Самая лучшая и самая худшая вещь на свете

По преданию, в VI веке до нашей эры жил в Древней Греции мудрец по имени Эзоп, сочинявший басни. С тех пор все свои басни древние греки и древние римляне на­зывали "баснями Эзопа". О жизни Эзопа сохранилось много легенд. Вот одна из них.

Эзоп был рабом у богатого грека. Однажды хозяин ска­зал ему: "Ступай на рынок и принеси самую лучшую вещь на свете".

Эзоп отправился на рынок и принес язык.

Тогда хозяин сказал: "А теперь принеси самую худшую вещь на свете". Эзоп отправился на рынок и снова принес язык.

Объясните, чем обусловлен каждый из поступков Эзопа.

 

 

 

Ответ

 

Вот что сказал Эзоп в первый раз: "А есть ли что на све­те лучше и прекраснее языка? Разве не языком держится вся философия и вся ученость? Без языка ничего нельзя сделать: ни дать, ни взять, ни купить. Порядок в госу­дарстве, законы, постановления — все это существует лишь благодаря языку. Язык - основа всей нашей жизни; нет ничего лучше на свете".

А во второй раз он ответил так: "Что же на свете хуже языка? Язык несет нам раздоры, заговоры, обманы, по­боища, распри, зависть, войну. Разве может быть что-то хуже, чем язык?"

 

 

Задание 70

 

Из "рассыпанных" предложений составьте текст. Обратите внимание на географические названия и на обстоятельства мес­та в каждом предложении - это поможет вам восстановить пра­вильную последовательность событий.

Ранней весной я уехал за границу и провел там месяца четыре.

Вспомнил Натали - и подумал: да, та любовь "до гроба", которую насмешливо предрекала мне Соня, существует;

только я уже привык к ней, как привыкает кто-нибудь с годами к тому, что у него отрезали, например, руку или ногу...

Она встретила меня на крыльце, - сзади нее светила лампой горничная, - и с полуулыбкой протянула мне обе Руки:

- Я страшно рада!

Возвращаясь в конце июня через Москву домой, думал так: проживу осень в деревне, а на зиму опять куда-ни­будь уеду.

 

 

 

И, сидя на вокзале в Туле в ожидании пересадки, вдруг послал телеграмму: "Еду из Москвы мимо вас, буду на вашей станции в девять вечера, позвольте заехать узнать, как вы поживаете".

По дороге из Москвы в Тулу спокойно грустил: вот опять я дома, а зачем?

 

 

Ответ

 

Ранней весной я уехал за границу и провел там месяца четыре. Возвращаясь в конце июня через Москву домой, думал так: проживу осень в деревне, а на зиму опять ку-да-нибудь уеду. По дороге из Москвы в Тулу спокойно грустил: вот опять я дома, а зачем? Вспомнил Натали и подумал: да, та любовь "до гроба", которую насмешливопредрекала мне Соня, существует; только я уже привык к ней, как привыкает кто-нибудь к тому, что у него отрезали, например, руку или ногу... И, сидя на вокзале в Туле в ожидании пересадки, вдруг послал телеграмму: "Еду из Москвы мимо вас, буду на вашей станции в девять вечера, позвольте заехать, узнать, как вы поживаете".

Она встретила меня на крыльце, - сзади нее светила лампой горничная, - и с полуулыбкой протянула мне обе руки:

- Я страшно рада!

(И.А. Бунин. Натали.)

 

 

Задание 71

 

Прочтите рассказ американского писателя О'Генри в переводе Н. Дехтеревой.

 

Погребок и Роза

Мисс Пози Кэрингтон заслуженно пользовалась славой. Жизнь ее началась под малообещающей фамилией Богс, в деревушке Кранбери Корнерс. В восемнадцать лет она

 

 

 

приобрела фамилию Кэрингтон и положение хористки в столичном театре фарса... К моменту нашего рассказа мисс Кэрингтон купалась в славе, лести и шампанском, и даль­новидный герр Тимоти Гольдштейн, антрепренер, зару­чился ее подписью на солидном документе, гласившем, что мисс Пози согласна блистать весь наступающий сезон в новой пьесе Дайд Рича "При свете газа".

Незамедлительно к герру Тимоти явился молодой та­лантливый сын века, актер на характерные роли, мистер Хайсмит, рассчитывавший получить ангажемент на роль Соля Хэйтосера, главного мужского комического персона­жа в пьесе "При свете газа".

- Милый мой, - сказал ему Гольдштейн, - берите роль, если только вам удастся ее получить. Мисс Кэрингтон ме­ня все равно не послушает. Она уже отвергла с полдюжи­ны лучших актеров на амплуа "деревенских простаков". И говорит, что ноги ее не будет на сцене, пока не раз­добудут настоящего Хэйтосера. Она, видите ли, выросла в провинции, и когда этакое оранжерейное растеньице с Бродвея, понатыкав в волосы соломинок, пытается изо­бражать полевую травку, мисс Пози просто из себя выхо­дит... Так вот, мой милый, хотите играть Соля Хэйтосера -сумейте убедить мисс Кэрингтон. Желаю удачи.

На следующий день Хайсмит уже ехал поездом в Кран­бери Корнерс. Он пробыл в этом глухом и скучном мес­течке три дня. Он разыскал Богсов и вызубрил наизусть всю историю их рода до третьего и четвертого поколений включительно. Он тщательно изучил события и местный колорит Кранбери Корнерс... Приняв, подобно хамелеону, окраску Кранбери Корнерс, Хайсмит вернулся в город ха-мелеоновских превращений.

Все произошло в маленьком погребке, - именно здесь пришлось Хайсмиту блеснуть своим актерским искус­ством...

За одним из столиков сидела небольшая оживленная компания, к которой тянулись взгляды всех при­сутствующих. Миниатюрная, пикантная, задорная,

 

 

 

очаровательная, упоенная славой, мисс Кэрингтон по праву должна быть названа первой. За ней герр Гольдштейн, громкоголосый, курчавый, неуклюжий, чуточку встревоженный, как медведь, каким-то чудом поймавший в лапы бабочку. Следующий - некий служитель прессы... И, наконец, некий молодой человек с пробором и с именем, которое сверкало золотом на оборотной стороне рес-торанных счетов...

В одиннадцать сорок пять в погребок вошло некое существо... Вид у вновь вошедшего был восхитительно и безупречно деревенский. Тощий, нескладный, неповоротливый парень, с льняными волосами, с разинутым ртом, неуклюжий, одуревший от света и публики.... Он опрокинул стул, уселся на другой, закрутил винтом ногу вокруг ножки столика и заискивающе улыбнулся подошедшему к нему лакею.

— Мне бы стаканчик имбирного пива, - сказал он в ответ на вежливый вопрос официанта.

Взоры всего погребка устремились на пришельца. Он был свеж, как молодой редис, и незатейлив, как грабли. Вытаращив глаза, он сразу же стал блуждать взглядом по сторонам, словно высматривая, не забрели ли свиньи на грядки с картофелем. Наконец его взгляд остановился на мисс Кэрингтон. Он встал и пошел к ее столику с широкой сияющей улыбкой, краснея от приятного смущения.

- Как поживаете, мисс Пози? - спросил он с акцентом, не оставлявшим сомнения в его происхождении. - Или вы я не узнаете меня? Я Билл Самерс, — помните Самерсов, которые жили как раз за кузницей? Ну ясно, я малость подрос с тех пор, как вы уехали из Кранбери Корнерс. А знаете, Лиза Перри так и полагала, что я, очень даже возможно, могу встретиться с вами в городе. Лиза ведь, знаете, вышла замуж за Бена Стэнфилда, и она говорит...

- Да что вы? - перебила его мисс Пози с живостью. - Чтобы Лиза Перри вышла замуж? С ее-то веснушками?!

- Вышла замуж в июне, - ухмыльнулся сплетник. — Теперь она переехала в старый Татам-Плейс. А Хэм Райли,

 

 

 

тот стал святошей... А Том Бидл приударяет за Салли Лазроп, — говорят, ни одного вечера не пропускает, все торчит у них на крылечке.

- За этой лупоглазой? — воскликнула мисс Кэрингтон несколько резко. - Но ведь Том Бидл когда-то... Прос­тите, друзья, я сейчас. Знакомьтесь. Это мой старый приятель, мистер... как вас? Да, мистер Самерс. Мистер Гольдштейн, мистер Рикетс, мистер... о, а как же ваша фамилия? Ну, все равно: Джонни. А теперь пойдемте вон туда, расскажите мне еще что-нибудь.

Она повлекла его за собой к пустому столику, стоявше­му в углу...

- Я что-то не припоминаю никакого Билла Самерса, -сказала она задумчиво, глядя прямо в невинные голубые глаза сельского жителя. - Но вообще-то Самерсов я пом­ню. У нас там, наверное, не много произошло перемен? Вы моих давно не видали?

И тут Хайсмит пустил в ход свой козырь. Роль Соля Хэйтосера требовала не только комизма, но и пафоса. Пусть мисс Кэрингтон убедится, что и с этим он справляется не хуже.

- Мисс Пози, - начал "Билл Самерс". - Я заходил в ваш родительский дом всего дня три тому назад. Да, правду сказать, особо больших перемен там нет. Вот только сире­невый куст под окном кухни вырос на целый фут, а вяз во дворе засох, пришлось его срубить. И все-таки все слов­но бы не то, что было раньше.

- Как мама? - спросила мисс Кэрингтон.

- Когда я в последний раз видел ее, она сидела на кры­лечке, вязала дорожку на стол, - сказал "Билл". - Она поста­рела, мисс Пози. Но в доме все по-прежнему. Ваша матушка предложила мне присесть. "Только, Уильям, не троньте ту плетеную качалку, - сказала она. — Ее не касались с тех пор, как уехала мисс Пози. И этот фартук, который она начала подрубать, - он тоже так вот и лежит с того дня, как она сама бросила его на ручку качалки. Я все надеюсь, - говорит она, — что когда-нибудь Пози еще дошьет этот рубец".

 

 

Мисс Кэрингтон властным жестом подозвала лакея.

- Шампанского - пинту, сухого, - приказала она коротко. - Счет Гольдштейну.

- Солнце светило прямо на крыльцо, - продолжал кранберийский летописец, — и ваша матушка сидела как раз против света. Я, значит, и говорю, что, может, ей лучше пересесть немножко в сторону. "Нет, Уильям, - говорит она, - стоит мне только сесть вот так да начать посматривать на дорогу, и я уже не могу сдвинуться с места. Всякий день, как только выберется свободная минутка, а гляжу через изгородь, высматриваю, не идет ли моя Пози. Она ушла от нас ночью, а наутро мы видели в пыли на дороге следы ее маленьких башмачков. И до сих пор я все думаю, что когда-нибудь она вернется назад по этой же самой дороге, когда устанет от шумной жизни в вспомнит о своей старой матери".

- Когда я уходил, - закончил "Билл", - я сорвал вот это с куста перед вашим домом. Мне подумалось, может, я и впрямь увижу вас в городе, ну, и вам приятно будет по­лучить что-нибудь из родного дома.

Он вытащил из кармана пиджака розу - блекнущую, желтую, бархатистую розу, поникшую головкой в душной атмосфере этого вульгарного погребка, как девственница на римской арене перед горячим дыханием львов.

Громкий, но мелодичный смех мисс Пози заглушил звуки оркестра, исполнявшего "Колокольчики".

- Ах, Бог ты мой, - воскликнула она весело. - Ну есть ли что на свете скучнее нашего Кранбери? Право, теперь, кажется, я не могла бы пробыть там и двух часов - просто умерла бы со скуки. Ну, я очень рада, мистер Самерс, что повидалась с вами. А теперь, пожалуй, мне пора отправ­ляться домой да хорошенько выспаться.

Она приколола желтую розу к своему чудесному элеган­тному шелковому платью, встала и повелительно кивнула в сторону герра Гольдштейна.

Все трое ее спутников и "Билл Самерс" проводили мисс Пози к поджидавшему ее кэбу. Когда ее бесчисленные

 

 

оборки и ленты были благополучно размещены, мисс Кэ­рингтон на прощанье одарила всех ослепительным блеском зубок и глаз.

- Зайдите навестить меня, Билл, прежде чем поедете до­мой, - крикнула она, и блестящий экипаж тронулся.

Хайсмит, как был, в своем маскарадном костюме, отпра­вился с герром Гольдштейном в маленькое кафе.

- Ну, каково, а? - спросил актер, улыбаясь. - Придется ей дать мне Соля Хэйтосера, как, по-вашему? Прелестная мисс ни на секунду не усомнилась.

- Я не слышал, о чем вы там разговаривали, - сказал Гольдштейн, - но костюм ваш и манеры - что надо. Пью за ваш успех. Советую завтра же, с утра, заглянуть к мисс Кэ­рингтон и атаковать ее насчет роли. Не может быть, чтобы она осталась равнодушна к вашим способностям.

В одиннадцать сорок пять утра на следующий день Хай­смит, элегантный, одетый по последней моде, с уверенным видом, с цветком фуксии в петлице, явился к мисс Кэрингтон в ее роскошные апартаменты в отеле.

К нему вышла горничная актрисы, француженка.

- Мне очень жаль, - сказала мадемуазель Гортенз,- но мне поручено передать это всем. Ах, как жаль! Мисс Кэ­рингтон разорваль все контракт с театром и уехаль жить в этот, как это? Да, в Кранбери Корнэр.

 

Сейчас мы будем работать с большим текстом. Авторы пособия надеются, что вас заинтересует эта работа, и потом вы сами невольно будете так читать другие произведения. А пока давайте поучимся читать большие тексты!

Под вопросами, как и ранее, мы будем давать свои ответы, но вы сначала постарайтесь ответить сами, а только потом сверьте свой ответ с нашим.

 

 

ПОГОВОРИМ О ПРОЧИТАННОМ

Скажите, вас очень удивила концовка рассказа или вы ожидали что-нибудь подобное? Если вы знакомы с какими-либо произведениями американского писателя

 

 

 

О`Генри, то, наверное, заметили, что он всегда поражает читателя неожиданными концовками рассказов. Само имя автора рождает установку на неожиданность развязки.

Однако допустим, что вы с этим автором и его произведениями не знакомы и в первый раз читаете рассказ "Погребок и Роза". Какого финала вы ждете? Неужели все так и будет, как задумал талантливый артист Хайсмит: он разыграет свою роль в жизни и за это получит ее на сцене? Согласитесь, тогда не было бы интриги, а следовательно, и самого рассказа. Кто станет читать произведение с таким банальным сюжетом? А автор, всегда заинтересованный в читателе, думает, как его "захватить", увлечь.

Давайте обратимся к тексту и посмотрим: может быть, есть в нем какие-то намеки, предвещающие столь неожиданный конец.

Обратили ли вы внимание, как реагирует мисс Кэрингтон на сообщения своего "земляка"? Найдите слова и выражения, которые показывают, что ее затрагивают вести из родной деревни.

...перебила его мисс Пози с живостью; воскликнула мисс Кэрингтон несколько резко, когда услышала, что Том Билл, видимо, ее бывший поклонник, приударяет за Салли Лазроп. Она повлекла рассказчика за собой к пустому столику, стоявшему в углу. Видимо, ей не хотелось, чтобы кто-нибудь помешал ей слушать его и расспрашивать.

Обратите внимание, что мисс Пози сразу после рассказа о ее матери, которая тоскует и ждет ее, начинает слиш­ком громко и весело смеяться. Что-то нарочитое появляется в ее поведении и особенно в словах, что в своей родной деревне она не могла бы пробыть и двух часов - просто умерла бы со скуки; Ну есть ли что на свете скучнее нашего Кранбери?

Закрадывается подозрение, что все ее слова и поведение -это стремление скрыть возникшее в ней волнение. Вполне

 

 

вероятно, что уже тогда у нее возникла мысль о возвра­щении в деревню. Не случайно она тут же отправляется домой. Ей, наверное, нужно было не выспаться, как она сказала, а собраться с мыслями. И, конечно, не случайно она приколола увядшую желтую розу к своему чудесному элегантному шелковому платью - она была, по-видимому, уже в плену охватившего ее чувства любви к матери и тоски по дому.

Тот из вас, кто обратил внимание на все эти детали, мог предположить, каким будет конец рассказа или, во всяком случае, он не показался бы ему таким уж неожиданным.

 

 

Задание 72

 

1. Представьте, что вы прочитали название стихотворения - "Танки".

О чем, как вам кажется, пойдет речь в стихах? Только ли военной теме может быть посвящено стихотворение с таким заглавием?

Что такое слово танки с грамматической точки зрения? (Представьте себя на уроке русского языка.) Какая начальная форма у этого слова?

Используется ли в русском языке слово, у которого начальная форма звучит как танка? Что вы знаете об этом слове? Каково его лексическое значение?

Если вы не знаете ответа на последний вопрос - посмотрите ответ.

2. Если же знаете - попробуйте предположить, как автор мо­жет использовать омонимию танки - танки для противопос­тавления война - стихи. Ваши предположения запомните или запишите. А может, вам захочется самостоятельно написать такое стихотворение? Попробуйте. Сравните то, что у вас полу­чилось, с произведением Олега Григорьева, приведенным в кон­це ответа.

 

 

Ответ

 

1. Слово танка не следует искать ни в одном толковом словаре русского языка, особенно адресованном массовому читателю. Дело в том, что это слово - специальный литературоведческий термин, а термины в общие толковые словари обычно включать не принято. Следовательно, откроем "Литературный энциклопедический словарь" (М., 1987) и прочитаем на с. 434 словарную статью:

Танка, древнейший жанр японской поэзии: нерифмованное пятистишие, состоящее из 31 слога (5+7+5+7+7). Традиционная тематика - любовь, разлука, страдания, времена года. Танки изобилуют тропами, игрой слов, не­редко создающей второй семантический ряд.

Закономерно, что для русского человека, как и для всякого культурного европейца, слово танка прежде все­го связано с японской поэзией, с Японией, со стихами.

2. Поэт О. Григорьев построил свое стихотворение на противоположности значений слов танк и танка. Танк -это война, что-то грубое, тяжелое, железное, страшное. Танка - это мирная жизнь, что-то нежное, лирическое, поэтическое... Танки и танки несовместимы, хотя и одинаково звучат, - об этом и написал Олег Григорьев свое стихотворение.

Танки

Писал японские танки

О небе, о детстве счастливом.

Прошли под окошком танки

Прямо по вишням и сливам.

Когда громыхают танки,

Не звучат японские танки.

 

Задание 73

 

Прочтите текст.

Лебединая песня

Джимми никогда не видел Ниагарский водопад, и отец,

 

 

 

едущий по делам в Буффало, взял его с собой. Отец кончил дела, и в два часа они уже стояли на самом краю пропасти.

Столб туманной мглы, сверкающие радуги, гигантские потоки воды - все кружилось перед глазами Джимми, как в чудесном сне. Вдруг до них донеслось далекое, но чистое музыкальное эхо, словно свист сотни ртов. Это летели птицы. На спокойные воды, обманчиво притихшие над водоворотами, опускались один за другим прекрасные белоснежные лебеди. Они смертельно устали, а притаив- шийся поток готовил им западню. "Джимми! - закричал отец, - они погибли! Они не видят опасности, а если бы увидели, у них не хватило бы сил подняться выше".

Бешеный гигантский поток подхватил доверчивых птиц и с неистовой силой увлек их к самому краю водопада. Мальчик зажмурился и бросился ничком на камни. Когда он открыл глаза, река была пуста.

Отец с сыном опустились к ледяному мосту. Перекрывая яростный шум водопада, несся жалобный предсмертный крик белоснежных птиц и возгласы собравшихся зрите­лей.

На ледяном обрыве лежала истекающая кровью, переби­тая стая - все, что осталось от великолепного отряда. Их искалеченные тела, предсмертные судороги могли бы растопить даже каменные сердца.

Толпы людей, кто с камнями, кто с палками добивали беспомощных птиц. Они выхватывали их друг у друга, ссорились. Джимми заметил, что несколько лебедей не пострадали, но прежде, чем он успел до них добраться, взрослые люди забили их насмерть. "Перестаньте! - кри­чал Джимми. - Отпустите их!" - "Как бы не так! - рявк­нул здоровенный мужчина. - Эти птицы стоят двадцать долларов за штуку! Я заберу их всех!" Последние из тех, что пытались подняться, одна за другой падали на землю, пока не остался один-единственный лебедь. Джимми ки­нулся к жертве и загородил ее своим худеньким детским телом от занесенной дубинки.

 

 

Так случилось, что спасти эту прекрасную птицу удалось маленькому мальчику. Он завернул ее в свою куртку, привез домой и раздвинул прутья клетки, чтобы она свободно могла гулять во дворе. Многие жители городка советовали Джимми посадить лебедя за решетку или отдать в музей.

(Полин Джонсон. Пер. с англ. Н. Шерешевской.)

Продолжите эту историю.

 

Ответ

 

Он не соглашался. Шли дни, а лебедь оставался у Джимми и казался довольным. Но в один особенно яркий майский день лебедь расправил свои царственные крылья и поплыл вверх. Джимми следил за ним гла­зами, полными печали, но и несказанной радости, пока лебедь не исчез в вышине.