Осевое время» в философии истории К. Ясперса

1. Карл Ясперс (1883–1969) — один из нескольких главных философов XX в. Выпускник медицинского факультета Гейдельбергского университета, врач-психиатр по образованию и началу профессиональной карьеры. Доктор психологии (Диссертация «Всеобщая психопатология» (1913)). Профессор философии («Философия» в 3-х тт.; 1931–32). Один из лидеров философии экзистенциализма («философии существования») — одного из ведущих направлений западной мысли в Новейшее время. Лишение работы в 1937 – 1945 гг. при нацизме. 1945 – 1967 — возврат к преподаванию, публикация многих философских трудов.

2. Трактат К. Ясперса «Истоки истории и её цель» (1948) — теория мирового исторического процесса, раздумья над путями выхода человечества из тоталитарного кризиса.

3. Понятие «осевого времени» как пробуждения человеческого духа к теоретическому творчеству. Объединение (как бы «нанизывание на одну ось») прежде локальных культур в поток мировой истории. Промежуток примерно между 800 и 200 гг. до н. э. — параллельное возникновение мировых религий и философии в Китае, Индии, Персии, Палестине, Древней Греции — «осевая эпоха». «Заверилась эпоха мифологическая с её самоуспокоенностью, с само-собой-понятностью. Началась борьба против мифа со стороны рациональности... (логос против мифа); борьба за трансцендентного единого Бога против демонов... Это общее изменение человеческого бытия можно назвать одухотворением... Человек больше не замкнут в себе. Он неведом для самого себя, а потому открыт для новых безграничных возможностей».

 

Источник и литература

 

Ясперс К. Смысл и назначение истории / Пер. с нем. М., 1991.

Хюбнер К. Мыслители нашего времени / Пер. с нем. М., 1964.

Конспект

Определения цивилизации зависят от смыслового контекста употребления данного термина. Его ввели в научно-литературный оборот философы-просветители XVIII в. — для обозначения желанного нам состояния общества, устроенного на началах разума и справедливости. Этот пафос общесоциального идеала присутствует в понятии цивилизации при любом его толковании. Цивилизованным может считаться общество с динамичной экономикой, эффективным управлением, гарантиями прав и свобод личности. Соответственна этимология этого слова: лат. «civilis» означает гражданский, государственный — в противоположность первобытному, примитивному образу жизни; рассеянному на малые группы поселению людей; анархии в их взаимных отношениях.

Указанный самый общий смысл рассматриваемой категории распадается на несколько дополняющих друг друга значений, образующих варианты понятия цивилизации.

Во-первых, цивилизацией называют определённый, переломный этап всемирной истории, а именно тот, который сменяет эпоху первобытного варварства; его началом служит так называемая «неолитическая революция» III–IV тыс. до н.э., когда люди впервые перешли от присваивающего хозяйства (охота, рыболовство, собирательство) к производящему (выращивание полезных растений, животноводство, керамическая посуда, затем — металлические орудия; укрупнённые поселения городского типа); а устойчивым завершением — появление государства с его аппаратом управления, городов с монументальной архитектурой, письменности.

Во-вторых, под цивилизацией понимают максимальные на нынешний момент достижения человечества в организации экономики и быта (ср.: «мировая цивилизация», «цивилизованный образ жизни» и т.п. определения); сегодняшним образцом цивилизованности в этом смысле могут служить страны Западного мира, у которых самые производительные технологии, политическая демократия, плюрализм в культуре, комфортный быт всех дееспособных граждан; в этом смысле отдельные страны и народы располагаются по вертикальной шкале прогресса, так что среди них есть передовые, а есть отсталые; различаются центры мировой цивилизации и её же периферия; одни люди — цивилизованные, а другие — варвары, дикари по своему нраву, образу жизни.

В-третьих, этим же словом — «цивилизации», только чаще всего во множественном числе, именуют важнейшие ступени культурно-истори-ческого прогресса человечества. В этом смысле обычно различают следующие глобальные (мировые) цивилизации:

· природная, миллионы лет основанная на присвоение готовых продуктов природы;

· аграрная, несколько тысячелетий ориентированная главным образом на земледелие, преимущественно натуральное, с локально-ограниченным торговым обменом хозяйство;

· индустриальная, которая около двух последних столетий базируется на крупном промышленном производстве, всемирном рынке торговли;

· постиндустриальное общество, контуры которого в передовых странах мира отчетливо видны уже сегодня, не нашло еще однозначного определения, его становление продолжается; можно в качестве важнейших выделить такие эпитеты, как «общество потребления», «информационно-компьютерный век», телематический мир, др.; одни страны ближе к такой будущей стадии мирового развития, другим до нее еще далеко;

· в настоящее время на Земле сочетаются и чередуются анклавы и симбиозы всех названных типов общественного устройства

Наконец, в-четвертых, словом «цивилизация» называются локальные во времени и пространстве варианты культуры того или другого народа, региона, периода; в качестве самых ярких цивилизаций в таком значении данного понятия обычно выделяют ацтеков (Мезоамерика), майя (Южная Америка), шумеров (Месопотамия), Египет, Индию, Китай, Грецию, Рим в Древнем мире; в Средние века обозначились и в Новое время развились такие цивилизации, как западная (Западная Европа, США, их сателлиты), восточные — арабо-исламская, паназиатская (Китай, Индия, Япония, т.д.); промежуточные — например, православно-российская.

Применительно к последнему толкованию понятия цивилизации вертикализированная шкала мирового прогресса просто неприменима — каждая из локальных цивилизаций представляет собой оптимальный вариант приспособления того или иного общества ко вполне определенным условиям природной среды своего проживания и международной обстановке в момент своего формирования. Так что любая черта образа жизни и менталитета носителей данной цивилизации полезна для их выживания и преуспевания (так, арктическая цивилизация аборигенных народов Севера обеспечила их жизнь в условиях вечной мерзлоты и минимума продовольственных ресурсов; перенос в такие условия образа жизни более богатых культур просто гибелен).

Сказанное мной о понятии цивилизации и его разновидностях является суммарным пересказом нескольких теорий развития человечества. Общей для этих теорий выступает идея цикличности и, вместе с тем, вариативности мировой истории. Одним из первых её разработал русский мыслитель-славянофил Николай Яковлевич Данилевский (1882–1885). Он ввёл понятие культурно-исторического типа — устойчивого объединения группы чем-то родственных, близких друг к другу по происхождению и образу жизни народов. Их объединяют: язык (или группа близкородственных языков); политический союз, более или менее тесный; традиции исторического происхождения и развития; сумма «идеалов правды, свободы, общественного благоустройства и личного благосостояния». У каждого культурно-исторического типа выделяется ряд ступеней или же фазисов развития. Они, в принципе, аналогичны жизненному циклу живого организма: рождение, взросление, старение, вплоть до дряхления. Соответственно, отношения культурно-исторических типов между собой напоминают борьбу за выживание в животном мире. «Око за око, зуб за зуб, строгое право... здраво понятой пользы — вот закон внешней политики, закон отношений государства к государству. Тут нет места закону любви и самопожертвования», – утверждается в книге этого автора «Россия и Европа». Столкновения племён и государств так же очищают арену истории от дряхлых, выродившихся народов, как грозы и бури — атмосферу в природе. Однако враждой и конфронтацией отношения между народами не исчерпываются. Мировая цивилизация складывается из широкого набора принципиально разных традиций и типов общества. «Прогресс состоит не в том, — подчеркивает Н.Я. Данилевский, — а в том, чтобы всё поле, составляющее поприще исторической деятельности человечества, исходить в разных направлениях...» Ни один из типов цивилизации не может претендовать на роль общечеловеческого стандарта, самой лучшей формы общественной жизни. У каждого цивилизационного типа есть своя ограниченность и есть свои уникальные достижения. Так, главный результат греческой цивилизации — идея красоты, канон гармонии тела и духа, воплощённые в искусстве; плоды римской цивилизации — образцовое право и государство; еврейская цивилизация дала миру «единого истинного Бога»; германо-романская, западноевропейская цивилизация развила позитивную науку о природе — естествознание. Славянская же цивилизация с Россией во главе находится в стадии своего становления, за ней — будущее. Оно заключается прежде всего в справедливом устройстве общественно-экономической жизни людей.

Автор другой знаменитой теории в области философии истории — немецкий мыслитель Освальд Шпенглер (1880–1936). Он резко выступил против западноцентристской модели мировой истории, согласно которой культура Европы образует идейный смысл и недосягаемую для других народов мира вершину культурного развития. Для судеб всего человечества важны «не только античность и Западная Европа, но и Индия, Вавилон, Китай, Египет, арабская и мексиканская культуры». Недаром труд всей жизни этого автора называется «Закат Европы». В основе каждой отдельной культуры, согласно Шпенглеру, лежит своя собственная идеальная форма, некий первообраз. Его развертывание дает нам совершенно разные варианты науки, религии, философии, политики. «Культуры суть организмы», поэтому их путь лежит от зарождения через расцвет к увяданию и неизбежной кончине. Логическим завершением всех культур является стадия цивилизации. Это победа искусственного, механического над естественным, органическим; внешнего над внутренним; города над деревней; интеллекта над душой; космополитизма над патриотизмом; науки над религией; фактов над философской спекуляцией. Каждая культура совершает переход к цивилизации в свой срок. Так, античность совершила его в IV в. до н.э.; Западный мир достигнет его к 2000 г.

Арнольд Джозеф Тойнби (1888–1975) — английский философ, автор 12-титомного труда «Постижение истории». В ней он насчитывал 32 совершенно различных цивилизации, из которых 21 полностью развились, раскрыли все свои возможности. Все цивилизации самобытны, отличаются друг от друга, но механизмы и цели их развития похожи. Судьба каждой — пройти через этапы возникновения, роста, надлома и, наконец, распада. На месте распавшихся цивилизаций неизбежно возникают новые, и цикл развития начинается сначала. Конечно, цикл этот разные страны и регионы Земли проходят в разные сроки и не обязательно через все стадии. Не исключены и такие возможности, как замирание цивилизации на одной стадии или ее движение вспять. Так, «застыли» на одной стадии многие первобытные народы (эксимосы, индейцы, папуасы и т.п.). Главная движущая сила любой цивилизации заключается в творческом меньшинстве ее народонаселения. Оно увлекает за собой инертную массу остального народа, который подражает своим лидерам. Когда авторитет лидеров ставится под сомнение, цивилизация впадает в кризис. Лидеры прибегают к насилию, чтобы на какое-то время удержать власть над массами; а народ вырождается в пролетариат — бесправных, обездоленных и озлобленных людей. Надежда общества на выход из социальных потрясений заключается в религии. Именно вера в Бога как высшую цель и идеал общественного развития является конечной целью развития любой цивилизации, ее главным отличием от других цивилизаций. Судьбы любой цивилизации определяются таким механизмом, который Тойнби называет «Вызов и Ответ». Вызов — это фундаментальная проблема, с которой рано или поздно сталкивается любая цивилизация. Это может быть экологическая катастрофа, истощение жизненных ресурсов, эпидемия, нападение врагов, гражданская война, т.п. катаклизмы. А Ответ — способ решения такой проблемы, избранный тем или иным социумом (бегство или сопротивление, приспособление или преодоление). «Цивилизации, — по Тойнби, — развиваются благодаря порыву, который влечет их от вызова через ответ к дальнейшему вызову».

 

Российская культура. На территории современной России проживает много разных народов, больших и малых. Каждый из них прошёл свой исторический путь и сохранил черты собственной культуры. В единое государство их объединил русский народ, он же решающим образом повлиял на формирование и развитие отечественной культуры. В свою очередь русские как народность, затем нация складывались на основе восточного славянства, но при заметном участии его ближайших соседей — финно-угров, балтов, тюрков. НА российскую государственность и русскую культуру изначально влияли более отдалённые и могущественные поначалу соседи — православная Византия, иудейская Хазария, католические королевства Запада и Севера Европы. Поэтому своими отдалёнными корнями наша цивилизация уходит в древний и средневековый мир Евразии.

Глубинные истоки славянской истории и культуры возможно представить только по данным языкознания. Славяне по своей речи относятся к индоевропейской семье языков. Эти наречия постепенно отделялись от гипотетически единого праязыка, вместе с народами, покидавшими изначальную территорию расселения индоевропейцев. Так возникли языки индийские, иранские, романские, германские, балтские, славянские и прочие, им родственные. На них говорят почти все народы, заселившие Европу на протяжении нескольких тысячелетий, начиная с конца неолита (нового каменного века) и начала эпохи бронзы (около середины IV тыс. до новой эры), и кончая веком раннего железа (с рубежа II и I тыс. до н. э.). Их переселение сюда шло несколькими «волнами», с востока (из Северной Индии, малоазиатской Анатолии, с Кавказа и Приуралья) на запад Евразийского континента. Они несли с собой передовые по тем временам достижения культуры — развитые отрасли хозяйства (разнопородное скотоводство, плужное земледелие, керамическую посуду, металлическое вооружение); начала социально-политической иерархии в обществе; сложные мифо-религиозные представления, связанные с Ведами (на санскрите — знание) — священным преданием арийских племен. Жившее по разным сторонам Европы раньше население было уничтожено индоевропейцами или же смешалось с ними. Представители иных языковых семей удержались только на крайнем севере (финно-угры, уральцы по происхождению) и на самом юге (носители разнотипных кавказских наречий).

Сравнительно-историческим языкознанием установлено, что прародина славян находилась в стороне от моря, гор и степей; на лесной равнине с умеренным климатом, среди рек, озер и болот. Сопоставление подобной лексики с результатами археологических раскопок указывает на области Центральной Европы, находящиеся где-то в бассейнах Вислы, Одера, затем Дуная и, наконец, Днепра. Территория, на которой складывалось славянство, меняла свои очертания, пересекаясь с землями предков иных народов. Соседями будущих славян на западе были кельты, на северо-западе германцы, на северо-востоке балты, а с юга фракийцы, затем ираноязычные скифы и сарматы. В процессе своего этногенеза эти народы взаимодействовали, обменивались культурными достижениями и соответствующими им языковыми терминами (в славянских языках германизмами являются такие слова, как князь, хлеб, купить, долг, меч, шлем, котел, блюдо и другие; иранизмами бог, хорошо, топор, собака, лошадь, хата, слово и другие; почти у всех этих слов есть и собственно славянские кальки: вождь, жито, всевышний, добро, секира, пес, топор, миска, конь, дом, речь и т.д.). Наибольшее родство у славянских языков обнаруживается с балтскими. По-видимому, довольно долго существовала балто-славянская этнокультурная общность. Она вынужденно распалась накануне окончательного оформления нынешних европейских народов. Так что славянская речь отделилась от балтской. Кроме того, на финальных этапах своих переселений с Дуная в поисках окончательных родин, отдельные группы славянства смешивались с аборигенами разных районов Восточной Европы. Поэтому, между прочим, у славяноязычных народов столь разнотипна антропология (цвет волос, глаз, телосложение), да и бытовая культура.

Античные писатели, описывавшие этнополитическую карту Европы рубежа старой и новой эр, упоминают целый ряд народов, названия которых историки обычно относят к ранним славянам (венеты, анты, склавины). Однако вплоть до середины, а то и последней трети I тысячелетия новой эры затруднительно определить те или иные археологические культуры [1] как безусловно славянские. Дело в том, что этничность и материальная культура, чьи остатки изучают археологи, не всегда совпадают. Предки славян могли входить как один из этнических элементов, преобладающий или подчиненный, в такие археологические культуры, сначала поочередно, а затем совместно занимавшие юг Восточной Европы в I тыс., как зарубинецкая, киевская, пражско-корчакская (склавины?), пеньковская (анты?), колочинская (венеты?), волынцевская. Их объединяют такие признаки, как обряд похорон (трупосожжение), тип жилища (полуземлянки, топившиеся печами по-чёрному, без дымоходов), комплекс хозяйственного инвентаря (лепная, баночного типа посуда, железные серпы, топоры, двушипные наконечники стрел и кое что ещё); набор престижных украшений костюма, различавшихся у отдельных группировок славян (разных форм фибулы-застёжки верхней одежды; височные кольца, вплетавшиеся в женскую прическу, либо носившиеся в ушах как серьги; прочие подвески). Всюду, куда приходили разные группы славян, они сохраняли этот относительно простой, но универсальный набор элементов материальной культуры, а затем изменяли, пополняли его за счет заимствований у предшественников и соседей. Раннеславянские поселения оставались по большей части неукреплёнными — селищами, культурный слой которых невелик и беден находками (сказались частые переселения и войны).

Наиболее для той эпохи развитой (по провинциально-римским образцам) и обширной по занимаемой территории (от Дуная до Дона) была черняховская культура — раннеполитическое объединение разных народов (даков, сарматов и подчиненных ими поздних скифов, праславян, иных племён) во главе с германцами-готами III –V вв. н. э. (так называемая «держава Германариха» и его преемников). «Черняховцы» активно торговали с греческими колониями Причерноморья и северными провинциями Рима, усваивая и по-своему перерабатывая их высокие по тем временам производственные технологии (в особенности керамистику — прагерманские культуры, в отличие от раннеславянских, не «баночные», а «мисочные» и «амфорные»). Клады римских монет-денариев маркируют направления этих контактов по всей Восточной Европе (включая поречье Сейма).

Под конец IV века германское влияние здесь оказалось прервано вторжением полчищ кочевников- гуннов из степей Центральной Азии, которые безжалостно разгромили союз народов во главе с остготами — все черняховские поселения гибнут в пожарах. На широких просторах Евразии началась и вплоть до VII века, а то и позже продолжалась эпоха Великого переселения народов, в котором приняли участие и ранние славяне. Все новые орды азиатов (в основном тюркоязычных — аваров, венгров, булгар, печенегов, половцев) периодически прокатывались по степям Северного Причерноморья в поисках добычи и свежих кочевий. Славяне, в свою очередь, возглавили нападения варваров [2]на Византийскую империю, захватив север Балканского полуострова и неоднократно осаждая Константинополь. Их раннеполитические объединения (вождества-«славинии») заняли доминирующее место готов в центре и на востоке Европы.

К исходу I тысячелетия культурное единство славянского мира сменилось обособлением таких его ветвей, как южное, западное и восточное славянство. Восточные славяне, в свою очередь распались на группы, которые неточно называют «племенами», либо «союзами племен». Племя, собственно, состоит из нескольких экзогамных родов (между которыми заключаются браки). В результате долгих, многоэтапных переселений у славян сложились скорее соплеменности — более или менее тесные (культурно и политически) и масштабные объединения семейно-территориальных общин. Их крупные группы отличались друг от друга диалектами общеславянской речи, особенностями костюма, некоторых других проявлений культуры; уровнями социально-политического развития. Так, на Правобережье Днепра к IX в. сложилась лука-райковецкая, а на Левобережье — роменская культуры, обе уже бесспорно славянские.

В начале русской летописи уточняется, что на северо-западе, в лесной зоне, по соседству с финнами- чудью разместились чересполосно словене ильменские (вокруг озера Ильменя)и кривичи (потомки легендарного жреца Криве); на западе — дулебы (распавшиеся на волынян и бужан), дреговичи (между Припятью и Двиной, среди болот-«дрягв»); в Среднем Поднепровье — древляне (жившие в лесах-«деревах»), поляне (на равнинной местности, среди возделанных земледельцами полей);на Левобережье Днепра — северяне (по Десне, Суле, Сейму; пришедшие сюда, как видно, уже с севера; согласно летописцу, «от кривичей»), радимичи (по Сожу), вятичи (в Поочье; потомки летописных вождей Радима и Вятко, приведших сюда своих сородичей из ареала западных славян — «от ляхов»);южнее, по нижним течениям Днестра и Буга — уличи, тиверцы. Иные из таких же славянских группировок не пережили вражды с воинственными соседями и покинули свои земли, остались для потомков безымянными (как, например, носители боршевской культуры в воронежском Подонье).

У части славянских народцев, тех, что оказались в центре Восточной Европы, подальше от иноземных государств, уже появились собственные политические объединения- княжения; остальные жили, по выражению иностранных наблюдателей, «в народоправстве»; согласно летописцу Нестору, «сами собой владели», — политически их объединяло только ополчение вооружённых мужчин на случай войны, да выплата дани более сильным соседям, в чью политическую орбиту они поначалу входили.

Славянское заселение Восточной Европы носило характер крестьянской колонизации. При подсечно-огневой системе земледелия пашня периодически истощалась, скоту не хватало полноценных пастбищ. Тогда часть больших, многопоколенных семей (летописные роды) отселялись из уже обжитых районов куда подальше. На новых угодьях они селились вдоль по течениям рек, их притоков отдельными хуторами, состоящими из нескольких дворов. На возвышенных речных берегах у леса огнем отвоевывались новые участки для пашни, отыскивались деревья- борти с медоносными пчелами, тропы охотничьих зверей; в речных поймах размещались промысловые угодья — огороды, сенокосы, смолокурни, солеварни; рыбные ловли; кузнечные, гончарные, прочие мастерские. Основной рабочий материал — железо «вываривали» из болотной руды- крицы. Силами десятка-другого таких деревенек выстраивалось их центральное поселение (для археологов теперь — городище), укреплённое рвом, земляным валом и частоколом из огромных бревен — как общее укрытие в случае военной опасности; в обычных условиях за их стенами размещался руководящий округой род. Эти поселки летопись именует градами. Одни из них впоследствии запустели или были разрушены врагами, зато другие превратились в настоящие города отечественного Средневековья (вроде Киева или, допустим, Курска).

Таким образом, труд свободного земледельца, ремесленника и промысловика, способного прокормить и защитить себя и своих близких от врага и грозных сил природы, — вот материальная основа культуры и всей дальнейшей общественной жизни славян, затем Руси.

Внешние — политические и экономические факторы заметно активизировали историческое развитие восточного славянства. Ведь наивысшего уровня культуры в мире I тысячелетия достигли мусульманский Восток и православная Византия — они сохранили и преумножили античное наследие (литературу, философию, науку, медицину, величественную архитектуру, имперскую власть с развитым аппаратом управления и регулярными армией, флотом). Остальная Европа только поднималась из руин после римско-варварских войн. А славяне, тем более восточные, в своей массе находились в наибольшем отдалении от греко-римского мира и его культуры. Наша Начальная летопись застает большинство восточнославянских группировок данниками соседних, более воинственных и могучих народов. Северные «племена» (словене, кривичи, их соседи-финны — летописные чудь, меря, весь) платили дань «варягам из-за [Балтийского] моря», а южные (северяне, радимичи, вятичи, одно время поляне) — хазарам, чье разноплеменное государство- каганат [3] контролировало обширные пространства Азово-Каспийского междуморья от Северного Кавказа до Верхнего Поволжья. Торгово-ремесленно-военные поселения скандинавов, начиная с VIII века, появились в ключевых точках на водных трассах восточноевропейского Севера, Запада и Востока (Ладога, Волхов, Западная Двина, Верхние Днепр, Волга). А белокаменные крепости с хазарскими гарнизонами цепочкой обогнули славянскую территорию с юго-востока, по Дону и Северскому Донцу. Хазарский Каганат почти на три века заслонил Европу от вторжения новых кочевников из-за Волги и арабов на Кавказе. Наёмные дружины варягов-руси страховали славян балтийского ареала и их соседей от набегов своих же соплеменников- викингов [4] с Балтики. Именно варяги возглавили походы коалиционных войск северных «племён», прежде всего славянских, на Византию, проторили к X веку «путь [по Днепру и Чёрному морю] из варяг в греки и из грек» обратно на Балтику. Не ограничиваясь Причерноморьем и Константинополем, варяжские дружины преодолевали границы Хазарии, пиратствовали на Каспии; с купеческими караванами доходили до приуральской Волжской Булгарии и даже до Багдада. За пушнину и рабов там платили высокие цены в серебре.

В итоге той бурной эпохи скандинавы, хазары и славяне, прочие народы Восточной Европы, не столько воевали между собой, сколько все активнее торговали и вообще союзничали. Причем не только друг с другом, но и с арабами, немцами, византийцами, купцами из других стран, которые в погоне за невиданными у себя на родине барышами пересекали целые континенты сухопутными, а особенно более экономичными и безопасными речными путями. Возросший с помощью варягов и хазар приток к славянам престижного импорта (массы арабских серебряных монет- дирхемов, разнообразных бус и прочих украшений, высококачественного вооружения и модной амуниции) стимулировал у них развитие товарного хозяйства, его экспортные статьи (пушнина, зерно, мёд, воск). Из мелких хуторов население стягивалось в пункты международного обмена — первые города. Лидеры таких общин, собирая дань для чужеземцев (по серебряной монете и беличьей шкурке с каждого двора- дыма) и организуя транзитную торговлю, попутно богатели сами, укрепляли собственную власть уже как государственную, публичную; создавали постоянное войско-дружину.

У всех славянских народов — восточных, южных и западных совпадают древнейшие представления о своих родоначальниках и характере их власти. Восточнославянские поляне помнили о семье легендарного основателя Киева — Кие, его братьях Щёке и Хориве, их сестры Лыбеди. Первые польские князья возводили свой род к легендарному Пясту и его родичам. У чехов бытовало предание о мудрой Либуше и её муже Пржемысле. Как видно, власть рождается среди славян как коллективная, с участием женщин; внутренняя — первые князья выделяются из самих родо-племенных коллективов. Первоправители занимаются не военным делом и не торговлей (как у германцев или азиатов), а исключительно мирными профессиями — они пахари, охотники, кузнецы. Власть устанавливается мирным путём; сначала в отдельных родах, а затем благодаря мудрости и щедрости их лидеров распространяется на весь отдельный народ.

Итак, на арену всемирной истории славяне выходят во второй половине I тысячелетия новой эры со средним (по меркам раннего Средневековья), но весьма устойчивым и перспективным уровнем культуры. Вопреки многочисленным войнам и нашествиям, экологическим бедствиям и благодаря периодическим миграциям, славянство за первые века своего самостоятельного существования многократно разрослось и расселилось на обширных пространствах Европейского континента. Славянские «племена» заняли громадную территорию от Адриатического и Чёрного морей на юге до Балтийского моря на севере; от Эльбы (Лабы) на западе и до Урала на востоке. Цивилизационный тип славян — по преимуществу мирных земледельцев, скотоводов и промысловиков — обеспечил их открытость широким международным контактам. Восточная часть славянства в начале своей собственной истории активно взаимодействовала с разными народами и государствами Европы и Азии (в первую очередь христианской Византией, иудейской Хазарией, мусульманским Арабским Халифатом и другими). Образцы их духовной и политической культуры творчески соединялись славянством со своими собственными традициями. На этнокультурной основе восточных славян, а также их иноязычных соседей (аборигенов и пришельцев с севера и юга) к началу II тысячелетия сформировалось одно из крупнейших государств Европы — Русь.

Культурный мир славянского язычества. Термин «язычество» происходит от библейского выражения языци, то есть (ещё некрещёные) народы. Так называют тип культуры, предшествующий мировым религиям, которые исповедуют единобожие (монотеизм). Язычники же не знают столь всеобъемлющей — стоящей над природой личности Творца и Вседержителя; они поклоняются силам природы, одушевляя и обожествляя их самих (анимизм). Все общественное, человеческое и духовное для язычества восходит к природным стихиям, представляет собой их распространение на область человеческих дел и желаний. Отсюда вера во многих богов сразу (политеизм). А с другой стороны, «конкуренция» языческих богов, каждому из которых молятся, приносят жертвы, вплоть до человеческих (магия), с оглядкой на других или с угрозой заменить его другими божками. Все они отождествляются язычником с реальными явлениями природы (тотем, фетиш) или отдельными предметами- идолами. Высшие боги в представлениях язычника уживаются с низшей демонологией — духами леса, воды, дома, прочими; оборотнями, вампирами и многими похожими фантастическими существами.

Так, основной миф восточных славян, согласно реконструкции учёных филологов, посвящен поединку бога грозы (грома и молний) (Перуна) со змеем, владыкой подземного и подводного мира (Велесом). Обитающий на горах, в дубовых рощах владыка неба преследует скрывающегося внизу врага за похищение им скота (или людей, жены). В результате победы громовержца на землю проливается благодатный дождь. Таким представляется мифологический взгляд наших предков на первоисточник земного плодородия.

Современные оценки славянского язычества зачастую излишне поляризированы: оно либо объявляется царством невежества и жестокости, либо выдается за оригинальную матрицу всей последующей культуры России, якобы актуальную до сих пор. В действительности, нам очень мало что известно о настоящем язычестве именно восточных славян: письменные источники застали уже его остатки, ушедшие в подполье под влиянием христианской церкви, мутировавшие в связи с ее догматами и обрядами. Во всяком случае, рисуемая большинством учебников и популярных изданий картина целого пантеона языческих богов, особого слоя жрецов и множества сакральных центров-святилищ с храмами-жертвенниками и изваяниями богов у восточных славян представляется маловероятной, слабодоказуемой.

Судя по данным археологии и намекам письменных источников, основным центром религиозной практики для славян-язычников выступало их кладбище, в пред- и даже раннехристианскую эпоху курганное. Самые древние из этих могильных холмов скрывают остатки кремации; здесь же (судя по находкам костей животных, кострищ, отпечатков растений) совершались заупокойные жертвоприношения — тризны в честь ушедших в иной мир предков. Под идейным влиянием христианства трупосожжения постепенно заменяются трупоположением в подкурганных ямах, гробовищах. Погребения богатых и знатных лиц отличались большими размерами кургана, обилием заупокойного инвентаря: оружия (у мужчин), бронзовых, серебряных, стеклянных украшений (у женщин), сосудов с ритуальной пищей. Могилы воинов нередко парные — в последний путь их обычно сопровождала женщина, убиваемая на похоронах. Таким образом, курган — это и есть своеобразный храм язычников, сооружая и периодически посещая который они поклонялись своим богам. Кроме того, как всякие язычники, славяне «творили почесть» отдельным валунам (культовым камням), деревьям (дубам), водным потокам, целым урочищам (вроде рощ и полей).

Кое-какие следы магических действий обнаруживаются археологами и на славянских поселениях. Это глиняные модели хлебцев, плодов бобовых и зерновых культур; миниатюрные сосуды, очевидно, жертвенные; керамическая посуда, по донцам клейменая особыми знаками (круг, крест, свастика, звезда, т.д.) предназначенная, наверное, только для сакральных трапез; украшения-амулеты (лунницы, иначе оформленные подвески), как видно, в честь тех же природных божеств (Солнца — источника жизни и пищи? Луны — покровительницы женщин? «Матери-сырой земли», воспетой в позднейших русских былинах?). Славянское язычество явно представляло собой раннего, простого типа религию вооруженных земледельцев. Индоевропейское слово Бог первоначально означало долю (урожая, военной добычи), выпавший в жизни удел (счастливый; ср. богатый; напротив, убогий — обездоленный, нищий), а вместе с тем их подателя. Византийский историк Прокопий из Кесарии еще в VI в. писал о славянах: «Они считают, что один из богов — творец молний — является владыкой всего, и ему приносят в жертву быков и совершают другие священные обряды... Почитают они и реки, и нимф, и всякие иные божества и приносят жертвы также всем им и при помощи этих жертв производят гадания» («Война с готами»).

Обрядовая практика язычников складывалась из нескольких циклов: календарного (сезонного обновления природы), семейного (рубежи человеческой жизни от рождения до смерти), специализированных (в кризисных ситуациях, типа эпидемии, засухи или войны; у отдельных профессий вроде кузнецов или знахарей). Далекими отголосками языческих представлений и «игрищ» воспринимаются сегодня наши народные праздники вроде встречи весны, сжигания чучела зимы на масленицу или же лесные «бесчинства» во время летнего солнцестояния в ночь на Ивана Купалу.

Что касается жрецов-профессионалов (волхвов), то они вплоть до XI века упоминаются здесь единично (в летописном сюжете о гибели князя Олега Вещего) и выглядят явно маргинальными по отношению к славянским коллективам и русским князьям («Заведовали» чёрной магией и жили по отдельности в укромных местах? Относились прежде всего к финно-угорским народам лесной зоны — их шаманы?). Во главе языческого ритуалитета у славян стояли, очевидно, сами руководители общин (главы семей, «старцы градские», военные вожди). Как видно, именно в честь таких общественных лидеров, тяжким трудом массы рядовых общинников, подчиненных единой воле, во второй половине IX — первой половине X вв. были насыпаны огромные, высотой от 5 до 10 метров, курганы-сопки русского Северо-Запада.

Языческая мифология и соответствующая ей ритуальная практика явно усложняются с появлением у восточных славян собственных государств. Их власть нуждалась в идеологическом обосновании, потребовала сакрализации фигуры князя, ставшего одновременно верховным жрецом своей страны. Самый большой и богатейший — явно княжеский курган конца X в. Черная могила в Чернигове содержал атрибуты языческого культа, отправлявшегося погребенными там лицами (два воина и женщина), — турьи рога-кубки в богатой оправе, жертвенные ножи, статуэтку идола (скорее всего, скандинавского бога Тора), массу оружия, доспехов и украшений. Как видно, здесь были торжественно погребены (по-скандинавски сожжены в ладье) представители местной, варяжской по происхождению династии. На территории черниговского детинца при земляных работах были найдены ещё две серебряные головы-навершия языческих идолов.

Примерно в то же время (980-е годы) в Киеве князь-Рюрикович Владимир I объединил в одном святилище («на холме вне княжеского терема») целый пантеон — деревянные изваяния богов разных народов своей державы. Там высились: Хорс (загадочный персонаж, чье имя восходит к иранским языкам); Дажьбог и Стрибог (повелители небесных светил и ветра, податели земных благ у славян), Симаргл (напоминающий по названию чудесную птицу Сэнмурв, вестницу иранских же божеств), Мокошь (богиня-покровительница сельских работ, плодоносящей земли); во главе с Перуном (Громовержцем, покровителем воинов и их вождей; «голова серебряная [седина?], усы золотые»). Летописец-монах потом утверждал, что этим идолам приносились жертвы, в том числе человеческие («сыновей своих и дочерей», чья «кровь осквернила землю Русскую и холм тот»). Похоже, что и немногочисленные погребения в вышеупомянутых новгородских курганах-сопках — жертвенные. Воевода Владимира Добрыня водрузил «кумир Перуна» и в Новгороде. Его культ сочетался там, на севере, с поклонением еще одному языческому богу (скота и прочего богатства) — Велесу.

«Осколки» язычества благополучно дожили до наших дней, отчасти конкурируя, отчасти сливаясь и с христианской обрядностью, и с научно-техническими знаниями. Имеются в виду известные сюжеты былинного эпоса (Соловей-Разбойник, Змей-Горыныч и т.д.); народная демонология — лешие, водяные, домовые, русалки, оборотни-упыри, прочая «нечистая сила» — персонажи крестьянского фольклора; их сказочные и техногенные перевоплощения вроде бабы-яги, кощея, чуда-юда, вплоть до «полтергейста»-«барабашки» (он же домовой), «снежного человека», НЛО (вместо летающих драконов), многих других по-детски наивных быличек и баек новейшей придумки), масса пережитков и так называемых суеверий магического типа (к примеру, плевать через левое плечо и стучать по дереву, чтобы «не сглазить» удачу).

Как видно, язычество служило идеологией разрозненных общин восточных славян и их соседей. Его боги воплощали единство и борьбу людей с природными стихиями; освящали магические практики их умиротворения, поклонения душам предков, сплочения первобытного коллектива. В обобщенной форме языческий пантеон увенчал собой первые политические объединения на территории Восточной Европы. Однако для дальнейшего развития культуры ее народов языческой веры оказалось недостаточно. Она целиком погружена в повседневный быт отдельной личности или семьи, с ее собственными тревогами и надеждами. Чтобы объединить в одном государстве разные «племена», стать вровень с соседними странами, приютить на своей земле выходцев оттуда, потребовались более сложные и отчетливые, гуманистические представления о человеке и его месте в мире и обществе.