Отражения в хрустальном зеркале шесть нечистых миров бытия 1 страница

 

Почтение Авалокитешваре, возвышенному владыке вселенной.

Тысяча твоих рук — это тысяча вселенских монархов;

Тысяча твоих глаз — это тысяча будд этой благой кальпы.

Ты являешь себя так, как это необходимо для укрощения существ.

Я почтительно склоняюсь пред возвышенным и совершенным Авалокитешварой.

Я почтительно склоняюсь пред защитницей от восьми страхов¹;

Я почтительно склоняюсь пред той, кто направляет нас на пути к высшим мирам; Я почтительно склоняюсь пред той, кто ведёт нас к освобождению.

Я почтительно склоняюсь пред Тарой, любая связь с которой полна смысла.

В их славных образах соединены все будды; Они — сама сущность держателей ваджры;

Они — корень Трёх Драгоценностей. Я почтительно склоняюсь пред владыками - гуру.

Выражая почтение, делая подношения,

раскаиваясь, радуясь заслугам других, упрашивая учителей давать учения и умоляя будд проявиться в мире, какую бы малую заслугу я ни накопила, Я посвящаю её непревзойдённому наивысшему просветлению.

Кун дун Ринпоче, обладающий видением

Дхармы Будды, два чрезвычайно милостивых тулку ², добрые родители, даровавшие мне рождение, и другие побуждали меня непрестанно, пока я не смогла не прислушаться к ним, а потому я записала то, что всего лишь капля в океане.

Я, скромная девушка по имени Дава Дролма, взрастила чистые помыслы и вошла во врата Дхармы.

Я отвергла дурное поведение и вредные, неблагие деяния. Я совершала столько подношений Трём Драгоценностям, сколько было возможно, и всеми доступными мне средствами раздавала милостыню нищим. Я прилагала все усилия, чтобы практиковать добродетель.

Отказавшись от дурных помыслов, я стараюсь действовать только с состраданием.

Некоторые говорят: «У неё счастливое перерождение» — и становятся в ряды моих верных и преданных учеников.

Другие говорят: «Она ни бог, ни демон». Однако мне объяснили, что вряд ли можно принимать их слова за правду.

В любом случае я — девушка, у которой немного желаний и потребностей. Я не надеюсь стать знаменитой. У меня нет силы нести бремя героини, стремясь к высокому положению. Я не жажду богатства и не хочу приобрести ни нитки.

Я не стремлюсь проповедовать, и мне недостаёт красноречия и остроумия.

Но тем не менее, поскольку ум мой совершенно чист и бескорыстен, я чувствую, что могла бы повлиять на умы кое-каких существ, а потому расскажу о благородном пути, безошибочном и прямом. Восприняв это как правду, вы сделаете себе самое доброе дело, поскольку, совершая нравственный выбор, обеспечиваете собственное благополучие.

Поэтому внимательно слушайте мои слова! Вот мой рассказ о смерти и путешествии в ад.

Досточтимые высокопоставленные ламы, сидящие на тронах правители, наделённые великой властью и влиянием, и богатые хранители сокровищ, владеющие счастьем и материальным изобилием, — когда они умирают и отправляются в миры ада, там нет пышного и великолепного собрания монахов, нет парадов воинов с мечами и другим оружием, нет хранилищ пищи или богатств, чтобы тайно давать взятки. Высокое положение, могучая сила и власть, богатство имущих, чудесные тела красавцев, хитрый ум и смекалистые речи не обманут, не одурачат владыку смерти. Случалось ли в мире людей, чтобы кто-то не умер, а продолжал бы жить вечно? Случалось ли, чтобы кто-то не разлучился с семьёй и с друзьями? Случалось ли, чтобы кто-то не оставил в мире живых своё имущество? Случалось ли, чтобы кто-то не утратил высокого положения? Будь на свете такие люди, как было бы лучше для вас всех!

Хотя мы говорим об аде как о чём-то далёком, это не так. Хотя мы говори о бардо³ как о каком-то другом месте, это не так. Смерть преследует нас, как тень следует за телом. Если вы осознаёте неминуемость смерти, вы умнее всех.

Когда приходит время умереть, могут ли родители и дети, супруг, родственники или друзья, богатство и имущество принести хотя бы малейшую пользу или дать прибежище?

Посмотри и узри!

Они наносят величайший вред, поскольку из-за них вы попадаете в низшие миры⁴.

Что же даёт помощь? Непогрешимые Три Драгоценности.

Если вы сохраняете благородный, добродетельный ум и произносите шестислоговую мани-мантру, «с то не вступите на путь низших перерождении круговорота бытия, но обретёте состояние непревзойдённого, полного просветления.

Ом мани падмэ хум хри.

 

Не прекращайте даровать нам прибежище, о Гуру и Три драгоценности!⁵

Не уменьшай своего сострадания, достославный Авалокитешвара!

Будьте нашими охранителями прибежища, прославленные белая и зелёная богини.

Покажите нам путь к освобождению, о победоносные и ваши сыны!

Ом мани падмэ хум хри.

В пустом небе и пустой земле состояния бардо между смертью и перерождением нет ни отца, ни матери, чтобы искать в них защиту.

В этом безотрадном, неведомом месте обычные мирские существа блуждают, сломленные духом.

Ом мани падмэ хум хри.

Теперь я расскажу о своих переживаниях-видениях. Я, девушка Дава Дролма, поднималась по незнакомому ужасному ущелью, когда встретилась с Шераб Дронмой, дочерью Рага Шага, одного из министров лхасского правительства. Поскольку она была воплощением божества Ваджраварахи, то все, кто был с ней связан благодаря тому, что поделился с ней или получил от неё имущество либо еду, попадут в чистую землю Чамара. Поэтому она явила себя в низших мирах перерождения и увела с собой примерно сто миллионов существ. Когда я встретилась с ней, она пела мани-мантру на чрезвычайно красивую мелодию, что рождало такую веру, от которой на глаза всех присутствующих наворачивались слёзы.

И благородная богиня Белая Тара (божество, с которым у меня есть личная кармическая связь и которое вело меня во многих жизнях), и Шераб Дронма проявились в обычном на вид облике. Они с любовью обращались друг к другу, словно встретившиеся мать и дочь. По отношению же ко мне Шераб Дронма проявила, как мне показалось, почтение и уважение. Затем она спела следующую песнь:

Ом мани падмэ хум хри.

Есть пять путей: белый, красный, синий, зелёный и жёлтый.

Ты, девушка, знаешь, какой путь избрать.

Белая Тара, наставляй её на этом пути!

Белый путь ведёт на запад к Земле Блаженства, чистой земле бодхисаттвы Амитабхи.

Красный путь ведёт в Чамару, чистую землю Падмасамбхавы.

Синий путь ведёт на гору Потала, чистую землю Авалокитешвары. Зелёный путь ведёт в Юлоко, чистую землю благородной досточтимой Тары.

Жёлтый путь ведёт к верхнему миру Цветы, чистой земле наместника Джампа Гонпо.

Если не можешь решить, какому из них следовать, блуждание в бардо после смерти бессмысленно.

Ты, Дава Дролма, знаешь, куда идти, Да достигнешь ты той страны, которую ищешь.

Я воплощение Ваджраварахи. Для тех, кто связан со мной через речь или прикосновение, нет низших состояний перерождения. С Достославной горы в Чамаре отправляйся в мир людей.

Да обретёшь ты благословения, чтобы пройти путь к освобождению.

Она продолжала: «Возможно, девочка моя, тебе придётся вернуться в мир людей. Но тебе всего шестнадцать лет, твои умственные способности ещё не развились в полной мере, и, если переродишься женщиной, у тебя не будет большого влияния. Поскольку живым существам в эти времена упадка будет трудно поверить в истинность твоего рассказа, польза, которую ты им можешь принести, уменьшится». Слёзы градом лились из её глаз от жалости ко мне.

Белая Тара, которая вела меня по пути, кажется, была несколько недовольна такими словами. Она ответила:

Эта девушка — не чета своим обычным мирским сверстницам:

ведь она — проявление Белой Тары.

Это девушка с добродетельным умом.

Это девушка с состраданием.

Это героиня с отважным умом.

Это дакини, о чём свидетельствует пророчество.

И она племянница четырёх лам.

Безупречный Какьо Вангпо отбыл на время в Чамару;

а эта девушка пустилась в тот мир в надежде встретить его.

Она прибыла в это место без привязанности к своему доброму отцу;

Она прибыла в это место без привязанности к своей матери;

Она прибыла в это место без привязанности к имуществу, еде или богатству;

Она прибыла в это место без привязанности к друзьям или слугам.

Неотделимый от владыки Манджугхоши⁷, покровитель, проявление деятельности тысячи будд — владыка прибежища, великий Сакья Сонам Цемо⁸.

Его проявление в образе духовного друга, превосходное воплощение ламы Тромге Чогтрула, снова и снова пыталось остановить её со словами «не уходи!», но она не послушалась и пришла в этот мир.

Она также повидала безмерные земли чистого видения.

Вернувшись в мир людей, она сможет рассказать о нравственном выборе: как принимать добродетельные действия и отвергать вредоносные.

Она может направить умы живых существ. Она может совершить для них неизмеримое благо.

Она может рассказать о своих видениях в этих землях.

Она может снова посетить эту землю. Так что не нужно жалеть её и не нужно так сокрушаться.

Затем мы двинулись дальше.

У входа в длинную и жуткую теснину бардо находился личный ученик Тромге Кундуна Ринпоче, лама Гьяджам. Его волосы были собраны в узел, на нём были накидка и юбка из белой ткани. Хотя я питала большие надежды на встречу с ним, он не стал общаться со мной, и я поспешила дальше. Я спросила сострадательную мать победоносных: «Тот наш лама, просветлённый Гьяджам, — из какого места с какой стороны он явился? И с какой целью?»

Богини Белая Тара и Зелёная Тара отвечали:

Этот просветлённый и высокий учитель,

названный в честь Манджугхоши⁹,

положился на милостивого и чрезвычайно

сострадательного ламу.

Поскольку его кармическая связь была велика,

он развил совершенное постижение;

Поскольку его усердие было велико,

он отважно практиковал Дхарму;

Поскольку его сострадание было велико,

он пришёл, чтобы учить Дхарме в бардо.

Ом мани падмэ хум хри.

Есть ещё кое-что, о чём стоит поведать: сотни существ кружились в восходящем вихре, как снежинки в бурю; а ещё тысячи опускались, как обильный снегопад. Они кричали, и их голоса были подобны рыку тысячи драконов. Они проливали столько слёз, сколько дождя выпадает за год. От вершины песчаного перевала между жизнью и смертью и до великих равнин из раскалённого железа в ад ах их было неизмеримое множество, равное числу песчинок всех океанов. Они метались без остановки и передышки, словно стадо овец вперемешку с ягнятами¹⁰. Они страдали безмерно, как страдает рыба, выброшенная на сушу. У них не было никакой возможности спастись — как невозможно вскарабкаться по песчаному холму. Словно брошенные в пылающий очаг, они мучились нестерпимой болью. Они воспринимали беспорядочные видения своей кармы, как путники видят воду в пустынном мираже. О сострадательные и благородные богини, направляйте этих существ, которые переживают такие сумбурные последствия кармы!

Ом тарэ туттарэ туре соха.

На обширной пустой равнине в бардо скиталась дочь Тромге Кунга Даргье по имени Аобсанг Дролма. Её страдания были не очень сильными, не очень малыми. Она просила передать следующее:

Передай это членам моей семьи:

Если вы действительно чувствуете,

что ваша дочь страдает,

то единственное повторение мани-мантры

уже принесёт большое благо.

Если вы сможете прочитать «Сутру освобождения» и как можно больше мани-мантр,

а также «Тантру безупречного раскаяния»,

я смогу оставить это тело бардо и обрести

перерождение как человек с чистой самайей¹¹.

С сострадательным умом я призвала к ней издалека шестислоговую мантру, и она исчезла, словно пёрышко, унесённое ветром.

Ом мани падмэ хум хри.

На очень высоком песчаном перевале между жизнью и смертью располагалась чрезвычайно безрадостная равнина, обширная серая пустыня смерти. Река мёртвых, мутно-бурая, без брода, катила свои бурные воды. У меня стыла кровь при виде зловещего моста мёртвых из шести пролётов. Ужасные посланцы Ямы, владыки смерти, были жутко свирепы и ненасытны. В стране смерти существа так беспомощны без защитника!

Ом мани падмэ хум хри.

В той не имеющей брода мутно-бурой реке мёртвых, испытывая невообразимо жестокое страдание, находилась Ага, невестка из семьи Гьятен из Тромтога. Таков был конечный итог того, что она подносила нечистый чай большому собранию монахов. Я спела мани - мантру, и Тара спасла её, вытянув из бушующего бурого потока с помощью стрелы с лентами.

Я продолжала спускаться в ужасающее место. Там не было освещения и было так темно, что я могла видеть перед собой только на расстоянии руки. Сверху лился огненный дождь. Земля там была из раскалённого железа. Расплавленный металл струился во все стороны, и повсюду было разбросано оружие. Чернильно-чёрные тела тамошних существ были около сотни саженей в высоту. Словно блеянье сотни овец, встретившихся с сотней своих ягнят, их крики сливались в непрерывный гул: «Увы! Беда, беда! О горе! А-а-а! Отец! Мать! Помогите! Ой, как жжёт!»

Наконец это сумбурное и жуткое видение будто бы рассеялось.

Посреди другой широкой равнины стоял чёрный железный трон размером с трёхэтажный дом. На нём сидел Дхармараджа¹², владыка смерти. Его тёмно-багровый лик был яростен, ужасен и свиреп. Его глаза, сияющие как солнце и луна, были налиты кровью и сверкали словно молнии. На щеках и в других местах на лице выступали бородавки. На верхнюю часть тела накинута свежая шкура слона, вокруг пояса обвязана содранная человеческая кожа, а нижнюю часть тела закрывала юбка из тигровой шкуры. Ещё на нём был шёлковый наряд и множество украшений из кости и самоцветов. На голове — корона из пяти сухих человеческих черепов. В правой руке у него была клетчатая доска судьбы, в левой — зеркало кармы¹³. Он сидел, скрестив ноги. На сияние, исходившее от тела, было невозможно смотреть.

Перед Ямой стоял его подручный Змееголовый Злобный и держал зеркало. Справа от Ямы стоял Львиноголовый Гордый и держал судебный барабан. За Ямой стоял Обезьяноголовый Рок и держал весы. Слева от Ямы стоял Бычеголовый Ава и держал свитки. Их окружали бесчисленные миллионы прислужников владыки смерти, проявлявшиеся в обликах с головами всевозможных животных.

Белая Тара и я, девушка, выполнили три простирания и поднесли следующую хвалебную песнь:

Если есть узнавание — есть лишь одно:

твой собственный ум;

если нет узнавания — есть лишь великий гневный владыка смерти.

В действительности — это Победоносный,

дхармакайя Самантабхадра.

Мы подносим своё почтение и молитвы к стопам Дхармараджи.

Если есть узнавание — это будда Ваджрасаттва,

Если нет — это Змееголовый Злобный.

В действительности — это просветлённый ум, полностью очистившийся от гнева.

Мы подносим своё почтение и молитвы великому прислужнику, держащему зеркало.

Если есть узнавание, это будда Ратнасамбхава;

если нет — это Львиноголовый Гордый.

В действительности — это просветлённый ум, полностью очистившийся от гордости.

Мы подносим почтение и молитвы великому прислужнику, держащему судебный барабан.

Если есть узнавание — это будда Амитабха;

если нет — это Обезьяноголовый Рок.

В действительности — это просветлённый ум, полностью очистившийся от желания и привязанности.

Мы подносим почтение и молитвы великому прислужнику, держащему весы.

Если есть узнавание — это будда Амогхаси ддхи;

если нет — это Бычеголовый Ава.

В действительности — это просветлённый ум, полностью очистившийся от зависти.

Мы подносим почитание и молитвы великому прислужнику, держащему свитки.

Эти гневные прислужники смерти не знают добра или зла. Пусть те живые существа, которые ничего не сотворили и не накопили дурной кармы,

не попадут на путь, с которого невозможно сбежать и который невозможно вынести, но переродятся в чистой земле без ошибок и без страха.

Дхармараджа слегка улыбнулся и ответил:

— Ну-ну, складно говоришь, дочь человеческая, а какую хорошую, благую карму ты накопила? Какую неблагую, плохую карму ты накопила? Отвечай честно, ложь не спасёт!

Белая Тара встала, сделала три простирания перед Дхармараджей и произнесла:

— Я должна кое-что сказать в её пользу.

— Очень хорошо, — ответил он.

Эта девушка — дочь семейства ламы Тромге, — сказала Белая Тара. — Что касается её заслуг, она делает всевозможные подношения Трём Драгоценностям, почитая их как превосходящих её. У неё великое сострадание, и она не презирает несчастных, странствующих монахов и нищих как стоящих ниже её. Она очень щедра, владыка. Хотя сама она не очень много практиковала Дхарму Будды, она побуждала других к практике и подталкивала их к добродетели. Она всегда обладала великой верой, преданностью и бодхичиттой. Она никогда не совершала ни единого вредоносного или неблагого деяния, мой повелитель. Когда она произнесла это, Яма сказал:

— Ну что ж! Змееголовый посмотрит в своё зеркало, чтобы определить, правда ли это. Змееголовый посмотрел в зеркало и сказал: Вижу, будто солнце вышло из-за облаков.

Львиноголовый ударил в судебный барабан и

произнёс:

— Звук приятный.

Обезьяноголовый всё взвесил и объявил:

— Её добродетели безусловно перевешивают, а вредных поступков едва ли один-два.

Наконец Бычеголовый страж поглядел в свитки и сказал:

— Минуточку! Разве ты не совершала вредных поступков, скажем, не разбивала ли оземь птичьи яйца или проявляла излишнее упрямство?

На это Дхармараджа усмехнулся и сказал:

— Хо-хо! Ну, дочь моя, хотя ты и сострадательна, ошибки злых людей тяжелы. Если бы я, судья недобрых поступков, одних наказывал, а других — нет, то мне, несомненно, пришлось бы испытать последствия пренебрежения своими обязанностями. Так что пока я верну тебя в твой мир, но ты должна покаяться в своих вредных поступках и постараться быть как можно более добродетельной. Запомни адские видения, послания от тех, кто умер, — вот слова совета Дхармараджи. Передай их также и другим, воодушевив практиковать добродетель.

Оглядевшись, я узрела девушку по имени Бидима, уроженку Сурпа. Чёрная змея толщиной со ствол сосны обвивала её с ног до головы, будто она была окутана одеялом. Слуги Ямы кричали и ревели: «Ха-ха! Хо-хо!», отчего стоял оглушительный гул. Девушка проливала потоки слёз, и я слышала её крики: «Отец! Мать! Помогите мне!»

А слуги кричали:

О злая девчонка, убивающая змей,

нет смысла взывать к отцу и матери.

Это плод действий, которые ты сама совершила.

Тебе не освободиться тысячу кальп!

 

Таков был конечный результат того, что она убила змею, когда жала ячмень в поле. Её старая мать испугалась последствий этого поступка и сказала ей: «Ты, демоница, не кричи — покайся в этом деянии!» Дочь только рассмеялась, и результатом стало это перерождение.

Ещё там была девушка по имени Палкьи из местности Ньягронг. Слуги Ямы держали над ней железное решето, через которое поливали всё её тело раскалённым докрасна, кипящим расплавленным металлом. Её кожа и кости с шипением лопались и горели. Она лишь хныкала, не в силах даже громко плакать. Слуги кричали: «Злая девчонка! В обычном мире людей ты шныряла в задних рядах собрания монахов, принявших полные обеты, и смела улыбаться и заигрывать с ними. Ты поднимала пыль своим подолом. Один монах сказал: "Не веди себя так — не накапливай плохую карму!" Но ты его не слушала, и происходящее с тобой — это конечный результат того, что ты огорчила этих членов Сангхи. Тебе не будет никакой возможности освободиться ещё тысячу кальп!»

Сострадательная мать победоносных взмахнула украшенной шёлком стрелой. Я, девушка, пропела мани-мантру. Освобождённая от этого худшего удела, Палкьи переродилась в стране своих молитв, но кажется, ей всё равно пришлось испытать некоторые результаты её действий.

Ом мани падмэ хум хри.

Затем я увидела старую женщину из области Тро по имени Анаг. Когда в рот ей вливали кипящий расплавленный металл, её тело разрывалось на части с головы до ног. Я видела, как она подвергается такому страданию снова и снова. Это, как мне сказали, было следствием того, что она отравила ламу¹⁴.

Дингла из области Асо, и Каргья, и другие — большинство было из той области — скитались в бардо. Ринчен Даргье также скитался там. Нима Холеб переродился в аде Оживание¹⁵. Там ещё были десять человек из Аджи. Некоторые переродились в мирах ада, некоторые в мирах прет ¹⁶.

У одного из них, по имени Або, была огромная голова — с большой глиняный горшок — и тело страшно искажённых пропорций. Рот у него был мал, как игольное ушко, пищевод — толщиной с конский волос, зато желудок — размером с целый город. Его ногти трижды пронзали сжатые кулаки. Он не мог найти еды, языки пламени вырывались из его рта. Он испытывал невообразимое мучение.

Я спросила: «Что сделал этот человек, отчего он так страдает?» Мне сказали, что он никогда не совершал подношений Трём Драгоценностям как превосходящим его и был не очень щедр с существами худших уделов, как с теми, кто ниже его. Его подношения всегда были очень скудны, и притом его мучили жадность и опасение, что его припасы иссякнут.

Там был мой знакомый, некто Атар из семьи Танпа, что в Тромтоге. Он передал своей матери и близким родственникам: «Не прекращайте практики добродетели, чтения мани-мантр и ритуала Акшобхьи¹⁷, а также подношений большим собраниям монахов».

Таши Дондруб из семьи Наг тоже переродился там и испытывал неимоверные муки. Я спросила свою спутницу Тару: «Какие же деяния этого человека привели к такому результату?»

Она ответила: «Он не хранил обязательств - самайи и в своих действиях был заносчив и себялюбив, рассчитывая получить что-то взамен».

Он передал мне следующее сообщение для своей родни: «Пожалуйста, ради меня прочтите семьдесят миллионов манимантр и "Сутру освобождения", покайтесь в ваших вредоносных деяниях и поднесите молитвы посвящения на больших собраниях».

Гьяшо Ацанг переродился в мире прет. Там же переродилось и неизмеримое множество других, как знакомых мне, так и незнакомых. Тот удел ужасен. Существа там были крайне подавлены, они не могли думать ни о чём ином, кроме еды и питья. Волосы у них стояли дыбом, тела истощены, рты — с игольное ушко, глотки — с конский волос, животы — как целые страны, а конечности — как стебельки травы. Ногти у них были очень длинные и девятикратно пронзали ладони.

У большинства прет в руках было немного слюны, которую им поднёс Джамьянг Кьенце Вангпо ¹⁸, но всё равно они должны были страдать сотни или тысячи лет, прежде чем смогли бы открыть рот и слизнуть хоть чуточку влаги. И не было им иной отрады, кроме этого краткого мигаоблегчения. В муках они кричали: «Что мне есть. Что мне пить? Я голоден! Я жажду! Увы, увы! Горе мне!»

Стражи мира прет выставляли богатые угощения, а затем брали в руки острые мечи и злобно наблюдали. Движимые голодом, преты подходили украсть еду и питьё, но вместо этого только получали страшные раны от мечей и жутко кричали.

Полубоги испытывали сильные страдания из-за соперничества с богами, обитающими на склонах горы Сумеру¹⁹. С невыносимой завистью они смотрели на пышность и богатство мира богов и на кокетливую игривость поющих и танцующих богинь, но получали лишь невообразимые страдания, терпя поражение от богов. Боги метали боевые диски с острыми шипами, а также стрелы и трезубцы; они использовали против врагов одурманенных слонов со смертоносными колёсами, прикреплёнными к концу хобота. Полубоги терпели непостижимые муки, когда их убивали и калечили. Кроме того, они сражались между собой, издавая оглушительные крики: «Убей! Убей!» и «Рази! Рази!», которые раздавались как рёв тысячи драконов.

Даже меня очень напугало увиденное в том мире. За то, что я бросила на землю птичье яйцо, мне нужно было пройти под всеми видами оружия; но я сосредоточенно молила бодхисаттву наивысшего сострадания и досточтимую богиню и трижды спела шестислоговую мантру, вследствие чего мне показалось, что звуки постепенно стали мягче.

Около пяти тысяч человек из области Чамтринг и несметное число китайцев переродились в том самом мире. Казалось, что там также было много аристократов, и первым из них был Лобсанг Тендзин, военачальник из Чамтринга. Неизмеримое количество людей переродилось там, и среди них — члены семейства Вангьял и рода Дугца, большинство из которых погибли от ножа Дальше, в цветущем саду, я встретила очень старого бога, которого переполняло страдание. Несколько его собратьев, приблизившись, набросили на него гирлянды цветов, произнеся: «Как только ты расстанешься с телом, да переродишься ты в мире людей, станешь практиковать десять видов добродетельных действий ²⁰ и снова переродишься в этом мире богов». С этими словами они рассыпали вокруг цветы. Умирающий бог испытывал невыразимые страдания, словно его сердце разрывалось, а тело рассыпалось в песок.

Продолжительность жизни бога можно вычислить, учитывая, что одна неделя богов — это около семи тысяч человеческих лет. За неделю до смерти их муки гораздо сильнее, чем в аду Непрерывное мучение, в худшем из адов. Когда их карма исчерпалась, они непосредственно видят место своего будущего перерождения в худших уделах бытия, обусловленного мыслями, проистекающими от таких клеш, как гордость. Это заставляет их страдать более жестоко, чем если бы они покончили с собой, бросившись в костёр.

Ом мани падмэ хум хри.

 

Я продолжила путь и в мире ада встретила Кардо из рода Геце. Внутри большого железного дома огромных размеров он собирал землю, камни, траву и дрова (хотя мне было непонятно, зачем он это делает), но притом там были и бирюза, коралл, хрусталь, лазурит, золото и серебро. Затем полчища слуг Ямы громоздили и драгоценности, и землю, и камни на его тело. Он кричал от боли. Всякий раз, когда он пытался бежать, его ловили. А затем он должен был наблюдать, как драгоценные камни и металлы разлетались, словно перья на ветру, а его душевные страдания ещё больше усиливались. Затем он опять собирал драгоценности и пищу, и снова всё это его раздавливало, и так, не зная ни мига передышки, он испытывал то одно, то другое страдание.

Я спросила: «Что он такого сделал, из-за чего так страдает?»

Тара сказала мне: «Это следствие того, что он жаждал заполучить всё, что попадалось ему на глаза, что был недоброжелателен к каждому, кого слышал, и имел только ложные взгляды на всё, о чём думал. Это плод отсутствия практики добродетели и совершения неблагих и вредных действий, в том числе и того, что, нося разукрашенную малу, он отвлекался на сплетни и пустословие».

Кардо передал через меня такое сообщение: «Цагди, невестке из моего дома, я говорю: "Ты украшаешь себя агатами и кораллами, но от этого мне никакой пользы. Разве у тебя совсем нет сострадания ко мне? Ты не попросила ни одного ламу установить со мной связь, поднеся ради меня своё богатство. Ничто не принесло бы мне большей пользы, чем очистительный ритуал Акшобхьи, божества у южных врат мандалы Вайрочаны"».

Я прочла мани-мантру, и он получил хоть недолгую передышку. Но затем им снова овладело его омрачённое восприятие.

Кроме того, там было много дам и монахов красивых железных домах. Хотя поначалу они казались довольно кроткими, они вдруг срывались все разом начинали выкрикивать ругательства. Не веря своим ушам, я подошла к ним и увидела, что изо рта у них вырывается пламя, из ноздрей клубится дым, а железные пилы с визгом впиваются им в макушки. Когда я спросила у них, какие деяния привели к таким результатам, они ответили, что занимались пустой болтовнёй во время ритуалов, которые выполнялись для верующих (и живых и мёртвых), общаясь с йогинами, выполнявшими практики божества, и посещая коллективные ритуалы в храмах. Своей болтовнёй они мешали другим созерцать, ссорились во время пиршественных подношений и создавали посторонний шум. Появился одетый в лохмотья паломник, который нёс молитвенные флажки на палке²¹. И тут предстал взору Яма Дхармараджа со своей свитой и, выказывая радость, произнёс: «Какие великие блага и преимущества для Дхармы Будды! Нет ни - чего выше, чем святая Дхарма молитвенного флага. Молитвенные флажки — это корень Дхармы, Мани-мантра — это сущность Дхармы. Сиддхи-мантра дарует освобождение из теснины бардо". Ритуал поста ньюнгнэ — это учитель, который показывает путь к освобождению. Сто тысяч камней мани — это ожерелье Дхармы²³. Деяние спасения жизней — это колесница, движущаяся но пути. Изготовление саца — это победа над худшими уделами перерождении²⁴. Паломничества — это метла, выметающая последствия вредоносных действий. Выражение почтения с помощью простираний искореняет ошибки. Тара — это внешний источник прибежища. Собрание накоплений заслуг и изначальной мудрости — это запас на будущие жизни. Сострадание — это главный стержень Дхармы. Потому, дитя моё, отправляйся счастливо к Потале».