Тема 14. СССР в середине 40-х – середине 80-х годов 3 страница

Пороки и недостатки советской социально-экономической системы формировали соответствующий тип социального поведения. Массовый характер приобрели пьянство и алкоголизм, нередко на рабочем месте. Отсутствие продуктов и товаров на прилавках, низкое качество советских изделий стали одной из причин бурного роста черного рынка и теневой экономики, соответственно коррупции в государственных органах. Человек труда – рабочий, колхозник, инженер, ученый – формально пользовался уважением, но фактическим мерилом жизненного успеха к середине 80-х гг. стало обладание возможностью «доставать», «пробивать», «добывать» те или иные материальные, социальные блага, «умение жить», в том числе за счет обмана государства и общества. Воровство с места работы стало бытовым явлением и уже не осуждалось обществом. Для воров, тащивших с работы, был даже придуман специальный термин – «несуны».

Социальная апатия была обусловлена и тем, что рядовой гражданин СССР фактически был полностью бесправен перед государственной властью. Подавляющее большинство членов общества было устранено от управления им. Сама партийная бюрократия, правившая страной, окончательно оформилась в привилегированную касту, создавшую для себя недоступную большинству граждан СССР систему социальных привилегий. В условиях однопартийной диктатуры КПСС сделать карьеру в любой разрешенной сфере деятельности можно было, только обладая партбилетом. Должность в партийном аппарате открывала доступ к упомянутым выше привилегиям. Это, в свою очередь, приводило к тому, что партийные органы заполнялись не убежденными коммунистами, а карьеристами и приспособленцами. В то же время любая здравая инициатива, любое полезное предложение в партаппарате были невозможны без одобрения сверху. Среди партийной бюрократии было немало, в принципе, неглупых и неплохих людей, видевших реальные проблемы советского строя. Но в целом партийная бюрократия, огражденная недоступными народу привилегиями, скованная идеологическими догмами, была не способна генерировать новые идеи, принимать сложные управленческие решения. Происходила ее политическая и нравственная деградация.

Принимать решения в СССР традиционно имело право только высшее партийное руководство, олицетворявшееся Генеральным секретарем ЦК КПСС. М.С. Горбачев формировался как партийный руководитель в 50-70-е гг. и по своим убеждениям не был реформатором. Однако он отдавал себе отчет в том, что под внешней стабильностью скрывались серьезные социально-экономические проблемы, а в народе существовало скрытое недовольство. Горбачев чувствовал, что общество ожидало от власти перемен к лучшему. Следует отметить, что различные социально-профессиональные группы советского общества имели различные представления о лучшей жизни и по-разному видели цели перемен. Наиболее общим стремлением было ожидание «наведения порядка» в стране. Именно эту мысль сформулировал Горбачев вскоре после прихода к власти: «Советские люди приветствуют открытое и правдивое обсуждение назревших в обществе проблем, всецело одобряют и поддерживают курс на повышение требовательности, повсеместное наведение порядка, решительное улучшение методов хозяйствования».

Партийное руководство во главе с Горбачевым открыто заявило о назревших проблемах, но приступило к их разрешению, по сути, прежними административно-хозяйственными методами. Горбачев пытался заставить эффективно работать управленческий аппарат, добиться своевременного реагирования на жалобы и пожелания населения, реального выполнения экономических планов и социальных программ, повышения эффективности экономики путем усиления контроля, активизировать борьбу с преступностью и теневой экономикой. В упомянутом выступлении Горбачев подчеркнул еще раз: «Главное сейчас – мобилизация организационных, экономических и социальных факторов, наведение порядка, повышение ответственности и дисциплины, улучшение организации производства и труда, чтобы обеспечить лучшее использование того, чем располагает страна».

Для того, чтобы реализовать этот план, следовало, прежде всего, добиться эффективной работы партийного аппарата, управлявшего страной, иначе говоря, перестроить его работу. В начале правления М.Горбачева термин «перестройка» и означал не более, чем перестройку работы органов управления, в первую очередь, партийных. «Демократизация» понималась как более внимательное отношение аппарата к жалобам и просьбам трудящихся, «гласность» - как открытое, но в дозволенных рамках, обсуждение общественных проблем. «Ускорение» мыслилось как ускоренное развитие экономики за счет усиления контроля над производством и трудом. Перестройкой в 1985-1986 гг. стал называться весь комплекс мероприятий, намеченных М.Горбачевым.

Курс на перестройку утвердил состоявшийся в феврале 1986 г. XXVII съезд КПСС. В косвенной форме съезд признал, что экономика СССР находится в состоянии стагнации, а народ устранен от принятия решений в общественной и государственной сфере. В докладе М.Горбачева на съезде говорилось: «Сегодня первоочередная задача партии, всего народа – решительно переломить неблагоприятные тенденции в развитии экономики, придать ей должный динамизм, открыть простор инициативе и творчеству масс…». Съезд также принял «новую редакцию» Программы КПСС. Предыдущая, третья Программа партии, принятая на XXII съезде КПСС в 1961 г., декларировала построение в СССР коммунизма к 1980 г. Поскольку идея построения коммунизма, не говоря уже о конкретных сроках, не вызывала у советских людей ничего, кроме смеха, решено было отказаться от утопии, но сделать так, чтобы это не выглядело признанием ошибочности курса на построение коммунизма. Поэтому и появился термин «новая редакция». По сути, это была новая программа КПСС, отражавшая курс на перестройку.

Основные направления перестройки 1985-1987 гг. видны из названий важнейших постановлений ЦК КПСС, принятых в этот период: «О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма», «Об основных направлениях ускорения решения жилищной проблемы в стране», «О мерах по усилению борьбы с нетрудовыми доходами», «О дальнейшем укреплении социалистической законности и правопорядка, усилении охраны прав и законных интересов граждан», «О введении аттестации ответственных работников аппарата местных партийных органов», «О мерах по коренному повышению качества продукции» (последнее постановление – совместно с Советом Министров СССР) и т.п.

Уже на первом этапе перестройка столкнулась с трудностями. Администрирование не привело к положительным результатам. Наиболее ярким примером служит так называемая антиалкогольная кампания, первое время пользовавшаяся достаточно широкой общественной поддержкой. Кампания действительно позволила временно снизить смертность от алкоголя, травматизм и потери рабочего времени на производстве. Пьяница перестал быть «героем улицы». Однако воплощение в жизнь установок партийного руководства на местах доходило до абсурда. Резкое сокращение количества винно-водочных магазинов, ограничение времени продажи спиртного, проверка милицией документов в очередях за спиртным – все это привело к тому, что население начало переходить на спиртосодержащие жидкости, суррогаты. Расцвела торговля спиртным «из-под полы», «с черного хода», по завышенной цене, началось развитие теневой водочной отрасли производства. Причиной этого была вовсе не злокозненность чиновников на местах, якобы желавших настроить народ против Горбачева. В тот период чиновники за свое положение не опасались. Постановление о борьбе с пьянством и алкоголизмом содержало указания общего характера о запретах и ограничениях. Партийные органы поняли постановление как очередную кампанию и, традиционно желая отличиться перед центром наилучшим образом, довели запреты и ограничения до крайностей. Но главная причина неудачи антиалкогольной кампании состояла в том, что государство не создало серьезной альтернативы спиртному. И дело заключалось не в недостатке спортивных сооружений, клубов, домов отдыха и т.п., а в отсутствии серьезных социальных стимулов трудиться лучше. В СССР сохранялся и даже возрастал дефицит продуктов и промтоваров народного потребления, создавая так называемый отложенный спрос. Поэтому население и тратило деньги на спиртное. Кроме того, борьба с пьянством на рабочем месте не сопровождалась материальным стимулированием за добросовестный труд.

Собственно экономические преобразования не привели к качественному росту экономики, так как не выходили за рамки административных новаций. Госприемка, призванная не допускать выпуск некачественной продукции, по существу дублировала отк, подчинявшиеся директорам предприятий и пропускавшие брак, так как этого требовали плановые показатели. Аттестация рабочих мест превратилась в формальную процедуру, не влиявшую на зарплату рабочего. «Новый механизм ценообразования» и хозрасчет на предприятиях не могли дать эффекта в масштабах всей советской экономики, поскольку система управления, плановые показатели, директивы не только сковывали экономику, но и связывали ее в единый механизм, все детали которого были взаимозависимы. Поэтому отдельные экономические преобразования без изменения управленческих и правовых основ деятельности этого механизма приводили лишь к его разбалансированию и новым проблемам.

Более чем скромные успехи в экономической области не позволяли надеяться на успешное разрешение социальных проблем. К 1988 г. в обществе еще сохранялись надежды на позитивные перемены, но одновременно начало зреть социальное недовольство, раздражение тем, что лозунги перестройки и обещания власти расходились с реальным положением дел. Дефицит продуктов и промтоваров народного потребления возрос еще больше, советская торговля продолжала оставаться средоточием хамства, обмана, коррупции. Зарплаты, в отличие от дефицита, не возрастали. На этом фоне постепенно зрело недовольство привилегиями партаппарата. Последний тоже был недоволен, поскольку видел в лозунгах «гласности» и «демократизации» угрозу своему привилегированному положению. В центральных средствах массовой информации появилась сначала осторожная, но постепенно нараставшая критика деятельности различных государственных учреждений и ведомств, появились более-менее правдивые публикации о войне в Афганистане. Интеллигенция, образованные слои советского общества ожидали дальнейшего расширения свободы слова, снятия идеологических запретов на обсуждение не только острых проблем современной общественной жизни, пороков советской системы, но и трагических событий советской истории, требующих осмысления. В конце 1987 г. М. Горбачев решился на небольшую поправку в идеологии, дав добро на дозированную критику сталинских репрессий. В СМИ начали появляться материалы о репрессированных деятелях партии, о лагерях, гонениях Сталина и его окружения на науку и культуру. В ноябре 1987 г. в докладе «Октябрь и перестройка: революция продолжается», посвященном 70-летию Октябрьской революции, М.Горбачев сформулировал идеологический постулат, суть которого была в следующем: Ленин разработал план построения социализма в СССР с использованием нэпа, рассчитанный на длительный период, учитывающий личную материальную заинтересованность трудящихся. Но Сталин, укрепившись у власти, отказался от «ленинского завещания» и создал административно-командную систему, которая способствовала мобилизации сил страны на построение социализма, помогла обеспечить победу над фашизмом, но не учитывала реальные социальные интересы трудящихся. То есть в нынешнем положении дел виноват не социализм в том виде, в каком он строился с 1917 г., а отступления от «ленинского плана построения социализма», допущенные в 30-е гг. и не преодоленные позже. И для того, чтобы добиться устранения всех недостатков советской системы, партии и обществу надо вернуться на путь, указанный Лениным, в частности, учитывать личные, материальные интересы трудящегося индивидуума. По сути, М. Горбачев не изобрел в этой области ничего нового. «Возвращение» к «ленинскому принципу материальной заинтересованности» декларировал Н. Хрущев в середине 50-х гг.

Первые годы перестройки, вопреки ожиданиям, не привели к желаемым позитивным переменам в экономике и социальной сфере. Горбачев сделал ставку на прежние административно-командные методы управления экономикой, решения социальных задач. Орудием реализации этих методов стал партийно-государственный бюрократический аппарат, не способный и не желавший работать так, как того хотел Горбачев. Экономика, находившаяся в состоянии стагнации, постепенно входила в кризис. В связи с падением цен на нефть на мировых рынках закончился поток нефтедолларов, питавший ее в 70-х – первой половине 80-х гг. Ни в одном из приоритетных направлений социальной политики не произошло сколько-нибудь заметных позитивных перемен. Наиболее ярким свидетельством неудачи социально-экономических новаций Горбачева были огромные очереди за самыми необходимыми продуктами питания. Напротив, в идеологической сфере произошли немыслимые ранее изменения. В сентябре 1987 г. под председательством члена Политбюро А.Я. Яковлева была образована Комиссия Политбюро ЦК КПСС по дополнительному изучению материалов, связанных с репрессиями 1930-40-х – начала 1950-х гг. Комиссия приступила к изучению и пересмотру этих материалов и реабилитации лиц, не реабилитированных при Хрущеве по политическим соображениям. В 1988 г. гласность и демократизация начали выходить за отведенные им рамки. В СМИ, главным образом центральных, началась открытая и острая критика сталинизма, появились публикации не только о жертвах сталинских репрессий, реабилитированных при Хрущеве, но и о репрессированных деятелях внутрипартийных оппозиций, о насильственном характере коллективизации и голоде в СССР в начале 30-х гг. Это вызвало недовольство партноменклатуры и реакционно настроенной части общества. Опасения партаппарата были вполне обоснованны, так как критика сталинизма в действительности разрушала всю систему советской идеологии, построенной не на аргументах, а на запретах. Даже частичное снятие этих запретов делало идеологию беспомощной и несостоятельной.

В 1988 г. в высшем партийном руководстве начали оформляться два политических направления. Одно, представленное М. Горбачевым и его единомышленниками, выступало за дальнейший поиск путей разрешения проблем, стоящих перед страной. Другое направление объединяло противников дальнейших перемен, опасавшихся, что не только идеология, но и политическая ситуация в СССР может выйти из-под контроля и принять неуправляемый характер. Наиболее заметной фигурой среди сторонников этого направления был член политбюро, секретарь ЦК КПСС Е.К. Лигачев, заведовавший вопросами идеологии, позже переведенный Горбачевым на «расстрельную» в советские времена должность – руководить сельским хозяйством. Противники перемен и тогда, и многие годы спустя, утверждали, что их беспокоила судьба страны. Если это так, то в контексте судьбы страны их в первую очередь беспокоила судьба партноменклатуры, сохранение в ее руках власти в стране. Но никакого, сколько-нибудь осмысленного плана выхода из кризиса у противников перемен не было. Не было такого плана и у сторонников продолжения перестройки, включая М. Горбачева.

2. К 1989 г. стало очевидно, что перестройка в том виде, в каком она декларировалась, потерпела неудачу. Перед властью встала дилемма – либо сворачивать перестройку, либо попытаться найти другие пути решения социально-экономических проблем. Принципиальную возможность таких решений подсказывал опыт советской истории. Можно было заявить, что перестройка выполнила свои задачи и вернуться к административно-бюрократическим методам управления государством и обществом, прекратив экспериментировать с гласностью и демократизацией. Такой путь выбрало руководство страны в конце 60-х гг., отказавшись от экономических реформ, с той разницей, что никакой гласности в те годы не было и в помине. Однако сделать это мешали, по меньшей мере, два обстоятельства. Если в 70-е гг. советская экономика подпитывалась нефтедолларами, то во второй половине 80-х такой возможности не было. Кроме того, ужесточение контроля над обществом могло вызвать недовольство Запада, а этого М. Горбачев не желал, поскольку советская экономика все больше нуждалась в передовых технологиях, машинах, оборудовании и кредитах, которые он рассчитывал получить на Западе.

Другим путем разрешения социально-экономических проблем мог стать разрыв с идеологическими догмами при сохранении полного контроля над политической системой, хозяйственной инфраструктурой и ключевыми отраслями экономики. Можно было попытаться допустить частное предпринимательство, частную собственность на средства производства, хозрасчетный принцип управления небольшими предприятиями, т.е. допустить то, что существовало в некоторых социалистических странах Восточной Европы. Пример такого шага – новая экономическая политика, введенная большевиками и существовавшая в 20-е гг. Но для этого нужны были серьезная аналитическая работа в области экономики и социальных отношений, политическая смелость и способность порвать с замшелыми идеологическими догмами. Однако, в отличие от большевиков 20-х гг., руководство СССР второй половины 80-х гг. оказалось к этому не способно, несмотря на целую армию советников, консультантов, экспертов и т.п. То, что необходимым условием любых реформ в России является политическая стабильность, лишний раз напомнил армяно-азербайджанский конфликт в Нагорном Карабахе.

Горбачев выбрал свой путь. Фактически отказавшись от реальных преобразований в экономике, он пошел на изменения в политической системе. Летом 1988 г. состоялась XIX партийная конференция, которая приняла решение о создании нового законодательного органа власти – Съезда народных депутатов СССР – в количестве 2250 человек. Две трети депутатов должны были избираться по территориальным округам, одна треть – от общественных организаций, включая КПСС. Съезд народных депутатов СССР был призван заменить декоративный Верховный Совет СССР, депутаты которого фактически назначались партийными органами. Вероятно, М.Горбачев рассчитывал, что новый законодательный орган сможет преодолеть пассивное сопротивление партноменклатуры и разработать основу социально-экономических преобразований. На деле получилось иначе. Первый съезд народных депутатов работал в мае-июне 1989 г. Никаких принципиальных решений в социально-экономической области съезд не принял, да и принять не мог, так как проходил в обстановке накала политических споров и эмоций. Кроме того, не были отработаны регламент и процедура работы съезда. Даже подсчитывать голоса «за» и «против» приходилось по головам, что было очень сложно, так как система электронного голосования попросту отсутствовала, потому что до этого все депутаты Верховного Совета СССР всегда голосовали «за». Такова была советская «демократия». Наконец, съезду никто не предложил программы реформ. Единственным практическим результатом его деятельности стало создание нового, двухпалатного Верховного Совета СССР и избрание М. Горбачева его председателем.

Руководство высшим законодательным органом не дало М.Горбачеву никаких преимуществ. В стране началась открытая критика деятельности КПСС, а уже на первом съезде народных депутатов звучали требования отмены шестой статьи Конституции СССР, закреплявшей руководящую роль партии. В обстановке ожесточенных политических дискуссий прошли и остальные съезды народных депутатов СССР (всего их было четыре). 14-26 декабря 1989 г. состоялся Второй съезд народных депутатов СССР, а 27 декабря на довыборах по Московскому национально-территориальному округу № 1 депутатом Верховного совета был избран Борис Николаевич Ельцин. В ноябре 1987 г. Ельцин, занимавший пост первого секретаря Московского областного и городского комитетов партии, на Пленуме ЦК КПСС выступил с резкой критикой руководства страны, осуществлявшего перестройку, по его мнению, медленно и нерешительно. Реакция последовала незамедлительно. Б.Ельцин был выведен из состава Политбюро и ЦК КПСС, снят с должности первого секретаря МК и МГК КПСС и отправлен на второстепенную должность в правительстве. После избрания депутатом Верховного совета Б.Ельцин стал лидером Межрегиональной депутатской группы политического объединения демократически настроенных и чрезвычайно амбициозных депутатов.

Критика КПСС оппозиционно настроенными депутатами Верховного совета и СМИ находила все большую поддержку в народе по мере ухудшения социально-экономического положения в стране. В 1989 г. СССР потрясли шахтерские забастовки. Шахтеры получали высокую зарплату, но на нее нечего было купить. Условия труда шахтеров были очень тяжелыми. Острой была жилищная проблема в шахтерских регионах. Шахтеры требовали решения социальных и экономических вопросов отрасли, большей самостоятельности для местных властей в решении социально-хозяйственных задач. Шахтерские забастовки носили социально-экономический характер, но объективно они стали политическим фактором, свидетельствовавшим о кризисе советской системы.

Еще одним свидетельством кризиса стало нарастание межнациональных конфликтов. Вслед за армяно-азербайджанским конфликтом в Нагорном Карабахе (1988 г.), который продолжал тлеть, в 1989-1990 гг. произошли столкновения на межнациональной почве в городе Новый Узень в Северном Казахстане, погромы турок-месхетинцев в Узбекистане, столкновения киргизов и таджиков в Оше, грузин и абхазов в Абхазии. В 1989 г. на выборах в Верховные советы Литвы, Латвии и Эстонии победили политические движения, выступавшие за экономическую самостоятельность и большую политическую свободу, – «Саюдис» в Литве и народные фронты в Латвии и Эстонии.

В 1990 г. социально-экономическое положение в СССР еще более ухудшилось. Государственное хозяйство, разбалансированное непродуманными реформами, лишенное нефтедолларовой подпитки, приходило в упадок. В то же время возникло новое явление в экономике – кооперативное движение. Однако закон о кооперации не предусмотрел реалий советской системы. Цены на сырье, закупавшееся кооператорами, оставались государственными, а цены на продукцию кооперативов были рыночными. Это объективно создавало условия для спекуляции и развития коррупции в госаппарате. В то же время для десятков тысяч людей кооперативы стали возможностью применить свои предпринимательские способности, иметь заработок, немыслимый при социализме. Кооперативный сектор, ориентировавшийся в основном на торгово-посредническую деятельность и производство простейших изделий, не мог насытить потребительский рынок. Дефицитом стали практически все продукты и товары народного потребления. Из свободной продажи исчезли не только основные виды продовольствия, мебель, сложные бытовые изделия, но даже мыло, зубная паста и стиральные порошки. Возможность покупок не гарантировали даже талоны. Региональные власти начали ограничивать вывоз продовольствия за свои территории, вводить именные удостоверения для покупателей. Лозунг ускорения экономического развития остался в прошлом. Задачей властей всех уровней было обеспечить население продовольствием и приостановить развал экономики и управления. Это предполагалось сделать путем постепенно перехода к рыночным механизмам в экономике. В мае 1990 г. Верховному Совету СССР была представлена программа экономических преобразований, подготовленная под руководством академика Л.И. Абалкина. Она предусматривала постепенное внедрение рыночных отношений в планово-централизованную экономику. В том же году группой экономистов под руководством Г.А. Явлинского – в будущем создателя и лидера партии «Яблоко» - была разработана программа «500 дней». За это время предполагалось полностью реформировать советскую планово-распределительную экономку и ввести в действие рыночные механизмы. По прошествии многих лет реформ, ошибок, социальных катаклизмов стала очевидна абсурдность и утопичность предлагавшихся тогда проектов быстрых реформ в России.

Одна из проблем преобразований в социально-экономической сфере заключалась в том, что ни М. Горбачев, ни правительство, ни советские экономисты-академики, ни разношерстная демократическая оппозиция, сгруппировавшаяся вокруг Б. Ельцина, ни он сам – никто не имел представления о том, как реально действуют принципы рыночной экономики, с какими трудностями и издержками связан переход к ним. Кроме того, для любых реформ необходима хотя бы относительная политическая стабильность. В СССР ее не было. В 1990 г. прибалтийские республики открыто заявляют о необходимости выхода из состава союза.

Прочие союзные республики принимают декларации о государственном суверенитете. Это еще не было свидетельством их желания выйти из состава СССР. Таким образом, республики пытались самостоятельно справиться с валом социально-экономических проблем, тем более, что союзный центр не мог предложить никаких осмысленных рецептов в этой области. Не была исключением и Российская Федерация. В мае 1990 г. начал работать всенародно избранный Первый съезд народных депутатов РСФСР, председателем которого после напряженной борьбы был избран Б.Н. Ельцин. Съезд сформировал правительство РСФСР, которое возглавил И.С. Силаев. 12 июня 1990 г. съезд принял Декларацию о государственном суверенитете Российской советской Федеративной Социалистической Республики. Российская Федерация рассматривалась как «суверенное государство, созданное исторически объединившимися в нем народами», а суверенитет как «естественное и необходимое условие существования государственности России, имеющей многовековую историю, культуру и сложившиеся традиции». 907 делегатов съезда голосовали за Декларацию, 9 - воздержались и только 13 были против. Декларация не была направлена на разрушение Союза, она предусматривала пребывание РСФСР в Союзе на основе союзного договора, но существенно ослабляла позиции союзного центра, который явно не справлялся с социально-экономическим кризисом.

Примером полной неспособности высшего руководства СССР к осмысленным действиям может служить «павловский» обмен купюр, произведенный в апреле 1991 г. Предполагалось в течение трех дней обменять все находившиеся на руках у населения денежные купюры образца 1961 г. на новые. Снятие денег со сберкнижки ограничивалось 500 руб. При обмене купюр в количестве, превышающем месячную зарплату, требовалось письменно указать источник их происхождения. Предполагалось, что таким образом удастся изъять избыток денежной массы и крупные средства, сосредоточенные в руках теневиков и спекулянтов. Разумеется, ни один спекулянт не пострадал, так как средства, полученные незаконным путем, были вложены в валюту, товары народного потребления и т.п. Кроме того, заинтересованные лица знали о готовившемся обмене. Во всяком случае, не было озвучено ни одного конкретного примера успешности этой акции. Напротив, страну охватила паника. Миллионы законопослушных граждан оказались в ситуации, когда честно заработанные деньги могли превратиться в бумажки. Абсолютно бессмысленную акцию пришлось продлить на несколько дней. «Обмен денег» окончательно убедил народ, что от власти ничего хорошего ждать не приходится.

В 1991 г. социально-экономический кризис по существу привел к народнохозяйственному параличу. Сложилась парадоксальная ситуация: работали все органы партийного и государственного управления – президент, он же генеральный секретарь, Политбюро, ЦК, правительство, Верховный Совет СССР, органы исполнительной и законодательной власти всех уровней; все предприятия, учреждения, магазины, колхозы и т.п. Но в стране ощущался недостаток самых элементарных продуктов. Дурным предзнаменованием стали очереди за хлебом. Страна с колоссальным экономическим потенциалом, с великой историей и культурой начала получать гуманитарную помощь с Запада. Иначе, как национальным позором, это назвать нельзя. Кстати, гуманитарная помощь, поставлявшаяся в СССР безвозмездно, как правило, продавалась в магазинах за деньги или разворовывалась различными способами.

Социально-экономический кризис сопровождался ростом политической напряженности. В начале 1991 г., действуя под давлением партийного аппарата и военной верхушки, Горбачев попытался силой восстановить контроль над Прибалтикой. В январе 1991 г. он потребовал от демократического Верховного Совета Литвы, взявшего курс на выход из Союза, восстановить действие Конституции СССР. Против безоружных людей были направлены войска, в том числе бронетехника и даже спецподразделение «Альфа», предназначенное для борьбы с терроризмом. Во время захвата телецентра в Вильнюсе погибли 14 человек из числа гражданского населения. Эта акция привела к тому, что М. Горбачев окончательно лишился симпатий демократически настроенной части общества, напугала союзные республики, послужив еще одним аргументом в пользу отделения от Москвы.

На этом фоне обостряется противостояние между союзным центром и российскими властями во главе с Ельциным, выразившееся, в частности, в «войне законов» между союзными и российскими властями. Развитие политических событий в стране поставило вопрос о самом существовании СССР. На состоявшемся 17 марта 1991 г. референдуме, организованном союзным центром, из 80 % проголосовавших 76,4 % высказались за сохранение СССР. Однако сама постановка вопроса: «Считаете ли Вы необходимым сохранение СССР как обновленной федерации равноправных суверенных республик, в которой будут в полной мере гарантированы права и свободы человека любой национальности?» - допускала очень широкое толкование. Под «обновленной федерацией» и гарантированными «в полной мере» «правами и свободами» каждый голосовавший мог понимать свое. На дополнительный вопрос о целесообразности выборов Президента Российской Федерации 80 % голосовавших ответили положительно. Референдум не ослабил накала политической борьбы. Выборы Президента РФ означали усиление позиции российского руководства и дальнейшее ослабление союзного центра, который не придумал ничего лучше, чем ввести в Москву войска в день начала работы съезда народных депутатов РФ. Это вызвало резкое недовольство российских депутатов и общественности. Войска были выведены из столицы.