Значение основной цветовой триады

Из этнографической литературы видно, что в обществах, где в ритуальных целях используются все три цвета, критической ситуацией, в которой они проявляются совместно, является инициация. Каждый цвет может появляться отдельно как знак общего характера ритуала; так, красный цвет образует устойчивый мотив в охотничьих ритуалах ндембу, а белый — в ритуалах, связанных с кормлением грудью или с культом предков. Однако во время инициации, т. е. приобщения юношей к правам, обязанностям и ценностям старших, все три цвета приобретают одинаковую важность. Как мне кажется, это связано с тем, что они символизируют основные формы универсального человеческого опыта, связанного с отправлением жизненных функций. Во многих обществах эти цвета прямо ассоциируются с определенными жидкостями, истечениями и выделениями человеческого тела. Так, красное есть универсальный символ крови, белое — весьма часто символ грудного молока и семени, (иногда также-и гноя), а черное соотносится (как мы видели, в «Чхандогья упанишаде») с калом и мочой (хотя в некоторых культурах моча соотносится с семенем, а то и другое — с белизной). Каждый из цветов во всех культурах может иметь множество обозначений и широкий веер коннотаций, но тем не менее человеческая физиологическая компонента, как правило, присутствует в любых туземных истолкованиях. Обряды инициации часто черпают свою символику из процессов родов и начального вскармливания, что неизменно связано с присутствием крови, воды, нечистот и молока.

Я хочу отбросить всякую осторожность, чтобы, заострив проблему, отважно заявить, что:

1) к числу древнейших символов, созданных человеком, принадлежат три цвета, ассоциирующиеся с продуктами человеческого тела, выделение которых сопровождается повышенным эмоциональным напряжением; иными словами, культура как понятие «надфизиологическое» на ранних стадиях своего развития оказывается тесно связанной с физиологией человеческого тела, с осознанием сильных физиологических переживаний;

2) это возвышение телесного опыта ощущается как снабженное избыточной энергией по сравнению со средним ее количеством у индивида; источнику этой энергии приписывается космическое или социальное происхождение; аналогии физическому опыту ищутся поэтому везде, где в природе встречаются те же цвета; иначе говоря, опыт социальных отношений в условиях повышенной эмоциональности классифицируется по цветовым рубрикам;

3) три цвета символизируют возвышенный физический опыт, превосходящий нормальное состояние субъекта; поэтому они осмысливаются как «божества» (у индийцев) или мистические сакральные силы, противостоящие обыденному, профаническому;

4) физический опыт, связанный с тремя цветами, есть также опыт социальных отношений. Так, белое = семя ассоциируется с союзом мужчины и женщины; белое=молоко — со связью матери и ребенка; красное = материнская кровь — также со связью матери и ребенка и с процессами формирования группы и социальной организации; красное кровопролитие — с войной, распрей, конфликтом, социальными беспорядками; красное = добыча или приготовление животной пищи — с положением охотника или скотовода, с производственной ролью мужчины при разделении труда между полами и т. п.; красное = = передача крови от поколения к поколению — указатель членства в социальной группе; черное = экскременты или выделения тела — переход из одного социального статуса в другой, рассматриваемый как мистическая смерть; черное = дождевые тучи или плодородная земля — единство обширной группы на основе общих жизненных ценностей;

5) в то время как можно указать на множество случаев, когда органические жидкости человеческого тела символически связываются с белым и красным цветами, связь черного цвета с продуктами разложения и распада прослеживается лишь в немногих обществах. Возможно, что черный цвет, часто обозначающий «смерть», «обморок», «сон» или «тьму», связывается с бессознательным состоянием, с опытом «помрачения», затемнения сознания. У ндембу и во многих других обществах белое и красное символизируют жизнь. Когда они соединяются в ритуале, белое ассоциируется с одной отчетливой полярностью жизни— мужественностью и растительной пищей, а красное представляет его противоположность — женственность или мясную пищу. Белое может представлять также «мир», а красное — «войну»; однако оба остаются разновидностями сознательной деятельности, — противоположными черному, олицетворяющему недеятельное, бессознательное состояние;

6) три цвета не только воплощают в себе основной телесный опыт человека (связанный с удовлетворением полового влечения, голода, чувства агрессивности, экскреторных позывов, а также со страхом, тревогой и подавленностью), они также обеспечивают своего рода первичную классификацию действительности. Это противоречит утверждению Дюркгейма, будто социальные отношения не основываются на логических отношениях между вещами, а служат для них прототипом. Дюркгейм утверждает, что общество не является просто моделью, по которой сформировалась классифицирующая способность мышления, а что социальная структура и есть истинная структура системы отношений между вещами. В первую очередь сами люди разбиваются на группы. Именно поэтому они и могут думать о вещах в форме групп. В центре древнейшей систематики природы находится не индивид, а общество.

В противоположность этому я утверждаю, что именно человеческий организм и важный для его существования опыт образуют источник всякой классификации. Сама биология человека требует определенных интенсивных переживаний отношения. Чтобы мужчина и женщина могли зачать, родить потомство и вскормить его, избавиться от нечистот, они должны вступить в определенные отношения — отношения, которые характеризуются эмоциональным накалом переживания. Это именно те процессы, которые ндембу называют «реками» и которые берут свое начало в глубине внутренней природы человека. Цветовая триада белое-красное-черное представляет архетип человека как процесс переживания наслаждения и боли. Восприятие этих цветов и осознание триадных и диадных отношений в космосе и обществе, непосредственное или метафорическое, является производным этого изначального психофизиологического опыта, который может быть полностью приобретен лишь во взаимодействии людей. Для зачатия требуются двое, и двое участвуют также в акте кормления, в борьбе и убийстве (Каин и Авель), а в формировании семьи уже участвуют трое. Множества накладывающихся друг на друга классификаций, образующих системы идеологии, которые контролируют социальные отношения, суть уже производные от этих изначальных двоих и троих, очищенные от их первичного эмоционального фона. Основная триада священна, поскольку она обладает силой «увлечь человека», преодолеть силу его сопротивления. Хотя триада имманентна его телу, она представляется трансцендентной для его сознания. Представив эти «силы», или «нити жизни», цветовыми символами в ритуальном контексте, люди приобрели ощущение, что они в состоянии «приручить» эти силы и использовать их в социальных целях. Но силы эти и обозначающие их символы биологически, психологически и логически предшествуют социальным классификациям на племенные союзы, кланы, тотемы и т. п.

Поскольку опыт, представленный тремя цветами, является общим для всего человечества, объяснение его распространенности вовсе не требует привлечения гипотезы о культурной диффузии, как это необходимо, например, для объяснения роли других цветов (желтого, шафранного, золотого, синего, зеленого, пурпурного и т. п.) в ритуалах отдельных культур. Для объяснения расхождений в смысловой интерпретации основных цветов в разных регионах также приходится обращаться к процессам культурных контактов.

В данном изложении я пытался показать, что в примитивных обществах три цвета — белый, красный и черный — являются не просто различиями в зрительном восприятии разных частей спектра; это сокращенные или концентрированные обозначения больших областей психобиологического опыта, затрагивающих как разум, так и все органы чувств, и связанных с первичными групповыми отношениям. Лишь в результате последующего абстрагирования от этих конфигураций возникают другие виды используемой человеком социальной классификации.