Трагедия упущенных возможностей

Эффективное развитие нефтяной и газовой промышленности в середине 60-х – начале 80-х годов должно было обеспечить пять главных эффектов в развитии экономики страны:

1. Создались благоприятные условия для внутреннего развития экономики (за счет высокой энергообеспеченности народного хозяйства), для ее модернизации за счет приобретения (на деньги от НГК) самых совершенных средств вычислительной техники и связи, прецизионного (высокоточного оборудования) и новейших технологий. Опыт всех индустриально развитых стран убедительно свидетельствовал о том, что открытие собственных мощных энергетических ресурсов революционизировало развитие хозяйства, следовало ожидать, что аналогичный эффект будет получен и в СССР. Уверенность в этом укреплялась тем обстоятельством, что нефть Волго-Уральской провинции обеспечила динамичное возрождение советской экономики после Великой Отечественной войны.

2. Вторым последствием революции в отечественном НГК должно было стать дальнейшее укрепление социалистического содружества и повышение конкурентоспособности его экономики на мировых рынках.

3. У СССР появилась возможность в условиях сменяющих друг друга энергетических кризисов осуществлять массированный экспорт углеводородного сырья в долларовую зону, т.е. продавать нефть и газ тем странам, которые расплачивались свободно конвертируемой валютой, а не так называемыми переводными рублями, что имело место со странами СЭВ. В такой ситуации повышался политический вес страны, уважение к ней, но главное – в страну хлынул поток нефтедолларов.

4. Были все основания рассчитывать на всемерное ускорение социально-экономического развития страны, на быстрое и безболезненное вхождение в новую информационную цивилизацию. Напомним, что середина 70-х годов ХХ в. отмечается всеми специалистами, как начало нового этапа крупнейшей соционаучно-технической революции, трансформировавшей индустриальные и постиндустриальные общества в общества информационные.

5. Могучий нефтегазовый комплекс допинг должен был сделать страну устойчивой к мировым экономическим кризисам. Вот в такой ситуации советскому руководству приходилось делать выбор, на что тратить валютную выручку от экспорта углеводородного сырья.

Экспорт нефти и внутреннее потребление. Определить, какое количество углеводородного сырья шло на экспорт, сколько потреблялось внутри Советского Союза в 1960-80-е гг. – задача не из легких ввиду того, что сегодня многие специалисты выражают существенные сомнения в достоверности официально публикуемых данных об экспорте углеводородного сырья в эти годы. В рассматриваемый период СССР экспортировал не только сырую нефть, но и значительное количество нефтепродуктов (в основном нефтепродукты шли в страны соцлагеря из-за их низкого качества). Зная, сколько сырой нефти уходило на экспорт, а также сколько добывалось ее в эти годы, можно определить, какое количество углеводородного топлива оставалось для внутреннего потребления. До начала 80-х годов отмечался плавный рост душевого потребления нефти, что отвечало росту автомобилизации страны, развитию авиации и увеличению потребления электроэнергии. В 1980 г. душевое потребление нефти составило 1,58 т/чел. Однако к 1985 г. этот показатель падает до 1,45 т/чел, А в 1990 г. опускается до 1,34. Такую странную динамику, на мой взгляд, можно объяснить тремя причинами. Первая: применение с 80-х г. энергосберегающих технологий. Вторая: частичное вытеснение из некоторых отраслей народного хозяйства нефти газом, и, прежде всего из производства электроэнергии. Третья причина могла заключаться в том, что отечественная статистика в 70-е годы существенно занижала объем экспорта в долларовую зону и тем самым искусственно завышала душевое потребление нефти внутри страны. Продолжать эту тенденцию после 1980 г. стало довольно трудно из-за общих низких макроэкономических показателей СССР. Высвечивалась чудовищная энергоемкость единицы ВОП или ВНП. Анализ кривых экспорта нефти и нефтепродуктов, пересчитанных на нефть, в страны-члены СЭВ и в долларовую зону четко указывает на наличие двух долгосрочных тенденций в экспорте нефти и нефтепродуктов. До середины 70-х годов стремите6льно рос экспорт нефти в страны-члены СЭВ, экспорт в долларовую зону держался практически на одном уровне и имел в долгосрочной перспективе незначительную тенденцию к снижению. Такая динамика роста экспорта привела к тому, что если в 1965-69 гг. экспорт нефти в долларовую зону превышал экспорт в социалистические страны, то к 1976 г. сложилась обратная ситуация, теперь уже сэвовский экспорт нефти и нефтепродуктов превышал долларовый экспорт (причем, более чем в 2,5 раза). Переломной точкой является середина 70-х годов. С этого момента экспорт в страны СЭВ стабилизировался и даже начал незначительно снижаться, а экспорт нефти в долларовую зону, наоборот, в указанный период стремительно набирал темпы. Поставки нефти увеличились с 1976 по 1988 г. более чем в 2,8 раза. В результате в 1987 г. экспорт в долларовую зону вновь стал превосходить экспорт в страны-члены СЭВ. Тенденции роста экспорта нефти и нефтепродуктов можно объяснить тем, что первое десятилетие после освоения ЗСНГП Советский Союз, не имея пока еще широкого выхода на мировые энергетические рынки и удовлетворяя прежде всего энергетические потребности своих идеологических партнеров, в первую очередь стал наращивать экспорт нефти в страны-члены СЭВ. В середине 70-х годов ситуация изменилась. Во-первых, социалистические страны к данному времени уже хорошо обеспечивались основными видами энергоносителей. Дальше наращивать экспорт нефти по низким ценам не имело смысла. Во-вторых, Советский Союз к середине 70-х годов получил возможность существенного расширения своих углеводородных рынков в долларовой зоне. Это было связано с тем, что после 1973 г. вокруг «черного золота» в мире сложилась особенно напряженная ситуация. Об энергетическом кризисе в Европе и США говорили уже с начала 70-х годов. Страны, входящие в ОПЕК, были крайне заинтересованы в росте цен на нефть. Для этого, в частности, предполагалось использовать такой инструмент давления, как нефтяное эмбарго. После неудачной попытки 1967 г., в ходе четвертой арабо-израильской войны в 1973 году оно было применено вновь. Помимо полного запрета экспорта нефти в США, Нидерланды, Португалию, Южную Африку и Родезию эмбарго предполагало растущее ограничение добычи нефти. Реакция мирового рынка была незамедлительной – более чем трехкратное увеличение цен на нефть и нефтепродукты. В странах-импортерах «черного золота» началась паника. Западные страны пытались найти новых надежных партнеров в обеспечении основными видами энергоресурсов. СССР, не входивший в ОПЕК и освоивший к тому времени ЗСНГП становился игроком №1 на нефтяном поле. Как и в ходе предыдущих конфликтов на Ближнем Востоке, СССР в 1973 г. недвусмысленно заявил о своей поддержке арабских стран. Тем не менее, он не упустил возможность воспользоваться теми выгодами, которые предоставляла ситуация. На VI Специальной Сессии Генеральной Ассамблеи ООН (апрель 1974 г.), посвященной сырьевым энергетическим проблемам, Советский Союз высказал готовность к расширению торговых и экономических связей с развитыми капиталистическими государствами и предложил объединить усилия в области долгосрочных экономических проектов, включая и сферу энергетики. Советское руководство, по сути, предлагало Западу свое углеводородное сырье. Подобная гибкая позиция дала ощутимые экономические результаты. Положение СССР как важнейшего экспортера углеводородного сырья значительно укрепилось. Тенденция к быстрому росту экспорта углеводородов в долларовую зону отчетливо проявилась уже с середины 70-х годов. После 1975 г. в руках советского руководства оказались такие валютные резервы, которые могли в корне изменить экономику страны. Наша оценка общего объема нефтедолларов, полученных страной за период с 1976 по 1985 г., составляет порядка 107,6 млрд. долл. За предыдущее десятилетие эта цифра была в 7 раз меньше и составляла 15,6 млрд. долл.

Как руководство страны распорядилось плодами победы нефтяников и газовиков. Отечественное достояние, включая и нефтедоллары, разбазаривались на помощь идеологически близким режимам, дружественным странам социалистической ориентации и международному коммунистическому и рабочему движению. В последние годы стало ясно, что дружественным странам мы в основном помогали не долларами, а сырьем и оружием. Львиная доля нефтедолларов тратилась непосредственно СССР. При жесткой административно-командной системе, при мощной монополии внешней торговли структура импорта, безусловно, отражала приоритеты тогдашнего руководства страны, которые в свою очередь вытекали из насущных потребностей развития экономики и общества. В динамике внешнеторгового баланса страны за исследуемый период экспорт и импорт были в целом равны друг другу, т.е. страна почти никогда не имела большого положительного сальдо внешнеторгового баланса. В экономическом смысле это означало, что мы не получали практически никаких резервных сумм, которые можно было бы размещать в различных финансовых институтах на «черный день», хотя наличие зарубежных авуаров является надежнейшим признаком экономической стабильности той или иной страны. Почему же так происходило? Либо нужны были огромные средства на модернизацию экономики в условиях НТР, либо существовали некие жизненно важные потребности, проигнорировать которые советское руководство просто не могло. Как «решалась» продовольственная проблема. Тот факт, что еще при Н.С. Хрущеве с начала 60-х годов Советский Союз стал закупать зерно за свободно конвертируемую валюту, общеизвестен. Известно также, что зерно практически не закупалось в социалистических странах. Нашими зерновыми партнерами являлись США, Канада, Австралия и некоторые другие страны западного мира. Переломными в динамике закупок зерна Советским Союзом были 1973-74 гг.. Для 1974-85 гг. среднегодовой прирост составлял 477 млн. долл., т.е. по сравнению с предыдущим десятилетием увеличился почти в 95 раз. К началу 80-х годов зерновой импорт СССР вырос до 5-6 млрд. долл. в год. В «рекордном» 1985 г. импорт зерна составил 44 млн. т., уже в 7 раз больше, чем в 1965 г. Кроме зерна советское руководство закупало за рубежом огромное количество мяса и мясных продуктов. При этом некоторая часть поставок приходилась на страны СЭВ, а все остальное покупалось за свободно конвертируемую валюту. Даже официальные сведения за отдельные годы об импорте мяса за свободную валюту говорят об очень резкой пропорции, например, в 1980 г. – порядка 80% мясного импорта. Поразительно, но колоссальный импорт фуражного зерна и прямой импорт мыса и мясных продуктов не поднимал душевого потребления мяса в стране, а лишь компенсировал развал животноводства и ухудшение кормовой базы в отечественном сельском хозяйстве. Наша страна в огромных количествах завозила также овощи, фрукты, цитрусовые и даже картофель – из Польши и Кубы. Чем же объяснить такие фантастические траты свободно конвертируемой валюты на продовольственный импорт? Неэффективностью и все большим развалом отечественного сельского хозяйства и пищевой промышленности, неспособных накормить страну. В этих условиях роль продовольственного импорта становилась решающей для сохранения хоть сколько-нибудь приемлемого уровня питания советского народа. На импорт из долларовой зоны только зерна и мясных продуктов Советский Союз тратил от 30 до 50% поступающих в страну нефтедолларов. В отдельные годы, например в 1975 г., эта цифра доходила до 90,4%. Было очевидно, что радикальные реформы, как самого сельского хозяйства, так и агропромышленного комплекса неизбежны. Советскому руководству представлялось, что это можно сделать путем резкого увеличения капитальных вложений. Но неэффективная система хозяйствования поглощала миллиарды рублей практически с ничтожной отдачей. Внутреннее производство наиболее важных продуктов питания в стране не росло, нужно было налегать на продовольственный импорт, т.е. проедать драгоценные валютные ресурсы страны.

Импорт товаров народного потребления в обмен на нефть и газ. Даже если допустить, что только четверть импорта одежды и обуви оплачивалась валютой, цифры будут значительными. А ведь нужно еще учесть, что импорт из стран-членов СЭВ тоже был не бесплатным. Так что затраты на закупку одежды и обуви за рубежом выглядят немалыми. К 1985 г. страна тратила около 1,3 млрд. долл. для закупки только одежды и кожаной обуви. В начале 60-х годов одежда и обувь, несмотря на то, что они были изготовлены из добротных материалов (предприятиям было выгоднее использовать дорогое сырье), отличалось плохим качеством. Отдельные виды одежды было трудно достать, а некоторые были такого качества, что люди просто не хотели покупать. Некоторое улучшение ситуации в легкой промышленности наступило после начала косыгинской экономической реформы 1965 г. Это нашло отражение, как в количественных, так и в качественных показателях. Тем не менее, очень скоро положительный потенциал реформы был исчерпан. Руководство страны продолжало требовать увеличения количества и улучшения качества продукции легкой промышленности, а реальных стимулов для этого у предприятий не было. Легкая промышленность уже не могла удовлетворить все возрастающий спрос населения. Стали наращивать импорт товаров народного потребления. Тогда-то и вошли в русский язык такие слова, как «джемпер», «пуловер», «джинсы». Важно отметить, что увеличение объема импорта одежды и обуви, как и в случае с импортом продовольствия, было направлено не на кардинальное улучшение качества жизни советских людей, а лишь на поддержание и без того невысокого уровня. Можно сделать предположение, что действительный «застой», т.е. стагнация отечественной экономики, по-настоящему начались тогда, когда у советского политического и части хозяйственного руководства возникла иллюзия, что важнейшие противоречия между внешнеполитической активностью и заботой о поддержании жизненного уровня народа, с одной стороны, и реальными возможностями недореформированной отечественной экономики, с другой стороны, могут разрешаться за счет дальнейшего роста добычи и экспорта углеводородного сырья. Таким образом, к 70-м годам страна была посажена на нефтяную, а точнее углеводородную иглу, а получаемые нефтедоллары проедала, пропивала и пронашивала. В разные годы лишь на эти нужды тратилось от 30 до 100% долларовой выручки от экспорта только «черного золота». А ведь были и десятки других подобных статей расходов. Возникает вопрос, но хотя бы что-то делалось в 70-80-е годы для того, чтобы использовать доходы от нефти для столь необходимой СССР модернизации?

Несостоявшаяся модернизация. Уже в начале 60-х годов наиболее просвещенная часть советского руководства не могла не понимать того, что основные результаты научно-технической революции проявятся прежде всего в широком развитии информационных технологий и компьютеризации всех сторон жизни человечества. Отражением этого понимания являлись многочисленные постановления о развитии автоматизированных систем управления (АСУ), автоматизированных систем обработки информации (АСОИ) и т.п. Однако их реализация требовала создания мощного парка вычислительных мощностей. Собственными силами Советский Союз не мог угнаться за теми требованиями, которые выдвигала НТР. По данным официальной статистики, в 1985 г. производство вычислительной техники по сравнению с уровнем 1970 г. увеличилось в 9,3 раза. Очевидно, что в западных странах темпы автоматизации и компьютеризации были гораздо выше. В этих условиях важнейшей задачей отечественной внешней торговли представлялась закупка за рубежом, как самих ЭВМ, так и современных технологий и техники для их расширенного производства. Нетрудно видеть, что в динамике импорта вычислительной техники наблюдается два максимума, приходящиеся на 1975-1976 гг. и на 1982 г. Кстати, первый из этих пиков связан с покупкой трех американских комплексов Сайбер (CIBER) со специализированным математическим обеспечением для обработки данных сейсморазведки. Эти машины были установлены в Нарофоминске, Тюмени и Иркутске и существенно повысили эффективность поиска месторождений нефти и газа. Но поражает то, что импорт вычислительной техники никогда (за исключением 1982 г.) не превосходил 250 млн. руб. в год. Доля вычислительной техники в общем объеме импорта страны составляла тысячные процента. И это притом, что к 1980 г., по оценкам японских специалистов, СССР отставал то Японии по совокупности вычислительных мощностей приблизительно в 500 раз. Таким образом, на такой важнейший показатель модернизации экономики, как развитие электронно-вычислительной техники, тратилась ничтожная часть нефтяных и газовых долларов. Как же обстояли дела в других сферах, где требовались новые технологии и современное промышленное оборудование? Рассмотрим нефтяную отрасль. При таких успехах в области добычи глубина переработки советской нефти и качество нефтепродуктов оставались на крайне низком уровне. Была необходима скорейшая модернизация нефтеперерабатывающего комплекса, с тем чтобы, во-первых, дать качественные нефтепродукты отечественному потребителю, а во-вторых, постепенно переходить от экспорта сырой нефти к экспорту керосина, бензина и масел. Не последнюю роль в модернизации советской нефтеперерабатывающей промышленности мог сыграть импорт промышленного оборудования. На самом деле закупка для нее оборудования за рубежом в 1970-1980-е годы практически сохранялась на одном уровне, составляя в среднем 83 млн. руб. в год. На импорт для модернизации отечественной промышленности товаров народного потребления точно так же тратились более чем скромные средства по сравнению с импортом готовой продукции. Рождается справедливый вопрос: почему. Видимо, следует признать, что главные трудности заключались в неспособности советской экономической системы эффективно использовать и пустить в ход новое оборудование из-за безобразного отношения к импортному оборудованию, недостатка специалистов или нехватки комплектующих деталей. Необходимо было либо кардинально реформировать отечественное хозяйство, вернуть предприятиям заинтересованность в результатах своего труда, как это было в лучшие годы косыгинской реформы, и сделать их восприимчивыми к модернизации за счет новейшей техники и технологий. Либо опять нажать на импорт готовой продукции и, по существу, инвестировать деньги в экономику других стран, чтобы обеспечить народу приемлемое качество жизни. Очевидно, политическое руководство страны, получившее огромный поток нефтяных и газовых долларов, сделало выбор в пользу второго пути. В 1960-1980-е гг. политика партии и правительства ориентировала советскую экономику на крайне низкие цены на энергоносители. К этому были и определенные объективные предпосылки, поскольку в конце 70-х и начале 80-х годов разработка западносибирских месторождений обеспечивала достаточно низкую себестоимость сырья. По мере освоения все менее выигрышных месторождений себестоимость росла, но незначительно, поскольку горно-геологические условия Западной Сибири в целом обеспечивали высокую рентабельности нефтедобычи. Действительно, в 1975 г. себестоимость добычи тонны нефти составляла всего 5,7 руб. за тонну, а к 1985 г. выросла до 13,7 руб. Но это же копейки по сравнению с мировыми ценами на черное золото, хотя низкие оптовые и розничные цены на углеводородное сырье и продукты его переработки не являлись экономическим абсурдом. Однако полезны ли низкие цены на энергоносители, и в первую очередь на нефть и газ, народному хозяйству страны? Заметим, что над этим вопросом и сейчас мучительно размышляет российское правительство. Основной аргумент сторонников низких цен на нефть и газ и сейчас, и тогда звучал так: фора в ценах на энергоносители делает продукцию отечественного производителя более дешевой, а, следовательно, и более конкурентоспособной. Но этот аргумент не работал и не мог работать в условиях плановой экономики и административно командной системы. Но есть и другая точка зрения, указывающая на вредность низких цен на энергоносители, а именно: низкие цены на нефть и газ приводят к расточительному их потреблению и крайне медленному внедрению энергосберегающих технологий. Что же получилось на практике? Отставание СССР от западных стран в энергосбережении и небрежное расходование энергоресурсов были заметны уже в середине 60-х годов. В то время как западная Европа и США, в которых уже в 1973 г. закончилась эпоха дешевой нефти, стали интенсивно переходить на энергосберегающие технологии, Советский Союз никак не мог заставить свои предприятия (да и просто людей в быту) экономить ценнейшее углеводородное сырье. Одна из главных причин этого – низкие внутренние цены на нефть и газ. В ходе широких кампаний за экономию топлива, начинавшихся, как правило, после соответствующих решений Пленумов ЦК КПСС, высвечивалось безобразное расточительство углеводородного сырья, халатное отношение к нефтепродуктам, систематический запланированный перерасход топлива и электроэнергии. Например, за 1965 год не выполнили установленных норм по расходованию электрической и тепловой энергии и топлива более 20% предприятий, перерасходовав около 2,1 млн. тонн условного топлива и 1,8 млрд. кВт*ч. электроэнергии, что эквивалентно пережогу 303,5 млн. тонн угля. Но массовые пропагандистские кампании при полном отсутствии экономических рычагов не могли справиться с всеобщим расточительством углеводородов. И сегодня негативные явления, связанные с крайним энергорасточительством советской экономики, дают о себе знать. Вспомним хотя бы трудности российского авиастроения в связи с шумностью и неэкономичностью двигателей самолетов. Более того, низкие внутренние цены на углеводороды, оставаясь долгое время приоритетом советского руководства, со временем сделались нормой для миллионов граждан, которые теперь с опаской относятся ко всем прожектам жилищно-коммунальных реформ, уже не предполагающих дармовую электроэнергию и газ. **********

Руководство страны не сумело воспользоваться великим творческим потенциалом своего народа. Не проявив политической воли, оно выбрало путь, – на первый взгляд, более легкий и безболезненный, а при ближайшем рассмотрении губительный и опасный, в конечном итоге приведший к стагнации отечественной экономики. Ибо противоречия между внешнеполитической активностью и заботой о поддержании жизненного уровня народа, с одной стороны, и реальными возможностями недореформированной экономики, с другой стороны, не могут разрешаться только за счет дальнейшего роста добычи и экспорта углеводородного сырья. В последние годы нефтегазовый комплекс ощутил новый прилив сил и энергии. После длительного падения растет добыча нефти. И сегодня этот показатель ограничивается не столько горно-геологическими или производственными возможностями, сколько конъюнктурой мирового рынка углеводородов и геополитическими реалиями. Наша страна ощущает все большую заинтересованность в себе как в стабильном и обязательном поставщике углеводородного сырья в страны Запада. Это особенно важно на фоне военной, политической и экономической нестабильности на Ближнем и Среднем Востоке. Есть основания надеяться на новый, пусть и не столь блестящий триумф отечественного нефтегазового комплекса в начале ХХI в. Хочется верить, что будут выделены значительные средства на модернизацию российской экономики, на внедрение достижений науки и техники в различные сферы экономической и общественной жизни что страна сумеет слезть с «углеводородной иглы» и начнет гармонично развиваться в соответствии с духом времени. Что безусловное благо (каким тогда являлись нефтегазовые богатства Западной Сибири) больше никогда не обернется трагедией. Хронология событий развития нефтегазодобывающего комплекса

1917 г. Товарищество "Пономарев и К°" получило позволительные свидетельства на разведку нефти на Средней Оби, где впоследствии было открыто нефтяное месторождение.

1932 г. Техник Косолапов сделал заявку по поводу выхода нефти у села Юган Сургутского района. В следующем году выход нефти был замечен Дмитриевым в Березовском районе на реке Няйс, притоке Большой Сосьвы.

1934 г. Трест "Востокнефть" (г.Уфа) организовал экспедицию в районы рек Большой Юган и Белая. Экспедиция, возглавляемая инженером-геологом Васильевым, установила, что обнаруженные места выхода нефти являются естественными, и что геологическое строение слоев земли соответствует условиям, при которых наличие нефти возможно. 5 декабря в Москве под председательством академика И.М. Губкина прошла конференция геологов Западной Сибири. Там Васильев сделал доклад, а конференция научно обосновала и подтвердила наличие нефти в этих местах. 1935 г. Открытие месторождений нефти вдоль р.Большой Юган, Белая.

1951 г. В селе Покур Сургутского района заложена опорная скважина. Пробурено 2360 метров.

1953 г. Письмо Тюменского обкома КПСС министру геологии СССР П.А.Захарову - об организации Ханты-Мансийской геологоразведочной экспедиции. 21 сентября 1953 года Березовская скважина № 24 дала мощный газонефтяной фонтан.. 8 октября того же года организована Березовская комплексная геофизическая партия. Всего в Березовском районе пробурено 23 глубокие разведочные скважины, в 11 из которых получен промышленный горючий газ.

1957 г. В Сургут прибыл начальник вновь созданной нефтеразведочной экспедиции Ф.К. Салманов - будущий Герой Социалистического Труда, доктор наук, лауреат Ленинской премии. Первые поисковые скважины заложены под Сургутом и у озера Самотлор.

1959 г. Признаки нефти обнаружены в скважинах около селения Малый Атлым Октябрьского района и поселка Мулымья Кондинского района.

1960 г. 25 апреля получена промышленная нефть. Суточный дебит нефти составляет 10-12 тонн. Концентрация усилий оправдала себя. 22 июня скважина Р-6, пробуренная бригадой С.Н. Урусова, дала значительный выход нефти - до 350 т в сутки. Так было открыто Шаимское месторождение - первое в ряду западносибирских хранилищ черного "золота".

1961 г. 24 марта открыто Мегионскоео месторождение нефти. 15 октября открыто Усть-Балыкское месторождение. 25 декабря открыто Пунгинское газовое месторождение.

1962 г.. 27 сентября было обнаружено первое газовое месторождение - Тазовское. 15 ноября открыто Западно-Сургутское нефтяное месторождение.

1963 г. 12 февраля в эксплуатацию пущены первые промысловые скважины Березовской группы и первый северный трубопровод от промыслов до Березово протяженностью 12 км. 4 декабря вышло постановление Совета Министров СССР "Об организации подготовительных работ по промышленному освоению открытых нефтяных и газовых месторождений и о дальнейшем развитии геологоразведочных работ в Тюменской области". Началась подготовка пробной эксплуатации разведанных запасов, а они к 1964 г. насчитывали 300 млн т нефти и 176 млрд. м3 газа на 8 нефтяных и 2 газовых месторождениях.

1964 г. В начале года стали сооружаться первые магистральные трубопроводы: газовый Игрим - Серов и нефтяные Шаим - Тюмень, Усть-Балык - Омск. Нефтепровод до Тюмени начал действовать уже в декабре 1965 г., игримский газ пришел в Серов в феврале 1966 г., а самый протяженный в то время нефтепровод до Омска (1032 км) заработал в октябре 1967 г.

1965 г.1 апреля введено в промышленную эксплуатацию Западно-Сургутское нефтяное месторождение. 5 апреля открыто Мамонтовское нефтяное месторождение, самое крупное на Сургутском своде. В мае забил фонтан нефти из скважины Р-1, которую бурила у озера Самотлор бригада Г. И. Норкина. Самотлорское месторождение по разведанным запасам нефти стало крупнейшим в СССР и вошло в первую десятку мировых. Одновременно была открыта так называемая Березовская группа газовых месторождений, которые давали от 500 тыс. до 1,5 млн. м3 газа в сутки. 6 июня обнаружено крупнейшее в мире Уренгойское газовое месторождение. 3 ноября введен в действие нефтепровод Шаим-Тюмень. К концу года из недр округа было получено более 1,5 млн. т нефти и почти 6 млн. м3 газа.

1966 г. С действующих нефтепромыслов округа получено только 2,9 млн. т топлива. Открыто 41 нефтяное, 34 газовых и 4 нефтегазовых. 30 октября Тюменская нефть поступила по трубопроводу Усть-Балык-Омск на Омский нефтеперерабатывающий завод.

1970 г.29 марта добыта 50-миллионная тонна нефти. 10 декабря. Награждение Ханты-Мансийского национального округа орденом Ленина за успехи в выполнении пятилетнего плана по освоению нефтяных месторождений.

1971 г. 5 августа добыта 100-миллионная тонна нефти.ьВ течение августа было открыто Федоровское месторождение - богатейший источник природного топлива.

1973 г. В апреле досрочно завершено строительство нефтепровода Самотлор-Тюмень-Альметьевск.

1974 г. В мае вступило в разработку Варьеганское месторождение. 12 июня на Самотлоре была получена 100-миллионная тонна нефти. На 16 декабря суточная добыча нефти составила почти 370 тыс. тонн.

1975 г. 3 октября была добыта 200-миллионная тонна нефти с начала разработки Самотлорского месторождения. 14 октября - полумиллиардная тонна нефти с начала эксплуатации месторождений Западной Сибири.

1977 г. В октябре на территории округа были образованы четыре мощных производственных объединения: "Нижневартовскнефтегаз", "Сургутнефтегаз", "Юганскнефтегаз" и "Урайнефтегаз".

1978 г. В НГДУ "Холмогорскнефть" с начала эксплуатации Холмогорского месторождения была добыта миллионная тонна нефти. Началось промышленное освоение нефтяного месторождения Среднего Приобья - Лянторского. 10 июня на промыслах Западной Сибири добыта миллиардная тонна нефти. Этот показатель был достигнут всего за 13 лет, тогда как в Татарии - за 25, в Башкирии - за 48 лет, а в Азербайджане - за 104 года.

25 октября 1981 г. добыт второй миллиард сырья.

1982 г. Нефтяники Приобья впервые не выполнили план добычи. В последующие годы эта тенденция нарастала: к 1984 г. отставание составило уже более 9 млн., а в 1985 - 35,5 млн. т.

1985 г. В сентябре на промыслах области добыта трехмиллиардная тонна нефти. 1990 г. На промыслах и трубопроводах округа ежедневно происходило по 2-3 аварии. За 10 месяцев года произошло 1166 прорывов нефтяных труб.Общим результатом было стремительное падение добычи нефти и газа. Тогда объем ее добычи в округе не превышал показателя десятилетней давности - около 300 млн. т., а к 1995 г. сократился еще почти в два раза.

1993 г. Правительственные делегации двенадцати стран, представители трех республик, входящих в состав Российской Федерации, прибыли в Сургут для обсуждения проблемы стабилизации и дальнейшего развития нефтегазовой отрасли.

1995 г. В течение двух лет на территории округа появилось более двух десятков акционерных обществ, занятых добычей, транспортировкой и переработкой нефти и газа. Единоличным лидером по добыче нефти остается АО "Сургутнефтегаз" (в 1995 г. им было добыто более 33 млн. т нефти). Другие предприятия пошли по пути создания концернов с участием финансовых структур и внешнеторговых организаций. Это резко повысило их шансы в конкурентной борьбе. Крупнейшим таким объединением стал концерн "ЛУКойл", созданный на базе трех компаний - Лангепас-, Урай- и Когалымнефтегаз. В результате их совокупная производительность в 1995 г. достигла 40 млн. т нефти. За годы освоения из недр округа было извлечено 450 млрд. м3 газа. Ежегодная добыча газа достигает 20 млрд. м3, что соответствует уровню добычи таких стран, как Германия или Китай. 2000 г. Добыто 7 миллиардов тонн нефти.

2003 г., сентябрь 50 лет с момента открытия и начала освоения Западно-Сибирской нефтегазоносной провинции. 2004 г. Добыто 8 миллиардов тонн нефти.