Человек, который укусил собаку

Есть такая старая журналистская поговорка: если собака искусает человека — то нет никакой сенсации, но если человек укусит собаку — вот это новость! Все знают, что собаки кусают людей. Описание очередного случая никого не интересует. Однако, когда происходит что-то необычное или парадоксальное, все хотят об этом узнать. Итак, мы подошли к следующей склонности журналистов — предпочтение явлений необычных и неожиданных. Ничего нет более естественного: люди любят слушать о таких вещах. Масс-медиа имеют силу освещения подобных событий, что приводит к тому, что представляемая ими картина искажает действительность. Из телевидения мы очень мало узнаем о приземленных, обыденных явлениях. То, что мы видим — преступления, катастрофы и сверхчеловеческие достижения спортсменов — это мир, оторванный от повседневной реальности.

Проблема в том, что искаженный образ мира усложняет жизнь.

В 1992 году в Соединенных Штатах 37776 человек погибли от огнестрельного оружия, а 40982 человека потеряли жизнь в автокатастрофах. (Источник: «Advance Report of Final Mortiality Statistiks, 1992» в Monthly Vital Statistics Report, Tom 43, № 6, дополнение от 22 марта 1995, изд. исправленное. Министерство Здоровья Соединенных Штатов (Государственная Служба Здоровья, Центр Борьбы и Профилактики Болезней, а также Народный Центр Медицинской Статистики). Достаточно бросить взгляд на газету, чтобы заметить, что вопросам огнестрельного оружия отводится намного больше места, чем опасности, связанной с автомобильным транспортом — несмотря не то, что почти половина трагических исходов от пули — это самоубийства. Я не хочу этим сказать, что незачем так много говорить о пистолетах и револьверах — в конце концов это относительно новая и все более растущая проблема, в то время как к угрозе транспорта мы уже успели привыкнуть — а лишь то, что мы неадекватно оцениваем угрожающую опасность.

Нетрудно подсчитать, что вероятность того, что среднестатистический житель Соединенных Штатов погибнет в автокатастрофе, составляло в названном году 1:6224, тогда как для смертей с применением огнестрельного оружия (с исключением самоубийств) было почти в два с лишним раза меньше 1:13005. Если ты не принадлежишь к группе риска, то есть, не являешься преступником или полицейским, то вероятность еще более снижается. А чего люди больше боятся: пистолетов или автомобилей?

Большинство людей опасаются огнестрельного оружия. Одна из причин этого явления кроется между прочим и в искажении средствами массовой информации пропорций угрозы. Искривленная картина приводит к тому, что общественное мнение требует от политиков решительных мер; а в ответ получает лишь то, что политики соревнуются в предложениях не слишком удачных решений.

Попробуем осмыслить, что же это собственно означает, когда вероятность чьей-то смерти составляет 1:6500 или 1:13000. Допустим, ты — один из 650 жителей островка в Южной части Тихого океана. Ты зарабатываешь на жизнь рыбной ловлей в лазурных водах, окружающих Твою прекрасную страну. Ням, ням, пышные рыбки! К сожалению, раз в десять лет заблудившаяся акула проплывает рядом с островом и съедает рыбака — и именно так выглядит вероятность смерти в автокатастрофе в 1992 году.

Один раз в двадцать лет двое жителей Твоего острова вступают в спор по поводу рыбы или женщины и один из них прошивает другого копьем. Приблизительно так формируется вероятность внезапной смерти с применением оружия, составляющая в 1992 году в Соединенных Штатах 1:13000:

Это, конечно, печальные события, о которых говорят на острове в течение нескольких дней, но не они являются жизненной проблемой для большинства жителей. Они случаются, уходят в прошлое, жизнь продолжается.

А теперь представь себе, что существует 392000 таких островов, как Твой, связанных телевизионной сетью ОИК (Островной Информационный Канал). Вместе на всех островах живет около 254 миллионов человек, или примерно столько, сколько жителей в современных Соединенных Штатах. И вот каждый вечер ОИК передает, что в этот день акулами было съедено 107 человек и 54 человека погибли от удара копья. Появление телевидения неожиданно изменило картину мира: жизнь перестала быть идиллией, нарушаемой раз в несколько лет редкой трагедией — она наполняется страхом, убийствами и насилием, превращаясь в кошмар.

Интересно, да? Стоило только ввести телевидение, чтобы изменить представление людей в собственном мире, в котором ведь не прибавилось ни акул, ни убийц. Что случилось?

Это все — вина телевизионных новостей, нового, совершенного центра распространения мемов, раздражающих чувствительный пункт опасности.

 

Наша чувствительность к мемам, связанным с опасностью, сформировалась во времена, когда никому еще и не снилось телевидение: чем быстрее мы реагировали на угрозу, тем большие шансы приобретали для выживания и размножения.

 

Привычка смотреть телевизор, которая только нагоняет страх от притаившейся за каждым углом опасности, ничему не служит и не облегчает жизни. Просмотр телевизора — это дурная привычка на грани зависимости, с которой очень трудно порвать, поскольку опасности, которые мы видим, действительно возбуждают чувствительные точки и привлекают внимание. Чтобы оставить наркотик, нужна недюжинная сила духа.

Вернемся на наши некогда счастливые острова. И вот люди пришли к выводу, что власти должны что-то сделать с новой всеобщей «угрозой». Как следствие, политики начали рассуждать о необходимости введения пятидневного срока ожидания перед покупкой копья, а предприниматели разом принялись спонсировать программы, рассказывающие о достоинствах средств для отпугивания акул. Однако хуже всего было то, что люди перестали радоваться жизни, как раньше. Их охватил ужас, вызванный не чем иным, как телевизионными новостями.

Должно ли так было случиться? Что произошло бы, если бы производители первых информационных каналов приняли решение передавать позитивные, поддерживающие вести вместо неудачной и страшной информации?

Во-первых, чтобы удержаться на плаву, средства информации вынуждены распространять то, что возбуждает интерес, то есть, раздражает чувствительные точки. Так сложилось, что мы чувствительны к таким мемам, как опасность, кризис, власть, территория и так далее. Ничего с этим не поделаешь.

 

Средства информации имеют только один способ выживания: они должны обращаться к вопросам, к которым мы чувствительны.

 

Предположим, на островах возникла конкурентная телевизионная сеть ТВС (Телевидение Вечного Счастья), показывающая закаты, довольных людей и пальмы, колышущиеся на ветру. Через некоторое время руководство проводит анкету и узнает, что одни программы пользуются большим зрительским спросом, чем другие. Поскольку шефы ТВС по-прежнему открещиваются от темы опасности, то ищут другие возможности, как заинтересовать зрителя. Они находят их, предположим, в сфере питания и секса. Не надо будет долго ждать, чтобы новая программа ТВС «Готовь с нами, островитянами» достиг такой же популярности, как конкурентный цикл под названием: «Что пищит в пасти акулы». Другой идеей ТВС мог бы быть конкурс красоты; новоиспеченная Мисс Архипелага наверняка отобьет у мужчин, посмотревших эту передачу, желание приближаться к собственным женам.

Если ТВС удалось отнять часть зрителей у станции ОИК, почему бы не могла появиться третья телевизионная сеть, передающая программы на тему питания, секса, а также — опасности. Через некоторое время самые высокие позиции в рейтингах популярности стали бы занимать сериалы и фирмы типа «Война вулканических амазонок», которые опять сосредоточили бы внимание на себе, лишая людей спокойствия духа и искажая мир.

Ты, наверное, знаешь людей, которые попросту заболевают, если не посмотрят вечерних новостей или других интересных программ. Телевидение это наркотик, к которому пристращаешься, весьма немногое получая взамен.

Ты сделаешь лучше, если выключишь приемник.

НАШИ ЛЮБИМЦЫ

Технология — не единственная движущая сила вирусов культуры. По сути, этого типа вирусы не приводят исключительно к плохим результатам. Что ты думаешь о домашних животных?

 

Наши любимцы — собачки, котики, игуаны и тому подобное — вместе с целыми отраслями хозяйства, которые за счет них существуют, есть не что иное, как вирус культуры.

 

Что такое? Животные имеют какое-то отношение к вирусам? Я вовсе не шучу. Люди считают, что держат собак и котов ради развлечения, компании или для заполнения пустоты, в то время как с точки зрения животных их хозяева — это лишь рабы. Подумай об этом.

Мы знаем, что вирус ума это объект, который своим существованием склоняет людей к воспроизводству его копий. Любовь к животным обладает всеми признаками вируса ума:

— Животные проникают сквозь защитные барьеры мозга, привлекая внимание. Они развили в себе черту, которая этому способствовала: мы считаем их «миленькими» или «обаятельными».

— Любимцы прививают нам потребность заботиться о них, используя человеческую склонность беспокоиться о молодых, незрелых существах. Бизнес, являющийся частью этого вируса ума, пытается склонить человека тратить деньги на ветеринаров и дорогое питание для животных.

— Животные размножаются, создавая свои точные копии, чему способствуют не только их ДНК, но и наша забота. Более того, мем традиция облегчает точное копирование некоторых видов. Это осуществляется вследствие деятельности кинологических союзов, обществ любителей животных, а также организации выставок и конкурсов, в которых награждают людей за сохранение чистоты породы животных.

— Ну и, конечно же, наши любимцы размножаются совершенно естественным образом. Они делают это так успешно, что некоторые увидели в этом проблему и начали кампанию в поддержку предотвращения нежелательных беременностей — стерилизации животных. Конечно, чем меньше молодых рождается случайно, тем выше ценность породистых щенков, предлагаемых производителями.

Собачки и котики в ходе эволюции обретали все больше достоинств. Как это? Те, которые не были миленькими, а значит не смогли обратить на себя внимание, заставить заботиться о них — вымерли! Те, кто остался в живых, размножались, а их потомство снова подвергалось отбору. Наконец мы дошли до настоящего положения — мы заражены вирусом зверьков.

Я шучу, говоря об инфекции: людям нечего бояться оказаться зависимыми от животных. Однако у некоторых насекомых зависимость пошла немного дальше. Так вот, некий вид муравьев научился командовать другими насекомыми. Муравьи, вероятно, выработали способность передавать мушкам химические сигналы, вынуждающие их к послушанию. Мушки стали для муравьев тем, чем для человека являются коровы: муравьи выгоняют их, ведут на пастбища и доят!

Наши любимцы, правда, не одурманивают нас секретными химическими соединениями, но вызывают симпатию, что в конечном итоге — одно и то же. Поэтому, когда в следующий раз ты посмотришь на своего домашнего любимца, задумайся, как выглядит жизнь с его точки зрения. Весьма комфортно не правда ли?

ПОПРОШАЙНИЧЕСТВО

Жители больших городов редко подают милостыню попрошайкам, чувствуя, что, если честно, то не им нужна помощь. Попрошайнический «бизнес» также подвержен эволюции мемов, как и многие другие институты. Кажется, что неумелые попрошайки — те, которым ты наверняка действительно хотел бы помочь — оказались вытеснены теми, которые знают, как подойти к делу. Нищие каждую минуту находят новые уловки, территории для деятельности, а это — интересная тема для изучающих эволюцию мемов.

Говоря о «хороших» нищих, я имею в виду успешность их действий, вытекающую из использования соответствующих мемов. Из факта, что было ведено постановление, запрещающее навязчивое приставание к прохожим, можно догадаться, что мем-стратегия будь агрессивен приносил результаты, я заметил, что эффективны также следующие мемы-стратегии нищих: имей при себе ребенка или собаку, подходи к автомобилям, стоящим на красный свет на больших перекрестках, носи табличку «Выполню любую работу за еду». Один нищий рассказывал как-то по радио о методах сбора подаяния. Особенно он рекомендовал два последних из вышеописанных способов. Он заметил при этом, что никогда не должен был работать за еду. Ему просто давали деньги водители и особенно женщины средних лет.

«Профессионалы», пользующиеся такими успешными мемами, не оставляют любителям ни одного шанса: на них никто не обращает внимания и не подает милостыни. Нищенство превратилось из неприятного, но вынужденного способа зарабатывания денег в неуничтожимого, все более эффективного вируса культуры, который распространяется не только на улицах, но и в средствах массовой информации.

 

Люди, которые наловчились в использовании этого вируса, неплохо устроились в жизни, отрезая от источника доходов тех, кто действительно нуждается в помощи.

 

Под влиянием сил меметической эволюции нищенство перестало служить изначальной цели и начало использоваться ловкими проходимцами. Это относится также к подаяниям, осуществляемым государством: налоговым льготам и пособиям.

ИНСТИТУТЫ ВЛАСТИ

Власть портит человека, в этом нет сомнений. Государственные службы разрастаются и поглощают все больше денег. Политики действуют в интересах определенных институтов или кругов — хорошо, если легальных. Крупная промышленность нанимает недалеких менеджеров, выплачивая им колоссальные суммы и обеспечивая дополнительные выгоды. Люди уже привыкли к тому, что происходит, хотят они этого или нет, они вынуждены принимать аморальные поступки верхов. Изредка кто-то оказывается пойманным на месте преступления, может даже попасть за | решетку на несколько месяцев, но это случается только в исключительных случаях, не правда ли? Рыба гниет с головы.

Когда-то я считал, что только пессимисты могут распространять такие взгляды. Теперь я понимаю, что то, что происходит с властью - это только лишь результат эволюции мемов. Мы знаем, что психические вирусы охотно используют структуры, в которых обыкновенно выполняются чьи-то поручения. Если признать, что власть основана на эффективном убеждении других в необходимости исполнения приказов, нетрудно понять, почему любой институт, концентрирующий власть, эволюционирует в направлении, заданном отбором.

Коррупция начинается с момента возникновения управления, агентства по управлению или большого предприятия. Добрые намерения работников со временем отодвигаются в сторону появляющимися группами мемов, которые не столько стремятся к власти, сколько просто успешно распространяются.

Сила меметической эволюции невероятно велика. Посмотрим на непреложную основу закона: американскую конституцию. Подписанный в 1789 году документ был создан умными людьми, которые четко осознавали опасность коррупции в главной, центральной власти. Поэтому в первоначальной версии конституции содержится много постановлений, призванных предотвратить централизацию власти.

После одобрения конституции понемногу стали обнаруживаться обоснованные поводы для внесения поправок, переносящих часть полномочий граждан на федеральную власть. Тебе известно, что согласно оригинальной версии конституции федеральная власть не имела права взимать налоги непосредственно с граждан? Финансовые управления не имели бы смысла существовать! Создатели конституции хорошо знали, что централизация финансов ведет к сосредоточению власти в одном месте и росту коррупции. Меметика гласит, что таким образом власть все более отвращается со временем от возвышенных целей, ради которых она была создана, стремясь всеми способами сохраниться и укрепиться.

Идеи ответственности личности, а также штатных полномочий так сильно деактуализировались в Соединенных Штатах, что люди все чаще задумываются о том, каково же значение Десятой Поправки к Конституции. В этой поправке говорится, что права, не принадлежащие федеральной власти, предоставляются гражданам штатов. Эта поправка до сих пор действует! Тем временем эволюция мемов привела к тому, что федеральные власти, не колеблясь, определяют действующие во всей стране нормы максимально допустимой скорости движения автомобилей, контролируют доступ к медицинской помощи и решают, за какие наркотики будут отправляться в тюрьму, а какие будут финансироваться из денег налогоплательщиков.

ЧЕРНЫЙ РЫНОК

Как только принимается закон, запрещающий какой-либо из видов хозяйственной деятельности, моментально создаются условия для возникновения вируса культуры, называемого черным рынком. Тогда появляется субкультура, в которой распространяются мемы-стратегии, типа: продажа наркотиков окупается. Эти мемы черного рынка бьют прежде всего по типично мужским чувствительным точкам, которые мы описывали в главе шестой: жажда власти и способность использовать подвернувшийся случай. Нет ничего удивительного, что запрещенный торговлей занимаются главным образом мужчины.

Так называемая «борьба с наркоманией», аналогично былому запрету на торговлю импортным спиртным, дала огромную власть людям, которые силой закона стали преступниками — торговцам наркотиками.

Чем труднее купить наркотики, тем выше цены на них. Чем более суровые наказания предусматриваются за торговлю одуряющими веществами, тем наглее действует наркомафия, которая ради защиты своего рынка не останавливается ни перед чем. Ведь торговец — это уже преступник, которому терять нечего: большая прибыль малой ценой. Чем _v интенсивнее наступают преступникам на пятки, тем меньшими становятся объемы поставок наркотиков, и как следствие — тем быстрее отдельные дилеры могут дорваться до власти и денег: тем сильнее раздражаются их слабые места — шанса и власти.

Как мы узнали во времена сухого закона, действия власти с одной стороны приводят к хорошим результатам, например — уменьшению употребления одурманивающих веществ, а с другой — способствуют расцвету преступности, связанной с черным рынком, не говоря уже об ограничении свободы отдельных людей с помощью навязываемой сверху этики.

Почему же тогда государство начинает «войну с наркоманией», заведомо зная, что это приведет к возникновению черного рынка и росту преступности? Главная причина — в одном недостатке демократической системы, особенно явно проявляющемся во времена, когда судьбы государственных чиновников высшего ранга зависят от того, как они подадут себя по телевидению.

 

Чтобы выиграть выборы, политики вынуждены рекламировать себя, используя самые сильные из доступных мемов.

 

В последнее время особенно часто используются мемы кризиса (поднимающие проблемы наркотиков, дефицита бюджета, здравоохранения или же недостатков образования). К сожалению, так складывается, что умение применять соответственные мемы в предвыборных телевыступлениях далеко не гарантирует, что предлагаемые решения будут действительно успешными.