Толкование Священного Писания в Ветхозаветной общине спасения

· Основные герменевтические принципы Ветхозаветной общины спасения

Начала библейской герменевтики были положены еще пророком Моисеем, предписывавшим судьям точное исполнение дарованного на Синае закона (см.: Втор. 16, 19). Изъяснением его содержания являлись и вдохновенные речи пророков.

Первым принципом ветхозаветной библейской герменевтики была вера в Писание как Слово Божие. Писание требовало к себе иного подхода, нежели обычное произведение письменности.

Вторым принципом ветхозаветной библейской герменевтики была вера в единство священной истории, в которой явлены спасительные деяния Господни. Отсюда постоянная перекличка тем в книгах Ветхого Завета и в апокрифах. Эта вера в единство Откровения и Домостроительства спасения и послужила основой для формирования самой Библии как единой книги.

Третий принцип ветхозаветной библейской герменевтики заключался в осознании того, что Откровение обращено не к единицам избранных, а ко всей Церкви.

 

· Деятельность Ездры и Неемии

Методологически становление герменевтики в ветхозаветной общине спасения восходит ко времени Вавилонского плена. Невозможность совершать прежнее богослужение привела к возникновению новой формы молитвенных собраний народа, центральным элементом которых стало чтение и комментирование Священного Писания. С деятельностью первосвященника Ездры, прибывшего в Палестину в 458 г. до Р. Х. во главе группы переселенцев, связано не только начало составления канона книг Ветхого Завета, но и первые примеры их систематического толкования. Ездра ввел практику публичного чтения и истолкования Пятикнижия (Неем 8. 13-18), которая впоследствии сохранилась в субботних синагогальных собраниях. Развитие библейского толкования иудеями Палестины в этот период обусловлено и тем, что после реформ Ездры и Неемии (445-432 гг. до Р. Х.) закон Моисеев был положен в основу государственного законодательства Иудеи, а его изучение стало важной потребностью общественной жизни.

 

· Появление таргумов.

Таргум (с арамейского - «перевод»). В промежутке между возвращением из Вавилонского плена и II веком после Р.Х. древнееврейский язык постепенно вытеснялся арамейским. В связи с этим в ветхозаветной общине спасения появляется несколько истолковательных переводов Священного Писания на арамейский язык. В таргумах библейский текст поясняется, расширяется, иногда умышленно искажается, например, чтобы заведомо исключить недопустимую с точки зрения толкователей интерпретацию.

 

· Возникновение метода мидраша.

Мидраш (от евр. crd искать, спрашивать) – такое разъяснение текста, цель которого актуализировать значение, то есть показать текст с точки зрения возможного применения. Но речь идет не столько о буквальном значении, сколько о подразумеваемых, внутренних значениях текста. Метод включает разнообразные приемы толкования одних положений закона Моисеева путем их согласования (сравнения подобных мыслей, фраз, слов) с др., тематически близкими предписаниями. Мидраш имел тенденцию придавать слишком большое значение мелким деталям, что приводило к толкованию текстов в отрыве от контекста, к комбинированию текстов, зачастую не имеющих общей мысли. В самых несущественных грамматических деталях экзегеты мидраша зачастую находили сакральный смысл. Таким образом, мидраш уводил от непосредственного значения текста в сторону совершенно произвольных интерпретаций. У мидраша было два основных вида – галаха и агада.

 

· Сложение Галахи и Агады, их герменевтические принципы.

Галаха́ (ивр. הֲלָכָה от ךלָהֲ — ходить‎) — традиционное иудейское право, совокупность законов и установлений иудаизма, регламентирующих религиозную, семейную и общественную жизнь верующих евреев.

Агада́ (от евр. hdgh - хаггада - рассказ, повествование) область талмудической литературы, содержащая афоризмы и поучения религиозно-этического характера, исторические предания и легенды, долженствующие облегчить применение галахи. Агада сосредоточивалась прежде всего на истолковании событий ветхозаветной истории, дополняя исторически достоверное библейское повествование деталями из устного предания, легенд, сказаний неизвестного происхождения, догадок и мистических откровений некоторых раввинов. Агадические комментарии и дополнения встречаются, прежде всего, в таргумах, сама цель которых - дать осмысленный и доступный перевод библейского текста - предполагала наличие в них пересказов и комментариев, а также в апокрифах.

Иногда агадический комментарий пытается связать библейский текст с представлениями о мире, бывшими в то время научными. Например, в 3-й день творения Господь повелевает «водам собраться на седьмой части земли», осушая при этом 6 частей (3 Ездр 6. 42), или творит человека в 6-й день «с 248 членами и 365 нервами» (Таргум Псевдо-Ионафана. Быт 1. 15). Например, согласно Агаде, первосвященник Аарон предстает миротворцем. Если он узнавал, что два человека в ссоре, то приходил к одному и говорил: «Вот, ты в злобе на ближнего своего, а послушал бы, что он втайне говорит про тебя: сердце мое, говорит, сжимается от боли, я глубоко раскаиваюсь и готов волосы на себе рвать от отчаяния, что не смею в глаза взглянуть ближнему моему, перед которым я один во всем виноват». И не уходил, пока не видел, что не оставалось в том ни капли злобы. Потом шел к другому с теми же увещаниями. Встретятся эти люди - и кинутся друг другу в объятия.

Характерной чертой агадических произведений является то, что источники добавлений не оговариваются и обычно вводятся как несомненная истина. В той или иной степени они основаны на принципе мидраша, в некоторых чрезмерное значение придается внешним филологическим признакам текста. В этом отношении агадические правила несут в себе начаток буквалистского подхода, окончательно оформившегося в средневековье в каббалистической герменевтике. Агадические толкования часто носят фольклорный характер, приближаясь к апокрифам. Так, подробно повествуется о мотивах вавилонского столпотворения. Бунтуя против Бога, строители башни говорят: «Почему Он избрал для Себя небо, а для нас оставил земную юдоль? Пойдем, построим башню и на вершине ее поставим идола, грозящего простертым к небу мечом и как бы вызывающим Бога на бой». Агадические элементы таргумов могут оказать определенную помощь в изучении Нового Завета. В частности, они уясняют методы толкования Ветхого Завета ап. Павлом, который нередко прибегал к приемам раввинистической экзегезы.

 

· Аристей Экзегет (сер. II - сер. I в. до Р. Х.).

Автор фрагментарно сохранившегося сочинения «О евреях», посвященного истолкованию Кн. Иова. Его следует отличать от автора «Послания Аристея к Филократу». Фрагменты сочинения «О евреях»известны по цитатам из Евсевия Кесарийского, который в свою очередь ссылается на Александра Полиистора (ок. 105-30 до Р. Х.). Эти отсылки позволяют датировать фрагменты временем не позднее сер. I в. до Р. Х.

Аристей Экзегет относит события жизни Иова, которого он считает потомком Исава, ко времени ветхозаветных патриархов и отождествляет Иова с Иовавом, одним из идумейских царей, упомянутых в Быт 36. 31-39. По его мнению, Иов жил в местности Аустис, рядом с Едомом и Аравией. Изображения Иова у Аристея Экзегета и в Септуагинте имеют ряд совпадений в порядке описания его страданий и в используемой лексике - три друга, пришедшие утешать Иова, названы «царями». Образ Иова во фрагментах отличается от известного по канонической Книге Иова тем, что Иов представлен только страдальцем, а черты вопрошающего Иова, который пытается понять проблему страдания праведника, отсутствуют.

 

· Герменевтическая система Гиллеля (ум. ок. 10 по Р.Х.).

Умозаключения от менее сложного к более сложному и наоборот;

Устрожение заповедей. Например, если в субботу предписан покой, следовательно, запрещена и всякая активная деятельность;

Умозаключения по аналогии, основанные на тождественности выражений. Например, суббота — день покоя, но общественные жертвоприношения не нарушают ее святости. Заклание пасхального агнца есть вид общественного жертвоприношения и, следовательно, не может нарушать субботы (ср. Мф 12:5);

Построение «семьи» текстов, связанных по контексту, причем черта, свойственная одному члену «семьи», может переноситься на остальные. Например, если два текста противоречат друг другу, следует искать третий, который бы примирил их;

Построение «семьи» текстов из двух отрывков. Например, если какое-то место Писания может быть истолковано двояко, то нужно принять толкование другого, близкого по смыслу места, где толкование однозначно;

Общее и частное, частное и общее, то есть детальное обобщающее положение формулируется на основе частных случаев и наоборот;

Толкование на основе сходства двух текстов, т.е. поиск общего контекста;

Толкование на основании контекста.

 

· Герменевтические методы общины Кумрана.

В кумранских комментариях чаще всего использовался метод аккомодации: библейский текст рассматривается, прежде всего, как иллюстрация к современным для комментатора событиям. Такие комментарии (называемые континуальными или пешарим, от евр. rcp пешер - истолкование) составлены по определенному шаблону: комментатор приводит текст стиха или его часть, а затем свое истолкование, предваряемое словом пишро (то есть истолкование этого...) или аналогичным (напр., пешер hадавар - толкование этого слова… и т. п.). Он исходит из того, что библейские тексты относятся к «последним дням», и, осознавая себя живущим как раз в эти «последние дни», он вправе связать символическим образом повествования Библии с совр. ему событиями. Так, в Толковании на Книгу прор. Наума Ниневия понимается как символ Иерусалима, потоки Нила - иерусалимской знати, дикий лев - сирийского царя Димитрия. Толкование на прор. Аввакума стремится избегать прямых указаний на имена персонажей, используя для римлян библейское название племени киттим, а для главных действующих лиц современных событий известные из других кумранских свитков символические имена: Учитель праведности (предположительно лидер кумранской общины), Человек лжи (оппозиционер внутри общины) и Злой первосвященник (возможно, первосвященник иерусалимского храма).

Иной подход характерен для комментариев построеных не в виде постишного толкования библейской книги, а как попытка осмысления определенных тем богословия Ветхого Завета с одновременным использованием образов сразу нескольких библейских книг. Сохранившийся целиком «Мессианский сборник» представляет собой подборку пяти ветхозаветных цитат мессианского содержания из книг числа, Второзаконие из Книги Иисуса Навина; последняя цитата (Нав 6. 25) сопровождается комментарием из найденной в Кумране книги Псалмов Иисуса Навина. Цитаты разделены на четыре части, каждая из которых описывает грядущего Мессию как пророка, как царя, как священника и как судию.

Рукопись «Небесный князь Мелхиседек» дает примеры типологического толкования Ветхого Завета. Автор свободно использует не только образы книг Бытие, Левит и Второзаконие, но и мессианские идеи пророческих книг Исаии и Даниила. Образ Мелхиседека понимается как указание на грядущего Мессию, не только прощающего грехи, но и возвращающего весь мир к первоначальному состоянию до грехопадения.

 

2. Возникновение и развитие философско-аллегорического толкования Ветхого Завета у иудеев диаспоры.

· Библейское мировоззрение в эпоху эллинизма.

Иудейский писатель Аристовул (2 в. до Р.Х.) находит много общего в Библии и античной философии и объясняет это тем, что древние греки заимствовали свои доктрины из Писания (позднее эту точку зрения воспримут ранние отцы Церкви). Книга Премудрости Соломона написана под очевидным влиянием античной литературы. В свою очередь, в грекоримской среде растет интерес к библейской религии, вызывая к жизни движение прозелитизма. В евангельскую эпоху койне стал общим языком евреев и всего остального населения Римской империи, что благоприятствовало апостольской проповеди. Приход в Церковь множества прозелитов способствовал усвоению христианством ряда античных понятий, в которые было вложено новое содержание. Хотя Евангелия и послания еще проникнуты семитическим стилем, характерно, что вся новозаветная литература написана уже не на арамейском языке — языке Христа Спасителя и первых апостолов, — а на койне, и, т.о., в литературном отношении является уже частью греческой письменности. Задачу соединить библейское понимание мира и человека с приемлемыми для христианства элементами античности выполнили отцы Церкви.

 

· Устранение антропоморфизмов и антропопатизмов (LХХ, Аристовул, Аристей).

Толкование Священного Писания александрийскими иудеями в III в. до Р. Х. - I в. по Р. Х. имело немало общих черт с палестинской традицией, однако происходило в совершенно иных условиях. В эллинистической диаспоре Египта перед иудеями стояла задача выразить свою веру и традиции языком эллинистической культуры.

Проблема библейских антропоморфизмов решалась методом аллегорического толкования текста, возникшего еще в древнегреческой традиции толкования мифов в школах платонизма и стоицизма.

В толковании на Пятикнижие, дошедшем до нас во фрагментах у Евсевия, иудейский философ и экзегет Аристовул (II в. до Р. Х.) утверждает, что антропоморфизмы и антропопатизмы нужно понимать в символическом смысле: руки Божии как Его силу, схождение Господа на гору как Его действие на этой горе (звуки трубные и горящий огонь), «таким образом, схождение Божие не было пространственным, ибо Бог везде» и т. п.

Автор послания к Филократу Аристей (сер. II в. до Р. Х.) вкладывает в уста первосвященника Елиезера целую герменевтическую программу толкования Писания как для членов их общины, так и для язычников вне ее. Метод аллегории используется, в частности, для объяснения смысла заповедей об употреблении в пищу животных и птиц: можно вкушать птиц, отличающихся кротким нравом (голуби, горлицы, куропатки, гуси и др.), а птицы хищные и жестокие запрещены как нечистые; эти заповеди даны для научения народа нравственности и т. п.

Септуагинта во многих случаях передачи антропоморфизмов и антропопатизмов предлагает перевод-интерпретацию. Так, в Быт 6, 67 вместо «и раскаялся Господь» переведено: «и помыслил... и размыслил Бог»; в Быт 18, 30 вместо «да не прогневается Господь, если я буду говорить» переведено: «да не будет чего-либо, Господи, если я буду говорить», и т. п.

 

· Философские воззрения Филона Александрийского (ок.25 до Р.Х. — ок. 50 Р.Х.) и его герменевтические методы.

Идею Логоса античной философии Филон Александрийский соединил с библейским учением о зиждительном Слове Сущего. Логос, по Филону Александрийскому, это сила Божия, обращенная к миру, «первородный Сын Божий», Он «является нашим Богом, Богом несовершенных людей». Филон Александрийский понимал Логос как некую душу Вселенной, разделяя т.о. пантеистические тенденции античной философии. Филон Александрийский учил, что познание Бога совершается по ступеням, ведущим к высшему созерцанию Тайны Сущего. Точно так же толкователь Писания не должен подражать «софистам буквоедства» и ограничиваться только буквальной интерпретацией Библии, так как ей присущ полисемантизм. Глубочайший смысл Писания постигается с помощью аллегорического метода, который Филон Александрийский называет «мудрым архитектором». Принципы своей герменевтики Филон Александрийский изложил в трех книгах «Правил аллегории». Он задумал дать толкование на все Пятикнижие, применяя эти принципы. Комментарий писался им в виде отдельных книг, посвященных определенным темам: «О жертве Авеля и Каина», «О смешении языков», «О переселении Авраама», «О сотворении мира», «Жизнь Моисея», «Вопросы и ответы на Бытие и Исход». Всего Филону Александрийскому принадлежит около тридцати экзегетических трудов, но полностью комментария к Пятикнижию завершить ему не удалось. В этих толкованиях историзм Священного Писания в значительной степени утрачен: ветхозаветные события превращаются в назидательные притчи. Например, явление Бога Аврааму при заходе солнца означает, что богопознание возможно лишь тогда, когда утихают земные страсти; камень под головой Иакова означает аскезу. Ветхозаветные обряды Филон Александрийский толкует в нравственном плане: священные хлебы — это знак воздержания; части жертвенного животного — добродетели и т.п. «Бог, — пишет он, — не радуется жертвам, даже если Ему приносят гекатомбы, ибо все вещи принадлежат Ему... но Он радуется, когда посредством жертвоприношений люди выражают волю любить Его...истинным алтарем Божиим является благодарная душа, исполненная добродетелей».

Для того чтобы обосновать возможность использовать языческий метод толкования сакральных текстов, Филон Александрийский утверждал, что греческие философы и поэты заимствовали свое учение из Ветхого Завета. «В законе Моисеевом почти все, или самая большая часть, имеет смысл иносказательный, аллегорический», и это аллегорическое, доступное лишь совершенным толкователям значение вложил в текст сам Моисей. Буквальный смысл исключался Филоном Александрийским в случаях, когда о Боге говорится неподобающим образом с употреблением антропоморфизмов; если речь идет о чем-то недостойном божественного внимания; в случае, когда буквальный смысл недостаточен для понимания и обнаруживает противоречия. Божественными указаниями на сокрытый смысл служат не одни видимые противоречия, но повторения, плеоназмы, варваризмы, гебраизмы, лишние слова и частицы. Аллегорически Филон Александрийский понимает также числа, имена, названия животных, птиц и предметов ветхозаветного богослужения и т. п.

Ценность аллегории для Филона сводится к четырем пунктам:

1) этот метод позволяет не принимать буквально антропоморфные описания Бога;

2) помогает избегать тривиальных, непонятных, бессмысленных значений, которые неизбежны при буквальном понимании отдельных ветхозаветных текстов;

3) дает возможность преодолеть исторические трудности Ветхого Завета;

4) позволяет извлечь из Ветхого Завета такие выводы, которые гармонируют с эллинистической философией, и, таким образом, оправдать Ветхий Завет перед своими коллегами-философами.

Филоновская экзегеза оказала влияние на отцов Церкви, особенно принадлежавших к александрийской школе истолкования Священного Писания: большинство из них так или иначе использовали труды Филона Александрийского в своей экзегетике и богословии.