В то время как мы подошли к концу тоннеля, он показал мне дрели, которые использовались в те далекие дни.

— Эти дрели, — продолжал он, — посылали впереди себя туннель сине-белого пламени диаметром около дюйма. Они бу­рили на невообразимой скорости, поглощая горную породу по

Мере продвижения.

Мы вернулись на станцию и вошли в комнату треугольной формы, расположенную между двумя тоннелями. В самом конце стояли контейнеры, сделанные из такого же белого металла. Они были площадью около двенадцати дюймов в квадрате, и три фу та в длину. Сен-Жермен открыл один из них, и показал мне кра­сивые не ограненные желтые алмазы. Я не мог произнести и сло­ва, настолько они были прекрасны. Думаю, читатель меня может спросить: «Вы хотите сказать, что они были физическими?» На этот совершенно естественный вопрос хочу ответить: «Да, теми же физическими, как и бриллианты, что вы носите на ваших пальцах сегодня». Другие контейнеры были наполнены огранными камнями невообразимой ценности.

Затем мы вернулись к входу в рудник. Сен-Жермен закрыл дверь, и опечатал ее как прежде. Никто, если только не Вознесенный Владыка, не смог бы отличить вход от окружающей по- роды. Поднявшись от земли, мы быстро преодолели тридцать семь миль, оказавшись у золотого прииска. На этот раз мы стоял на самой вершине горы рядом со скалой конусообразной формы казавшейся совершенно монолитной. Диаметр ее основания был около пятнадцати футов, высота, вероятно, футов десять.

— Внимательно следи, — сказал он, положив руку на скалу. Медленно отворилась треугольная створка, открывая ведущий вниз лестничный пролет. Спустившись вниз по лестнице, мы вошли в пещеру с такой же шахтой в её центре, как и в пещере алмазного рудника.

— Обрати внимание на отсутствие дробилок, — продолжал он, — все делалось внутри самой шахты. Ничего не обрабатывалось на поверхности. — Мы остановились на глубине четырехсот футов, где была другая огромная пещера. Здесь же находилось все оборудование по переработке руды. Он объяснил мне предельно простой процесс переработки, который был настолько прост, что казался невероятным.

Мы продолжили спуск до отметки восьмисот футов и увидели то же расположение, что и в алмазных копях. Из центра, как спицы колеса, здесь тоже выходили тоннели. Между ними находились три помещения треугольной формы, содержащие в себе остатки выработки, добытые из шахты прямо перед закрытием прииска. Здесь, как и в других помещениях, стояли контейнеры из белого металла. Мне разрешено описать содержимое только трех из них.

Содержимым первого контейнера оказались самородки, до­бытые из русла древней реки, в золотоносной россыпи, проте­кавшей на глубине восьмисот футов, где находился слегка заце­ментированный гравий, содержащий золото. Это образование простиралось до глубины тысяча двести футов, и содержало в себе огромное богатство. Второй контейнер был наполнен золо­той проволокой из жил белого кварца, находящихся на глубине четерехсот футов. Третий контейнер содержал толстые золотые диски весом по восемь фунтов каждый.

— Место, в котором хранилось золото, — объяснил Сен-Жермен, — было известно как комната золотых слитков. Там хранилась копия записей этого прииска. Оригиналы теперь находятся в комнате записей в обители Ройал Тетон, а дубликаты здесь.

Мы вернулись на поверхность. Сен-Жермен снова, как это было описано, опечатал вход и обратился ко мне:

— Сын мой, ты открыл эти рудники, и с помощью своих коллег привел их в рабочее состояние, и извлек это совершенст­во. Ты также сделал записи на неразрушимом металле, который я покажу тебе в Ройал Тетон. Вознесенные Владыки предвидели приближение катаклизма двенадцать тысяч лет назад и, зная, что
рудники он сильно не затронет, подготовили и опечатали их, чтобы открыть их в далеком будущем, в которое мы входим ныне.

Семь раз из твоих многочисленных воплощений в тебе вос­кресала память и процесс создания этих записей. И в нынешнем веке ты восстановишь их снова на благо всего человечества. Это объясняет твой интерес с самого детства к различным древним описям. В этой жизни тебе снова предстоит проделать много связанной с этим работы.

Идем, мы сейчас должны вернуться в Ройал Тетон. Там, в комнате, примыкающей к большому залу аудиенций, находятся те записи, о которых я тебе сказал. Это место, где хранятся изо­бретения и научные открытия. В комнате, где мы были в про­шлый раз, хранятся только записи различных цивилизаций.

Мы вернулись в Священнообитель и вошли на этот раз че­рез лифт, как во время нашего первого визита. Выйдя из него, мы вошли во вторую дверь, расположенную справа от входа. Она вела прямо в комнату научных записей, которая была размером около семидесяти футов в длину, сорока в ширину и пятнадцати футов в высоту. Все стены, потолок и пол были покрыты тем же неразрушимым белым металлом, из которого были сделаны стел­лаж и контейнеры.

Сен-Жермен выдвинул один из последних ящиков, и дал мне созданную мною запись об алмазном руднике. Я снова мог ее прочесть, но на этот раз Сен-Жермен подсказал мне призвать мое Внутреннее Божественное Я, чтобы позволить Ему разъяснить мне всё знание прошлого, которым я обладал в то время. Запись давала четкую, но краткую историю открытия и деятельности прииска. Он передал мне другой свиток, на котором была изложена вся история золотого прииска.

— Сейчас ты видишь физическое доказательство того, что я тебе говорил, — сказал он, — и я хочу, чтобы ты знал, что я никогда не скажу тебе то, чего не смогу доказать. — Он повернулся и так посмотрел на меня, что его взгляд пронзил мой ум и тело.

— Сын мой, — продолжил он, — ты держался хорошо, был спокоен, и уравновешен во время недавних переживаний. Много зависит от твоего следующего шага. Сфокусируй все свое внимание на Всеконтролирующем Божественном Я Внутри себя и не забывай удерживать его там.

В свете последующих событий, я понял, насколько необходимо было его назидание. Сказав мне это, он пересек просторный зал аудиенций и подошел к большой бронзовой двери в западной стене. Когда он положил руку на дверь, ее створки начали медленно подниматься вверх, и после того, как мы вошли в нее, снова закрылись.

Я замер от удивления, ибо увидел то, что человеческие глаза удостаивались видеть не часто, если вообще когда-либо видели. Увиденная мною сцена лишила меня всякой возможно двигаться, — так сильно она очаровала меня своей красотой.

В двенадцати футах передо мной стоял постамент из бело­снежного оникса, высотой в три метра и площадью в шестнадцать квадратных дюймов. На нем лежала хрустальная сфера, наполненная непрестанно движущимся бесцветным «Светом», в котором виднелось движение крохотных сверкающих звездочек. От сферы на расстояние около шести дюймов во все стороны не­прерывно исходили лучи призматических цветов. Из-за ее непре­рывного мерцания создавалось впечатление, что она живая.

Из вершины хрустальной сферы выходили Три Лепестка Пламени: первый — расплавленное золото, второй — нежно ро­зовый, а третий — синий электрик, достигавшие не меньше трех футов в высоту. У верхушки каждый лепесток сгибался, как страусиное перо, — изящное, красивое и в непрестанном движе­нии. Сияние, излучаемое этой великолепной сферой, наполняло всю обитель, и создавало чувство присутствия электронной энер­гии, неподдающейся описанию. Свет, Жизнь и Красота этой сцены превыше всех сил человеческого выражения.

Мы прошли в самый конец комнаты, где бок о бок стояли три хрустальных гроба, в каждом из которых находилось человеческое тело. Когда я подошел ближе, мое сердце едва не остановилось, ибо в них были тела Лотос, нашего сына и мое, что служили нам в одном из давних воплощений. Я без труда их узнал, ибо Лотос сейчас имеет некоторое сходство с тем телом, а наши с сыном тела имели более правильное и совершенное телосложение. Все они выражали полное совершенство, почти как в древ­ней Греции.

Они казались живыми, только спящими. Они имели волни­стые, золотистые волосы и одежды из золотой материи, такой же, как мантии фигур, изображенных на гобелене. Вознесенному Владыке стоило лишь взглянуть на эти тела, чтобы увидеть каж­дое жизненно важное действие, переживаемое во всех после­дующих физических воплощениях. Таким образом, они были своего рода зеркалами, в которых отражались все происходящие действия, которые, тем не менее, сохраняли неизменным их изна­чальное совершенство.

Каждый гроб стоял на широком основании из такого же бе­лого оникса, как и то, на котором покоилась сфера. Гробы были покрыты хрустальными крышками, которые очень плотно входи­ли в паз, идущий вдоль края, но они не были опечатаны. На всех трех крышках прямо над центром груди были видны семиконечные звезды, а под ними — четыре иероглифа. Над головами были изображены шестиконечные звезды, а сбоку, чуть ниже плеч, — две сомкнутые руки. Еще ниже, у ступней находились горящие факелы, помещенные таким образом, что пламя касалось крышки гроба. Это пламя всегда оставалось золотым, несмотря на много­цветное сияние света в комнате. На противоположной от факела стороне, под ступнями была пятиконечная звезда. Все эмблемы были рельефные, как будто высеченные в хрустале.

— Эти тела, — объяснил Сен-Жермен, — принадлежали вам, троим в одной особенной жизни, когда вы покинули Золотой Город для выполнения специальной работы. Ваши переживания были настолько потрясающими и, кроме того, в той жизни вы сделали столько добра, что явилось Великое Космическое Суще­ство, и велело сохранить тела до того времени, когда вы сможете воскресить их и вернуться в Золотой Город. Владыка дал все указания по их сохранению, и как видишь, они были добросовестно выполнены.

Теперь ты можешь понять, насколько важно и необходим! поддерживать глубокое осознание и концентрацию на Внутреннем Учителе — Христовом Я, чтобы только Божья Любовь, Мудрость и Совершенство могли действовать через твои ум и тело во все времена.

В этот момент на меня нахлынула волна Ослепительного Света и Огромной Силы, и мое Божественное Я произнесло лелея дающие слова:

— Великий Учитель Света, Родитель, Брат и Друг! О, Могущественный Сын Бога! Ты поистине несешь Вечную Любовь благодаря которой заслужил Вечный Мир и Мастерство над пятью низшими царствами. Великое Божественное Я в этих столь любимых тобою детях очень скоро проявится в Полном Сознательном Господстве, дабы они оказали тебе любую помощь, ко­торую ты так долго ждал, так как каждое дитя Бога должно выполнить именно то служение, которое только он может выполнить. Я призываю Великий Свет из самого Сердца Бога благословить тебя навеки.

После этих слов обитель озарила грандиозная вспышка Света, наполнив все вокруг яркими звездочками призматическим цветов. Они были везде, и освещали все радужным Светом, пульсирующим Жизнью.

— Видишь, Сын мой, — сказал Сен-Жермен, — как великолепно ты можешь выражать Великое Божественное Я. Скоро ты сможешь это делать сознательно, когда пожелаешь.