Модель кампании нейтрализации

 

Существуют различного рода действия по нейтрализации негативной информации. Назовем сначала самые главные из них:

Молчание как тип ответа и введение нового события, отвлекающего общественное внимание. Молчание "подстраивается" под тип поведения сильного противника, который ведет себя как слон по отношению к критикующей моське. Молчание также опирается на тот факт, что при отсутствии информационной поддержки кампания "выдыхается", поскольку общественное внимание естественным образом оказывается занято новыми фактами, поступившими за последнее время.

- Введение нового события принадлежит к инструментарию спиндоктора. В этом плане качественно новое событие может заслонить старое, поскольку интерес к нему в любом случае считается утраченным.

- Ответ-опровержение. Следует порождать сообщения, отражая те или иные атаки противной стороны. Так, оценивая скандал вокруг отмывания российских денег в "Bank of New York". С. Караганов заявил, что то, что российская сторона не протестует, наносит ей непоправимый ущерб ("Сегодня", НТВ, 1999, 9 сент.).

Следует также признать, что поток отрицательной информации достаточно эффективно формирует на Западе негативный образ России. Как пишет в "Итогах"¹ М. Липман, эти статьи "создают общее впечатление: Россия — коррумпированная, преступная страна, и весь российский бизнес — криминальный. Это ощущение легко ложится на душу американскому обывателю — у него и раньше складывался примерно такой образ России". При этом часть источников предполагает, что скандал инициирован внутри России.

Например: "Ряд СМИ уже высказал предположение, что в действительности Рашенгейт организован Примаковым через его каналы в спецслужбах"²

Косвенное подтверждение этому можно найти в сообщении газеты "Версия"³ о выходе на английском языке книги Антона Сурикова, ранее работавшего в кабинете Е. Примакова, о преступности в России. В сообщении констатируется, что многие публикации в газете "Corriere della sera" о счетах семьи российского президента в иностранных банках являются пересказами и перепечатками из книги А. Сурикова.

Впоследствии появились сообщения об отсутствии в природе подобной книги.

Ответная статья в "Версии"⁴ дала следующую интерпретацию. Книга была издана тиражом 999 экземпляров, и весь тираж был скуплен одной заинтересованной фирмой, поскольку в одной из глав речь идет о связях этой фирмы с коррумпированными российскими чиновниками. В статье названа и сама эта фирма: это известная американская инвестиционная компания "Merril Lynch".

Россия пыталась запустить в ответ свою программу нейтрализации. По сообщению журнала "Коммерсант — Власть"⁵ своя программа была подготовлена сотрудниками Администрации Президента России, куда входил также "выброс упреждающей информации".

Свою программу предложил также Михаил Задорнов.

Руководитель Администрации А. Волошин, со своей стороны, считал, что раз скандал разразился на Западе, он там же должен и умереть, чем и была заблокирована реализация программы противодействия.

Эти аргументы, однако, нельзя признать правильными, поскольку альтернативное коммуникативное пространство как раз и требует постоянного порождения своей собственной точки зрения.

Но для этого нужна госструктура, подобная прежнему АПН, Агентству печати "Новости", и как можно скорее. «Ведь свято место пусто не бывает. Если не заниматься своим имиджем, то западная пресса только и будет писать, что о русской мафии или отмывке денег.

Причем обратите внимание, сейчас на Западе пишут про Россию на том же уровне, как "Крокодил" 50-х годов изображал Америку. Это значит, что реальных аргументов у них все меньше. А возможностей для наших пиарщиков — все больше".

Алексей Ситников, президент компании "Имидж-контакт", также считает, что информационная война против России носит чисто политический характер⁷, видя в ней следующие цели:

дискредитация власти и ослабление позиции Ельцина и его будущего преемника, что представляет интерес для их конкурентов, а также ослабление позиции Гора и усиление позиций республиканцев в США.

Другая статья этого же номера журнала акцентировала невероятную скорость эскалации данной информационной кампании. Третья статья подчеркивает, что ответные шаги пока предпринимаются в сфере разоблачения американского следа в интриге, что в результате дает повод для продолжения бездействия официальных властей.

Опровержение может строиться с акцентом на контексте. Так, ОРТ ("Время", 1999, 28 авг.) устами П. Шеремета объявила о начале информационной кампании по изоляции России в международном сообществе.

Таким образом были объяснены антикоррупционные разборки в "Bank of New York" и последовавшие затем скандальные публикации о счетах высокопоставленных чиновников России за рубежом. В качестве порождения именно контекстного сообщения было предоставлено слово К. Кагаловскому, мужу одной из обвиняемых в организации отмывания денег и одному из первых лиц вышеназванного банка. Можно назвать следующие приемы, которые были применены в этом подходе:

• встречное обвинение оппонентов,

• использование ярлыков,

• персонализация своей стороны конфликта.

Характерным для такого подхода является уход от собственно заявленной темы, при максимальном расширении сопутствующих ей контекстных обстоятельств с соответствующим поиском опровержения во второстепенных линиях обвинения.

Самым главным из них становится помещение данной кампании в более широкий контекст (например, что это в принципе война против России), чем снимается данный узкий контекст как несущественный.

При этом особое значение имеют типы вербального обозначения контроверсийных объектов ситуации. В этом случае серьезный акцент делается на вербальных (т.е. чисто информационных) отличиях при сходстве в области реалий.

Стандартное противопоставление прошлого "разведчик-шпион" сегодня преобразуется в целую схему "агрессия-борьба за демократию".

Если в первом случае речь шла об обозначении одного объекта реальности, то во втором вводятся уже целые мифологически пласты, позволяющие описывать целый набор действий и объектов.

Ответ на критику может идти также по линии полной абсурдизации обвинения. К примеру, П. Бородин говорит (интервью по телеканалам 3 сентября 1999), что Б. Ельцин понимает, что это удар по нему, а не по Бородину, чем аргументируется снятие обвинений вообще.

Опровержение поэтому может носить странный характер. Например, по поводу скандала с отмыванием денег и наличием счетов первых лиц А. Лифшиц говорит, что этого не может быть, поскольку такого количества денег нет в России.

А В. Черномырдин подчеркивает, что Б. Ельцин за последнее время вообще не видел в глаза денег и не знает, как они выглядят. То есть опровержения носят совершенно анекдотический характер.

Л. Кравчук в свое время строил ответ на обвинения в перевозе тридцати миллионов долларов в Израиль на том, что они не поместятся в дипломате.

Развернувшаяся против России информационная кампания по поводу отмывания денег в американском банке, которая наталкивается на молчание Кремля, вызывает недоуменные вопросы соответствующих специалистов. Журнал "Итоги"⁸ провел опрос на тему, что можно было бы делать и получил следующий набор ответов:

"Московские пропагандисты навскидку предложили несколько рецептов спасения репутации российских властей.

Одни говорили, что можно было бы развернуть контрпропаганду, упирая на то, что все обвинения — всего лишь праздные домыслы детективов из ФБР, о чем свидетельствуют многочисленные оговорки вроде "возможно", "по непроверенным данным" и т.п., которыми сопровождаются публикации сенсационных сведений.

Другие предлагали вытащить на свет налоговые декларации президента и продемонстрировать, что при ельцинских доходах его дочь с полным правом могла тратить и тринадцать, и даже двадцать тысяч долларов, выезжая на отдых в Италию. (...) "Дали бы только команду — мы бы им такого наворотили", — хорохорились пропагандисты".

В целом как ослабление, так и усиление информационной кампании можно представить в виде следующей таблицы, где в качестве опорных точек названы компоненты самой элементарной схемы коммуникации:

 

источник		сообщение		канал		получатель

 

Каждый из компонентов может быть усилен или ослаблен варьированием того или иного его наполнения. Рассмотрим подробнее эти варианты.

Источник может быть усилен/ослаблен следующим образом.

Усилению источника способствует помещение в эту позицию таких коммуникативных типажей, как

а) свидетель,

б) эксперт,

в) участник события.

Например, новостные события по поводу террористических актов в Москве в сентябре 1999 г. сразу "обросли" рассказами свидетелей или комментариями экспертов, которые рассматриваются массовым сознанием в сцепке с самим событием.

В ряде случае участник события может быть "затемнен", но все же назван, например: "Наши источники в Кремле (Белом доме) сообщают..."

Для усиления воздействия может сознательно готовиться свидетель события.

Известный пример с выступлением дочери посла Кувейта в США в период начала войны в Персидском заливе в качестве живого свидетеля того, что иракские солдаты выносили и клали на бетон младенцев, хотя на самом деле ее там не было, демонстрирует безграничные возможности, которые предоставляет свидетель. Ведь его особенность как раз и состоит в том, что кроме него, этого никто не видел. Поэтому вводимый в событие свидетель обладает безоговорочным доверием.

Ослаблению воздействующей силы способствует внесение сомнений в искренность, правильность источника. Так, против информационной кампании по отмыванию российских денег в Америке выдвигались противоположные контробвинения, что она

а) на самом ведется не против России, а против Гора,

б) имеет своим источником не Америку, а Россию (с попутными обвинениями в этом то Лужкова, то Примакова).

То есть, введение нового источника предполагает иную коммуникативную цепочку, что в результате работает против данной коммуникативной цепочки хотя бы в косвенном виде.

Сообщение усиливается введением любых цифр или статистики, поскольку массовое сознание воспринимает подобную реальность как документальную. Вера в "цифровую действительность" у нас большая, чем в вербальную.

Сообщение усиливается путем перевода доказательств с вербальной в реальную плоскость.

Уменьшение доверия к сообщению может покоиться на метакоммуникативных доказательствах, например, " трясущиеся" руки Янаева в период пресс-конференции ГКЧП.

В результате мы можем построить следующую шкалу, отражающую уровень доверия к типам аргументов:

 

Вербальная коммуникация Цифровая коммуникация Вещевая коммуникация

 

Меньшее доверие Большее доверие Больше доверия

 

Соответственно, вербальное обвинение может побеждаться цифровым опровержением.

Собственно, так пытался говорить А. Лифшиц, когда подчеркивал, что таких денег в России просто нет.

Л. Кравчук, который не мог сложить тридцать миллионов долларов в дипломат, шел уже по пути "вещевой коммуникации".

Канал может существенным образом усиливать/ослаблять достоверность коммуникативной цепочки. Назвав газету "желтой", можно уже меньше беспокоиться о силе названных в ней аргументов.

Получатель также предоставляет возможности для тех или иных вариантов коммуникативной "игры". Например, достаточно часто используется акцент на косвенном получении информации. Например, "к нам в руки попали секретные материалы..."

Для выработки адекватного опровержения негативного события можно также воспользоваться метакоммуникативными привязками, под которыми мы будем понимать выход за собственно данное коммуникативное поле. К числу таких возможностей следует отнести:

· введение нового отрицательного события, которое затем эффективно опровергается, поскольку вводилось создателями самого отрицания специально для демонстрации неадекватности других обвинений,

· привязка источника к отрицательному событию (объекту), например, что отмывание денег сконструировано моджахедами, чтобы дестабилизировать обстановку в России,

· раннее введение "прививок" к будущему появлению отрицательного события.

Общим правилом функционирования информационной реальности следует признать следующее:

хорошо сконструированная информационная реальность слабо поддается проверке на истинность/ложность.

Точнее можно сказать, что для нее на первом месте стоят другие параметры, среди которых:

• системность,

• скоординированность, непротиворечивость всех элементов друг другу.

Проверка на соответствие действительности — это выход на метауровень, поскольку это выход за пределы собственно информационного пространства.

Реально же большинство проблем решается в рамках него. Особенно это касается тоталитарной пропаганды, которая не допускает иных источников информирования. В случае же наличия альтернативных источников те же результаты достигаются наращиванием интенсивности и мощности одного из источников, в результате чего остальные функционируют не как основные, а как факультативные участники.

В более общем виде мы можем представить себе проблему нейтрализации в качестве попытки предложить новый контекст, в рамках которого вводимое отрицательное событие уже не будет трактоваться чисто негативно.

То есть перед нами стоит задача создания новой коммуникативной конструкции, включающей в себя в качестве составного элемента данную отрицательную конструкцию.

 

Общая ситуация
	Негативная ситуация

 

Такие новые возможности по нейтрализации дают следующие контексты:

- негативная ситуация была инициирована врагами,

- негативная ситуация создавалась не против нас,

- временный характер негативной ситуации,

- негативная ситуация активно изживается.

Интересно, что советские схемы пропаганды работали как раз в этом режиме: все трудности либо были временными, либо имели своим источником деятельность врагов — либо внешних, либо внутренних.

Хотя это не только советская схема, например, Южная Африка в период апартеида вела активные кампании по нейтрализации негатива, где в числе прочего, например, для США использовалась следующая аргументация: "У вас ведь тоже была сегрегация, от которой вы избавились не сразу. Мы также постепенно идем по этому пути". В вышеприведенной терминологии это аргумент, акцентирующий временный характер негативной ситуации.

Все эти характеристики функционирования информационного поля должны в результате помочь в создании более квалифицированных аргументов против выдвинутых обвинений.

 

1. "Итоги", 1999, № 36.

2. Комсомольская правда", 1999, 8 сентября.

3. "Версия", 1999, № 34.

4. "Версия", 1999, № 35.

5. "Коммерсант - Власть", 1999, № 35.

6. "Профиль", 1999, № 34.

7. "Эксперт", 1999, № 33.

8. "Итоги", 1999, № 37.