Таргумы на Кн. Иова, Притчи, Псалтирь и Паралипоменон.

Старолатинский перевод (Vetus Latina). По свидетельству древних западных христианских писателей во II веке был уже латинский перевод ветхозаветных книг, имел общую распространенность и церковное употребление. Блж. Августин называет его италийским переводом, отчего он в старой литературе называется переводом староиталийским. В настоящее же время его называют переводом Старолатинским в силу того обстоятельства, что местом происхождения этого текста была не Италия, но, скорее всего, латиноязычные провинции Северной Африки. Подтверждением этого мнения является не только наличие в нем множества варваризмов, обычных в произведениях отцов западной африканской Церкви, но и то, что во II-м веке христианская община Рима была по преимуществу грекоязычной. думают, что он произошел в Африке.

Судя по сохранившимся отрывкам и цитатам, Старолатинский перевод был подстрочником LXX в рецензии Исихия. Переводились все греческие частицы, сложные формы и слова подобными же, хотя и странными для латинского языка, сложными формами и словами. Блж Августин писал «о бесчисленных изменениях» текста, совершавшихся непризванными справщиками. Еще большему изменению подверг его блж. Иероним, исправлявший текст по просьбе папы Дамаса. Блж. Иероним исправил в 383 г. Псалтирь по переводу LXX толковников. По смерти Дамаса блж. Иероним отправился в 392 г. на восток, где по гекзаплам Оригена исправил книги Иова, Притчи, Экклесиаст, Песнь Песней и Паралипоменон, —. Несомненно, Иеронимовское «исправление» древне-италийского перевода вело за собой не восстановление древнего его текста, а совершенную переделку его с ошибочными приемами Оригеновского исправления LXX. После завершения блж. Иеронимом нового латинского перевода, известного нам под именем Вульгаты, староитеалийский перевод был изъят из употребления кроме некоторых частей, вошедших в Вульгату: Псалтири, неканонических книг (кроме Товит и Иудифь и неканонических прибавлений в книгах Есфирь и Даниила). Остальные же его части перевода в новое время восстанавлены по отрывочным рукописям и святоотеческим творениям.

Вульгата (лат. vulgata — простая, народная). К IV веку разночтения Cтаролатинского перевода Библии достигли такой широты и разнообразия, что около 382 года римский папа Дамас попросил блж. Иеронима сделать новый перевод Библии на латынь. При посредстве одного из раввинов блж. Иероним выучил древнееврейский язык, и поселился в монастыре близ Вифлеема, где им за пятнадцать лет (390–405) был сделан c Масоретского текста перевод канонических книг Ветхого Завета на латинский язык. Неканонические же книги, не переведенные св. Иеронимом, как, впрочем, и привычная слуху молящихся Псалтирь, остались в переводе старолатинском. В средние века многочисленные переписчики неоднократно искажали текст Вульгаты — иногда ненамеренно, иногда стремясь приблизить текст, особенно богослужебные его части, к привычному старолатинскому переводу. В результате этих правок ко времени Реформации единый латинский текст Библии просто отсутствовал. На Тридентском соборе в 1546 году текст Вульгаты был канонизирован, и в 1590 году она вышла в свет вместе с буллой папы Сикста V, грозившей отлучением всем, кто изменит изданный текст. В 1592 году после смерти Сикста V папа Климент VIII изъял это издание из обращения и выпустил новое, количество поправок в котором достигало пяти тысяч поправок. В 1907 году папа Пий Х образовал из членов ордена бенедиктинцев комиссию, которая за несколько десятилетий издала исправленную версию Вульгаты. В 1965 году комиссию для пересмотра этого издания создал папа Павел VI. Там, где текст Вульгаты был темен или уклонялся от языка оригинала, он изменялся с сохранением в то же время общего стиля блж. Иеронима. Изданная комиссией в 1979 году «Новая Вульгата» содержит латинский перевод, более соответствующий оригинальному языку, сохранив характерный для Иеронимова перевода стиль и лексику. Апостольской конституцией папы Иоанна Павла II «Scripturarum Thesaurus» (от 25 апреля 1979) «Новая Вульгата» была принята в качестве офицального библейского текста в католической Церкви.

Первоначальный перевод Священного Писания на славянский язык был произведен славянскими просветителями Кириллом и Мефодием и их учениками с текста Септуагинты в Лукиановой рецензии, обычной для Константинополя. Согласно Паннонскому житию равноапостольных братьев, сами они перевели те части Библии, которые читаются при богослужении. В 884 году св. Мефодий организовал перевод всех канонических книг Ветхого и Нового Завета, как об этом говорится в пятнадцатой главе Жития св. Мефодия. До нашего времени в этом переводе дошли: Книги Царств, Книга Иова, Притчи, Екклесиаст, Песнь песней, Книга Иисуса сына Сирахова, Книги пророков Даниила, Иеремии (тринадцать глав), Софонии (со второй главы), Аггея, Захарии, Малахии, а также Апокалипсис.

От времени расцвета славянской письменности в Болгарии при царе Симеоне (893-927) до нас дошел перевод сборника пророческих книг с толкованиями (Толковые пророки), перевод Псалтири с толкованиями св. Феодорита Кирского и перевод Восьмикнижия (первые восемь книг Ветхого Завета).

В ходе второго южнославянского влияния в XIV-XV вв. на Русь пришли и получили повсеместное признание новые славянские переводы Священного Писания, сделанные при Болгарском патриархе Евфимии (1375-1393). Исходным текстом для этих переводов послужили выработанные к тому времени на Афоне новые редакции греческого текста Евангелия, Псалтири и Паримийника. Характерными чертами новых переводов являлось не только использование отредактированных греческих оригиналов, но также отказ от специфических особенностей симеоновских текстов и высокая нормализованность языка, то есть отсутствие в нем заметных локальных черт.

Из-за такой мозаичности и фрагментарности славянского перевода Ветхого Завета в конце XV века Новгородскому архиепископу Геннадию пришлось для составления полной славянской Библии обращаться за помощью к славянину-доминиканцу Вениамину. В Геннадиевской Библии (1499) русскими переводчиками Дмитрием Герасимовым, Власием Игнатовым и Николаем Булевым с Вульгаты были переведены исторические книги Ветхого и книга Премудрости Соломона. Из Вульгаты было также заимствовано расположение ветхозаветных книг и предисловия к ним.

Как известно, одна из причин появления Геннадиевской Библии заключалась в том, что XIV-XV вв. на Руси, и особенно в ее Северо-западной части, были временем распространения иудаизма и, соответственно, активной антииудейской полемики, для ведения которой необходимость полного перевода Ветхого Завета вполне очевидна. Следствием распространения и инкультурации иудаизма в Средневековой Руси являются и появившиеся в XIV-XV вв. славянские таргумы, имевшие синагогальное употребление. Один из таких текстов - «Виленский сборник» - рукопись начала XVI в., включавшая Книги Иова, Руфи, Песни Песней, Екклесиаста, Притч, Плача Иеремии, пророка Даниила, Есфири и Псалтирь. Восточнославянские тексты Пятикнижия несут явные следы влияния Масоретского текста и раввинистической традиции толкования. К последним относятся глоссы богословского характера (Быт. 49, 6; Исх. 2, 16; Числ. 20, 14; Исх. 3, 14; 6, 6; Лев. 8, 8), пояснение религиозных, географических и исторических реалий (Быт. 35,16; Исх. 12, 14; 13, 7; 23, 31; Лев. 25, 30), устранение чтений, нарушающих строгий монотеизм текста (Быт. 6, 6; 32, 30; Исх. 7, 1; 22, 20).

В конце XVI века князь Константин Острожский предпринял издание новой славянской Библии. В работе участвовали протестантский публицист Мотовило, ученые греки Дионисий Палеолог–Ралли, Евстафий Нафанаил, Феофан Мосхопул. Князем были организованны поиски в Европе и в греческих, сербских и болгарских монастырях древних библейских текстов на греческом и славянском языках. Так как между рукописями было найдено много разногласий, справщики избрали греческий текст, наиболее близкий к еврейскому и славянским текстам, которому и было решено следовать – им стало венецианское издание 1518 г. Из этого издания была внесена 3-я книга Маккавейская, по нему же было произведено разделение текста на главы и стихи.

При переводе сверялись со славянскими Библиями, существовавшими в то время — Геннадиевской, чешской и т.н. «русской». Библия, получившая название Острожской, была напечатана в 1581 году в типографии, которую диакон Иоанн Федоров перевез из Москвы в имение князя Острожского. Этот текст получил значение языкового образца и носителя языковой нормы, послужив источником нормативных парадигм в грамматике Милетия Смотрицкого (1619 г.).

В 1663 году Осторожская Библия после незначительной правки, произведенной киевским учеными монахами, была напечатана в Москве, получив со временем именование Первопечатной Библии. Именно этот текст лег в основу т.н. Елизаветинской Библии, изданной в 1751 году, в царствование императрицы Елизаветы Петровны, и с минимальными правками издается и по сей день. Созданная в 1915 году Русская библейская комиссия ставила своей целью создание по рукописям критического издания славянской Библии, но с прекращением в 1927 году ее существования дело так и не было закончено.

Первые опыты создания русского перевода Священного Писания. Создание Синодального перевода стало завершением многовековых попыток перевода Священного Писания на язык, понятный восточным славянам. Кирилло-мефодиевский перевод был создан в IX веке, еще в период позднего общеславянского единства, и потому для восточных славян Киевской Руси чужим не был. Так, «Повесть временных лет» под 898 годом сообщает: «а Словэнескъ языкъ и Рускый одинъ». В Московской же Руси возникает двуязычие, то есть складывается ситуация, когда живой, весьма изменившийся язык, выполняет роль бытового коммуникатора, а устаревший книжный – официального, стандартного языка. В 1517–1525 годах выпускником Краковского и Падуанского университетов белорусом Франциском Скориной была напечатана в Праге «Библия Руска», переведенная им на родное наречие с чешской Библии, изданной в 1506 г. в Венеции. Текст изобиловал не только полонизмами которыми во время Скорины был богат живой западнорусский язык, но и заимствованиями родственных чешских слов и выражений. Чешский элемент особенно силен в синтаксисе, так как Скорина перелагал библейский текст с чешского слово за словом, где можно, держась оригинала. В 1683 году с польского текста протестантской Брестской Библии 1663 г. перевел Псалтирь русский дипломат Авраам Фирсов. В том же 1683-м году в Лифляндию переселился выпускник Виттенбергского и Лейпцигского университетов пастор Эрнест Глюк, создатель латышской Библии (1685 г. – Ветхий Завет, 1689 г. – Новый Завет). В Мариенбурге, где Э. Глюк жил с 1683 года, было много русских, и он заметил, что для большинства из них славянская Библия почти непонятна. Это побудило его взяться за ее перевод на русский язык. В записке, поданной лифляндскому генерал-губернатору Дальбергу, Э. Глюк свидетельствует, что труд его поощряли как собратья из Германии, так и русский посланник Головин. Кроме того, перевод осуществлялся с помощью одного из монахов Псково-Печерского монастыря, владевшего иностранными языками. Еще не оконченный труд пропал в 1703 году во время взятия Мариенбурга русскими войсками. По окончании войны Э. Глюк по поручению Петра I продолжил начатое дело, но результаты его трудов были вновь утеряны после его смерти, последовавшей в 1705 г. В XVIII веке на русский язык Священное Писание переводил архиепископ Мефодий (Смирнов).

Предшественники Синодального перевода Ветхого Завета. В самом начале XIХ в. вопрос о русском переводе был поднят обер-прокурором Св. Синода А. А. Иаковлевым (1802 –1803 гг.), однако его осуществлению воспрепятствовало господствовавшее представление о том, что славянский является высоким стилем русского литературного языка, служащим для выражения высоких и вечных истин, поэтому перевод Библии на простой русский язык приведет лишь к вульгаризации Писания.

Особую роль в деле перевода Библии сыграл выдающийся богослов и библеист св. Филарет, митрополит Московский. В 1812 г., будучи ректором Санкт-Петербургской Духовной академии, он убедил своего друга, близкого к императору Александру I – кн. А. Н. Голицына – подать доклад о целесообразности открытия в Санкт-Петербурге Российского Библейского Общества. В 1814 св. Филарет стал директором Российского Библейского Общества, которому Александр I «изустно повелел…предложить Святейшему Синоду искреннее и точное желание Его Величества доставить и россиянам способ читать Слово Божие на природном своем российском языке, яко вразумительнейшем для них славянского наречия, на коем книги Священного Писания у нас издаются».

Ответственным редактором Российского Библейского общества был ученик св. Филарета, протоиерей Герасим Петрович Павский, профессор Санкт-Петербургской Духовной Академии и Санкт-Петербургского университета, основатель школы русской гебраистики, законоучитель императора Александра II и действительный член Императорской Академии Наук. Древнееврейскому языку прот. Г. П. Павский учился до издания В. Гезениусом словаря Hebraisches und Chaldaisches Handworterbuch uber das Alte Testament, Halle, 1810-1812 и грамматики Hebraische Grammatik, Halle, 1813, нормативной для всей европейской гебраистики, и потому навсегда остался в рамках гебраистики, ведущей свое происхождение от трудов Эразма Роттердамского. В 1818 прот. Г. П. Павский сам издал первую в России грамматику древнееврейского языка, дополнив ее учебной антологией. Впоследствии это отразилось в том, что, ориентируясь на В. Гезениуса в текстологических и исагогических вопросах, прот. Г. П. Павский часто расходится с ним в своих переводческих решениях, унаследованных в дальнейшем и Синодальным переводом.

В 1816 году св. Филарет напечатал экзегетический труд Записки, руководствующие к основательному разумению Книги Бытия. Во втором издании этой книги (1819), находился перевод книги Бытия на русский язык, мало чем отличающийся от перевода Синодального, до появления которого оставалось почти полстолетия.

В своем труде св. Филарет св. Филарет указывает, что перевод нужен «как для облегчения читающих, так и для того, чтобы продолжающемуся ныне прохождению Св. Писания с древнего, не всем понятного, на новое вразумительное наречие по возможности уготовлять путь далее». Таким образом, в этом труде были заявлены принципы, легшие в основание перевода Синодального.

Проанализировав текст перевода и примечания к нему, эти принципы можно изложить следующим образом.

· При избрании Масоретского текста в качестве исходного, в перевод вносятся важные в богословском отношении дополнения из Септуагинты, заключаемые в скобки. Кроме того, в качестве дополнительных свидетелей библейского текста берутся Вульгата, Пешитта, древние переводы Акилы, Онкелоса и Ионафана.

· Следование, за исключением крайне редких случаев, славяно-греческому ономастикону. В предисловии к переводу св. Филарет пишет об этом так: «Произношение имен собственных по возможности удержано употребленное в переводе славянском, как уже знакомое. Отступлено от оного в тех случаях, где для предупреждения погрешностей или недоразумений нужно было с точностью следовать еврейскому произношению».

· Употребление привычных славянских слов в литургически важных местах. Так, св. Филарет особо оговаривает необходимость перевода в Быт 1, 6 и слл. слова [yqr - ракия как «твердь», а не «пространство», как в Иез 1.22, 23, 25, поскольку такова традиция, идущая от Септуагинты, дающей в этом месте sterewma от sterew - «делать твердым».

Следует также упомянуть переводческие находки св.Филарета, опередившие время и не вошедшие в Синодальный перевод.

· Отказ от перевода вава переворачивающего союзом «и» в пользу слова «потом», либо выражения «между тем», лучше передающих смысл древнееврейского перевернутого имперфекта.

· Отказ от перевода pluralis majestatis множественным числом, вносящим путаницу в повествование.

· Устранение излишней буквальности древних переводов. Так, выражение ~t'êcor>a;B. ~yIAGh; yYEÜai. (Быт. Х, 5) св. Филарет переводит как, «поселение народов языческих», Синодальный же перевод восстанавливает славянское чтение: «острова народов в землях их». Интересно, что хотя в Библии короля Иакова этот стих звучит точно так же: «isles of the gentiles divided in their lands», воспроизводя Вульгату: «insulae gentium in regionibus suis», New American Standard Bible дает в этом месте «nations were separated into their lands».

· Отказ от внесения в текст стихов из Септуагинты служащих для придания связности греческой речи.

· Отказ от употребления древневосточных мер веса и объема в пользу нейтральных выражений. Так, в Быт.18,6 Синодальный перевод говорит о «трех сатах лучшей муки». У св. Филарета – «три меры». Ср. в Библии короля Иакова: «three measures of fine meal».

В 1819 г., одновременно с переводом книги Бытия было издано Четвероевангелие (Евангелие от Иоанна – в переводе св. Филарета), а в 1821 г.- весь в Новый Завет. Его издания включали два предисловия: 1) к Четвероевангелию - «Возглашение к христолюбивым читателям» 1819 г., повторяемое затем во всех изданиях новозаветных текстов; 2) к изданию Нового Завета 1823 г. отдельное прибавление, составленное св. Филаретом - «К христолюбивым читателям. По случаю издания всего Нового Завета на одном Русском наречии».

В 1820 г. для Российского Библейского общества прот. Г. П. Павский перевел Псалтирь с Масоретского текста. Текст был издан в 1822 г. с предисловием, составленным св. Филаретом, и подписанном еще двумя членами Синода - Серафимом, Митрополитом Санкт-Петербургским и Симеоном, Архиепископом Ярославским. В предисловии св. Филарет отмечал изменения, которые содержит Септуагинта в сравнении с Масоретским текстом, и приводил примеры, «где слова еврейские в сравнении с греческими представляли более ясности, и более взаимного согласия в целом составе речи». Перевод усвоил религиозную терминологию славянского языка и с большой деликатностью обновил ее с намерением сделать доступными богословские понятия текста, новыми терминами стали искупление вместо избавление и прощение (грехов) вместо оставление.

В 1824 г. был готов тираж Пятикнижия, отредактированный прот. Г. П. Павским, однако было решено опубликовать полную русскую Библию в пяти томах, причем объем первого тома был определен в количестве первых восьми книг Библии.

Волей вступившего на престол Николая IРоссийское Библейское Общество было закрыто, однако дело русского перевода Библии продолжалось частным образом трудами прот. Г. П. Павского и св. Макария (Глухарева). В состав литографированного перевода прот. Г. П. Павского, вышедшего в это время, входили следующие библейские книги: Иова, Притчей Соломоновых, Екклесиаста, Песни Песней, Исаии, Иеремии, Иезекииля, Даниила, 12 малых пророков. Кроме библейского текста они включали в себя краткие толкования и развернутые оглавления (перед началом книги или каждого раздела и каждой главы). В Книге пророка Исаии была произведена перестановка ее частей в хронологической последовательности, согласно комментарию Вильгельма Гезениуса Der prophet Jesajа. Halle, 1821. Перевод прот. Г. П. Павский начал с 6, 1-11; затем перешел к 1, 1-28; 5, 1-30 и т.д. В переводе отсутствовали вставки из славянского или греческого текстов, имена собственные даны были в древнееврейской форме. Последовательно употреблялось имя Иегова, а также Иегова воинств (Синодальный перевод - Господь Саваоф) и даже Иаг Иегова (Ис 26.4). Перевод отличался филологической точностью, отсутствием буквализмов, изобретательностью в подборе русских эквивалентов; предпочтение было отдано конкретной лексике (заболеть смертельно, ворковать, чесать лен, отощать, поперечить, выкидыш и т. п.). Художественный элемент перевода отражал скорее фольклорную, чем книжную, стилистику.

В 1841 Филарет митрополит Киевский (Амфитеатров), прочитав перевод прот. Г. П. Павского был возмущен простонародными выражениями и отходом от традиций церковно-славянской Библии, например, тем, что вместо Христос, везде стояло Помазанник. Осуждал митр. Филарет (Амфитеатров) также исагогические заметки и комментарии переводчика. Дело в том, что прот. Г. П. Павский толковал Книгу Песни Песней буквально, относил 2-ю часть Книги пророка Захарии к послепленному периоду, называл Книгу пророка Ионы повестью, считал, что пророк Исайя в пророчестве об Эммануиле говорил о скором спасении от нашествия сирийцев и т.п.

Митр. Филарет (Амфитеатров) предложил Св. Синоду не изымать перевода прот. Г. П. Павского, а возобновить работу над русской Библией, прерванную после закрытия Российского Библейского общества. Однако по воле императора Николая I большинство экземпляров перевода было изъято и уничтожено, часть была оставлена на хранение в синодальном архиве. Частично переводы прот. Г. П. Павского были изданы без указания имени автора в Лондоне, в 1861 году.

Это издание легло в основу переводов св. Макария (Глухарева), переиздающихся и в настоящее время. Даже в незавершенном виде это практически полный перевод Ветхого Завета: он включает и перевод Российского Библейского Общества, и перевод прот. Г. П. Павского и шире их обоих вместе взятых. Таким образом, перевод св. Макария (Глухарева) предстает логическим завершением переводческой работы его предшественников, так что можно констатировать, что в России уже в первой половине XIX в. был осуществлен полный перевод Библии на русский язык.

Св. Макарий (Глухарев) в решении богословских проблем, вставших перед ним в связи с переводом, следовал тем источникам, которые использовал в работе. Свою задачу как переводчика видел в предельном приближении текста к оригиналу (напр., Исх. 21.3 «муж жены» - «женатый») и его славянизации (напр., «овен» вместо «баран»).

Ориентация на еврейский текст проявляется и в передаче имен собственных: Беэр-Шава (Быт. 21, 31, 32 и др.) Реуэл и Циппора (Исх. 2, 18, 21 и др.), Елишева сестра Наассонова (Исх. 6, 23) тогда как перевод Российского Библейского Общества сохраняет традиционное Вирсавия, Рагуил, Сепфора, Елисавета, сестра Наассонова.

Под влиянием трудов прот. Г. П. Павского занимался библейскими переводами ректор Курской семинарии (1848-1855) архимандрит Никодим (Казанцев), впоследствии – первый епископ Енисейский. Его установка заключалась в отказе от русского просторечия, к которому тяготел прот. Г. П. Павский. Ветхий Завет он переводил с древнееврейского языка, а Новый Завет – с греческого. Его перевод не опубликован, и хранится сейчас в фонде № 561 государственного архива Красноярска, епархиального центра Енисейского края.

В это же время появляются еще несколько фрагментарных переводов Священного Писания на русский язык: славянизирующий перевод В. А. Жуковским Нового Завета, Песнь песней царя Соломона, в переводе неизвестного автора, опубликовавшего свой опыт в 1858 году в Лондоне.

В составе толкования Священного Писания осуществлял свои переводы архиепископ Агафангел (Соловьев). Он опубликовал анонимно перевод Книги премудрости Иисуса, сына Сирахова и Книги Иова. Переводы были сделаны с языков оригинала, но в целом следуют за славянской версией.

Переводы середины XIX века, независимые от Синодального перевода. Большое значение для дальнейшей судьбы русской Библии имели переводы Пятикнижия, произведенные Василием Ивановичем Кельсиевым и Леоном Иосифовичем Мандельштамом. Переводы эти были современны Синодальному, но предполагали другой подход и к оригиналу, и к языковому воплощению перевода.

В.И. Кельсиев (1835-1872), выпускник Восточного факультета Санкт-Петербургского университета, во время пребывания в Лондоне получил от А.И. Герцена предложение перевести на русский язык Пятикнижие Моисеево. Как подчеркивал сам Герцен, посвятивший Кельсиеву отдельную главу свой книги «Былое и думы», поручение имело своей целью подрыв авторитета господствующей Церкви, побудив Синод ускорить работу над русским переводом Библии. Тот же Герцен предложил Кельсиеву взять для издания своего перевода псевдоним «Вадим» по имени своего друга Вадима Пасека, умершего в 1843 году.

Сам текст перевода первых пяти книг Библии выходил в свет в течение всего 1860 года, причем вводная статья к первому тому излагает переводческие принципы В.И. Кельсиева. В ней он прямо указывает, что лучшим переводом есть такой, который «есть ближайшая, почти фотографическая копия текста». Образцом для В.И Кельсиева служил английский перевод доктора Авраама Бениша, чтеца Лондонской синагоги. Изданный в 1851 году он являлся подстрочником текста Масоретского, лишь только в случае крайней нужды учитывающим особенности английского языка.

В силу следования подобным методам, рассматриваемый перевод является до крайности буквальным, носящим, скорее всего характер подстрочника, причем далеко не всегда понятного.

Так, сетуя в предисловии к первому тому на отсутствие «готового русского библейского языка», в отличие от языка Библии короля Иакова, где есть «множество исключительно библейских выражений, ничуть не поражающих своей странностью», В.И. Кельсиев не замечает того обстоятельства, что библейская лексика Библии короля Иакова восходит первоначальному библейскому языку Западной Церкви – латыни, и что в русском переводе вполне логично было бы воспользоваться уже существующей и хорошо известной славянской библейской лексикой. Напротив, стремление к десакрализации текста ведет к полному отказу от славянской лексики. Причем производятся следующие замены:

· tyrb (брит) – союз (Втор. 4, 13). (Синодальный перевод – Завет)

· hwhyAtyrB nwra (арон брит-Яhве) – Сундук Союза Сущего (Числ. 10, 33). (Синодальный перевод – Ковчег завета Господня)

· tbv (шабат) – день Отдыха (Исх. 16, 23 и далее). (Синодальный перевод – Суббота)

· hwhy Jalm (мал`ах Яhве) – исполнитель Сущего (Числ. 22, 25). (Синодальный перевод – Ангел Господень)

· d[wm lha (оhель мо`эд) - Сборный Шатер - (Числ. 3, 7). (Синодальный перевод – Скиния собрания)

· td[h lhal nkvm (мишкан ле-оhель hа-эдут) - Обиталище Сборного Шатра- (Числ. 9, 15). (Синодальный перевод – Скиния Откровения).

Также непривычным является именование Кельсиевым согласно Масоретскому тексту фараона – «парао» (Исх. 1, 11), египтянина – «мицрит» (Исх. 2, 12), еврея – «ибрит» (Исх. 2, 12).

Еще одной особенностью перевода В.И. Кельсиева является тщательное транскрибирование имен собственных, насколько это позволяют фонетические возможности русского языка. Делая оговорку, что «смешно было бы писать Пари вместо Париж и Кёбенхафн вместо Копенгаген», В.И. Кельсиев видит в отказе от привычных русскому уху имен библейских персонажей и географических названий еще один способ десакрализации текста.

Особо следует обратить внимание на передачу В.И. Кельсиевым имен Божиих hw:hy] (Яhвеh) и myhla (Элоhим).

Элоhим – В.И. Кельсиев предполагает, что стоило бы перевести его словом Бука, так как оно «дает идею о страхе», но, убоявшись явной несуразицы, везде переводит Элоhим как «Бог», ссылаясь на традицию всех современных ему переводов на европейские языки.

Яhвеh Кельсиев переводит либо причастием «Сущий» либо глагольной формой Есмь (Исх. 3, 14), ссылаясь на того же Авраама Бениша, видевшего в имени Яhвеh глагол hаваh – «быть, существовать» в третьем лице единственного числа несовершенной формы. Усеченную же форму слова Яhвеh - Яh Кельсиев переводит словом «Сущ».

Особо следует упомянуть употребление В.И. Кельсиевым диалектных и просторечных форм русского языка. Так Бог наводит на Авраама «спячку» (Быт. 21,21), Измаил будет между людьми «куланом» (Быт. 16, 20), тазобедренное сухожилие именует «тяжем вертлюговым» (Быт. 32, 32), надгробный плач египтянок – «поминками» (Быт. 11, 42), шатер - «альковом» (Числ. 25, 8), египетские сандалии – «башмаками» (Исх. 3, 5). Таковы же выражения «глупили мы» (Числ. 12, 11), «прибраться (т.е. умереть - Р.С.) должен Аарон» (Числ. 20, 24), «болтовня губ ее» (Числ. 30, 9), «последки исполинов» (Втор. 3, 11). Образное именование народа Израилева – nwrvy - Йешурун – «прямой» (Синодальный перевод – Израиль) – переводится с уменьшительным суффиксом – Jисраэлюшка (Втор. 32, 15; 33, 5, 26).

Использует В.И. Кельсиев и слова собственного изобретения. Так, именуя Адама человеком, Еву он называет «человечицей» (Быт. 2, 33), пытаясь таким образом воспроизвести пару va иш - hva иша для Духа Божия, посылаемого Его избранникам, которых, В.И. Кельсиев именует не пророками, а просто «вдохновенными» (Числ. XI, 29), изобретается слово «передух» (Числ. XI, 29), Тростниковое же море именуется Морем водорослей (Исх. 10, 13), чему не находится параллелей ни в каком другом переводе Ветхого Завета на русский язык.

Переводу Кельсиева свойственно сохранение древнееврейских грамматических конструкций, несвойственных русскому языку: «ляжет… с нею лежанием семени» (Числ. 5, 12), «истомой истомишься» (Исх. 18, 18), «хранить хранением» (Числ. 9, 19), «истреблением…истреблены» (Втор. 4, 26), «размахивать размахиванием» (Числ. 6, 20), «всякое взмахивание святынь» (Числ. 18, 19), «золото взмахивания, которое взмахнули они Сущему» (Числ. 31, 49), «такими же были мы на их глаза» (Числ. 13, 33), «будьте себе осторожны» (Втор. 2, 4), «нет ему крови» (Числ. 35, 27), т.е. невиновен в убийстве, «я – необрезанные губы» (Исх. 6, 30) т.е. косноязычен.

В начале последнего, третьего тома, содержавшего перевод Второзакония содержалось краткое примечание о том, что «мы приостанавливаем в настоящее время перевод следующих книг Библии – во-первых, чтобы видеть, как будет принят публикой наш труд, а во-вторых, чтобы положительнее узнать, какой именно требуется перевод – передающий ли текст слово в слово, до какой степени, что его чтение почти заменяет чтение подлинника…или же перевод, который может употребляться всем и каждым… как легкое и занимательное чтение?».

В этом же предисловии В.И. Кельсиев указывает и на то, что после прочтения первых его переводов «многие, вполне добросовестные лица и хорошие судьи в деле русского языка, делали нам упрек за тяжелый и слишком буквальный перевод первых четырех книг Библии». Результатом этой критики стало то, что в переводе Второзакония В.И. Кельсиев во многих местах отступает от буквализма и использования вульгаризмов, заменяя их более привычными для письменной речи словами.

Леон Иосифович Мандельштам (1819-1889), получил образование в Московском и Санкт-Петербургском университетах, отличался разносторонней ученостью, служил в министерстве образования. В 1862 году в Берлине вышел его перевод Пятикнижия Моисеева: «Тора, т. е. Закон или Пятикнижие Моисеево. Буквальный перевод Л. И. Мандельштама, кандидата петербургского университета. В пользу русских евреев. Берлин, 5622 [т. е. 1862]», несколько позже – его же перевод Псалтири. Весьма ценные комментарии содержат богатый филологический и богословский материал.

О своем переводе Пятикнижия Л.И. Мандельштам говорит, что «он должен служить…предварительной работой для будущего перевода Библии более изящным русским языком». В отличие от своего современника В. И. Кельсиева, Л.И. Мандельштам не сетует на отсутствие русского библейского языка, но исходя из истории немецкой и английской Библий, повлиявших на народный язык, говорит, что «так точно и русский…перевод Библии со временем может сделаться народным имуществом». Исходя из этого предположения, Л.И. Мандельштам формулирует свой главный переводческий принцип – дать текст, максимально приближенный к разговорной форме литературного языка, проведя, таким образом, локализацию библейского текста, причем личность переводчика, по его мнению «должна исчезнуть пред собственным его произведением».

В целях такой локализации Л.И. Мандельштам часто употребляет архаичные, диалектные и просторечные формы русского языка: «Предостереги народ, чтобы не ломились поглядеть на Господа» (Исх. 19,21).

«И вломилась в них зараза» (Пс. 106, 29).

«Всякий тороватый сердцем» (Исх. 35, 5).

У Л.И. Мандельштама патриархи кочуют «табором» (Быт 32, 8), едят вместо восточных лепешек «пироги» (Быт. 18, 6), носят «кармазинный шелк» (Числ. 19, 6), играют на «скрипках» (Быт. 31, 27) меряют все на «аршин» (Быт. 6, 15), а взвешивают – на «гривны» (Исх. 30, 13); Иосиф носит «халат с позументами» (Быт. 37, 23), а Фамарь «прикрывается фатой» (Быт. 38, 14); зерно братья Иосифа засыпают в «кули» (Быт. 42, 25) и едут на «телегах» (Быт. 45, 27); превосвященник облачается в «льняные порты» (Исх. 28, 42) и опоясывается «кушаком» (Исх. 29, 9); народ израильский управляется «стряпчими» (Исх. 5, 14