Предварительные условия влечения

Сила влечения находится в прямой зависимости от актуального потребностного состояния организма; предположительно эта связь опосредуется через рецепторы в организме, воспринимающие связанные с конкретными потребностями внутрен­ние раздражители. Например, пищевая потребность индуцирует состояние влече­ния. Манипулирование длительностью пищевой депривации как предваритель­ным условием возникновения влечения служило операциональным критерием интенсивности влечения.

Однако критериальная ценность длительности депривации должна быть суще­ственно ограничена. Так, у крыс взаимосвязь между длительностью депривации и индикаторами голода, в частности, количеством принимаемой пищи, устанавлива­ется лишь в случае продолжительности депривации не менее 4 ч (Bolles, 1957,1975). Голодные крысы за день поедали только в 4 раза больше пищи, чем обычно, а но­чью — уже в 8 раз, так что одинаковой продолжительности депривация оказывала

ночью более сильный эффект, чем днем. Наличие четырехчасового предела было установлено, в частности, Ле Маненом и Таллоном (Le Magnen, Tallon, 1966): в про­межутке между двумя регулярными кормлениями количество поедаемой пищи не за­висело от длительности воздержания, однако эта зависимость обнаруживалась после пропущенного кормления. Проведенные исследования (см.: Bolles, 1967, главу 7) по­казали, что уменьшение веса является лучшим индикатором силы влечения, чем длительность депривации. В экспериментах с крысами, как и предсказывала тео­рия влечения Халла, обнаружилось, что интенсивность инструментального и кон-сумматорного поведения при использовании разнообразных индикаторов (латент­ное время, интенсивность, настойчивость, сопротивляемость угасанию) возраста­ет по мере потери веса (фиксировалось процентное соотношение). Конечно, количественные соотношения между потребностным состоянием и силой влече­ния (т. е. его поведенческими параметрами) могли дать не интервальные, а лишь порядковые шкалы. Другие потребности, помимо приема воды и пищи, например половое влечение или ориентировка, не являются «потребностями» в том смысле, какой вкладывает в это слово теория влечения, так как их блокировка едва ли ока­зывает влияние на поведение. Условия, детерминирующие поведение, довольно сложны. Решающую роль играют стнмульные условия внешней ситуации (см. ниже рис. 4.6). Например, определенные гормональные состояния являются необходи­мым, но еще не достаточным условием для спаривания.

Побудительные стимулы

Состояние влечения должно возникать одновременно со специфическими побу­дительными стимулами (S_D). Последние причисляются к структурным (ассоциа­тивным), а не мотивационпым компонентам поведения. Побудительные стимулы участвуют в создании собственных стимульно-реактивиых связей, могут регули­ровать поведение, но не могут мотивировать его в отличие от общей неспецифи­ческой побудительной силы влечения. Была сделана попытка подтвердить пред­полагаемое участие побудительных стимулов в регуляции поведения при помощи опытов на различение влечений. Крыс обучали определенным инструментальным реакциям в состоянии голода и другим реакциям в той же внешней ситуации в со­стоянии жажды. Очевидно, что легкость инструментальной реакции соответствен­но актуальному состоянию зависит от того, «знают» ли они, что страдают от голо­да или жажды. Иными словами, специфические побудительные стимулы должны ассоциироваться с инструментальными реакциями. Результаты проведенных ис­следований (см.: Bolles, 1967, р. 254-256) едва ли позволяют говорить о побуди­тельных стимулах. В тех случаях, когда крысы быстро обучались инструменталь­ному поведению, адекватному потребности и ведущему к успеху, напрашивались иные, лучшие объяснения такого поведения; оно объяснялось через побудитель­ный механизм частичных целевых реакций (г_с).

Поясним это на примере двух исследований. Халл (Hull, 1933) пропускал крыс через лабиринт. Если крысы выбирали один путь, то в последней камере они нахо­дили воду; если же другой, то они находили в той же камере пищу. Животные по­мещались в лабиринт попеременно в состоянии жажды пли голода. Прошло очень

много времени, пока не появились слабые успехи в различении путей. JIunep(Leeper, 1935), напротив, наблюдал быстрые успехи в различении, когда вода и ганца нахо­дились в разных камерах.

Если бы побудительные стимулы играли важную роль, то результаты этих двух исследований не различались бы. В эксперименте Лнпера дело решало нечто от­личное от побудительных стимулов. Консумматорная реакция питья пли еды (R.) связывается со стимулами актуального окружения, в котором она совершается. Это окружение имеет сходство со стимулами, которые встречались раньше па крити­ческих развилках лабиринта. В результате запускаются частичные предвосхища­ющие целевые реакции (г_с) питья или еды, одна из которых оказывается сильнее и заставляет животное двигаться в соответствующем направлении. Как мы увидим в следующей главе, этот гипотетический механизм побуждения с его частичны­ми антиципирующими целевыми реакциями (г_с) под названием'«мотивация привлекательностью» стал благодаря своим большим объяснительным возмож­ностям серьезнейшим конкурентом самых разных теорий влечения. Это выска­зывание справедливо также и по отношению к попыткам чисто ассоциативного объяснения поведения, которые целиком опирались на концепцию побуждающих стимулов (Estes, 1958).

Независимость влечения и привычки

Поведение определяется не привычкой (компонент научения) и влечением (моти-вационный компонент) самими по себе, а их произведением. Но можно ли эмпи­рически доказать функциональную независимость обоих компонентов? Для отве­та на этот вопрос были предложены две процедуры. В первой сравнивались кри­вые научения, получаемые при сопоставимой частоте подкреплений в условиях разных влечений. Вследствие мультипликативного эффекта плато кривых распо­лагались в зависимости от силы влечения на разной высоте (см. рис. 4.4) и всегда должны были достигаться путем пропорционального прироста. Вторая процедура более однозначна. Научение может происходить в условиях одного влечения, а про­верка — в условиях другого. Вопрос в том, будут ли результаты соответствовать изменению условий влечения, или же будет наблюдаться эффект переноса преж­них условий?

Примером процедуры второго типа может служить исследование Диза и Кар-пентера (Dcese, Carpenter, 1951). Крысы с низким и высоким уровнями влечения (по критерию пищевой депривацин) помещались перед проходом, ведущим к ка­мере.с пищей. Замерялось латентное время между открытием прохода и началом движения. При достижении каждой группой животных плато латентного времени (после 24 подкреплений) параметры влечения изменились: группа, имевшая низ­кий уровень влечения, была доведена до высокого, и наоборот. Результаты экспе­римента представлены на рис. 4.5. Эффект переноса характеризуется своеобразной асимметрией. При изменении уровня влечения от низкого к высокому был в точ­ности обнаружен ожидаемый эффект: латентное время сократилось от 10 до 2 с и сразу достигло величины, которую группа, имевшая изначально высокий уровень влечения, продемонстрировала лишь в конце (разы обучения. В последней группе, однако, латентное время не увеличилось до значения плато группы с первоначаль-

но низким уровнем влечения. Эти данные не свидетельствуют о независимости привычки и влечения. Им можно найти и другие объяснения: скажем, в фазе обу­чения приобретались не одинаковые, а разные реакции (медленное и быстрое на­чало движения) или после 24 подкреплений в группах с различным влечением была достигнута неодинаковая прочность привычки. Соблюдение обоих требова­ний необходимо для доказательства независимости привычки и влечения.

Рис. 4.5. Латентное время (в обратных величинах) реакции пробежки к пище при низком и высоком уровнях влечения и при последующем изменении этих уровней (Deese, Carpenter, 1951, p. 237)

Боллс (Bolles, 1967,"p. 227-242), сведя воедино важнейшие из полученных ре­зультатов, сделал следующий вывод: в целом независимость привычки и влечения в поисковом поведении подтверждается в той мере, в какой речь идет об их ин­тенсивности. В последнем случае встает вопрос: является ли быстрое и медленное начало одной и той же реакцией, различающейся только интенсивностью, или это две качественно разные реакции, вырабатываемые соответственно при высоком и низком уровнях влечения? Возникают и другие сложности.

Впрочем, вопрос о независимости влечения и привычки друг от друга — это вопрос их определения. Ведь существуют и вторичные, приобретенные влечения (мотивы), например страх, активация которых связана с определенными сигналь­ными раздражителями. Халл выделяет их в особую группу, так как относит к влече­ниям (D) только неприобретенные состояния. Коллеги и ученики Халла — Спенс (Spence, 1956, 1958), Миллер (Miller, 1956) и Браун (Brown, 1961), напротив, при­числяют к влечениям все, что имеет мотивирующий характер, отбрасывая тем са­мым постулат независимости влечения и связей «стимула—реакции» (о дальней­шем развитии теории влечения см. ниже).