Состояние и новые тенденции в развитии промышленности на рубеже XIX – XX веков

Конец XIX – начало XX в. – время ощутимых количественных и качественных перемен в российской промышленности. Ускоренному экономическому росту в большой мере способствовала политика форсированной индустриализации страны, которая в первую очередь была связана с именем С. Ю. Витте (1849 – 1915 гг.) – одного из крупнейших государственных деятелей последних десятилетий существования Российской империи, занимавшего в 1892 – 1903 гг. пост министра финансов[42].

Взятый С. Ю. Витте курс на всемерное содействие промышленному развитию не был принципиально новым явлением. Он в какой-то мере опирался на традиции еще петровской эпохи и опыт экономической политики последующих периодов[43]. Составными частями «системы» С. Ю. Витте являлись таможенная защита отечественной промышленности от иностранной конкуренции (основы этой политики были заложены еще таможенным тарифом 1891 года), широкое привлечение зарубежных капиталов в виде займов и инвестиций, накопление внутренних финансов ресурсов с помощью казенной винной монополии и усиления косвенного налогообложения[44]. Государство активно «насаждало» промышленность, оказывая содействие (административное и материальное) в возникновении новых и расширении существующих предприятий.

Содействуя развитию российской промышленности, «система» С. Ю. Витте отличалась противоречивостью[45]. Широкое государственное вмешательство в экономику, способствуя в известном отношении быстрой капиталистической эволюции России, с другой стороны, мешало естественному становлению буржуазных структур[46]. Форсированная индустриализация осуществлялась за счет перенапряжения платежных сил населения, прежде всего – крестьянства[47]. Таможенный протекционизм оборачивался неизбежно ростом цен на промышленные товары. На положении широких народных масс отрицательно сказывалось усиление налогообложения.

Важнейшим средством пополнения государственного бюджета стала винная монополия. В 1913 году она обеспечивала 27 – 30% всех бюджетных поступлений[48]. Негативно отражавшаяся на благосостоянии широких слоев населения политика форсированной индустриализации сыграла известную роль в подготовке революционного взрыва в 1905 году.

Курс самодержавия на форсированную индустриализацию страны дал весомые результаты. 90-е годы XIX в. Ознаменовались промышленным подъемом невиданной прежде продолжительности и интенсивности (см. приложение 1).

С большим размахом велось железнодорожное строительство. С конца 1870-х гг. началась постройка дорог промышленного значения[49]. Магистрали прокладывались в промышленные районы: в Донбасс, Криворожье, на Урал. Закавказская дорога Баку — Тифлис — Батуми обеспечивала перевозку нефти в черноморский порт. Закаспийская дорога, доведенная до Самарканда, стимулировала активное развитие среднеазиатской хлопководческой сырьевой базы[50]. К 1900 г. было построено двадцать две тыс. верст железных дорог, т.е. больше, чем за двадцать предыдущих лет. Железные дороги связывали центральную Россию и ее окраины в единый хозяйственный механизм, способствовали формированию рыночной экономики, усиливали подвижность населения[51]. В течение второй половины XIX века Россия строила железные дороги гораздо быстрее, чем многие западноевропейские страны. К 1900 гг. Россия располагала второй в мире по протяженности сетью железных дорог. Интенсивное железнодорожное строительство стимулировало развитие промышленности, в первую очередь – тяжелой. Российская индустрия росла самыми высокими в мире темпами[52]. В целом за годы подъема промышленное производство в стране более чем удвоилось, причем производство средств производства увеличилось почти в три раза.

В годы промышленного подъема заметно растут города, увеличивается городское население. К концу 1890-х гг. в городах проживало более семнадцать млн. человек, или более 13% всего населения России (по сравнению с 1860 гг. городское население выросло в два раза). По переписи 1897 года, население обеих столиц — Петербурга и Москвы — превысило миллион человек. Около полумиллиона человек проживало в двух других крупных городах Российской империи — Одессе и Варшаве. Многие города — Москва, Харьков, Николаев, Екатеринбург и др.— все в большей степени приобретали промышленный облик[53].

Экономический подъем сменился острым промышленным кризисом, первые симптомы которого проявились в самом конце 90-х гг. XIX в. Кризис продолжался до 1903 года. Прирост промышленного производства в эти годы сократился до минимума (в 1902 году он составил лишь 0,1%), однако в силу разновременности охвата кризисом отдельных отраслей общего уменьшения объема выпускаемой продукции не наблюдалось[54]. Первое десятилетие XX в. для отечественной промышленности было неблагоприятным временем. На ее развитие негативно повлияли русско-японская война и революция 1905 – 1907 гг. Тем не менее промышленный рост не прекращался, составив за 1904 – 1909 гг. в среднегодовом исчислении 5%. Повышательная тенденция в экономической конъюнктуре обозначилась в конце 1909 года, а с 1910 года страна вступила в полосу нового промышленного подъема, продолжавшегося до начала первой мировой войны[55].

Промышленный подъем 1909 – 1913 гг. не вызвал появления новых промышленных районов, как это было в 1890-х гг. Однако внутри старых районов произошли серьезные структурные изменения, лишавшие их исключительной специализации. Так, Центральный район, традиционно сосредоточивавший в себе предприятия текстильной промышленности, теперь стал еще и крупным центром машиностроения. В Северо-Западном районе, ранее связанном в основном с машиностроением и судостроением, теперь появились крупные предприятия текстильной и химической промышленности. В Южном районе, продолжавшем оставаться основной базой горнодобывающей и металлургической промышленности, выросли новые машиностроительные и судостроительные предприятия. В нефтяном Бакинском районе появились машиностроительные заводы и крупная текстильная фабрика – единственная на окраинах России[56].

На более высокий уровень выходит процесс монополизации промышленного производства. Кризис, разоривший массу мелких и средних предприятий, породил целый ряд новых монополистических объединений[57]. Синдикат «Продуголь» объединил большую часть угледобывающих предприятий Южного района, «Продамет» такую же роль сыграл в отношении металлургических предприятий этого района. С «Продаметом» конкурировал синдикат уральских заводов «Кровля». Синдикат «Гвоздь» контролировал деятельность проволочных и гвоздильных предприятий; после его распада аналогичную роль стал играть синдикат «Проволока». В это время все чаще организуются тресты,а затем и концерны – объединения, в которых отдельные предприятия полностью теряют свою самостоятельность. Появление монополистических объединений нового типа свидетельствовало о том, что процесс сращивания банковского и промышленного капиталов, начавшийся еще в конце XIX в., вышел теперь на новый уровень[58]. В годы промышленного подъема крупные банкиры – А. И. Путилов, А. И. Вышнеградский, А. И. Утин и др. входят в правления многих промышленных предприятий; ведущие предприниматели в свою очередь оказываются неразрывно связаны с банками. Так складывалась финансовая олигархия, прибиравшая к своим рукам огромные финансовые средства и основные промышленные мощности.

Среднегодовой прирост промышленной продукции в 1910 – 1913 гг. превысил 11%. Отрасли, производящие средства производства, увеличили за этот же период выпуск продукции на 83%, а отрасли легкой промышленности - на 35,3%[59]. При этом необходимо отметить, что до начала первой мировой войны еще не успели дать должного эффекта увеличившиеся в годы подъема капиталовложения в промышленность и ее техническая модернизация. Рост крупной индустрии сочетался в России с развитием мелкого производства, промыслов. Наряду с 29,4 тыс. предприятий фабрично-заводской и горной промышленности (3,1 млн. рабочих и 7,3 млрд. рублей валовой продукции) в стране накануне первой мировой войны имелось 150 тыс. мелких заведений с числом рабочих от двух до пятнадцати человек. Всего на них было занято около 800 тыс. человек, а продукции выпускалось на 700 млн. рублей[60].

Особенностью этого периода было бурное развитие рассеянной мануфактуры, когда часть обрабатывающей промышленности «переселялась» в деревню, где имелись дешевые рабочие руки. Крестьяне, еще прикрепленные к общинным наделам, широко участвовали в различных промыслах, из которых позже создавались крупные промышленные предприятия. Таким образом, в центральной России возникли многочисленные фабрично-заводские поселки – Орехово-Зуево, Павловский Посад, Гусь Хрустальный и др., в которых в конце XIX века проживало до 50% промышленных рабочих[61].

Наряду с крупными промышленными центрами в глубине России развивались новые виды мелкой промышленности, которые были связаны с большими фабриками разделением труда. Заметные изменения происходили и на рынке труда. Если в дореформенной России работники промышленных предприятий чаще всего были оброчными крепостными крестьянами или крепостными работниками посессионных и вотчинных мануфактур, то в 1860 – 1870-е гг. они становились свободными людьми, не связанными с общиной, навсегда переехавшими в города вместе с семьей. Они заметно отличались от прежних рабочих более высоким уровнем грамотности, поскольку работа на промышленных предприятиях требовала от них умения обслуживать различные машины и технику. Квалифицированные кадры особенно были нужны на крупных заводах и на железнодорожном транспорте.

Монополии занимали господствующее положение и в промышленности дореволюционной России. Они играли особенно большую роль в решающих отраслях индустрии – в металлургии, добыче угля и т. д. Крупную роль в царской России играл синдикат «Продуголь» (Русское общество торговли минеральным топливом Донецкого бассейна)[62]. Его организовали в 1906 году восемнадцать крупнейших угольных предприятий Донбасса, находившихся под командой французского капитала. Синдикат «Продуголь» с первых же шагов своей деятельности охватил около трех четвертей всей добычи угля в Донбассе.

В металлургии решающую роль играл синдикат «Продамет», сосредоточивший в своих руках до 95 процентов всего производства черных металлов. Синдикат загребал огромные сверхприбыли, резко ограничивая производство и искусственно создавая в стране состояние металлического голода[63].

Спичечный синдикат распоряжался тремя четвертями всего производства спичек. Крупные компании безраздельно хозяйничали в речном и морском транспорте. Синдикатское общество «Океан» захватило почти полное господство на рынке соли. Накануне первой мировой войны крупнейшие капиталисты хлопчатобумажной промышленности – Рябушинские, Коноваловы, Егоровы – начали сколачивать монополистическую организацию[64].

Синдикат «Продвагон» (общество для продажи изделий русских вагоностроительных заводов) был создан в 1904 году. В его состав вошли тринадцать предприятий, которые держали в своих руках почти вое производство и сбыт вагонов. Синдикат паровозостроительных заводов объединял семь-восемь заводов, дававших 90 – 100 процентов всей продукции. Синдикат сахарозаводчиков настолько взвинтил цены на сахар, что сбыт сахара в стране сокращался. Сахар вывозился в Англию и продавался там по бросовым ценам. Потери от этой операции с избытком покрывались за счет высоких цен внутри страны и специальных премий за экспорт, которые выплачивало синдикату царское правительство[65].

Наиболее крупные монополистические объединения царской России были тесно связаны с иностранными синдикатами, картелями и банками. В ряде случаев они представляли собой фактически отделения иностранных монополий. Такими филиалами были синдикаты «Продвагон», «Океан», спичечный, цементный, табачный, сельскохозяйственных машин и др. Нефтяная промышленность царской России, занимавшая видное место на мировом рынке, фактически находилась в руках иностранных монополистических групп, конкурировавших между собой. В годы первой мировой войны монополии, находившиеся в зависимости от иностранного капитала и тесно связанные с ним, – своим хищническим хозяйничаньем углубили разруху и развал экономики царской России[66].

В целом, общие итоги развития отечественной промышленности в конце XIX – начале XX в. были весьма внушительны. По объему промышленного производства Россия в 1913 году занимала пятое место в мире, уступая лишь США, Германии, Англии и Франции. При этом, хотя объем промышленной продукции Франции был примерно вдвое больше, чем России, такое превосходство достигалось главным образом за счет ряда отраслей легкой и пищевой промышленности. По выплавке же стали, прокату, машиностроению, переработке хлопка и производству сахара Россия опережала Францию и находилась на четвертом месте в мире. По добыче нефти Россия в 1913 году уступала только США. Несмотря на впечатляющие успехи в развитии промышленности, Россия оставалась все же аграрно-индустриальной страной. Валовая продукция земледелия и животноводства в 1913 году в 1,5 раза превышала валовую продукцию крупной промышленности. Весьма значительно страна отставала от наиболее развитых государств по производству промышленных товаров на душу населения. По этому показателю США и Англия в 1913 году превосходили Россию примерно в четырнадцать раз, а Франция в десять раз.

Таким образом, несмотря на исключительно высокие темпы промышленного роста, Россия по уровню экономического развития по-прежнему уступала к началу первой мировой войны другим великим державам.