Две воли и два действия. История монофелитства

Учение о двух волях и действиях во Христе было разработано в православном богословии в VII веке в контексте борьбы с монофелитской ересью (mo/noj – единый и qe/lhma – воля). В отличие от предыдущих ересей, таких как несторианство или монофизитство, монофелитство, по сути являющееся разновидностью монофизитства, было не столько результатом искреннего заблуждения, сколько искусственной ересью, сконструированной в политических целях.

Вступившему на престол в начале VII в. императору Ираклию необходимо было противостоять наступлению персов, а затем и арабов. Он нуждался в консолидации империи, которая была раздираема внутренними противоречиями: шла борьба между православием и монофизитством, которое к тому времени стало национальной религией народов, населявших окраины империи – коптов в Египте, сирийцев и армян на Востоке. Необходим был поиск компромисса, который позволил бы этим двум религиозным партиям достичь согласия.

Принять Халкидонский орос монофизитам было очень сложно. Сложности были даже не столько доктринального, сколько психологического характера, поскольку у монофизитов был иной религиозный идеал, который протоиерей Георгий Флоровский охарактеризовал как «антропологический минимализм», т.е. взгляд на человека как существо низменное и порочное. Отсюда проистекает и своеобразная практика: цель христианского делания, аскезы, не в том, чтобы преобразить и исцелить человечество, а, в конечном счете, в том, чтобы преодолеть человеческое как таковое, заместить человеческое Божественным. Так, на VI Вселенском Соборе главный защитник монофелитской ереси, патриарх Антиохийский Анастасий, прямо заявил, что Адам до грехопадения не имел человеческой воли, что человеческая воля – следствие грехопадения.

Халкидонский орос подчеркивает активность, самодвижность человеческой природы во Христе. Монофизитам это казалось неблагочестивым и вызывало подозрение в несторианстве. В качестве компромисса патриархом Константипопольским Сергием было предложено учение о единой воли и единой энергии. Сторонниками ереси стали папа Римский Гонорий и Александрийский патриарх Кир.

Патриарх Сергий – незаурядная личность, друг и сподвижник императора Ираклия, сам происходил из монофизитской семьи, перешел в Православие уже в сознательном возрасте, и его интерес к проблеме воссоединения монофизитов с Православием был очень острым. Согласно предложенному учению, во Христе две реально различных природы, но при этом единое действие и единая воля. Буква Халкидонского ороса при этом сохраняется, в него не нужно вносить никаких изменений, сохраняется и авторитет Собора.

Таким образом, подчеркивается единство субъекта во Христе и устраняется подозрение в несторианстве. Какие возникают вопросы в связи с учением о единой воле и едином действии? Первый вопрос философского порядка: чему последует воля: природе или ипостаси? Второй вопрос сотериологический. Если мы принимаем учение о единой воле, то каково в таком образе качество человеческой природы во Христе? Действительно ли Христос в таком случае есть истинный человек?

На первый вопрос монофелиты могли бы дать только один ответ. С их точки зрения, воля и действование – атрибуты лица. Во Христе две природы, но одно Лицо и одна воля. Природ две. Лицо одно, воля одна, следовательно, волю надо отнести к единому Лицу, ибо не может одна воля исходить от двух различных природ. Это учение, во-первых, противоречит традиционной христианской антропологии. Предыдущие отцы, например блаженный Августин, подчеркивали, что воля есть атрибут природы. Во-вторых, оно противоречит учению о Пресвятой Троице, поскольку в Боге мы различаем три Лица, но, тем не менее, признаем единую волю как атрибут единой Божественной природы. Именно на эти несообразности и указывали православные полемисты против монофелитства, прежде всего патриарх Иерусалимский Софроний, Римский папа Мартин Исповедник и преп. Максим Исповедник, которые показывали, что признание единой воли во Христе логично приводит к трибожию, т.е. различению в Троице трех различных богов.

В контексте этих споров преп. Максимом было разработано учение о двух волях – воли гномической и воли физической. По его словам, никто не действует как некто по ипостаси, но как нечто по природе, – т.е. действие, воля берут свое начало в природе. Каждый человек действует именно по-человечески, а не по-павловски или по-петровски. Также и ангелы действуют по-ангельски, а не по-михаиловски или по-гаврииловски. Действие и воля относятся к естеству, а лицу принадлежит принятие решения, свободное самоопределение по отношению к тому или иному желанию природы. Желание пить, потребление жидкости есть действие естества, которое обще всем людям. Но каждый человек на это проявление естественной воли накладывает свое личное решение: пить или отказаться от этого желания, что пить, в каком количестве. Это зависит от личного самоопределения.

Патриарх Сергий и его единомышленники вслед за Севиром Антиохийским говорили о так называемом богомужном действии во Христе, в которой даже теоретически нельзя различать двух составляющих, она совершенно проста.

Какова же эта энергия – Божественная, человеческая или составившаяся из двух? Ответ, который единственно могли дать монофелиты, состоял в том, что эта энергия является Божественной. Сложность ее проявляется лишь в результатах, произведенных энергией, которые можно отнести к двум порядкам: Божественному и человеческому. Можно различать во Христе Божественные и человеческие результаты, но и те, и другие совершаются единой Божественной энергией. Божественная энергия преломляется в человечестве, подобно свету, проходящему сквозь стеклянную призму, и порождает человеческие действия, но совершаются они не человеческой энергией Христа, а Божественной энергией Слова. Таким образом, человечество во Христе оказывается лишенным собственной активности, оно не является фактором, не является самодвижным, представляя собой пассивное орудие Божества. В этом сродство монофелитства во всех его формах с учением Аполлинария: непонимание того, что две совершенные и самодвижные природы могут соединиться воедино.

Очевидно, что существо, которое не обладает человеческой волей и энергией, невозможно назвать совершенным человеком. Если Христос по Своему человечеству не совершенен, то, естественно, Он не может сделать совершенными других.

Преп. Иоанн Дамаскин говорит, что без присущего ей действия природа не существует: «Природное действие есть сила, обнаруживающая каждую сущность… Природное действие есть сила и движение каждой сущности, лишено которых одно только не сущее».

Преп. Анастасий Синаит, борец с монофизитством и монофелитством также настаивает на том, что без своего действия природы не существует: «Естественное действие всякой природы есть то, что обозначает и определяет ее, – когда оно прекращается, то вместе с ним разрушается и гибнет природа. Ведь вместе с прекращением жара тухнет огонь; когда живое существо лишается движения, оно гибнет; а когда [человек] перестает мыслить, то гибнет мыслящее и рассуждающее [начало его] души» (Путеводитель).

Xристос Яннарас пишет: «Природа вне энергии есть просто абстракция, просто отвлеченная сущность, не существующая реально. Если во Христе действуют только Божественная воля и энергия, значит Его человечество в действительности не ипостазировано, тогда Он всего лишь призрак человека, не обладающий реальным бытием. Тогда человеческая природа не может считаться ни воспринятой, ни исцеленной Божеством» (Вера Церкви).

Святые Отцы, боровшиеся с монофелитством, повторяли сотериологический принцип, сформулированный свт. Григорием Богословом: «что не воспринято, то не уврачевано». Адам согрешил волею и действием, следовательно, человеческие воля и действия должны быть восприняты Спасителем. Преп. Анастаий Синаит говорит, что если человеческая воля не может быть воспринята Христом по причине своей полной греховности (как говорили монофелиты), то наше спасение невозможно, ибо мы не можем содействовать этой волей Богу в деле своего спасения.

VI Вселенский Собор следующим образом сформулировал учение о двух волях и действованиях во Христе: «Проповедуем также по учению святых отцов, что в Нем и две естественные воли, или хотения, и два естественных действия нераздельно, неизменно, неразлучно, неслитно. И два естественных хотения не противоположны (одно другому), как говорят нечестивые еретики, – да не будет! – но Его человеческое хотение не противоречит и не противоборствует, а следует, или – лучше сказать – подчиняется Его Божественному и всемощному хотению».

И Священное Писание указывает на две воли и два действия во Христе: Я сошел с небес не для того, чтобы творить волю Мою, но волю пославшего Меня Отца (Ин. 6, 38). Какая может быть во Христе воля, отличная от воли Отца? По Божеству у Отца и Сына одна и та же общая воля, следовательно, речь идет о человеческой воле.

Моление о чаше в Гефсиманском саду: Потом приходит с ними Иисус на место, называемое Гефсимания, и говорит ученикам: посидите тут, пока Я пойду, помолюсь там. И, взяв с Собою Петра и обоих сыновей Зеведеевых, начал скорбеть и тосковать. Тогда говорит им Иисус: душа Моя скорбит смертельно; побудьте здесь и бодрствуйте со Мною. И, отойдя немного, пал на лице Свое, молился и говорил: Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты. И приходит к ученикам и находит их спящими, и говорит Петру: так ли не могли вы один час бодрствовать со Мною? бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение: дух бодр, плоть же немощна. Еще, отойдя в другой раз, молился, говоря: Отче Мой! если не может чаша сия миновать Меня, чтобы Мне не пить ее, да будет воля Твоя (Мф. 26, 36-42). Сам отошел от них на вержение камня, и, преклонив колени, молился, говоря: Отче! о, если бы Ты благоволил пронести чашу сию мимо Меня! впрочем не Моя воля, но Твоя да будет. Явился же Ему Ангел с небес и укреплял Его. И, находясь в борении, прилежнее молился, и был пот Его, как капли крови, падающие на землю (Лк. 22, 41-44). Свт. Афанасий Великий так комментирует эти слова: «Здесь являет Господь две воли – человеческую, свойственную плоти, и Божескую, свойственную Богу. Человеческая по немощи плоти молит отклонить страдания, а Божеская желает страдания». Согласно преп. Анастасию Синаиту, Христос по Своей человеческой воле (естественной и богодарованной) боялся смерти, так как естественной человеческой воле присуще желать бессмертия и бояться смерти.