Катехизация в послеапостольский век. Мужи апостольские

На протяжении II века подготовка к оглашению и Крещению начала структурироваться и приобретать определенные формы. С этого момента обучение становится более длительным и постепенным, что связано с более качественным и длительным приобщением к христианскому образу жизни. Такому повороту послужило несколько причин: распространение христианства по всей территории Римской империи, зарождение еретических движений, а также полный разрыв с иудаизмом. С количественным увеличением христианских общин становилось все сложнее сохранять единство учения, которое Христос, а затем апостолы, проповедовали миру. Так появились первые христиане, которые начали учить тому, что не звучало в апостольской проповеди. Поэтому передача из поколения в поколение неискаженного, истинного христианского учения требовала кроме полемики с еретиками и раскольниками еще и огромных трудов по духовной подготовке новообращенных Церкви Христовой. Особое место в деле обучения в этот период отводилось огласительным школам, которые являлись мостом, соединявшим проповедующее повсеместно слово истины с внутренней жизнью Церкви.

Фундаментом основания данных школ, которые имели огромное значение в Древней Церкви во II веке послужили следующие факторы: наследие синагоги, традиция апостольской проповеди, а также общий контекст богослужения и жизни христиан. Синагога предоставила систему обучения[2], основу которого составляло чтение и толкование Священного Писания. Христиане на богослужениях также читали Евангелия и Послания апостолов[3]. Также большим авторитетом пользовались поучения и заповеди Христа, которые сохранились в устной и письменной традициях, о которых нам известно из частично дошедшего до нас пятитомного собрания св. Папия Иерапольского «Изложение изречений Господних».

Все это породило первые письменные памятники послеапостольской эпохи, которые можно считать первыми систематическими катехизисами – «Учение двенадцати апостолов» (или «Дидахе»), которое ясно свидетельствует о наличии определенной подготовки перед крещением: «А что касается крещения, крестите так: преподав наперед все это вышесказанное, крестите во имя Отца и Сына и Святого Духа в живой воде».[4] В контексте первых шести глав, следуя ветхозаветной традиции, здесь раскрывается учение о «двух путях»: «Вот, я сегодня предложил тебе жизнь и добро, смерть и зло» (Втор. 30:15) и призыв: «Избери жизнь, дабы жил ты и потомство твое…» (Втор. 30:19). Это своего рода учебник жизни, в котором автор краткими доводами убеждает в необходимости избрать благо. С текстом «Дидахе» во многом переплетается «Послание Варнавы», где автор также проводит параллель двух путей: «Путь света» и «Путь тьмы»: «Два пути учения и власти, один — света, другой — тьмы. Но велико различие между этими двумя путями»[5]. «Пастырь» Ермы в своем умозрительном представлении Церкви в виде башни и составляющих ее камней (членов церкви в своей различной иерархии) говорит о нерадивых катехуменах, не прошедших искуса. Некоторые камни не вошедшие в состав башни падали «близ воды и не могли скатиться в воду; хотя и стремились попасть в нее»[6]. Они означали «тех, которые слышали Слово и желают креститься во имя Господа, когда приходит им на память святость истины, но потом они уклоняются и опять предаются своим порочным пожеланиям»[7].

Как уже отмечалось выше, в этот период катехизация для язычников являлась испытательным сроком, во время которого испытуемый должен был обратиться к новому учению и искать общения с верными: «Даже ищи каждый день иметь личное общение со святыми, чтобы ты почивал на словах (учения) их»[8]; «Всякого, говорящего тебе Слово Господне, люби как зеницу ока: вспоминай о нем днем и ночью. Старайся каждый день видеться со святыми для беседы; ходи к ним для утешения их и заботясь о том, чтоб словом своим спасти душу».[9]

Но язычник не только должен обратиться к новому учению и вере, но и отказаться от прошлой жизни, и от идолопоклонства в частности. Так Ириней Лионский в своем труде «Против ересей» пишет: «А язычников Апостолы учили, чтобы оставили суетные дерева и камни, почитаемые ими за богов, и чтили истинного Бога, Который создал и образовал весь род человеческий и посредством Своего творения питал его, умножал, укреплял и поддерживал в бытии, и чтобы уповали на Его Сына, Иисуса Христа, Который искупил нас Своею кровию от отступничества, дабы и мы были народ освященный, — Который сойдет с небес в силе Отца и сотворит суд над всеми и соблюдшим заповеди Его дарует блага Божии»[10]. Такое обращение к вере заключало в себе перемену не только внутреннего состояния (покаяние), но и тотальным изменением образа жизни.

Таким образом, катехуменат являлся подготовительным этапом перед крещением, перед вступлением в Церковь. Церковь же в свою очередь являла собой собрание верующих, не похожее ни на один из институтов эллинистической эпохи.

Так происходит полная реорганизация катехумената. Из своего «бродячего» образа он переходит в более оседлый и уступает свое место авторитетным учителям, занимающим определенные места. Примером этому может послужить Иустин Философ: «Пришел он и в Рим, как философ, - в философском одеянии, вместе с учениками своими. Так как многие сходились к нему для учения, то он образовал училища и под видом внешнего любомудрия учил истинной христианской философии»[11]. Об этом сам мученик засвидетельствовал перед городским префектом Рустиком, вызвавшим его на допрос: «А я, продолжал Иустин, – живу в доме некоего Мартина, близ Тимотинской бани; кто хотел приходить ко мне, тому я сообщал учение истины»[12]. В своих трудах он, дискутируя с представителями иудейства и эллинизма, бьет и тех, и других их же оружием. Так, в своем Диалоге с Трифоном иудеем он предлагает последнему множество доказательств, ссылаясь и цитируя пророков в пользу того, что Иисус и есть обещанный Мессия, а в своей 1 апологии, говоря на философском языке развивает учение о логосе заимствуя многие черты стоиков о «семенном Логосе».

Иустин в одном из своих трудов пишет, что после прохождения в его школе обучения те, кто не имеет сомнения в истинности Христова учения, но во всем выражают свое согласие и желают жить в соответствии с ним, такие могут принять крещение: «Кто убедится и поверит, что это учение и слова наши истинны, и обещается, что может жить сообразно с ним, тех учат, чтобы они с молитвой и постом просили у Бога отпущения грехов, и мы молимся и постимся с ними. Потом мы приводим их туда, где есть вода, и они возрождаются таким образом, как мы сами возродились, то есть омываются тогда водою во имя Бога Отца и Владыки всего и Спасителя нашего Иисуса Христа, и Духа Святого… После того, как омоется таким образом уверовавший и давший свое согласие, мы ведем его к так называемым братьям в общее собрание для того, чтобы со всем усердием совершить общие молитвы как о себе, так и о просвещенном, и о всех других, дабы удостоиться нам, познавши истину, явиться и по делам добрыми гражданами и исполнителями заповедей, для получения вечного спасения. По окончании молитв мы приветствуем друг друга лобзанием»[13]. Так учителя имели заботу о том, чтобы люди приходили ко крещению сознательно. Поэтому совместно с верными являли во всем пример и поддержку для новообращенных. Следом за крещением таковые сразу участвовали с верными в евхаристии: «Потом к предстоятелю братии приносится хлеб и чаша воды и вина»[14]. Эти утверждения, при отсутствии свидетельств у прочих авторов, не могут дать полную картину того, складывалась ли катехизация в середине II в. из разных этапов.

1.4. Ипполит римский и его «Апостольское предание»

Хотелось бы более подробно остановиться на труде Ипполита Римского «Апостольское предание», которое датируется приблизительно 215 г., так как в нем можно найти много интересной информации, которая может нам рассказать, как происходила катехизация в Римской церкви в начале III века. Данная практика не была повсеместной, однако она во многом положила основание того, что получило свое развитие в последующие века.

Ипполит был строгим консерватором, и в отношении морали его школа установила более серьезные требования для вступающих. Этот документ («Апостольское предание») содержит первое подробное описание катехизации, в которой он выделяет два этапа[15]. Первый этап начинался с предварительного собеседования. Попасть же на собеседование интересующиеся христианской верой могли лишь по ходатайству членов общины, которые и являлись для последних своего рода поручителями и наставниками: «Те, которые впервые приводятся к слушанию Слова, пусть приводятся сначала в присутствии учителей, прежде чем войдет весь народ, и пусть спросят их о причине, вследствие которой они обращаются к вере. И те, которые их привели, пусть засвидетельствуют, что приведенные готовы к слушанию Слова»[16]. Христиане считались с порядками и социальными нормами того времени за исключением лишь тех, которые явно противоречили учению Христову: «И, если он (приведенный в собрание) раб какого-нибудь христианина и господин его разрешает ему, пусть слушает Слово. Если же господин не засвидетельствует, что он достоин, он отвергается. Если же господин — язычник, то наставь раба быть приятным своему господину, чтобы не возбудить прекословия»[17].

Далее идет длинный перечень занятий и профессий, и степень дифференциации относительно возможности принятия в катехуменат состоящих в них. Основными критериями, препятствующими к вступлению являлись: занятия связанные с идолопоклонством, убийством и блудодеянием (самолично или же содержанием публичных домов). Прошедшие собеседование зачислялись в группу собственно катехуменов («слушающих»). Учителями катехуменов являлись как клирики, так и миряне. Молиться после оглашения, а также стоять в церкви катехумены должны были отдельно от верных: «Когда учитель закончит поучение, то оглашенные пусть молятся отдельно от верных»[18]. Все женщины должны были быть с покрытой головой: «Женщины же все должны покрывать головы свои платом (pallio); но только не льняным, ибо это не покрывало…»[19] и находиться в стороне от мужчин, дабы не было соблазна и развлечения: «…И женщины пусть стоят в церкви в каком-нибудь месте отдельно, будь они христианками или оглашенными»[20]. В конце каждого занятия катехизатор возлагал руки на учеников, подавая им помощь Святого Духа для борьбы с силами зла. Примечателен тот факт, что право возлагать руки в этой школе имели все катехизаторы: клирики и миряне. Вот как об этом свидетельствует сам автор: «Когда учитель после молитвы возложит руки на оглашенных, то пусть помолится и отпустит их. Клирик ли тот, кто учил, или мирянин — пусть делают это так»[21]. Следует отметить, что несмотря на систематические гонения христиан в этот период, испытательный срок мог занять значительный период. Так в Римской церкви он занимал три года. Впрочем, Ипполит делает акцент на важность факта перемены жизни уверовавшего: «Оглашенные пусть слушают Слово в продолжение трех лет. Если же кто усерден и совершает добрые дела, то пусть принимается во внимание не время, а само поведение, которое только и должно обсуждаться».[22] Св. Ипполит предписывает каждое утро посещать богослужение в особенности, когда есть учитель и проводятся огласительные беседы, которые нередко посещали и верные. Он придает высочайшее значение словам учителя: «Бог говорит через того, кто наставляет»[23], - являя его духоносным вещателем откровений Божьих полезных и необходимых для каждого. В то время нередко случалось, что катехумен был схвачен за веру и, не желая приносить жертвы идолам и отрекаться от Христа был умучен так и не получив водного крещения. О таких Церковь свидетельствовала что «…он будет оправдан. Ибо он принял крещение своею кровью»[24].

По окончании первого этапа катехизации проводилось еще одно последнее собеседование. На нем также обязательным было наличие поручителей, которые свидетельствовали перед общиной о том, насколько стремящийся ко крещению воспринял учение Христово и воплотил его на деле. Они должны были свидетельствовать о том принимает ли кандидат участие в делах общины, т.е исполняет определенное служение: «почитали ли вдов, посещали ли они больных, совершали ли добрые дела?»[25] После положительного отзыва данные катехумены переходили на новый этап – им разрешалось слушать Евангелие. В Риме их называли «избранными» или «отделенными».[26]

Вслед за этим катехумен должен был выучить наизусть «правило веры» (κανών τὴς πίστεως, regula fidei), которое выражало суть церковного вероучения при помощи нескольких предложений. Данный апостольский символ являл образ крещальной формулы исповедания, которая употреблялась в Риме с глубокой древности и имела вид вопросов и ответов: «Веруешь ли ты в Бога Отца Всемогущего?.. Веруешь ли ты в Иисуса Христа, Сына Божия, рожденного от Духа Святого и от Девы Марии, распятого при Понтии Пилате, и умершего, [и погребенного], и воскресшего в третий день живым из мертвых, и вознесшегося на небеса, и сидящего одесную Отца, и паки грядущего судить живых и мертвых?.. Веруешь ли ты в Духа Святого и во Святую Церковь и в воскресение плоти?»[27] Данное исповедание веры каждый кандидат должен был произнести при крещении.

На последнем этапе катехизации проводилось более интенсивное практика экзорцизма, в котором ежедневное участие принимали предположительно клирики. В конце каждого занятия учитель возлагал руки на учащихся и молился за них. И, наконец, в непосредственной близости ко крещению сам епископ проводил экзорцизмы. В «Апостольском предании» этому обряду отводится значительная роль в процессе подготовки ко крещению, т.к. язычники приносили жертву идолам, что рассматривалось, как господство дьявола над ними, да и всякий, кто не был под благим игом Христовым не мог быть свободен. «Со времени же, когда они были отделены, на них ежедневно возлагаются руки, пока заклинают их. Когда приближается день, в который они будут крещены, епископ заклинает каждого из них, чтобы узнать, чист ли он. Если кто-нибудь из них недостоин или нечист, то пусть он располагается отдельно, так как не слушал Слово с верой, ибо невозможно, чтобы чужой укрывался всегда».[28]

«Апостольское предание» также рекомендовало пост в пятницу и субботу и бдение накануне воскресенья перед принятием крещения. Подобную практику мы находим и в «Дидахе»: «А пред крещением пусть постятся крещающий и крещаемый и, если могут, некоторые другие, крещаемому же повели поститься наперед один или два дня»[29]. Во время занятия в субботу «избранные» молились на коленях, после чего над ними епископом был совершен последний контрольный экзорцизм: «И, возлагая на них руку свою, пусть он заклинает всяких чуждых духов, чтобы они убежали от них и уже не возвращались в них»[30]. Затем, стоя на коленях, «избранные» получали печать креста: «По окончании заклинания пусть он дует им в лицо и пусть осенит им лоб, уши и ноздри и поднимает их, и пусть они бодрствуют всю ночь, и да читается им, и да наставляется»[31]. Можно предположить, что последнее наставление касалось предстоящего им таинства крещения. После этого в воскресенье катехумены крестились и принимались в сообщество верных после чего сразу следовало первое причастие: «…подобает, чтобы тот, кто стал достойным, в тот же час предложил бы и приношение»[32]. Затем новокрещенные принимали толкование о таинствах евхаристии и крещения, что в школе Ипполита делал епископ после первого причастия новокрещенного: «Относительно всего этого епископ должен дать объяснение тем, кто принимает [причащение]»[33].

Александрийская школа

По поводу философии у древних писателей и отцов Церкви сложилось два противоположных мнения. Ипполит и в особенности Тертуллиан были ярыми противниками философии, считая ее матерью всех существующих ересей. Но представители александрийской школы, такие как Пантен, Афинагор, Ориген, Климент и др., напротив, использовали ее в качестве противоядия от ересей. Александрийские богословы в защиту своего мнения утверждали, что для умения отличать ненастоящую монету от настоящей необходимо сначала увидеть фальшивую монету, чтобы затем можно было в сравнении различать настоящие от фальшивых: «Писание наставляет нас: «Будьте опытными менялами», отвергая поддельные монеты, и принимая доброе серебро»[34], «Апостол желает, чтобы учение истинное изучалось только через сравнительное испытание его достоинства, подобно тому как серебро сперва тщательно очищается в горниле и только потом уже отдается ради прибыли менялам (Мф., 25:27)».[35] Таким образом, александрийцы через христианскую апологетику решили воцерковить эллинистическую культуру, тем самым удалив из нее все, что противоречит христианскому учению.

Так зародилась Александрийская традиция толкования Священного Писания, которая получила свое начало от Филона Александрийского. «Он утверждал, что Библия имеет: а) буквальный смысл, не самый интересный и важный, и б) смещенный смысл, согласно которому библейские персонажи и события символизируют понятия и истины моральные, духовные и метафизические».[36] Именно он высказал утверждение, что кроме буквального смысла текст Пятикнижия заключает в себе более глубокий, аллегорический смысл. Поэтому Пятикнижие имело кроме буквального смысла, которое было для понимания доступное многим, аллегорический смысл, доступный для понимания лишь некоторым. «Вполне возможно, что катехизация в Древней Церкви придерживалась подобной методологии. Климент Александрийский и Ориген продолжили эту иудейскую александрийскую экзегетическую традицию, и это нашло свое отражение в их катехетической деятельности»[37].

Александрийская школа была столпом истины, способным дать отпор распространяющимся гностическим учениям того времени. Из наиболее ценного катехетического материала, дошедшего до нас из этой плеяды богословов, является труд-трилогия Климента Александрийского «Педагог». В нем автор предпринял попытку наиболее пространно описать и регламентировать уклад жизни христиан, дать практические ответы на вопиющие вопросы того времени. Так, говоря об огласительной практике, он подчеркивал, что она помогает укрепляться в вере, а вера является необходимым условием для Крещения: «Катехизическое оглашение только ведет к вере; значит, в самом крещении научает нас Дух Святой»[38]. В другом месте трактуя послание апостола Павла к Коринфяном «я не мог говорить с вами братья как с духовными, но как с плотскими, как с младенцами во Христе» (1 Кор. 3: 1) он явно выделяет наличие в Церкви тех кто уже принял Крещение и тех, кто только к нему готовиться: «под людьми плотскими и под младенцами во Христе нужно разуметь еще недавно оглашенных; к тем, которые уже веруют во Святого Духа, апостол обращается как к людям духовным, а к новооглашенным как к людям плотским и еще не очищеным (св. Крещением)»[39]. Основными его требованиями к катехуменам обозначены умеренность в пище и питии, скромность в одеянии и употреблении украшений, а также сдержанность во время праздников и торжеств.

Несмотря на то, что в Александрийской школе наряду с толкованием Священного Писания преподавалась также греческая философия, все же она имела скорее второстепенный характер, развивая навык ума к рассуждению: «…философия становится для него (гностика), по вышеуказанным причинам, неким дополнением к основному»[40]. Особенностью школы было и то, что здесь обучаться могли как мужчины, так и женщины. Принято считать, что именно по этой причине Ориген оскопил себя, чтоб «прекратить грязную клевету язычников (ему, юноше, приходилось беседовать о вопросах Божественных не только с мужчинами, но и с женщинами)»[41]. Именно он и стал преемником Климента Александрийского на посту руководителя школы для оглашенных. О преемстве глав Александрийской богословской школы нам сообщает Евсевий. В частности то, что пост Климента наследовал восемнадцатилетний Ориген: «В то время Александрийским училищем руководил преемник Пантена Климент, Ориген был его учеником»[42]. «Оригену было восемнадцать лет, когда он стал во главе училища для оглашаемых»[43].

В это время, когда гонение на христиан стало затихать, услышать о вере христиан можно было всюду: на рынках, на площадях[44]. Язычники часто обвиняли христиан в том, что они принимают в свои ряды всех подряд (рабов, людей низкого сословия, преступников закона) и не верили в то, что можно изменить характер человека, сформировавшийся привычкой ко греху.

Однако к отбору тех, кто хотел причислить себя к катехуменам в Александрии относились не менее строго чем на Западе. Катехизация в этой школе начиналась с предварительного собеседования, на котором в первую очередь уделялось внимание, по примеру римской школы Ипполита, образу жизни: «Христиане же, наоборот, прежде всего стараются, насколько возможно, проникнуть в самую душу желающих вступить в ряды их учеников: они сначала наедине подвергают их предварительному испытанию»[45]. Далее Ориген, опровергая их доводы, показывает реальность перемены образа жизни, приводя в качестве примера некоторых философов, среди которых Полемон «переменивший свою прежнюю разнузданную жизнь на самый воздержный образ жизни»[46]. Также Ориген пишет, что став христианами воры перестают воровать, и прелюбодеи перестают прелюбодействовать. Отвечая на нападки философа Цельса, он описывает отточенную систему испытания намерения желающих слышать слово истины и следовать ему: «только после того, как слушатели — еще до своего вступления в общину (είς τό κοινόν) — обнаружат свою искреннюю готовность к жизни честной (καλώς βιούν), их, наконец, принимают сюда (τό τηνικάδε είσάγουσιν), подвергая при этом еще особому испытанию»[47].

Как и в римской школе Ипполита, в Александрии мы можем наблюдать наличие двух этапов у катехуменов. В первую группу катехуменов входили «начинающие и только что допущенные (τών άρτι άρχομένων καί είσαγομένων), не успевшие еще принять символа очищения (т.е. таинства крещения) (τό σύμβολον τού άποκεκαθάρθαι)»[48]. Вторую группу представляли катехумены, которые своими делами на протяжении достаточного времени явили твердость в следовании за Христом: «на второй же (высшей) ступени поставляются те, которые по мере своих сил уже доказали свое твердое намерение желать только того, что сообразно с требованиями христианской жизни»[49]. Катехуменам первого и второго этапов предписывалось поставлять особых наставников и смотрителей, которые должны были заботится о передаче неповрежденного учения и опыта жизни сообразного ему, что происходило на добровольных началах при полном доверии друг ко другу, что позднее в монашеской среде приобрело образ старчества: «При них поставлены еще особые лица, на обязанности которых лежит — следить за жизнью и нравами входящих (προσιόντων) в общину. Эти лица препятствуют вступить в общину (έπί τόν κοινόν σύλλογον) таким людям, которые запятнали себя дурными деяниями и продолжают проводить порочную жизнь, но с радостью (όλη ψυκή) приемлют людей иного направления, которых и подготавливают постепенно (όσημέραι), чтобы привести к еще большему совершенству»[50]. Во время подготовки неофита ко крещению происходило оставление старого, ветхого «я» и перерождение в нового по образу Христа: «Желающие принять крещение и получить благодать Духа, очиститесь прежде по закону. Прежде, выслушав Слово Божие, искорените ваши обычные пороки и оставьте ваши варварские обычаи, чтобы, облекшись в кротость и смирение, вы смогли бы принять Святой Дух»[51].

Насколько отличались сроки подготовки и оглашения в александрийской и римской школах неизвестно. Важным было то, что обучение продолжалось после принятия Крещения. И это вполне соответствовало заповеди Христа: «… идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам…» (Мф. 28:19-20). Ведь «научите» – это не значит, что до Крещения должно быть произведено полное, обстоятельное научение. После слов «крестя их…» Он вновь повелевает обучить, но уже всему, что было Им передано. Так крещенный переходил на более высокий уровень, на котором он уже был способен принимать более глубокое знание. Мы имеем свидетельство о Григорие Неокесарийском, который со своим братом Афинадором пришел в александрийское училище. Наставив их в философии, Ориген «…постепенно изложил им суть веры в Христа и сделал их своими последователями, а после пяти лет обучения отправил обратно»[52].

Были и те, кто так и не решался принять крещение. Таковых по аналогии с христианами Рима называли «слушающими» (audientes, ἀκροώμενοι). «Ориген говорит о двух группах оглашенных: 1) те, кто еще не допускались на собрание и 2) те, кто допускались. Возможно, что оглашенными в собственном смысле признавались лишь те лица, которые принадлежали ко второй группе»[53].

В своей истории Евсевий нам сообщает о некоторой реорганизации в школе Оригена. В виду большого наплыва желающих принимать наставление и не дающих Оригену покоя ни днем, ни ночью, он «выбрал из своих учеников некоего Иракла, прилежно занимавшегося богословием, человека вообще очень разумного и не чуждого философии, и сделал его помощником в оглашательной работе: ему он поручил начальное преподавание, а себе оставил слушателей более совершенных».[54] Так в александрийской школе впервые произошло разделение учения на два уровня – экзотерический (от др.-греч. εξωτερικός — внешний) и эзотерический (от др.-греч. ἐσωτερικός — внутренний). Предметом изучения первого являлась «божественная икономия», которая являет собой учение об откровении Бога в мире, второго – непосредственно богословствование о божественной природе, о предвечном бытии Слова. Таким образом он разделил слушателей на тех, кто еще не способен вместить высшие истины, и тех, кому доступно познание Божественной истины.