Гражданское общество и правовое государство.

Практически все современные научные работы, посвященные правовому государству, начинаются с указания на то, что в правовом государстве должны действовать демократические юридические установления, закрепляющие права и свободы человека. Создается впечатление, что создание правового государства и должно начинаться с закона. Конечно, существование демократического законодательства, как уже указывалось выше, является одним из условий и признаков правового государства. Но где гарантия того, что государственная власть будет добровольно соблюдать ею же созданные правовые нормы? Ведь фактически получается, что государство, издавая закон, добровольно берет на себя обязательство его выполнять и при этом само себя контролирует!

Однако на практике чаще всего происходит совсем наоборот: история знает больше примеров того, как государство, легко отказываясь от своих обещаний, посягает на права и свободы своих граждан, ограничивая или делая невозможным их осуществление. В этом причины существовавшего в свое время взгляда на государство, как на необходимое зло: «чем меньше этого зла, тем лучше!». В законченном виде такое отношение к государству нашло свое отражение в некогда модной теории «lasses faire, lasses passer»[5], которая отводила государству только одну функцию – функцию «ночного сторожа».

Надо иметь в виду, что любая власть, в том числе и государственная, имеет тенденцию к своему расширению: она утверждается и существует за счет присвоения себе все новых и новых функций, расширяя пространственную, временную и субъектную сферу своего воздействия. И зависит это не от амбиций властвующего субъекта; скорее это объективная внутренняя закономерность существования любой власти.

Следовательно, для того, чтобы заставить государственную власть подчиняться ею же изданным юридическим предписаниям нужна некая сила независимая от государства, которая могла бы поставить определенную преграду расширению и диктату государственной власти, гарантировать свободу личности в государственно организованном обществе, заставить государство выполнять существующие в обществе демократические «правила игры».

Такой силой и является гражданское общество. Не будет большого преувеличения, если сказать, что вся история существования государства есть история борьбы и соперничества между государством и гражданским обществом.

Что же такое гражданское общество, из каких компонентов оно состоит?

Современные научные теории чаще всего фиксируют внимание на двух аспектах этой проблемы.

Во-первых, под гражданским обществом понимается такая часть общественной жизни, которая не контролируется государством. В этой сфере люди действуют свободно, автономно от государственной власти, обладают известной самостоятельностью в принятии решений.

Элементами гражданского общества в этом смысле являются семьи, домовладения, религиозные организации, негосударственные ассоциации (объединения потребителей, промышленников, творческие союзы и т. п.).

Во- вторых, гражданское общество определяется как определенная ступень развития общества, которая основана на определенных критериях взаимного сотрудничества и взаимодействия государства и общества в целом. По мнению большинства ученых такими критериями выступают демократия, свобода личности, господство права, гласность и т. п. Между двумя представленными позициями нет непреодолимой стены, напротив, они взаимно дополняют друг друга.

Действительно, как известно, государство и общество не одно и то же. Государство - это особая часть общества, центральный элемент той сферы общественной жизни, которую мы называем политикой. Общество же можно определить как особого рода устойчивое, долгосрочное, многочисленное, большое, стихийно возникшее организованное, всеобщее универсальное объединение индивидов.

В принципе в любом обществе существуют такие отношения, которые государство не в состоянии поставить под свой контроль. Такие отношения существовали даже в рабовладельческом обществе и в феодальном. Однако называть рабовладельческое или феодальное общество гражданским, нет никаких оснований, поскольку негосударственные структуры того периода испытывали сильную зависимость от государственной власти, а поведение людей детально регламентировалось не только правовыми нормами, установленными государством, но и множеством сословных, религиозных, цеховых правил, не оставлявших индивидам людям возможности для реализации самостоятельной инициативы.

Формирование гражданского общества и его институтов начинается в период промышленного капитализма.

Как известно, капиталистическая система хозяйствования основывается на концентрации основных средств производства в руках отдельных лиц и юридическом равенстве всех членов общества. Развитие частной инициативы, предпринимательства объективно требует определенного уровня личной свободы, в том числе свободы вероисповедания, свободы собственности, договоров, завещаний и т. д.

Наряду с негосударственными организациями, которые возникли еще в средние века (гильдии, цеховые объединения и т.п.), в капиталистическом обществе постепенно появляются множество «неформальных» формирований, учреждаемые юридически свободными членами общества для защиты своих прав. И потребовалось весьма длительное время (по мнению некоторых ученых, об окончательном формировании гражданского общества на Западе можно говорить только после 1945 года) прежде чем подобные организации окрепли, набрали силу и составили конкуренцию государственной власти.

История формирования российского гражданского общества драматична и поучительна.

Как известно Россия позднее западных стран вступила на путь капиталистического развития – крепостное право было отменено лишь в 1861 году. Набирающая силу российская буржуазия, достаточно быстро заставила царское правительство пойти на некоторые уступки: в 1870 году было введено Городовое Положение, измененное в 1892 году в результате проведенной контрреформы, Положением 1864 года местного самоуправления в дореволюционной России были учреждены земства. Манифест 1905 года «даровал» населению политические права и свободы и т.п.

Складывавшееся на этой почве в России со второй половины XIX века гражданское общество по своему социально-экономическому типу было незрелым буржуазным, с сильным влиянием сохранявшихся сословных и самодержавных порядков.

Наряду со структурами, складывающимися на фундаменте рыночной стихии, бурного развития промышленности и торговли, индивидуального крестьянского хозяйства и ремесленничества, широкой сетью предпринимательских, а позднее также профессиональных и других ассоциаций и союзов продолжали действовать рычаги сельской и городской общин, родовые, конфессональные и клановые формы общественного самоуправления (различные промысловые, транспортные и друге артели, всевозможные землячества и «братства»).

Думается, что подобные организации могли бы образовать организационную основу будущего гражданского общества.

Основоположники коммунистической теории, критикуя капитализм за экономический хаос, эксплуатацию, кризисы и т. п., предлагали создать порядок, при котором собственность на средства производства будет принадлежать обществу, а само производство и распределение будет регулироваться централизованно по разумному единому плану.

На первый взгляд, ничего невозможного и плохого в таком замысле нет; именно такое общество пытались создать российские большевики после захвата власти.

Казалось, что революция 1917 года открывает дорогу и для формирования гражданского общества: в советскую эпоху немало общественных объединений и гражданских инициатив возникло снизу, спонтанно, добровольно (рабочий контроль, женские советы, коммунистические субботники, стахановское движение и др.).

Да и Советы – основной орган народного самоуправления и стрежень всего гражданского общества этой эпохи – тоже, как известно, возникли в низах, явились плодом революционного творчества масс. Поэтому утверждать, что советский социализм уничтожил всякую гражданскую инициативу, как это иногда делают некоторые современные ученые, было бы прегрешением перед исторической действительностью. Дело обстоит гораздо сложнее.

Профсоюзы, например, в период существования советского общества распоряжались средствами социального страхования, обладали правом законодательной инициативы, правом вето при увольнении работников предприятий, правом требовать освобождения от должности обюрократившихся чиновников и руководителей (к примеру, только в 1982 году по требованию профсоюзов были освобождены от должностей 9,8 тысячи хозяйственных руководителей).

В распоряжении профсоюзов находились санатории и дома отдыха, дворцы культуры, библиотеки и спортивные сооружения, лечебные учреждения и профилактории.

Даже в период «застоя» бюрократы и чиновники боялись народных контролеров едва ли не больше, чем ревизий, производимых административными органами сверху. Критические выступления граждан в печати (от газет «Правда» и «Известия» до стенных газет на предприятиях и в учреждениях) становились предметом разбирательства официальных органов власти. Целая армия рабкоров, селькоров, народных контролеров следила за соблюдением принципов справедливости, норм социалистического общежития, добросовестным выполнением государственными чиновниками их долга.

На поприще регулирования гражданских дел и охраны общественного порядка наряду с милицией, народными судами, сельсоветами, рай - и горсоветами активно действовали добровольные народные дружины и товарищеские суды.

Думается, что многое из этого можно было бы, да и нужно использовать сегодня.

Но это - «лишь одна сторона медали».

Свобода негосударственных организаций, членами которых являются несвободные личности, становится не более чем химерой, фикцией: в лучшем случае, им разрешалось выражать недовольство только отдельными представителями власти, и только в том объеме, который устанавливала сама государственная власть. Всякое же «несанкционированное сверху» недовольство существующим строем расценивалось «власть предержащими» как покушение на «святое святых» и жестко подавлялось. Но даже в таких условиях в советском обществе существовала, пусть и в зачаточном состоянии, альтернатив­ная сфера общественной жизни, ус­кользавшая из-под государственного контроля.

После того как все существующие предприятия, фабрики и заводы, земля оказались в руках государства, индивид, лишенный собственности, т.е. фактически средств к существованию, для того чтобы прокормить себя и свою семью вынужден работать в таких условиях труда и за такую зарплату, которые монопольно определялись государственной властью. Сбылось прозорливое пророчество известного русского ученого И. А. Покровского, который в 1917 году писал, что «установление публично-правовой организации всего народного хозяйства увеличит власть государства над индивидом… во много раз. В руках государства, т. е. практически в руках правящего «большинства» окажется почти безграничная возможность господствовать над всеми сторонами индивидуального существования».

Словом, советский тоталитаризм так и не смог искоренить граж­данское общество; он смог лишь иска­зить его характер: требование личной свободы было заменено лозунгом некой абстрактной «свободы общества» да и то только в тех пределах, пока это общество остается лояльным к государственной власти.

Сегодня можно определено утверждать, что подлинно свободное гражданское общество возникает и существует только в условиях рыночной экономики и частной собственности; правовое государство, рынок, частная собственность, гражданское общество – «братья – близнецы».

Оценивая современную российскую действительность можно констатировать, что гражданское общество пока находится только в начале своего формирования, встречает на пути своего становления значительные трудности, что объясняется как объективными, так и субъективными причинами.

Современная российская ментальность в отношении роли и значения государства представляет собой причудливое сосуществование двух, на первый взгляд, прямо противоречащих друг другу подходов: с одной стороны, сохраняющаяся вера в большие, практически безграничные возможности государственного воздействия на общественную жизнь, а с другой – сохраняющиеся у некоторой части населения и политиков упования на рыночные отношения как универсальный механизм социальной саморегуляции. И, как следствие – противоречивость и непоследовательность российской государственной политики в ходе проводимых социальных реформ.

Следует признать, что российское государство было и остаетсяосновным звеном политической системы. И дело здесь не столько в распространенных с незапамятных времен в российском обществе идеях преувеличения роли государства в жизни общества, некоем «преклонении» перед государственной властью. Источником подобных идей, их своеобразной «подпиткой» является реальная история развития нашего общества: большинство социальных преобразований, начиная с Ивана Грозного и, заканчивая реформами 90-х годов нашего времени, инициировались «верхами», а государство становилось главным, а иногда и единственным механизмом их осуществления, а, следовательно, и основным субъектом, ответственным за их реализацию.

Менее 10 лет «преобразований» потребовалось для того, чтобы развеять романтические и утопические представления о свободном от государственного вмешательства рынке как некоей панацеи от всех или большинства социальных бед.

И естественно, что проводимые мероприятия по усилению государственной власти, курс на установление «диктатуры закона» встречают поддержку у значительной части российского народа.

С другой стороны, следует признать обоснованными существующие опасения некоторых кругов российской демократии: не приведет ли усиление власти к государственному тоталитаризму, не превратится ли «диктатура закона» в его террор?

Такого рода опасения стимулируют процессы формирования гражданского общества, его институтов, которые должны стать своего рода гарантиями демократических преобразований.

Сильное гражданское общество, хотя это может на первый взгляд показаться парадоксальным, нуждается в сильном государстве, ибо только такое государство способно обеспечить права своих граждан. Как заметил в свое время известный ученый Рудольф фон Иеринг: «Бессилие, немощь государственной власти - смертный грех государства, не подлежащий отпущению, грех, который общество не прощает, не переносит: государственная власть без власти – непримиримое в самом себе противоречие».

 

***