Глава четвертая. Краеведческий музей.

Художники слова о музее

И не только о нем

Хрестоматия по дисциплинам «Зарубежная и отечественная литература в системе музейного источниковедения», «Предметы материальной культуры и быта в произведениях русских писателей»

для студентов, обучающихся по направлению подготовки 51.03.04 Музеология и охрана объектов культурного и природного наследия

 

 

Челябинск, 2014

 

ББК 79.1

УДК 069

Х 98

 

 

Утверждено на заседании кафедры документоведения и музееведения, протокол № 9 от 20.05.2013

 

Автор-составитель: А. В. Лушникова, канд. пед. наук, зав. кафедрой туризма и музееведения

 

 

Х 98 Художники слова о музее и не только о нем: хрестоматия по дисциплинам «Зарубежная и отечественная литература в системе музейного источниковедения», «Предметы материальной культуры и быта в произведениях русских писателей» для студентов, обучающихся по направлению подготовки 51.03.04 Музеология и охрана объектов культурного и природного наследия / авт.-сост. А. В. Лушникова; «Челябинская государственная академия культуры и искусств». – Челябинск, 2014. – 190 с.

 

 

В хрестоматии представлены отрывки из литературных прозаических и поэтических тестов авторов различных эпох, рассказывающих или упоминающих об уникальном явлении земной цивилизации – музейном феномене. Известные и менее известные художники слова, включившись в описании музея, музейного предмета, памятников истории и культуры, помогают в первом знакомстве со спецификой музейной деятельности для непрофессионалов, актуализируют проблематику музейной коммуникации для специалистов музейного дела.

 

Печатается по решению редакционно-издательского совета Челябинской государственной академии культуры и искусств

 

© Челябинская государственная

академия культуры и искусств, 2014

 

От составителя

 

Музей – всем известное и одновременно не до конца познанное явление. Сложно найти короткое и емкое слово, способное раскрыть всю глубину музейной специфики, «храма муз», как утверждали древние философы. Не всегда научные определения этого феномена объясняют уникальность музейного явления. Он становится более открытым для понимания, если мы находим простые, емкие и доступные формы его представления. Существуют традиционные способы: описать структуру и функции, описать внешний вид и элементы, описать историю становления… Это помогает, как правило, разобраться в явлении. Но с музеем все не так просто…

Музей – это информационно-эвристический институт, который рассказывает о нашей цивилизации: ее достижениях, ошибках, взлетах и падениях, ее нерешенных проблемах и способах решения этих проблем. Только о самом себе музей не успевает рассказывать. Можно по крупицам собрать сведения об истории развития музея, но цельный образ в этой мозаичной картине складывается не всегда. И здесь может помочь умение человечества «рисовать» (словом-кистью) – явление. Не каждый из нас сможет это. На это способны только художники – в данном случае художники слова.

Писатели и поэты, постигая мир, представляя его, чтобы понять нас самих через разные ипостаси, обращаются к окружающей действительности как доказательной базе того, что человек и его возможности – не выдумка. В эту действительность включен и музей. Конечно, музейная картина – всего лишь фон, а не действующее лицо. Это описание подлинного образа, но только через художественное слово; не научный анализ, но материал для него; не точный образ, но материал для его воссоздания, понимания, постижения. Писатели и поэты помогают профессионалам музейного дела подобрать слова для объяснения того, что такое музей, не обрушивая на читателя сложных определений. Образ становится ярким, живым, понятным.

Художники слова отражают его в не менее таинственном цивилизационном явлении – в книге. История не сохранила точной даты создания книги. Сколько историографы, источниковеды, археологи, лингвисты не пытаются раскрыть эту тайну, обосновать датировку первых книжных памятников сложно, так как первые книги – это сборники ценностей цивилизации, складывающиеся на протяжении тысячелетий. Первые книги – это памятники, кумулирующие в себе факты, события, нормы, технологии, принципы бытия, психологию взаимоотношений, социальные отношения, историю дифференциации знаний и профессиональное становление, связанное со складываем вариативных приемов и методов познания и применения знаний. Собственно книга – это тот же музей, только в иной форме презентации.

У книжного феномена свой порядок представления информации. Как сложна сама действительность, так и многогранна книга. Чтобы упростить восприятие этого феномена, мы приучились использовать типологическую схему деления информации в книжном представлении на научную, учебно-профессиональную и рекреационною – популярно-развлекательную.

Можно ли столь категорично применять данную классификационную схему к книге? С точки зрения языка (научного, профессионального, литературного), структурирования материала (схема изложения), глубины фактологического материала и т. п. – такая градация правомерна. Но не совсем применима к художественной литературе, где сплавлена в едином контексте информация разных уровней, разной полноты, разной психологии восприятия.

Рассуждение о типологическом основании классификации книги нас заинтересовало не само по себе, а по отношению к книжной информации. Ведь предложенная типологическая схема, по сути, делит читателей на интересующихся только научной информацией, учеников, которых привлекает качество и простота изложения научного материала, и тех, кто берет книгу для «отдыха». Но в этом случае мы сокращаем количество «членов ордена Любителей художественной литературы». Не должно относиться к чтению только как способу время- препровождения. Литература – уникальный многогранник, вобравший в себя многочисленные стороны бытия. Это не только сфера духовной жизни человека, психологического портрета современника, это кладезь информации по истории становления современности. Не просто фон, декорация эпохи – это подслой современности, объясняющий причины явлений, традиционно-сложившиеся схемы, которые мы или принимаем априори или пытаемся изменить.

Современные книговеды интересуются не самой книгой, а отношением к ней человека. С этим сложно не согласиться. Но не следует останавливаться только на этом. «Художественная литература может служить прекрасным комментарием к истории театра», – заметил историк-театровед Г. А. Гуковский еще в начале прошлого века. Вслед за ним можно продолжить: не только театра. Произведения художественной литературы должны стать объектом пристального внимания и изучения, позволяющим по-новому взглянуть на разные аспекты жизни, в том числе и на историю музейного дела, на феномен музея в целом. Фактически художественные произведения становятся новым, непривычным, пока не до конца востребованным источником изучения истории музейного дела.

Идея привлечения художественной литературы к историческим феноменам не нова. Любой книжник с гордостью скажет, что А. В. Блюм, известнейший книголюб, стал изучать великую русскую литературу с позиций отражения в ней феномена чтения и книголюбия. Историк Р. М. Кирсанова использует произведения художественной литературы как источник по изучению истории материальной культуры и быта.

Проявлять интерес к литературным источникам как базе постижения музея предлагают современные педагоги-музееведы. В этот процесс включают студентов, изучающих особенность музейного феномена. При работе со студентами Челябинской государственной академии культуры и искусств по направлению музееведение/музеология мы стали привлекать литературные источники. Первоначально – осторожно, иллюстративно. Но оказалось, что это очень увлекательный и нужный процесс, способствующий не только изучению феномена музейного, но и погружению подрастающего поколения в образность литературного творчества. Сегодня на занятиях по подготовке музееведов/музеологов литературные цитаты становятся отправной точкой в изучении истории музеев мира, музейного законодательства, особенностей работы с посетителем, приемов экспозиционной работы, в раскрытии проблемы сохранения наследия. Мы находимся в постоянном поиске, и этот промежуточный, как нам кажется, этап достигнут в том числе благодаря студентам/музееведам, которые расширили наше представление об авторах, в большей или меньшей степени «рассказывающих» о музее. Среди наших «открытий» произведения иностранной и отечественной классики, авторитетность текстов авторов – дополнительный фактор, показывающий значимость музейной деятельности в социокультурном пространстве: Э. Ремарк, Дж. Голсуорси, Дж. К. Джером, И. Лажечников, А. Фет, Г. Успенский, И. Ильф и Е. Петров, К. Паустовский, В. Маяковский, Н. Гумилев, С. Михалков, А. Рыбаков, Е. Замятин, Б. и А. Стругацкие, В. Рождественский.

В данном сборнике читатель найдет не только тексты (выдержки из литературных источников), но и комментарии, биографии авторов, справочную информацию об объектах или явлениях, заинтересовавших писателей, которые позволяют удостовериться, что художники слова ничего не выдумали, а предложили собственный анализ музейного феномена. В данном издании мы не стали искать логическую схему построения. Большей частью материал представлен по хронологии «открытий» составителя данного сборника.

А. В. Лушникова

Рыбаков Анатолий Наумович (1911–1998) – советский, российский писатель, лауреат Государственных премий СССР и РСФСР, секретарь правления Союза писателей СССР (с 1991), доктор философии Тель-Авивского университета. Награжден тремя орденами.

А. Н. Рыбаков родился в семье Наума Борисовича Аронова и Дины Абрамовны Рыбаковой в селе Держановка Черниговской губернии. С 1919 г. семья переехала в Москву (Арбат). После окончания школы работал грузчиком, шофером. Учился в Московском институте инженеров транспорта. В 1933 г. был арестован по статье 58-10 (Контрреволюционная агитация и пропаганда). По окончании ссылки скитался по России, работал там, где не надо заполнять анкеты. С 1938 г. начинает работать инженером на предприятиях Уфы, Калинина, Рязани. Участник Великой Отечественной войны, участвовал в обороне Москвы, штурме Берлина. В 1947 г. обращается к литературной деятельности. Первые литературные произведения – приключенческие повести для юношества «Кортик» (1948), «Бронзовая птица» (1956). Здесь отражены детские впечатления и воспоминания, связанные с жизнью страны 1920-х гг. В 1965 г. Рыбаков приступил к написанию своего главного романа «Дети Арбата», который назвал «делом жизни». Но напечатан был роман только в 1987 г., став началом тетралогии о советской действительности. Итоги своей жизни А. Рыбаков подвел в книге «Роман-воспоминание». Писатель до конца своих дней оставался верен манере рукописных текстов. Умер 23 декабря 1998 г. в Нью-Йорке. Похоронен в Москве. Книги А. Рыбакова изданы в 52 странах, общим тиражом более 20 млн экз.

Повесть «Бронзовая птица»*

Часть первая. Беглецы.

Глава 11. «Графиня»

– Этот дом историческая ценность. Я имею на него охранную грамоту…

Старуха вытащила из-под платка бумагу, подержала ее в руках и протянула Борису Сергеевичу.

В левом углу стоял большой расплывчатый штамп, точно наляпанный фиолетовыми чернилами. Текс был напечатан на пишущей машинке. Сверху крупными буквами «Охранная грамота». Ниже, обыкновенными буквами: «Удостоверяется, что жилой дом в бывшей усадьбе Карагаево, как представляющий историческую ценность, находится под охраной государства. Всем организациям и лицам использовать дом без особого на то разрешения губнаробраза воспрещается. Нарушение охранной грамоты рассматривается как порча государственного имущества и карается по законам Республики. Зам. зав. губернским отделом народного образования Серов». Затем следовала мелкая, но длинная подпись этого самого Серова.

 

Часть вторая. Погоня

Глава 27. Быт помещика

Ссылаются на историческую ценность усадьбы. Следовательно, сказал Борис Сергеевич, задача заключается в том, чтобы опровергнуть эту версию. А ее можно опровергнуть. Он уже собрал в Москве кое-какие данные. С этой целью он сейчас пойдет в местный краеведческий музей. Там хранится обстановка усадьбы. Возможно, в музее найдется кое-что полезное.

–…Охота тебе тащиться в этот музей! Что там интересного? Опять бивни мамонта. В какой музей не придешь, всюду бивни мамонта. Все хотят доказать, что в их губернии когда-то обитали мамонты. А если и обитали, какое это имеет значение?

– А вдруг, кроме бивней мамонта, там есть еще что-нибудь, и что-нибудь интересное? – заметил Борис Сергеевич.

– Нет уж, – возразил Генка, – ничего, кроме бивней, там нет. Еще, наверное, рака с мощами какого-нибудь святого. Да и в этой раке одна только труха и опиум для народа…

Генка оказался прав. Первое, что они увидели при входе в музей, были именно бивни мамонта. Изогнутые, желтоватые, они украшали маленький вестибюль музея, свидетельствуя, что и эта губерния не отстала от других по части мамонтов.

От вестибюля по всей окружности музея тянулась длинная анфилада комнат. Каждая была «отделом». Отдел животного мира, полезных ископаемых, растительного царства, кустарных промыслов, земледелия, история края… Впрочем история края занимала несколько комнат. На одной из них висела табличка: «Быт помещика XVIII столетия». В этом отделе и находилась обстановка усадьбы.

Это была экспозиция гостиной. За канатом стояла мебель красного дерева: стол, диван, кресла и стулья, обитые темно-красным атласом, каминный экран с нарисованными на нем китайскими птицами, большая арфа с порванными струнами, два высоких зеркала с канделябрами по бокам.

Были здесь еще три шкафа. В первом, под названием «Одежда помещика», стояли манекены в старинных парадных одеждах с медалями, орденами, звездами и голубыми лентами через плечо. Во втором («Досуг помещика») лежали длинные трубки, чубуки, игральные карты, бильярдные шары и шахматы из слоновой кости. В третьем («Отдых помещика») стоял почему-то обеденный сервиз, обложенный огромными пистолетами и другим старинным оружием.

Генка комментировал быт помещика очень неодобрительно:

– Зачем такие длинные трубки? Как из них курить? Потаскай за собой такую трубочку! Или кафтан. Как в нем ходить? А халаты… Какое старье! И кому это интересно?! Отдых помещика, досуг помещика, кому это нужно? Нет у нас никаких графов, никаких помещиков, зачем же выставлять их напоказ?..

Но Миша не слушал Генку. Его внимание привлекла бронзовая птица… Она стояла на мраморной подставке и круглыми злыми глазами смотрела на мальчиков.

Мише вдруг захотелось спать. Вот так всегда! Как только придешь в какой-нибудь музей, так обязательно тебя одолевает сонливость. Почему в музеях так клонит ко сну? Хочется поскорее пробежаться по залам и выйти на улицу…

Он призвал на помощь всю свою волю и продолжал осмотр картин и таблиц, показывающих богатство графов и изображающих их быт. На одной картине секли крепостного. Он лежал на скамейке, связанный по рукам и ногам. По сторонам стояли два молодца в красных рубашках, с прутьями, с картинно поднятыми руками, в некотором отдалении – сам помещик в халате с длинной, до самого полу, трубкой в зубах.

Затем висела большая карта уезда, на которой разными красками было показано, что графы Карагаевы владели таким же количеством земли, сколько имели две тысячи крестьянских дворов. Крестьянская земля была обозначена красным цветом, а графская – черным. И она представляла собой большой массив по обоим берегам Утчи, вплоть до речушки Халзан…

 

Глава четвертая. Краеведческий музей.

Глава 47. Опять в музее

Мальчики вошли в музей и медленно, небрежно, так, чтобы их ни в чем не заподозрил служитель, прошли сквозь анфиладу комнат.

Наконец сторож встряхнулся окончательно, сонными глазами посмотрел по сторонам, поднялся и побрел по комнатам…

Подошли две девицы студенческого вида, в очках, коротко подстриженные. Вскидывая глаза на развешанные на стенах экспонаты, они что-то записывали в записные книжки, не обращая на мальчиков никакого внимания… появился сторож. Он шел, шаркая огромными рваными валенками, и меланхолически смахивал тряпкой пыль со всего, что попадалось ему на пути…

Раздался звонок. Музей закрывался.

 

Глава 51. Ночь в музее

Мальчики пошли в музей за час до его закрытия. Расположение музея они знали теперь хорошо: два выхода – один на улицу, другой во двор. Сторож сначала закрывал наружную дверь, а потом уже со двора заднюю…

Все шло как нельзя лучше. Музей был пуст. Мальчики дождались, когда сторож ушел на другую сторону музея, и спрятались за портьеру. И только теперь Миша понял, как трудно было здесь Славке: пыли столько, что невозможно дышать…

Сторож закашлялся… Послышалось звяканье у входной двери – сторож наложил большой металлический крюк. Потом раздался глухой удар – это деревянный засов, и наконец скрежет замка – дверь закрыта!..

Ребята обошли музей. Редкий предвечерний свет едва пробивался сквозь складни занавесок. Таинственно темнели картины на стенах, блестели на столах стеклянные ящики футляров. Причудливо застыли чучела зверей и птиц.

Миша снял канат. Спокойно, не торопясь, он исследовал бронзовую Причудливо застыли чучела зверей и птиц.

Миша посмотрел на свои огромные часы – пять часов утра. А музей открывается в девять... Половина девятого. В девять откроют музей. Сторож может прийти каждую минуту. Даже странно, почему он не приходит. Ведь надо убрать помещение.

Мальчики проверили, не осталось ли каких-нибудь следов их поисков, и снова спрятались за портьеру, ожидая прихода сторожа.