Административнокомандная система управления была распространена в годы первой пятилетки и на аграрный сектор. Отказавшись от методов нэпа, государство приступило к принудительному изъятию зерна у крестьян.
С осени 1928 г. государственные заготовки превратились из добровольных (объем которых регулировался экономическими рычагами) во внеэкономическое изъятие произведенного продукта. За сокрытие хлебных излишков кулаков и часть середняков привлекли к суду, хлеб конфисковали, причем одну четверть его отдали деревенской бедноте. Возрождался общинный принцип круговой поруки — крестьянам самим предоставлялось право распределять хлебозаготовки между отдельными хозяйствами. При этом заготовительные цены на зерно оставались на уровне середины 20х гг., а цены на промышленную продукцию выросли.
Такие меры, как волевое вмешательство в систему ценообразования, запрещение продажи машин и сельскохозяйственных орудий индивидуальным крестьянским хозяйствам, ограничение деятельности снабженческосбытовых кооперативов объявлялись временными, направленными на ликвидацию хлебозаготовительного кризиса 1927-1928 гг. Однако они не принесли желаемого результата. Кризис в заготовках хлеба, напряженные экономические отношения с деревней сохранились и в следующем сельскохозяйственном году.
На XVI конференции ВКП (б) в качестве способа подъема сельского хозяйства была определена организация «крупного социалистического земледелия» — колхозов и совхозов, а летом 1929 г. был провозглашен лозунг сплошной коллективизации и ликвидации кулачества как класса. Чтобы взять хлеб у крестьянинаединоличника, нужно было воссоздать продотряды времен Гражданской войны. Наиболее удобной формой изъятия зерна в деревне были колхозы. Там хлеб сразу засыпался в общий амбар, и его вывоз уже не вызывал сопротивления.
«Теоретическим обоснованием» форсированной коллективизации явилась статья И.В. Сталина «Год великого перелома», опубликованная 2 ноября 1929 г. в газете «Правда». В ней утверждалось, что в колхозы якобы пошли основные — середняцкие — массы крестьянства, что в социалистическом преобразовании сельского хозяйства уже одержана «решающая победа». На самом же деле в колхозах состояло 67% крестьянских хозяйств.
5 января 1930 г. Политбюро утвердило проект постановления ЦК ВКП(б) «О темпе коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству», а 30 января — постановление «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации». В этих документах признавалось необходимым отменить аренду земли, запретить применение наемного труда, конфисковать у кулаков средства производства, скот, хозяйственные постройки.
Внутриклассовая дифференциация деревни рассматривалась специальной комиссией СНК СССР, которая подготовила и опубликовала в 1927 и 1929 гг. два доклада. Социальный состав советской деревни согласно выводам комиссии был следующим: сельскохозяйственные рабочие — 10,8%, бедняки — 22,1%, середняки — 62,7%, кулаки — 3,9%, то есть из 25 млн хозяйств около 1 млн были кулацкими. Цифра не маленькая, если не принимать в расчет качественные характеристики тех, кого в те годы относили к кулачеству.
В конце 20х гг. на одно кулацкое хозяйство в среднем приходилось 1,7 коровы и 1,6 головы рабочего скота. По этим показателям кулаки стояли ненамного выше середняков (1,2 головы рабочего скота и столько же коров). Очевидно, что кулаки дореволюционные и кулаки «советские» отличались друг от друга весьма значительно. До революции это были в массе своей крупные барышникиперекупщики, которые, сделав капитал на финансовых спекуляциях, скупали землю и хлеб, занимались ростовщичеством, эксплуатировали труд безземельных крестьян. Национализация земли и деятельность комбедов в корне подорвали источники их существования. В пользовании кулаков осталось лишь 5,5% земельных угодий
Статистика не подтверждает и представления о кулаке, как о беспощадном эксплуататоре наемной рабочей силы. Число наемных работников в деревне во второй половине 20х гг. неуклонно сокращалось.
Если в 1926-1927 гг. в индивидуальных крестьянских хозяйствах по найму трудились 1 млн 45 тыс. работников, то в 1929-1930 гг. их осталось 420,1 тыс. Причем нанимались они не только к кулакам; более 75% батраков работали у середняков, а 9% — даже в бедняцких хозяйствах.
При этом отношения между батраком и нанимателем были принципиально иными, чем до революции, ибо регулировались государством. В соответствии с принятым в декабре 1928 г. ЦИК СССР законом «Общие начала землепользования и землеустройства» наемный труд допускался при условии, что трудоспособные члены крестьянской семьи принимают участие в работе своего хозяйства, а наемный труд имеет лишь подсобное значение. Наниматель был обязан при найме заключить с работником письменный трудовой договор. Надзор за соблюдением этого закона вели сельские советы и инспекции труда.
В ходе коллективизации было раскулачено, по данным различных авторов, от 4 до 10 млн человек, большую часть которых составили крестьянесередняки. Стоимость конфискованного имущества хозяйств, раскулаченных в первый год коллективизации, была в среднем 1250 рублей, что равнялось годовому заработку квалифицированного рабочего.
Раскулачивание прежде всего должно было дать материальную базу создаваемым колхозам. С конца 1929 г. до середины 1930 г. было раскулачено свыше 320 тыс. крестьянских хозяйств. Их имущество стоимостью более 175 млн рублей было передано в неделимые фонды колхозов в качестве вступительных взносов батраков и бедноты. Это имущество составило более 34% общей стоимости колхозного неделимого имущества.
Под сильнейшим нажимом сверху уровень коллективизации стремительно повышался, к началу марта в колхозах числилось около 60% крестьянских хозяйств. Не осталось в стороне и местное руководство. Оно увидело возможность за счет крестьянства сделать карьеру, укрепить свое положение, отличиться в глазах центра.
Свою лепту в процесс коллективизации внес и рабочий класс. Отобранные по принципу политической преданности рабочиедвадцатипятитысячники, направляемые на руководящие должности в коллективные хозяйства, стали проводниками сталинской политики на местах. Более 27 тыс. рабочих промышленных центров, главным образом коммунистов и комсомольцев, было направлено в начале 1930 г. на хозяйственноорганизационную работу в деревню.
Разъяснительная и организаторская работа подменялась грубым нажимом, угрозами, демагогическими обещаниями. Раскулачивать стали не только кулаков, но и середняков, не хотевших вступать в колхозы. Число раскулаченных во многих районах достигло 1015% крестьянских хозяйств, число «лишенцев» (лишенных избирательных прав) — 1520%. Грубейший произвол допускался при обобществлении средств производства. Товарищества по совместной обработке земли (ТОЗ) в административном порядке переводились на уставы артелей и коммун. В артелях добивались максимального обобществления — включая единственную корову, мелкий скот, птицу.
В стране создавалась чрезвычайно острая политическая ситуация. Результатом нажима явилось массовое недовольство и открытые протесты крестьян, вплоть до вооруженных выступлений. С начала января до середины марта 1930 г. их было зарегистрировано более 2 тысяч.
Массовый характер приобрел забой скота. Зимой 1929— 1930 гг. количество сельскохозяйственных животных уменьшилось значительнее, чем за все годы Гражданской войны. Поголовье крупного рогатого скота за 1929—1932 гг. сократилось на 1/3, лошадей на 1/3, свиней — в 2 раза, овец и коз — в 2,5 раза.
К концу февраля 1930 г. обстановка накалилась до предела. Опасаясь массовой вооруженной борьбы, И.В. Сталин решил отмежеваться от так называемых «перегибов» и возложить ответственность за них на местные партийные организации. С этой целью в марте 1930 г. газета «Правда» печатает статью И.В. Сталина «Головокружение от успехов», а ЦК ВКП(б) принимает постановление «О борьбе с искривлениями партийной линии в колхозном движении».
Созданные силой колхозы очень скоро стали распадаться. Если в марте они объединяли 60% крестьянских хозяйств, то в августе — около 22%. Отлив из колхозов мог быть и значительно большим, если бы крестьяне накануне вступления в колхоз не порезали скот и могли бы вернуть свою землю, которую забрать у колхозов было очень трудно.
Отступление в марте было тактическим ходом, ослабившим напряжение в деревне. Осенью началась новая волна коллективизации, к 1932 г. охватившей 61,5% крестьянских хозяйств. Отбросив в сторону «либерализм», руководство страны перешло к усмирению крестьянства силой. Основными методами хлебозаготовок стали обыски, массовые аресты, выселение целых деревень, расстрелы.
Для руководства раскулачиванием в марте 1931 г. была образована специальная комиссия во главе с заместителем председателя СНК СССР А.А. Андреевым. По существу эта комиссия занималась распределением по стране так называемых «спецпереселенцев» на основании заявок хозяйственных организаций. Крестьянство стало основным поставщиком бесплатной рабочей силы для сталинских проектов преобразования экономики. Система рабского труда опиралась в первую очередь на эксплуатацию сельских жителей, поставленных в результате насильственной коллективизации в бесправное положение. Введенная в 1932 г. паспортная система предотвращала бегство крестьян из колхозов. Созданные в совхозах и на машиннотракторных станциях (МТС) политотделы, ставшие реальными органами власти в деревне, следили за проведением «партийной линии».
И.В. Сталин требовал выполнения хлебозаготовок любой ценой. В 1932 г. был принят закон об охране социалистической собственности, в котором за хищение колхозного имущества предусматривался расстрел (при смягчающих обстоятельствах — лишение свободы на срок не менее 10 лет) с конфискацией имущества. Амнистия по таким делам запрещалась.
Хлеб из основных зерновых районов вывозился полностью, включая семенные фонды. Ежегодно стало заготавливаться 200300 млн центнеров вместо 80—100 в период преобладания индивидуальных крестьянских хозяйств. В результате изъятия хлеба в стране начался массовый голод, унесший в 19321933 гг. около 5 млн человеческих жизней. Пострадали прежде всего Северный Кавказ, Поволжье, Украина, Казахстан.
Отличие голода 30х гг. от голода начала 20х заключалось не только в большем числе жертв, но и в том, что сам факт голода в официальной пропаганде отрицался. Серьезных мер по его преодолению принято не было. Если в 20е гг. советское правительство разрешило общественным деятелям обратиться за помощью к Западу, то в голодные 30е гг. хлеб вывозился из СССР за границу. В 1928 г. экспорт зерна составил около 1 млн центнеров; в 1929 г. 13; в 1930 г. 48,3; в 1932 г. 18,1; в 1934 г. — 51,8 млн центнеров.
В январе 1933 г. было принято постановление об обязательных поставках колхозной продукции государству, что дало возможность даже в самом голодном 1933 г. экспортировать около 10 млн центнеров зерна. До сих пор существует легенда, что экспорт зерна дал возможность успешно провести индустриализацию. В 1931 г. около одной трети, а в 1932 г. около половины всего мирового экспорта машин приобретал Советский Союз. На самом деле проданное в первой пятилетке зерно дало всего 444,5 млн рублей. Для сравнения — экспорт пушнины обеспечил за тот же период 300 млн рублей. Сопоставляя выручку за хлеб с суммой капиталовложений в промышленность, транспорт и строительство — 41,6 млрд рублей, можно убедиться, что хлебная продажа не сыграла определяющей роли в индустриализации.
Платой за «великий перелом» в деревне стало падение уровня сельскохозяйственного производства, ухудшение основных показателей за годы первой пятилетки.
Сельскохозяйственное производство 1928 г. 1932 г.
Вся посевная площадь, млн га 113,0 134,4
Валовой сбор зерновых, млн т 73,7 69,9
Урожайность, ц / га 7,9 7,0
Производство мяса, млн т 4,9 2,8
Производство молока, млн т 31,0 20,6
Конечно, без технической реконструкции сельскохозяйственного производства, без подъема общей культуры деревни обойтись было нельзя. Труд на мелких клочках земли с помощью примитивных орудий сдерживал общее экономическое развитие страны. Со временем мелкотоварное крестьянское хозяйство Должно было измениться. Но это могло происходить естественным, добровольным путем (при экономической заинтересованности крестьянства). А коллективизация в принудительной форме означала попытку проигнорировать экономические законы интересы производителей, превратила насилие в норму.
Жестокое бесчеловечное раскулачивание было преступлением не только против крестьян, но и против всего народа. Произвол остался безнаказанным, и это открыло «зеленую улицу» всем последующим репрессиям.
Второй и третий пятилетние планы.
Серьезные трудности при выполнении первого пятилетнего плана заставили руководство страны, сохранив экономическую политику в целом, изменить темпы ее осуществления. С начала 1933 г. до середины 1935 г. текущее и долгосрочное планирование проводилось на более реалистической основе. В
1933 г. благодаря введению жесткого финансового контроля был стабилизирован рубль. На состоявшемся в январефеврале
1934 г. XVII съезде были снижены первоначальные задания второй пятилетки 19331937 гг. Сохранив такие задачи, как завершение реконструкции всего народного хозяйства на новой технической основе, продолжение индустриализации и завершение коллективизации сельского хозяйства, съезд определил сравнительно сбалансированную экономическую политику, снижение темпов роста, официально признал необходимость приоритетного развития отраслей группы «Б». Большая реалистичность дала положительный эффект. 19341935 гг. из всех 30х оказались самыми благополучными в экономическом отношении. В 1935 г. промышленное производство выросло больше, чем было запланировано, — на 22,3% вместо 16.
В январе 1935 г. была отменена карточная система, а политотделы МТС преобразованы в обычные партийные органы. Процветавшие в годы первой пятилетки проповедь аскетизма, призыв к жертвенности сменялись идеологией «культурной и зажиточной жизни».
Положительные результаты вновь породили у советского политического руководства излишний оптимизм. И.В. Сталин и его единомышленники, всегда считавшие относительно умеренный курс лишь уступкой обстоятельствам, решили, что настало время для нового скачка. В качестве повода для официального провозглашения очередного поворота в конце 1935 г. было использовано стахановское движение, получившее имя донецкого шахтера А.И. Стаханова, в ночь с 31 августа на 1 сентября
1935 г. в 14 раз перевыполнившего производственную норму
Власть осыпала его деньгами, подарками, он получил всесоюз
ную известность, стал национальным героем. Поддержанное сверху, стахановское движение быстро распространилось по всей стране. Его инициаторами в других отраслях производства стали П.Ф. Кривонос, Е.В. и М.И. Виноградовы, А.Х. Бусыгин. К концу 1935 г. на каждом предприятии был свой стахановец.
Для отдельных рабочих и коллективов создавались особо благоприятные условия, а затем рекорды, достигнутые ими в тепличных условиях, становились обязательными. Новые повышенные нормы не были обеспечены ни технической базой, ни квалификацией работников и приводили к частым авариям, несбалансированности смежного производства. Но раз лозунг выдвинут, он должен поддерживаться на местах. И со всех концов страны шли сообщения о значительном перевыполнении плановых заданий, установлении рекордов.
В декабре 1935 г. ЦК ВКП(б) и СНК СССР приняли новые директивы по плану на 1936 г., существенно увеличив задания. На вооружение был взят лозунг об отсутствии объективных ограничителей наращивания производства. Все неудачи в этом направлении объясняли нежеланием части руководителей работать поновому, вредительством врагов советской власти. Преодоление их сопротивления провозглашалось одним из основных методов достижения высокой производительности труда.
Попытка очередного скачка в экономике в сочетании с усилением репрессий причинила стране непоправимый нравственный и материальный ущерб. Даже по официальным данным темпы роста общего объема промышленного производства резко упали — до 11,1% в 1937 г. Среднегодовые темпы прироста промышленной продукции во второй пятилетке составили 17 /о.
В сельском хозяйстве коллективный сектор к 1937 г. охватил 93% крестьянских хозяйств. В июне 1934 г. на совещании в ЦК ВКП(б) И.В. Сталин объявил о начале завершающего этапа коллективизации. Наступление на единоличника велось путем усиления налогообложения и ограничения землепользования.
В феврале 1935 г. СНК СССР и ЦК ВКП(б) утвердили Примерный устав сельскохозяйственной артели, принятый II съездом колхозниковударников. Был закреплен «остаточный принцип» распределения колхозной продукции по трудодням — после выполнения колхозом обязательных поставок.
Вместе с тем колхозники получили возможность вести личное подсобное хозяйство и продавать свою продукцию на рынке. В 1937 г. в общем объеме валовой продукции колхозного сектора удельный вес приусадебных хозяйств составил: по кар
тофелю и овощам — 52,1%; плодовым культурам — 56,6%; молоку — 71,4%; мясу — 70,9%.
В марте 1939 г. на XVIII съезде ВКП(б) был утвержден третий пятилетний план развития народного хозяйства СССР на 19381942 гг. По мнению руководства партии и государства, страна вступала в новый период — завершения строительства социалистического общества и постепенного перехода к коммунизму. План предусматривал ускоренную индустриализацию, особенно в восточных районах. Планировалось строительство предприятийдублеров, комплексное развитие хозяйства таких регионов, как Урал, Дальний Восток, Поволжье. В 1940 г. на востоке страны выплавлялось почти 29% чугуна, 37% стали, добывалось 36% угля и 12% нефти.
Надвигающаяся война обусловила особенно высокие темпы развития военной промышленности. За три года третьей пятилетки при среднегодовом росте выпуска продукции всей промышленности на 13,2% в оборонных отраслях он достигал 39%. Ассигнования на военные цели, составлявшие в 1939 г. 25,6% государственного бюджета, увеличились в 1940 г. до 32,6%, а в начале 1941 г. — до 43,4%.
Основным методом достижения поставленных целей для руководства страны стало усиление репрессивной политики. В 1939 г. принимается решение об обязательном минимуме трудодней для колхозников; в июне 1940 г. — указ Президиума Верховного Совета СССР «О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и из учреждений». Самовольный уход карался тюремным заключением на срок от двух до четырех месяцев, за прогул без уважительной причины наказывали исправительнотрудовыми работами сроком до шести месяцев с удержанием до 25% месячной оплаты. Указ от 10 июля 1940 г. приравнивал к вредительству со всеми вытекающими последствиями выпуск недоброкачественной и некомплектной продукции, несоблюдение обязательных стандартов. В октябре 1940 г. в соответствии с указом Президиума Верховного Совета СССР «О государственных трудовых резервах СССР» начала создаваться широкая сеть ремесленных и железнодорожных училищ, школ фабричнозаводского обучения, выпускники которых распределялись по отраслям и районам на основании государственного плана.
В предвоенные годы значительно расширилась хозяйственная деятельность НКВД. Если по плану 1937 г. Наркомату внутренних дел поручалось освоить около 6% капиталовложений, то в 1941 г. этот показатель вырос до 14%. Однако попытки компенсировать несовершенство организации и стимулирования труда, хозяйственного механизма в целом мерами административного воздействия не дали (и не могли дать) нужного результата. Перед самой войной правительство вынуждено было вновь заговорить о хозрасчете, экономических стимулах, материальном поощрении.
Стратегия форсированного экономического роста неизбежно вела к материальным тяготам для населения страны. Выделение ресурсов для социальной сферы лимитировалось расходами на нужды капитального строительства, тяжелой промышленности, армии. Действие этого ограничительного фактора ощутимо сказывалось на повседневной жизни. Однако индустриальная реконструкция народного хозяйства сама по себе требовала улучшения условий жизни и повышения общего культурного уровня масс. Без первичного школьного образования и медицинского обслуживания, без перехода к городскому образу жизни не мог формироваться работник индустриального типа. В этом смысле определенный прогресс в сфере быта, некоторый цивилизационный сдвиг являлись составной частью форсированной индустриализации.
При всей своей значимости изменения 30х гг. далеко не завершили переход к цивилизованным формам социальнокультурной жизни. Медицинское обслуживание резко расширилось, но качество его осталось невысоким. Рожать стали в родильных домах, а младенческая смертность в 1940 г. была выше, чем в 1926 г. Школа охватила все подрастающее поколение, но только начальная: 90% населения в 1939 г. имели лишь начальное образование. В целом Советский Союз на протяжении 30—40х гг. оставался страной с преобладающим сельским населением (около 60% в 1940е гг.), обитавшим в жилищах, более половины которых не имело электрического освещения.
Известно высказывание И.В. Сталина о том, что в результате завершения первых пятилетних планов «жить стало лучше, жить стало веселее». Сегодня мы имеем достаточно данных, чтобы подвергнуть сомнению это утверждение. В 1940 г. средняя номинальная заработная плата рабочих и служащих превышала таковую в 1928 г. в 56 раз. Государственные розничные цены были выше в 67 раз, а рыночные — в 7—8 раз. При этом необходимо помнить, что нехватка товаров делала крайне сложным их приобретение и порождала спекулятивные цены. Таким образом, покупательная способность заработной платы была явно ниже, чем в период новой экономической политики. В 1940е гг. на счетах у 17,3 млн вкладчиков было всего 725 млн рублей, в среднем 42 рубля на один вклад.
Одним из самых надежных показателей уровня благосостояния является структура потребления. Чем выше уровень потребления, тем меньше доля расходов, связанных с питанием, и выше доля непродовольственных затрат, и наоборот. В 30е гг. структура государственного и кооперативного товарооборота менялась в сторону увеличения удельного веса именно продовольственных товаров. В 1932 г. оплата продуктов питания составила 55% товарооборота, а в 1940 г. — 63%.
Коллективизированное сельское хозяйство не могло обеспечить население продуктами питания. В 1940 г. в пользовании общественных хозяйств находилось 99ДУо посевной площади, но удельный вес колхозов, совхозов и других государственных хозяйств в производстве мяса составлял всего лишь 28%, молока — 23%, картофеля — 357о.
В годы первых пятилеток в большинстве городов, особенно крупных, а также в новых индустриальных центрах остро стоял жилищный вопрос. К 1940 г. на каждого городского жителя приходилось немногим более 6 кв. м полезной площади, то есть примерно столько же, сколько до революции, и почти в 1,5 раза меньше, чем в середине 20х гг.
Подавляющее большинство колхозников (а они составляли более половины трудящихся) не имело отпусков; они не получали никаких выплат во время болезни; колхозницам не предоставлялись оплаченные отпуска по беременности и родам. Почти ни у кого из колхозников не было пенсии. Провозглашение всеобщего социального обеспечения было не столько практическим, сколько декларативным, имеющим идеологическое значение для сталинского режима.
К концу 1930х гг. по абсолютным объемам промышленного производства СССР вышел на второе место в мире после США. Советский Союз стал одной из немногих стран, способных производить практически любой вид промышленной продукции. Однако могли быть достигнуты более значительные результаты, причем без тех неисчислимых жертв, которыми страна оплатила сталинский волюнтаризм. В годы первых пятилеток, даже по данным официальной статистики, снизились темпы роста по сравнению с периодом новой экономической политики.
Период нэпа (19211927 гг.) Годы первых пятилеток (19281940 гг.)
Национальный доход Промышленность Сельское хозяйство 18 % 23 % 11 % 15 % 17 % 1 %
Ни индустриализация, ни коллективизация не решили главную задачу социализма, не обеспечили более высокую по сравнению с капитализмом производительность труда, то есть экономическое превосходство нового строя. Сложившаяся при И.В. Сталине и сохраненная его преемниками система управления и планирования обрекла советское народное хозяйство на научнотехническое отставание, на хронический дефицит всего, что нужно человеку — жилья, продуктов питания, товаров и услуг, обеспечивающих нормальный быт.
Административнокомандная система не позволила в полной мере использовать потенциал страны и для создания ее обороноспособности.
