Вопрос 29. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г.

Кодификация уголовного права дореволюционной России. Служила орудием подавления революционного движения, охраны привилегий господствующих классов и защиты помещичьей и капиталистической собственности. 9 разделов из 12 Уложения 1845 были посвящены охране общественно-политического строя. 1 раздел содержал статьи общей части уголовного права. Все уголовные правонарушения подразделялись на преступления и проступки. Карательная система отличалась крайней суровостью. Наказания подразделялись на 2 основных разряда [уголовные — соединённые с лишением прав состояния (смертная казнь, ссылка на каторжные работы, на поселение) и исправительные (отдача в арестантские роты, заключение в тюрьму и др.)], 11 родов и 35 ступеней. Отдельно предусматривались наказания для лиц, принадлежащих к сословиям, изъятым от телесных наказаний (См. Телесные наказания) (дворяне, купцы 1-й и 2-й гильдий и др.), и для всех прочих лиц, к которым применялось битьё розгами, плетьми и т.п. Статьи о государственных преступлениях (раздел 3) предусматривали наказания в виде лишения всех прав состояния и, кроме того, смертную казнь, ссылку на каторжные работы (пожизненно или сроком на 20 лет) и др. После реформ 60-х гг. Уложение подверглось переработке с целью приспособить устаревший феодально-крепостнический кодекс к новым условиям. В редакции 1885 оно действовало до Великой Октябрьской социалистической революции.

В 1845 г. был принят новый уголовный кодекс, названный " Уложение о наказаниях уголовных и исправительных ". В нем сохранялся сословный подход к квалификации наказания и определению санкций, в соответствии с установленными привилегиями.

Под преступлением понималось "как само противозаконное деяние, так и неисполнение того, что под страхом наказания законом предписано". (В 1848 г. стали проводить различие между преступлением и проступком).

Уложение 1845 г. перечисляло основания, по которым устранялось вменение: случайность, малолетство, (до десяти лет вменение исключалось, с десяти до четырнадцати было условным), безумие, сумасшествие, беспамятство, ошибка (случайная или результат обмана) принуждение, непреодолимая сила, необходимая оборона.

Субъективная сторона подразделялась на:

1) умысел, а) с заранее обдуманным намерением, б) с внезапным побуждением, непредумышленный;

2) неосторожность, при которой: а) последствия деяния не могли быть с легкостью предвидены, б) вредных последствий невозможно было предвидеть вообще.

Уложение различало соучастие в преступлении: а) по предварительному соглашению участников и б) без предварительного соглашения. Соучастники делились на: зачинщиков, сообщником, подговорщиков, подстрекателей, пособников, попустителей, укрывателей.

Система наказания составляла сложную иерархию наказаний уголовных и исправительных. Уложение предусматривало одиннадцать родов наказаний, разделенных на тридцать пять ступеней, расположенных по степени тяжести (от смертной казни до внушения).

1.К уголовным наказаниям относились:

лишение всех прав состояния и смертная казнь,

лишение всех прав состояния и ссылка на каторгу,

лишение всех прав состояния и ссылка ни поселение в Сибирь,

лишение всех прав состояния и ссылка напоселение на Кавказ. Лишение всех прав состояния означало гражданскую смерть: лишение прав, преимуществ, собственности, прекращение супружеских и родительских прав.

2.К исправительным наказаниям относились: лишение всех особенных прав и преимуществ и ссылка в Сибирь, отдача в исправительные арестантские отделения, ссылка в другие губернии, заключение в тюрьме, в крепости, арест, выговор в присутствии суда, замечания и внушения, сделанные судом или должностным лицом, денежные взыскания. Лишение всех особенных прав и преимуществ заключалось в лишении почетных титулов, дворянства, чинов, знаков отличия, права поступать на службу, записываться в гильдии, быть свидетелем и опекуном. Применялось также частичное лишение некоторых прав и преимуществ.

Наказания подразделялись на главные, дополнительные, заменяющие. Главные составляли одиннадцать родов наказания, дополнительные следовали за главными (поражение в правах, покаяние, конфискация, учреждение опеки, отдача под надзор полиции, запрещение промысла), заменяющие могли заменить главные. Все эти наказания считались общими.

Их дополняли особенные наказания (исключение со службы, отстранение от должности, понижение по службе, выговор, вычет из жалованья, замечание) и исключительные наказания (лишение христианского погребения, частичное лишение права наследования).

Система преступлений включала двенадцать разделов, каждый их которых делился на главы и отделения. Важнейшими были преступления против веры, государственные, против порядка управления, должностные, имущественные, против благочиния, законов о состоянии, против жизни, здоровья, свободы и чести частных лиц, семьи и собственности.

На всякий случай.

Общая характеристика XV Тома.

Если бы мы вздумали сопоставить XV Т. с иностранными Уголовными Уложениями, то первое, что поразило бы нас, это—объем отечественного Уложения. И в самом деле, наше Уложение о Наказаниях Уголовных и Исправительных умещает в себе семь Уголовных кодексов иностранных: Французский, Саксен-Альтенбургский, Прусский, Саксонский, Ганноверский, Брауншвейгский и Тюрингенский[1]. Этим оно обязано с одной стороны, отсутствию в нем внутренней системы, так что оно принуждено повторять в различных отделах одни и те же статьи; с другой стороны в него внесена целая масса деяний, которая могла бы быть выброшена без всякого ущерба для правительства и общества. Есть и другая причина этой объемистости Уложения.

Уложение, каким мы его видим в XV Т., есть ни что иное, как Свод Законов. В него вошли и статьи из Уложения 1649, и статьи из Воинских Артикулов, и различные постановления времен Екатерины, Павла и Александра I. Имея в виду невежество и корысть судей, составители Уложения поставили себе целью подробное исчисление мельчайших оттенков преступных деяний дабы изъять подсудимого из судейского произвола, подчинив его судьбу явному и буквальному смыслу закона. Отсюда и многочисленность самих статей Уложения.

Как свод—законов, отдельных приговоров и постановлений,— весьма естественно, что Уложение страдает отсутствием цельной теоретической идеи. Ни одна мысль, ни одно начало его общей части не выдержаны и не проведены последовательно, не только в части особенной, но даже в самой общей части.

Так, приняв в основание то положение Наказа Екатерины, по которому мера наказания определяется «смотря по большей или меньшей умышленности в содеянии преступления»[2]—закон делает от этого тотчас же два отступления. С одной стороны, Уложение предписывает считать преступление аффектированное преступлением предумышленным, если оно совершено в третий раз[3]; с другой—введенное в заблуждение плохим переводом с немецкого текста Воинских Артикулов—Уложение не только не считает опьянение обстоятельством уничтожающим ответственность, но предписывает поднимать меру наказания в случае преднамеренного опьянения[4]. Компилируя, далее, часть особенную из различных старинных уставов, законодатель делает прямое отступление от обоих этих начал и предписывает смягчать наказание за деяния совершенные в состоянии опьянения. Так было и в Воинских Артикулах и даже относительно тех же самых правонарушений. Едва ли нужно приводить дальнейшие примеры подобной непоследовательности. Стоит только указать, что, напр. считая, в общей части, повторение обстоятельством увеличивающим только меру наказания, Уложение нигде не придерживается этого правила в части особенной и не только увеличивает на основании этого, обстоятельства степень наказания, но видоизменяет и самый его род, a за вторичное впадение, в преступление со стороны несовершеннолетних Уложение предписывает[5] подвергать их одинаковому наказанию с совершеннолетними, так что 10-летний мальчик может быть отдан в каторжные работы.

Что касается до самих законов XV Т., то его законы суть, по большей части, законы безусловно определенные или, правильнее законы безусловно определенные—относительно тяжких или значительных преступлений и законы относительно определенные—касательно правонарушений менее важных. Правда, Уложение требует, чтобы и во всех тяжких случаях судья соразмерял наказание согласно имеющимся в деле обстоятельствам увеличивающим или уменьшающим вину. Но и здесь закон стесняет до того судейский произвол, что позволяет ему уменьшать наказание только в пределах положенной законом степени. Стало быть, если закон обложил деяние смертною казнью, или вечными каторжными работами, то, как бы ни были сильны обстоятельства, смягчающие вину, суд не может смягчить преступнику наказания[6]. Уже одно это обстоятельство, само по себе взятое, делает ХV Том непригодным для суда присяжных, в котором преступник не только осуждается, но в тоже время и наказывается—по совести.