Экономика домонополистического капитализма. Концепции меркантилизма, физиократов, классической политэкономии, марксизма. 2 страница

Между тем, как уже отмечалось, другие страны современного мира такого игнорирования не допускают. И вот тут с высоты сегодняшнего дня полезно и необходимо возвратиться к рассуждениям реформаторов о «занавесе». Ведь занавеса-то на поверку и не было. В действительности, полмира, которые сегодня часто называют сателлитами СССР, были зоной как раз активнейшей торговли этого самого СССР, причём торговал он там далеко не только нефтью и газом: значительный удельный вес в советском экспорте занимали высокотехнологичные товары. И значит, превращение в колониальный придаток нашей стране уж никак не грозило, - скорее, её роль и положение тогда логичнее представлять как подобие метрополии. А в другую половину мира нашу страну практически не пускали: она находилась «под пятой» второй супердержавы – США, которая приняла в свой федеральный закон поправки Джексона и Вэника, американских конгрессменов, согласно которым была практически запрещена торговля с нашей страной высокотехнологической продукцией. Кстати, эти поправки действуют и сейчас по отношению к РФ, несмотря на многообещавшие декларации М.С. Горбачёва и Б.Н. Ельцина о преимуществах нашего вхождения в мирохозяйственные связи. Так что разговоры о «занавесе» на поверку оказались лживой пропагандой, далёкой от научной истины.

А теперь прошу, уважаемый коллега, обратить внимание на уже высказанное замечание, что другие страны не допускают игнорирования вывода меркантилистской теории о необходимости протекционизма. Почему, задумаемся, они не допускают? Да потому что находят такое игнорирование невыгодным для себя и экономически, и политически. Больше того: они считают его убийственным для своей экономики и национальной безопасности. В самом деле, представьте себе, что было бы завтра например, с автомобилестроительной промышленностью США, если бы сегодня эта страна прекратила протекционизм данной отрасли?! Нетрудно это представить: в отсутствие таможенных пошлин и квот (количественных ограничений) «Тойота» и другие автомобилестроительные фирмы Японии моментально, как мощным дорожным катком, раздавили бы всё американское автомобилестроение с его «Фордом», «Крайслером» и «Дженерал моторс». Ведь американцы просто неспособны за меньшую зарплату работать больше и лучше, да ещё после официального рабочего дня добровольно разрабатывать рационализаторские предложения по совершенствованию производства в своей фирме, как это привыкли делать японские рабочие и инженеры. Поэтому американская продукция, при прочих равных условиях, обречена на поражение в конкурентной борьбе с японской. Из-за этого американские власти вполне резонно, как Вы видите, прибегают к протекционизму, которому когда-то учили меркантилисты.

При этом вопреки насаждаемой пропаганде вреда «занавеса» в реальной современной мировой практике занавес-то почти всегда присутствует, только дифференцируется его степень для различных отраслей, предприятий и видов товаров.

Ведь «умный» протекционизм, конечно, не означает, что отечественному производителю раз и навсегда гарантируются искусственные тепличные условия: тогда он легко может уподобиться ленивому коту, переставшему ловить мышей, поскольку ему вкуснее показалась сметана, регулярно выдаваемая любящим хозяином. Нет, государственный чиновник, долженствующий радеть именно о государственном интересе (а не о своих коррупционно-взяточных заботах), обязан очень тщательно установить, исходя из специфики той или иной отрасли и конкретного экономического состояния конкретного предприятия, вполне определённый срок действия протекционистской защиты: за этот срок предприятие обязано подготовиться конкурировать «на равных» с аналогичными иностранными фирмами. А в течение установленного срока тот же государственный чиновник обязан осуществлять постоянный мониторинг, отслеживание ситуации: а не требуются ли корректировки, не требуются ли какие-то дополнительные меры по оказанию помощи отечественному предприятию или, наоборот, наказания владельцу и менеджерам его за обнаруженное у них поведение «ленивого кота». Выходит, что изучать и выполнять рекомендации меркантилистской теории нужно. Но при этом и не надо забывать, что такое выполнение должно быть действительно «умным». Надо знать меркантилизм, но знать и те научные направления, которые пришли позднее, уметь их сопоставить, критически осмыслить каждое, чтобы в сегодняшней экономической практике использовать их комплексно, а значит, наиболее эффективно.

Критически осмысливая теорию меркантилистов с позиции сегодняшнего дня, нельзя не видеть, что их точка зрения на прибавочную стоимость, например, как прибыль за отчуждение товара была ошибочной, ведь выигрыш одного одновременно является проигрышем другого. На самом деле прибавочная стоимость в сфере обращения только реализуется, принимает денежную форму. А вот создаётся-то она, как позднее показали А. Смит, Д. Рикардо, К. Маркс, не в процессе обращения, а в процессе производства. Меркантилисты же, ограничиваясь, как уже отмечалось, обобщением явлений лишь сферы обращения, фактически не давали ответа на вопрос: а каким образом возрастает общая сумма богатства и возникает прибыль.

Как Вы уже видели, подлинным источником богатства и прибыли меркантилисты считали внешнюю торговлю. А разве могли они тогда по-другому считать, если внешняя торговля, особенно с колониями, действительно была в то время основным источником золота и серебра? А поскольку материал для экспорта поставлялся ремёслами, то меркантилисты приходили к выводу, что процветание ремесла является условием торговли и, следовательно, условием богатства страны, а не их причиной.

В своих исследованиях меркантилисты много внимания уделяли деньгам. Они были убеждены во всемогуществе денег. Сегодня можно сказать, что они были правы, подчёркивая власть денег, ведь владелец денег, действительно, сосредоточивает в своих руках значительное влияние на социально-экономические процессы. Однако в силу тогдашних исторических условий меркантилисты не смогли понять сущности денег. Например, они не могли объяснить, почему деньги как всеобщая форма богатства противостоят всем другим товарам. Они считали, что золото и серебро сами по себе, как вещи, по своей природе, есть деньги. Они не могли понять, что хотя деньги и товар, но товар особый, так как он выполняет роль всеобщего эквивалента, то есть выступает в качестве всеобщего и непосредственного воплощения стоимости. Но они являются деньгами не вообще всегда изначально, а лишь в конкретно-исторических условиях.

Теория денег, разработанная меркантилистами, получила затем в экономической науке название металлистической теории денег, то есть сущность денег в ней объяснялась их естественными свойствами.Наряду с металлистической теорией денег в период разложения феодализма и становления капитализма возникла и другая, альтернативная теория – номиналистическая. Её разрабатывали английские философы и экономисты Дж. Локк (1632-1704), Дж. Беркли (1684-1753), Д. Юм (1711-1776). Согласно этой теории, деньги представляют собой номинальную счётную единицу, являющуюся лишь знаком для счёта. Этот условный знак, по их мнению, не имеет своей внутренней стоимости. Но если придерживаться такой точки зрения, то необходимо признать нетоварный характер золота и серебра, а значит, ими не могла бы измеряться стоимость других товаров. Следовательно, золото и серебро не могли бы стать всеобщим эквивалентом.

Внимание меркантилистов сосредоточивалось прежде всего на двух функциях денег: сокровищ и мировых денег. В этих функциях деньги выступают как всеобщее воплощение общественного богатства. И это, надо признать, правильно. Меркантилисты правильно также отмечали такую важную особенность денежного обращения, как постоянное выпадение денег из обращения, поскольку существует стремление людей удержать их от обращения, сохранить как сокровище.

Таков краткий обзор теории меркантилизма и её значения для сегодняшней внешнеэкономической политики государств. А вот с началом промышленного переворота в Европе главный интерес экономической теории из сферы обращения переносится к сфере производства материальных благ. Возникла школа физиократов (от древнегреческих слов, буквальный перевод – «власть природы»). Главой школы физиократов выступил французский учёный Франсуа Кенэ (1694-1774). Его основное произведение – книга «Экономическая таблица» (1758). Другим известным представителем этой научной школы был Жак Тюрго (1727-1781), а его основное произведение – «Размышления о создании и распределении богатств» (1766).

По своей классовой природе физиократы были выразителями экономических интересов крупного капиталистического фермерства. Центральное место в этом учении принадлежит проблеме «чистого продукта». Физиократы отвергли меркантилистское представление о богатстве как скоплении драгоценных металлов в стране. Главная заслуга физиократов, как уже отмечено, состоит в перенесении вопроса о происхождении богатства из сферы обращения в сферу производства материальных благ. Однако с высоты сегодняшнего дня следует заметить, что физиократы ошибочно считали только земледелие той сферой, где создаётся «чистый продукт» и происходит увеличение богатства. Промышленность они определили как бесплодную сферу, не создающую «чистого продукта». Поскольку различие этих двух отраслей состоит в том, что в земледелии, в отличие от промышленности, работает природа, земля, то физиократы сводили «чистый продукт» к физическому дару природы.

Представители этого направления ввели в научный оборот понятия «первоначальные авансы» и «ежегодные авансы», что соответствует современным терминам «основной и оборотный капитал». То есть под первоначальными авансами они понимали затраты на земледельческое оборудование, которое предназначено для использования в производстве на протяжении не одного года. А под ежегодными авансами – текущие затраты на семена, удобрения и оплату труда, которые полностью расходуются в течение годового цикла работ.

Очень важной заслугой физиократов является постановка вопроса о воспроизводстве и обращении всего общественного продукта как по стоимости, так и по натуральной форме. Особенно глубоко этот процесс отражён в «Экономической таблице» Ф. Кенэ, который рассматривал процесс воспроизводства и обращения всего общественного продукта не в виде отдельных актов купли-продажи, а как постоянно повторяющийся процесс обмена продуктами производства между важнейшими отраслями народного хозяйства и основными классами общества в определённой пропорциональности. Ценность такого научного подхода проявилась, в частности, в том, что он был затем достаточно активно поддержан и развит учёными последующих столетий. Например, в 19-м веке К. Маркс идею Ф. Кенэ о пропорциональности количественных взаимосвязей обосновал применительно к первому и второму подразделениям общественного воспроизводства (первое – это производство средств производства, например, станков и оборудования, а второе – производство предметов потребления). Маркс показал необходимость некоторого опережения первого подразделения по сравнению со вторым, поскольку только на основе развития первого можно развивать и второе. И в то же время недопустимость значительного отставания второго ввиду его важности в повышении благосостояния населения. (Критика российскими реформаторами в адрес экономики СССР за существенное отставание второго подразделения справедлива, но развал этими реформаторами обоих подразделений в экономике РФ делает обоснованной ещё большую критику самих критиков с позиции и Маркса, и Кенэ).

В 20-м веке идея Кенэ о пропорциональности в процессе общественного воспроизводства получила дальнейшее развитие при разработке проблем оптимизации моделей той или иной национальной экономики. Так, в 1975 году Нобелевской премии в области экономики был удостоен советский учёный Л.В. Канторович за разработку теории межотраслевого баланса. Он конкретизировал идею пропорциональности уже не просто к подразделениям, а отдельным отраслям внутри их (например, применительно к взаимосвязям между машиностроительной, химической, текстильной, пищевой промышленностью и т.д.). Ещё дальше по пути конкретизации, «расподробнивания» объекта применения идеи Кенэ, Маркса и Канторовича о пропорциональности национальной экономики пошёл другой нобелевский лауреат по экономике, известный американский учёный прошлого века Василий Леонтьев. Он применил эту идею уже по отношению к подотраслям (например, машиностроение для машиностроения, машиностроение для нефтехимии, машиностроение для текстильной промышленности, машиностроение для пищевой промышленности и т.д.). Разумеется, Маркс, Канторович и Леонтьев ушли очень далеко вперёд в разработке указанной проблемы, но ведь исходная-то основа её была всё-таки впервые заявлена Ф. Кенэ в «Экономической таблице». Поэтому, уважаемый коллега, отдайте должное теории физиократов при изучении данной дисциплины.

Дальнейшее развитие исследования производства происходило в классической политэкономии, особенно английской. Наиболее видные её представители – Уильям Петти, Адам Смит, Давид Рикардо.

Уильяму Петти (1623-1687) принадлежит ряд научных работ, наиболее известны следующие из них: «Трактат о налогах и сборах» (1662), «Политическая арифметика» (1672), «Разное о деньгах» (1682). В них Петти изложил начала нового направления экономической теории – классической политэкономии, в основе которой лежит теория трудовой стоимости. В этом русле он разрабатывает учение об естественной цене, различая при этом «естественные» и «рыночные» цены, причём именно последние характеризуются постоянными колебаниями. Естественной ценой хлеба, например, Петти считал такое количество серебра, на которое затрачено такое же количество труда, как и на производство хлеба. Именно труд, по мнению учёного, является источником естественной цены (стоимости) товара, а её величина определяется затратой рабочего времени на производство этого товара. Тем самым был преодолён меркантилистский взгляд о том, что источником стоимости и прибыли является сфера обращения товаров.

Изучая производство как основу хозяйства, Петти стремился выяснить природу цены, найти причины, от которых зависит уровень заработной платы и земельной ренты, определить цену земли и т.д. Тем самым он встал на путь действительно научного анализа экономической жизни.

Заработная плата определена Петти как стоимость минимума средств существования рабочего. А рента характеризуется им как прибавочный продукт, который остаётся после вычета заработной платы и семян. Рента в денежном выражении – это количество серебра, равное этому прибавочному продукту. Петти называет ссудный процент денежной рентой, то есть доходом, производным от земельной ренты. Уровень процента он определил как отношение ренты к цене земли. (Заметим, что с позиции сегодняшнего дня эти положения нельзя признать правильными, но ведь, согласитесь, несправедливо оценивать исследователя 17-го века мерками 21-го столетия: гораздо правомернее видеть, что это был первопроходец в анализируемых им вопросах и для своего времени являлся, несомненно, выдающимся учёным).

Но самое главное место среди основоположников классической политэкономии принадлежит Адаму Смиту (1723-1790). Получив хорошее образование, он уже в 28-летнем возрасте был избран профессором философии морали в университете города Глазго. Результаты его научных исследований этого периода обобщены в книге «Теория нравственных чувств». Во время путешествия по Европе Смит познакомился в Париже с представителями школы физиократов Ф. Кенэ и А. Тюрго. После возвращения в Англию в 1766 году он поселился в родном шотландском городе Кирколди и целиком посвятил себя работе над своим главным трудом – «Исследование о природе и причинах богатства народов», состоящим из пяти томов. Этот труд вышел в свет в 1776 году и имел громадный успех, несколько раз переиздавался уже при жизни автора.

На русский язык работа была переведена в 1804-м году и затем переиздавалась в нашей стране тоже неоднократно. Вы, конечно, помните из курса литературы 9-го класса, как в первой главе романа «Евгений Онегин» А.С. Пушкин, показав легкомысленное отношение и весьма поверхностное овладение главным героем науками и искусствами, неожиданно удивляет читателя сообщением о глубоком изучении Онегиным пятитомного труда Смита:

Высокой страсти не имея

Для звуков жизни не щадить,

Не мог он ямба от хорея,

Как мы ни бились, отличить.

Бранил Гомера, Феокрита,

Зато читал Адама Смита

И был глубокий эконом,

То есть умел судить о том,

Как государство богатеет,

И чем живёт, и почему

Не нужно золота ему,

Когда простой продукт имеет.

Наверное, тогда, в 9-м классе, Вы ещё не отдавали себе полного отчёта в том, насколько приведённые строчки характеризуют отношение современного Пушкину российского дворянского общества к главному труду Смита: оно могло простить молодому дворянину очень многое, но если он не изучил глубоко «Исследование о природе и причинах богатства народов», то ему руки бы не подали и вход в высший петербургский свет для него был бы закрыт! Разве это не достойный для нас пример уважительного и внимательного отношения к труду классика истории экономической мысли?!

Появление главного труда Смита было крупнейшим событием в развитии экономической науки. Можно сказать, что этой работой был завершён период становления политической экономии как особой отрасли знания. В «Исследовании…» очерчен круг основных вопросов, которые стали предметом изучения в экономической теории. А для восходящей буржуазии теория Смита стала ценным оружием в идеологической борьбе за ликвидацию остатков феодализма.

Смит пишет, что основной стимул экономической активности человека – частный интерес. Но реализовать его человек может только через взаимообмен с другими людьми. В самом деле, сапожник, например, шьёт сапоги не из-за альтруистических побуждений облагодетельствовать других людей своими сапогами, а с целью купить хлеб для собственного потребления на деньги, вырученные от продажи сапог. Таким образом, частный интерес реализуется в процессе общественного разделения труда (сапожник-хлебник и т.д.). То есть, по Смиту, процветание общества возможно лишь на основе индивидуального благополучия.

И хотя, как Вы видели, индивидуум, стремясь к личному благополучию, не думает об общественных интересах, но «…он невидимой рукой направляется к цели, которая совсем и не входила в его намерения». Здесь под «невидимой рукой» Смит понимал стихийное действие объективных экономических законов. То есть эти законы действуют независимо от воли отдельных людей и даже государства. Они реализуются не только помимо, но зачастую и против воли человека. И такое стихийное функционирование объективных экономических законов Смит называет естественным порядком.

Важное значение при этом учёный придаёт принципу свободной конкуренции. Он показывает, что ресурсы общества могут использоваться оптимально только при свободном передвижении капитала, товаров, денег и людей как рабочей силы. Погоня за прибылью и конкуренция представлены Смитом как деятельность, приносящая пользу всему обществу.

Экономические законы Смит пытался вывести из природы человека. Для этого учёный прибегал к помощи абстракции (отвлечения): отвлекаясь от случайных явлений, он приходил к ряду важных выводов об отдельных чертах капиталистического хозяйства. Но одновременно Смит ставил себе и другую задачу – дать конкретное изображение экономической жизни. С этой целью он описывал и систематизировал явления капиталистического хозяйства, как они выступают на поверхности. Но результаты, получаемые при применении разных методов, оказывались непосредственно несопоставимыми. Выводы, полученные путём научного анализа, Смит ставил в один ряд с поверхностными обобщениями. Остаётся только догадываться: Смит действительно не замечал этого или специально «не замечал»?

Важно отметить, что в основе всей системы экономических взглядов Смита лежит идея: богатство общества создаётся трудом в процессе производства. Оно зависит, во-первых, от доли населения, занятого производительным трудом и, во-вторых, от уровня производительности труда. Поэтому Смит считал важнейшим фактором экономического прогресса разделение труда и сделал его исходным пунктом своего исследования. На примере булавочной мануфактуры он показал громадный рост производительности труда из-за специализации отдельных групп рабочих на выполнении только одной операции.

С правильных и по сегодняшним меркам позиций Смит рассматривал зависимость разделения труда от размеров рынка. Например, он доказывал, что обширный рынок создаёт благоприятные предпосылки для разделения труда и специализации производства, а на этой основе достигается высокая производительность труда. И наоборот, при узости рынка, показывал учёный, возможности разделения труда ограничены и рост производительности труда затруднён. Разделение труда, утверждает Смит, повышает производительную силу за счёт, во-первых, увеличения ловкости каждого отдельного рабочего; во-вторых, сбережения времени, которое обыкновенно теряется при переходе от одного вида труда к другому, и наконец, изобретения машин, облегчающих и сокращаюших труд.

Однако Смит видит и негативные последствия разделения труда, специализации мануфактурных рабочих, как и ремесленников, на одной и той же производственной операции или группе операций. В связи с этим учёный замечает: «Почти все категории ремесленников подвержены каким-либо специальным болезням, порождаемым их постоянным занятием одним и тем же видом труда. Выдающийся итальянский врач Рамадзини написал особую книгу относительно таких болезней» (Цит. по:1,с.28-29). Здесь Смит, заметьте, апеллирует не только, а может, и не столько к гуманизму владельцев мануфактур, сколько к их рациональному экономическому расчёту. Из этих же соображений учёный призывает до определённой степени сдерживать именно экономическое стимулирование трудовой активности: из-за небольшой сиюминутной выгоды не обрекать себя на большие убытки в будущем от утраты здоровья, а то и жизни опытного и умелого работника.

По этому поводу Смит пишет: «Мы не считаем наших солдат самой трудолюбивой частью нашего народа. Тем не менее, когда случалось употреблять их для какой-нибудь особой работы, за которую им давали хорошую поштучную плату, их офицерам часто приходилось договариваться с предпринимателями, чтобы им не давали зарабатывать свыше определённой суммы в день в соответствии с установленными нормами поштучной оплаты. До заключения этого соглашения взаимное соревнование и стремление к большому заработку часто побуждали их чрезмерно напрягать свои силы и надрывать своё здоровье усиленным трудом. Чрезмерное напряжение в течение четырёх дней в неделю часто бывает действительной причиной безделья в остальные три дня, по поводу которого так много и громко жалуются. За напряжённым трудом, умственным и физическим, продолжающимся подряд несколько дней, у большинства людей, естественно, следует сильная, почти непреодолимая потребность в отдыхе, от которого удержать может только сила или острая нужда. Это – естественная потребность, которая требует удовлетворения иной раз в виде простого отдыха, а иногда и в виде развлечения. Последствия неудовлетворения этой потребности часто опасны и иногда губительны, и они почти всегда, раньше или позже, вызывают специальную профессиональную болезнь. Если бы хозяева прислушивались всегда к велениям разума и человечности, они часто имели бы основания скорее умерять, чем возбуждать усердие многих из своих рабочих. Как я уверен, в любой профессии можно установить, что человек, который работает не спеша и потому способен работать постоянно, не только дольше сохранит своё здоровье, но в течение года выполнит большее количество работы» (Цит. по:1,с.29-30). Таким образом, как видите, Смит продолжает и значительно развивает идею предшественников о взаимосвязи двух форм соревновательных отношений: трудовой состязательности работников и конкуренции эксплуататоров в борьбе последних за увеличение богатства на основе эксплуатации.

Хотя отдельные положения учения о разделении труда были уже сформулированы предшественниками, но в трактовке Смита они получили совершенно новое значение. Ведь именно он впервые убедительно показал, что только труд – источник богатства общества, а разделение труда – важнейший фактор повышения его производительности и умножения общественного богатства.

Возникновение разделения труда, как Вы видели, Смит объяснял склонностью людей к обмену. Эта склонность, по Смиту, является одним из естественных свойств человека. Она и породила первоначально разделение труда. Сегодня с этим положением Смита нельзя согласиться. Ведь разделение труда возникло раньше, чем появились товарное производство и обмен товаров.

Недостатком всей системы взглядов Смита на разделение труда было непонимание им различия между общественным и мануфактурным разделением труда. Общественное имеет место на всех ступенях развития общества, а мануфактурное появилось лишь с возникновением капитализма и является особым методом производства прибыли как относительной прибавочной стоимости. Смит изображал всё капиталистическое хозяйство как большую мануфактуру, тогда как в действительности разделение труда между капиталистическими предприятиями складывается стихийно, а в мануфактуре – сознательно, по воле капиталиста.

Вслед за разделением труда Смит рассматривает вопрос о деньгах. Их возникновение он объяснил техническими трудностями непосредственного обмена товара на товар. Для преодоления этих затруднений каждый производитель, по представлениям учёного, старался получить такой товар, который никто не откажется взять в обмен. Именно такое всеобщее средство обмена и стало деньгами. Таким образом, Смит понимал, что деньги – это особый товар, стихийно выделившийся из всей массы товаров. Но сущности денег как всеобщего эквивалента Смит не смог понять в полной мере. По его представлению, деньги – это лишь средство обращения, мимолётный посредник, облегчающий обмен товаров. А ведь в действительности, как показали исследования последующих авторов, деньги, в отличие от других товаров, выступают как общественная форма богатства, как воплощение общественного труда.

Двойственность метода Смита и противоречивость его теоретических взглядов особенно очевидны при разработке им проблемы стоимости товара. С одной стороны, Смит значительно глубже и полнее, чем Петти, разработал теорию трудовой стоимости. Но одновременно некоторые его взгляды находятся в прямом противоречии с положением об определении стоимости рабочим временем. При этом он даёт несколько определений стоимости. Во-первых, определяет её затратами труда. Здесь он различает потребительную и меновую стоимости. Смит доказывал, что пропорции, в которых товары обмениваются друг на друга, определяются затратами труда. Он прямо определял меновую стоимость рабочим временем. И здесь мы опять-таки не вправе с высоты 21-го века усматривать субъективные умственные недостатки Смита: его гений выше нашей снисходительности. Дело в действительности заключается в том, что время Смита ещё «не сложилось» для понимания двойственного характера труда, которое в середине 19-го века сможет выявить К. Маркс. Поэтому Смит не включал в стоимость товара перенесённую стоимость средств производства (постоянный капитал) и сводил стоимость товара к вновь созданной стоимости.

Второе определение стоимости товара у Смита – это определение её покупаемым трудом. Такое определение можно считать справедливым лишь для простого товарного производства, которое предшествовало капиталистическому. Но к самому капиталистическому хозяйству его уже неправомерно относить, чего не смог разглядеть Смит, находясь ещё на самой заре капитализма.

Третье определение стоимости Смитом – это определение её доходами. Учёный заявлял, что заработная плата, прибыль и рента являются первоначальными источниками всякого дохода так же, как и всякой меновой стоимости. Но здесь лишь первая часть формулы соответствует сделанному им же ранее определению стоимости товара затраченным на его производство трудом, а остальные две части противоречат указанному определению. Утверждая, что стоимость складывается из доходов, Смит отразил взгляды бизнесмена-практика, который видит поверхность явлений «в первом приближении», но не способен выявить глубинную и скрываемую их сущность.

Правда, нельзя не отметить, что и в этом вопросе Смит не оставался на уровне практика, он вплотную приближался к современному пониманию проблемы, в отличие от всех современников и предшественников. Различая в капиталистическом обществе три класса: рабочих, капиталистов и землевладельцев, - Смит соответственно основными доходами называет заработную плату, прибыль и ренту, но общим источником всех доходов он всё-таки считал труд. То есть Смит рассматривал прибыль и ренту как часть стоимости, созданной трудом рабочих.

Конечно, в силу исторической ограниченности своего времени Смит не смог понять природу заработной платы как превращённой формы стоимости и цены рабочей силы, что выявит опять-таки Маркс почти через столетие. Смит трактовал заработную плату просто как цену труда. Величина заработной платы, по его мнению, находится под постоянным воздействием движения народонаселения. С ростом богатства, доказывал учёный, увеличивается спрос на труд, повышается заработная плата и растёт благосостояние населения. В результате ускоряется его прирост. Но это уже означает, что образуется избыток рабочих рук и заработная плата снижается. А при низкой её величине размножение сокращается, что ведёт к недостатку рабочих и, соответственно, к повышению заработной платы.

Смит призывает работодателей важное значение придавать зарплате как средству стимулирования труда: «Щедрое вознаграждение за труд, поощряя размножение простого народа, вместе с тем увеличивает его трудолюбие. Зарплата за труд поощряет трудолюбие, которое, как и всякое иное человеческое свойство, развивается в соответствии с полученным им поощрением. Обильная пища увеличивает физические силы работника, а приятная надежда улучшить своё положение и кончать свои дни в довольстве и изобилии побуждает его к максимальному напряжению своих сил. Поэтому при наличии высокой зарплаты мы всегда найдём рабочих более деятельными, прилежными и смышлёными, чем при низкой зарплате» (Цит. по:1,с.26-27).