Катехизация в Антиохийской школе

Антиохийский богословский центр (или «школа») сформировался несколько позднее других. Это было вызвано тем, что сама Антиохия была не только столицей округа, но и университетским центром эллинизма. К тому же именно в Антиохии возникла в IIIв. ересь антитринитариев, выразителем которой был Павел Самосатский. Сочетание этого яда эллинского гностицизма с антитринитарным ядом иудаизма было серьезным препятствием для школьного богословия. Была необходимость построить здравую и ортодоксальную доктрину троичности. С этими проблемами и столкнулся основатель Антиохийской школы, пресвитер сщмч.Лукиан, воспитавший довольно многочисленную школу учеников, многие из которые впоследствии заняли епископские кафедры. Он был довольно широко известен своей критической работой над текстами Свящ. Писания; его редакция Септуагинты (т. н. «Лукиановская рецензия»), которая получила свое распространение в Сирии и Малой Азии.

Однако его борьба с антитринитариями привела к тому, что он примкнул к арианской позиции. Лукианово неправославие было столь явно, что при трех сменявших друг друга на антиохийской кафедре епископах: Домне, Тимофее и Кирилле – Лукиан был на положении отлученного от Церкви. Однако догматическая позиция ранних представителей Антиохийской школы не была однородной. Среди них можно выделить и одного из столпов Православия в период Никейского Собора свт.Евстафия Антиохийского. Связующим началом богословского направления Антиохийской школы в первый период ее существования скорее всего был только метод толкования Священного Писания.

В отличие от Александрийской она не представляла собой единого образовательного учреждения с преемственностью дидаскалов, хотя отдельные ее представители подвизались на поприще церковного учительства. Антиохийская школа существовала в течении IV-V вв. и развивалась иногда в противовес Александрийской школе. Различие этих школ прослеживается по 2 основным моментам: в экзегетическом методе и христологическом учении.

Своего расцвета она достигла именно в IVв. Яркими представителями этого периода ее существования были Диодор Тарсийский, свт.Иоанн Златоуст, Феодор Мопсуеcтийский и блж.Феодорит Киррский. Что касается интересующего нас вопроса катехизации в этом центре древнего христианства, то о нем мы можем почерпнуть информацию из трудов свт. Иоанна Златоуста и Феодора Мопсуестийского.

Из трудов свт.Иоанна Златоустого мы видим, что в Антиохии период оглашения для готовящихся к просвещению составлял тридцать дней. Он сравнивает этот период со спортивными состязаниями: «Так и для вас эти тридцать дней подобны некоторой школе борьбы, времени учения и упражнения».^[86] Основным временем крещения в IV в. избирались канун больших праздников, но наибольше крещений проводили на кануне Пасхи. Именно «за тридцать дней до Пасхи»[87] говорил свое «Первое огласительное слово» свт. Иоанн Златоуст.

Также, как и в других церквах в Антиохии существовало поручительство за желающего принять Святое Крещение. Перед каждым поручителем стояло задание отвечать за духовное возрастание своего чада в вере, как это было предписано в евангельской притче о талантах, когда слуга должен был приумножить вверенное ему состояние. Поэтому поручителей в таких случаях называли «восприемниками» (ἀναδεχόμενοι), чем подчеркивалась их ответственность за принимаемых в церковною общину: «Желающий приступить к дару святого крещения пусть будет представлен Церкви Божьей. Его примет ответственный за это, в соответствии с обычаем, установленным для внесения в список тех, кто желает принять Крещение. Он должен научить его нравственности. Эту роль в отношении крещаемых исполняет человек, называющийся поручителем (гарантом). Он, облеченный этой обязанностью, вписывает твое имя в книгу Церкви и добавляет имя свидетеля или священника города или общины»[88].

В начале, после расспроса поручителей, каждого кандидата спрашивали о том, насколько искренним является его желание принять Крещение. Затем, после занесения в списки «готовящихся к просвещению», каждый кандидат проходил первый экзорцизм.[89]

Экзорцизмы проводились на протяжении долгого времени, что сопровождалось громкими воззваниями экзорцистов. В это время кандидаты стояли молча и недвижимо.[90] Данная процедура выглядела устрашающе и совершалась после огласительных занятий. После экзорцизма лоб кандидата впервые осенялся печатью креста: «произнеси наперед эти слова: «отрицаюся тебе, сатана», и гордыни твоей, и служения тебе, «и сочетаюся Тебе, Христе»; и никогда не выходи без этого изречения; оно будет для тебя и жезлом, и оружием, и необоримым оплотом. Вместе с этими словами изобрази и крест на челе своем»[91].

Как уже было сказано выше, по словам свт.И. Златоуста, тридцать дней подготовки до Крещения можно было сравнить с гладиаторской школой борьбы, где главным врагом являлся сатана «Поучимся в эти дни побеждать злого беса, потому что после Крещения мы должны будем против него выступить, с ним бороться и сражаться»^[92]. Здесь каждый кандидат ко Крещению проходил подготовку перед выходом на арену для решающего поединка, где Бог занимает роль благосклонного судьи. Вот как это описывается в мученическом акте «Страдание святых мучеников Перепетуи, Фелицитаты, Сатура, Сатурнина, Секунда и Ревоката» словами видения святой мученицы Перепетуи: «Я видела золотую лестницу изумительной высоты, достигающую до небес, и очень узкую, так что люди могли подниматься по ней только один за другим…А под лестницей извивался дракон ужасающей величины, который подстерегал поднимающихся и старался испугать их при восхождении…И дракон, как бы боясь меня, поднял свою голову, а я, делая первый шаг на лестницу, наступила ему на голову. И я пошла и увидела большой сад, а в середине сада седовласого человека, сидящего в пастушечьей одежде и доящего овец. Вокруг же стояли многие тысячи облеченных в белые одежды. Он поднял голову, посмотрел на меня и сказал: «Привет тебе, дочь Моя»… И я проснулась и поняла, что я буду бороться не со зверями, но с диаволом»[93]. Поэтому катехумен проходил ряд аскетических упражнений для укрепления своего стремления стать христианином и жить по Божьим заповедям: молитва, пост, всенощные бдения, подаяние бедным и прочее: «Верным ты называешься потому, что веруешь в Бога и тебе самому Он верит, подавая оправдание, освящение, чистоту души, усыновление, царство небесное, все это Он вверил и предоставил тебе, а ты с своей стороны вверяешь и предоставляешь Ему другое: милостыню, молитвы; целомудрие и все прочие добродетели»[94].

Кроме этого, св. И. Златоуст призывал катехуменов «постоянно распевать уроки благочестия», т. е. нараспев прочитывать Священное Писание: «Ремесленник ли ты? Пой псалмы, сидя. Но ты не хочешь петь устами? Делай это мыслию. Псалом — великий собеседник; от этого ты не подвергаешься ничему опасному, но и в мастерской будешь сидеть, как в монастыре, потому что не удобство мест, но строгость нравов доставляет нам спокойствие»[95]. Такую рекомендацию давал и св. Кирилл Иерусалимский, он призывал читать не только в храме, но и самостоятельно дома. Все это было соединено с каждодневным посещением храма утром для принесения благодарственной молитвы Богу.

Следует выделить труд Мопсуестийского архиерея «Огласительные проповеди», изданный (с переводом на английский язык) А. Минганом. Состоящий из шестнадцати гомилий, которые подразделяются на две группы: первая (10 гомилий) является достаточно подробным изъяснением Символа веры, а вторая содержит в себе толкование Молитвы Господней и разъяснение смысла церковных таинств. Эта вторая часть особенно важна для понимания экклесиологии и литургического богословия свт.Феодора. Написаны они в период его священнического служения (382-392) и важны не только в том плане, что отражают его личные воззрения, но и тем, что показывают «богословский климат» эпохи.

Также важен его труд «Книга для крещаемых», в которой мы можем найти совпадение крещальной практики Антиохийской и Иерусалимской церквей. Правда, Феодор Мопсуестийский беседы о таинствах Крещения и Миропомазания, а также объяснение молитвы «Отче наш» совершал перед Крещением, еще на Страстной неделе. После Крещения, на Светлой неделе мистагогические беседы Феодора имели своей целью подробное разъяснение Евхаристии.

Интересен и описанный им порядок представления кандидата ко Крещению перед всей Церковью, о чем он говорит в своей 1-ой проповеди на Крещение. Подробно об этом уже было написано ранее в этом подпункте.

Практика Римской Церкви

Основа огласительной практики Римской церкви сложилась во ІІ-ІІІ веках. Подробно об этом уже было рассказано в 3 пункте первого раздела данной работы. Эта практика не претерпела значительных изменений в последующий период IV-V веков. Можно лишь говорить о привнесении некоторых местных обрядов и о следовании общей тенденции, которая была характерна для этого периода в других поместных церквах.

С изменением общей политики государства по отношению к христианству и вступление Церкви в новый период после гонений, также, как и на Востоке в Западной церкви предварительное собеседование со временем происходило без участия поручителей. Кандидата не спрашивали о его профессии и личной жизни, что было обязательным во времена гонений. Тем более это было не нужно для катехуменов-детей, т.к. проведения собеседования с ними до определенного возраста было невозможно. Принимать участие в полноценном оглашении дети могли с семи лет, когда ребенок уже был способен запомнить символ веры и самостоятельно ответить на вопросы священника.

Однако обряд принятия в катехумены в Западной церкви занимал особое место, о чем свидетельствуют его составные части (сакраментальные действия): осенение печатью креста, о чем косвенно говориться у св.Амвросия Медиоланского в его труде «О таинствах»: «Затем следует духовная печать, о чем вы сегодня слышали в моем чтении (ведь после купели остается еще достичь совершенства)»[96]. Это помазание не таинство Миропомазания, совершавшееся в Медиолане после ритуала омовения ног: «потому ты и омываешь ноги, чтобы в той части тела, в которую змей коварно ужалил, появилась большая защита через освящение, чтобы впоследствии он не смог бы тебя запнуть. Итак, ты омываешь ноги для того, чтобы смыть змеиный яд»[97]. Для Римской церкви характерно двойное посткрещальное помазание: вначале главы и всех частей тела, а потом крестообразное помазание чела. За осенением чела крестом следовали «дуновение» (exsufflatio), чтение молитвы, возложение рук и вкушение соли (sacramentum salis). Об обряде вкушения соли косвенно говориться у Игнатия Антиохийского в «Послании к Магнезийцам: «Осолитесь в Нем, дабы кто-нибудь из вас не попортился, и тогда зловоние не обличило бы вас»[98] и у бл.Августина Аврелия «Я был ознаменован Его крестным знамением и осолен Его солью по выходе из чрева матери моей»[99]. Свидетельство последнего наиболее для нас важно, т.к. он был причастен в равной мере как к Карфагенской так и Медиоланской церкви, огласительная и крещальная практика которых в этот период была очень близка.

Как известно из практики Ипполита Римского, на Западе оглашение проходило в два этапа. На первом этапе никаких специальных занятий со «слушающими» не проводили. Катехуменам позволялось присутствовать на публичной части литургии вместе с верными. Здесь они слушали Священное Писание и проповеди, что на практике исполняло роль огласительных занятий. Время проведения в числе «слушающих» занимало около трех лет. Но к концу IVв. это предписание оказалось практически невыполнимым по причине посвящение в катехумены младенцев. Основа этой практики была заложена еще во ІІ-ІІІ веках, о чем говорят св.Ириней Лионский, Ориген, а также подтверждает Ипполит Римский в своих «Апостольских преданиях»: «Облачитесь в одежды и в первую очередь крестите детей. Все те, которые могут говорить о себе, пусть говорят. За тех же, которые не могут говорить о себе, пусть говорят их родители или кто-нибудь из родственников»[100]. Это зафиксировано и решением Карфагенских соборов ІІІ века «…не возбранять [Крещения] младенцу, который, едва родившись, ни в чем не согрешил, кроме того, что, происшедши от плоти Адама, восприял заразу древней смерти чрез самое рождение и который тем удобнее приступает к приятию отпущения грехов, что ему отпускаются не собственные, а чужие грехи»[101], и свидетельством свщмч. Киприана Карфагенского: «тем более не должно возбранять сего младенцу, который, едва родившись, ни в чем не согрешил, кроме того, что, произошедши от плоти Адама, восприяли заразу древней смерти через самое рождение, и которые тем удобнее приступают к принятию отпущения грехов, что ему отпущаются не собственные грехи, а чужие грехи»[102].

Очень часто, опасаясь, что ребенок после Крещение может очень сильно согрешить, родители откладывали крещение своих детей до того момента, пока они не становились сознательными людьми. Это привело к тому, что в Церковь приходило большое количество людей, воспитанных в христианских семьях, но которые мало чем отличались от язычников. В связи с многочисленностью катехуменов ослаб и церковный контроль над их образом жизни и духовной подготовкой.

В противовес тем, кто растягивал катехуменат на неопределенный срок в Церкви начали появляться люди, которые отрицали необходимость тщательного и долгого катехизиса. Отталкиваясь от текста Священного Писания, они доказывали, что в апостольское время не было длительного катехизиса. Они предлагали собственную программу, начало которой составлял догматический катехизис. После этого проводилось Крещение, а затем – покаяние, которое подкреплялось моральным катехизисом. С практической точки зрения, упрощался процесс обучения и подготовки как для катехизатора, так и для катехумена. Здесь главным требованием к катехумену было знание Символа веры, тогда как изменение образа жизни переносилось на время после Крещения.

Кандидатов второго этапа, на Западе называли «стремящимися» (competentes), подавали свои имена обыкновенно за несколько недель перед Пасхой. Помимо поста, «стремящиеся», как и «готовящиеся к просвещению» на Востоке, подвергались экзорцизмам, проводили ночи в пении псалмов и гимнов, простаивали подолгу на власянице (сіliсіum) и лежали распростертыми на полу в знак покаяния. В отличие от Восточной церкви экзорцизмы в Западной церкви, имели публичный характер: их проводили на виду у собравшихся в церкви верных. Экзорцизмы были главной частью обряда scrutinium, который состоял в тщательном осмотре телесного и духовного состояния кандидатов: «До сих пор совершалось таинство избрания (scrutaminum). Было проведено исследование, чтобы в теле кого-нибудь из вас не осталось никакой нечистоты. Через экзорцизм не только тело, но и душа получили освящение. Ныне же настало время, чтобы нам передать вам Символ как духовное знамя, как предмет созерцания нашего сердца и его неусыпного стража. Воистину, это сокровище нашей души»[103].

Отдельные беседы со «стремящимися» на Западе, в отличие от восточной практики IVв., были сведены к минимуму. Главным содержанием этих бесед было то секретное знание, которое нельзя было открыть язычникам и «слушающим». То есть их знакомили с содержанием и смыслом Символа веры и молитвы «Отче наш». Еще большей секретностью были окружены таинства Крещения и Евхаристии. Амвросий Медиоланский, по примеру Кирилла Иерусалимского, объяснял молитву Господню и таинства уже неофитам, на Светлой седмице. Таинство Евхаристии во всех церквах без исключения было предметом отдельного катехизиса для неофитов.

Важнейшее отличие западного предкрещального катехизиса от некоторых восточных образцов состоит в том, что толкованию Символа веры уделялось в нем сравнительно скромное место. Мы не встречаем ничего похожего на подробный комментарий как у Феодора Мопсуэстийского и Кирилла Иерусалимского. Амвросий Медиоланский отводил для объяснения Символа всего одну проповедь, которая была приурочена к обряду «передачи символа» (traditio symboli). В Риме и Милане обряд «передачи символа» совершали в последнее воскресенье перед Пасхой. В этом труде святителя Амвросия мы можем найти слова, которые указывают на то с каким вниманием относились к точности передачи Символа, как наследия Апостолов и точной передачи его содержания: «Святые же Апостолы, собравшись вместе, составили краткое изложение веры, чтобы мы вкратце содержали пункты всего вероучения. Краткость необходима для того, чтобы изложенное всегда хранилось в памяти. Я знаю, что особенно на Востоке к тому, что было изначально передано от наших предков (maiores), некоторые будто бы обманом, а некоторые по ревности (обманом — еретики, а по ревности — кафолики), добавили в Символ то, чего не было. Поэтому одни обманно пытаются проникнуть к нам, добавив чего не было, а другие, употребляя усилия, чтобы уберечься от лжи, как будто по благочестию и, кажется, по легкомыслию, перешли пределы, установленные предками»[104]. Важность точной и неизменной передачи вверенного Апостолами Символа святитель передает в аллегоричной форме, используя образ торговцев в целостности и неприкосновенности охраняющих свой денежный сбор: «Ввиду этого мы должны прежде всего понять смысл самого названия. Греческое слово «символ» значит «взнос». В основном этим словом торговцы называют пай, когда они вкладывают свои деньги. И таким образом, будучи наполнена из взносов каждого, сумма хранится целой и неприкосновенной, чтобы никто не старался совершить обман в отношении сбора или торговой операции. В крайнем случае, по обычаю торговцев, если кто-то совершит обман, то он изгоняется как мошенник»[105].

Утверждение Никео-Константинопольского символа на Втором Вселенском соборе (381 г.) не заставило ни поместные восточные церкви, ни тем более западные епархии тотчас же изменить свои предкрещальные катехизисы. Древний Римский символ сохранял свое господствующее положение среди крещальных формул Западной церкви вплоть до середины VI в.

В Иерусалиме, Антиохии, Александрии, Риме, Милане, Карфагене, Аквилее и прочих епархиях еще более ста лет после собора продолжали использовать поместные символы. Только в Константинополе стали уже в V в. придерживаться в крещении соборного символа, что неудивительно, так как для этого города Никео-Константинопольский символ был поместным.

На Востоке процедура возвращения символа совершалась в частном порядке: кандидат декламировал символ перед епископом в присутствии своих поручителей. В западной же Церкви кандидаты должны были исповедовать свою веру громко, во всеуслышание, в общем собрании верных[106].

В дополнение к «передаче» и «возвращению» символа в некоторых западных епархиях получили распространение два других похожих обряда, которых не было на Востоке – «передача» и «возвращение» молитвы «Отче наш» (traditio/redditio orationis dominicae), а также, позднее, «передачу» и «возвращение» некоторых псалмов (traditio/redditio psalmorum).

Хотелось бы подчеркнуть, что обряд Крещения в Западной церкви отличался от Восточного двумя примечательными деталями. Так, перед отречением от сатаны на Западе проводили так называемое «отверстие ушей и ноздрей» (от арамейского «отверзись», слова сказанного Иисусом глухому): «Итак, отверзите уши и вдохните благоухание вечной жизни, изливаемой на вас благодатью таинств. Это то, что было явлено вам посредством знака, когда, совершая тайну отверзения, мы произнесли «Еффафа, то есть «Отверзись» (Мк., 7:34), дабы всякий, намеревающийся приступить к благодати, знал, о чем его спросят, и помнил о том, что ему надлежит ответить»[107], о котором мы ничего не слышим на Востоке. Вторая особенность медиоланского обряда состояла в том, что священнослужители, обыкновенно диаконы, дополнительно омывали ноги кандидатов после выхода из крещальной купели, о чем уже было упомянуто ранее.

Также хочется отметить, что как в трудах великого Антиохийца св.Иоанна Златауста, в трудах св.Амвросия Медиоланского духовная борьба обозначена как состязание: «Ты был помазан словно атлет Христа, который намеревается вести борьбу против века сего; ты открыто заявил о своей борьбе на состязании. Тот, кто ведет борьбу, знает, что может надеяться, ибо там, где состязание, там и венец (1 Кор., 9:24-25). Ты ведешь борьбу в мире, но венчаешься Христом, и за состязание в мире получаешь венец»[108].

Из наиболее значимых трудов данного периода, которые имеют отношение к катехизации можно выделить труды свт.Амвросия Медиоланского. К ним относятся «Огласительные поучения», который состоят из трех трактатов: «Объяснение Символа» (Explanatio symboli), «О таинствах» (De sacramentis) и «О тайнах» (De mysteriis), а также труды «О православной вере» («De fide orthodoxa») и «О Святом Духе» («De Spiritu Sancto»). Однако практически все они направлены к уже новокрещенным и лишь первый трактат из его «Огласительных поучений» («Объяснение Символа веры») и толкование молитвы Господней «Отче наш», которое завершает его второй трактат «О таинствах», были адресован катехуменам второго этапа («стремящимся»).

Следуя древней традиции Римской церкви (disciplina arcana), которая запрещала разглашать чинопоследование и смысл таинств, святитель беседует о таинствах лишь с теми, кто омыл себя в купели Крещения.

В заключение хочется отметить, что этапы и содержание катехизации на латиноязычном западе Римской империи в общих чертах были сходны с тем, как это происходило в Иерусалиме и в Антиохии. Поэтому можно говорить о сформировавшейся к концу IVв. кафолической традиции. Эту общецерковную традицию можно назвать канонической огласительной практикой.