уровнем эмпатии, какой имеется у всех этих ребят с камерой, на подобных выставках остались бы только фото хамелеонов и счастливых беременных женщин. Было бы классно, чёрт возьми! Было бы…