Почувствовать себя человеком.

Белый - это болезнь

http://ficbook.net/readfic/2846910

Автор: Lvivska (http://ficbook.net/authors/411017)
Беты (редакторы): Annie Myers (http://ficbook.net/authors/1186804)
Фэндом: Роулинг Джоан «Гарри Поттер», Гарри Поттер (кроссовер)
Персонажи: Драко/Гермиона, Нарцисса Малфой, + по сюжету будут и другие.
Рейтинг: G
Жанры: Гет, Ангст, Драма, Фэнтези, Психология, Философия, Даркфик

Размер: Миди, 48 страниц
Кол-во частей: 10
Статус: закончен

Описание:
Белый. Вся ее жизнь превратилась в совершенно белый цвет.
Белые стены. Белая мебель. Белые халаты. Белый свет. Белые крылья в ее ангела хранителя. Белые волосы в ее санитарки. Белая оконная рама. А еще ей хотелось зарисовать стекло белой краской, чтобы гармонично вписывалось в интерьер. Ее белая фланелевая пижама. Белые брюки и белая майка. Белый тонкий халатик. И ее белые волосы.

Публикация на других ресурсах:
Только с разрешения автора.

Примечания автора:
Ведь за попытку не наказывают.
Надеюсь, что получится интересно:)
Обложка: https://vk.com/photo113237219_354140567
Обложка2: https://vk.com/photo113237219_354493795

Безумие.

Белый. Вся ее жизнь превратилась в совершенно белый цвет.

Белые стены. Белая мебель. Белые халаты. Белый свет. Белые крылья ее ангела хранителя. Белые волосы ее санитарки. Белая оконная рама. А еще ей хотелось закрасить стекло белой краской, чтобы оно гармонично вписывалось в интерьер, а не светило своими зелеными холмами.
Ее белая фланелевая пижама. Белые брюки и белая облегающая майка. Белый тонкий халатик. И ее белые волосы, которые так неестественно отражали солнечные лучи.

Хочется встряхнуть ее за плечи и спросить: «Что ты с собой сделала?»

Волосы, что были выбелены перекисью водорода, падали на лицо и оттеняли холодно-синий оттенок синяков под ее глазами.

Девушку уже начинало тошнить от всего белого. Иногда, когда подавали на обед молоко с печеньем, она выливала его на голову санитару, после чего ее заворачивали в смирительную рубашку и запирали в одиночной камере, где нет даже самого маленького окошка. Там она сидела молча всю ночь и слушала стук собственного сердца. «Предатель. Ты предало меня. Я тебя просила, остановись. Перестань биться. Ан нет, теперь из-за твоей живучести я здесь». Ее шепот раздавался эхом по всей камере. Хотя сами работники психиатрической клиники называли это место «палата покоя». О да. С этим она не может не согласиться. Здесь покоя хоть подавись. И если бы им можно было действительно подавиться, она бы этим непременно воспользовалась.

«Склонна к самоубийству? О, неужели? А я думала, что я просто перебрала со снотворным. Мания самоубийства? Нет, что вы! Я не нарочно стараюсь каждый раз покончить с жизнью. Это просто случайность».

В последнее время она молчит. Читает воображаемые книги на стенах, и чем больше проходит времени в этой клинике, тем больше она осознает, что сходит с ума. Она сходит с ума от того, что она находится в приюте для душевнобольных. "Для сумасшедших", - часто исправляла она своего психиатра.

«- Так, миссис Уизли...
- Грейнджер, доктор Гордон.
- Если вам так лучше, мисс Грейнджер. Скажите мне, вы можете объяснить, почему оказались в приюте?

Его черные, как смоль, волосы слепили ее глаза. Слепили от того, что они такие темные. Она хочет коснуться их. Почувствовать на ощупь. Жесткие или мягкие, как у нее? Но ее волосы теперь белые. Иногда она опирается спиной к стене и представляет, что сливается с ней. Чем не сумасшедшая? Так легче.

- Я могу вам сказать. Я сумасшедшая.
- Нет, даю вам еще одну попытку.
- Знаю, я душевно больна.

Она притворяется такой. Она щурит глаза и протягивает руку, а потом резко убирает, улыбается. Ей нравится эта игра. В душевно больную. Так натурально выглядит.

- Мисс, мы с вами видимся уже в который раз, а вы никак не хотите поддаваться моему лечению.
- А вы правда так стараетесь, как пишете в отчетах? Сомневаюсь. Захотели бы, вылечили. А вы не хотите.

Она улыбается и крутит пальцами пояс от халата. Кривит губки и откидывается на кресле. А потом начинает снова улыбаться. И при этом, не отрывая глаз от своего врача. На вид ему лет сорок – среди черных, как смоль, волос виднеется редкая седина. У него щетина. А еще у него неприятного,
мутно-зеленого цвета глаза.

- Вы не хотите. Поэтому и не понимаете истинной причины моего, так называемого, безумия. Вы ничего не знаете, доктор. А еще называетесь психиатром. Доктор психологических наук. Почитали бы, когда будет свободное время, книгу "Психология для чайников". Или "Как за час стать выдающимся психиатром". Я читала как-то. Достаточно забавное чтиво. Я люблю читать. Но не люблю лжецов. Поэтому вы мне не нравитесь. И если вы не измените своего отношения к моему состоянию, я и дальше буду крутить вами, как захочу.
- Мисс, вы хоть понимаете, что вы можете этими словами сделать себе только хуже?

Врач сжимал под столом кулаки. Она его так злила, что на его скулах появлялись желваки, и сам покрывался красными пятнами от неудачно скрытой злости.

- Доктор, скажите, куда хуже? Мой муж запихнул меня в сумасшедший дом св. Мунго, а сам свалил по-тихому. И вы хотите сказать, что я сделаю себе хуже? Как? Попаду в «палату покоя»? Да хоть каждый день! Хоть навсегда!
- Ладно. Тогда скажите все таки, почему вы здесь?
- Это вы мне, доктор, скажите. Почему я здесь?
- До следующего раза, мисс Грейнджер. Санитары!»

Она улыбалась. Как всегда. Белая стена казалась недостижимо далекой. А она выглядела вполне здоровой. Помимо ее синяков под глазами и белых волос, все казалось нормальным. Ее кожа еще пахла терпкой вишней, а глаза были шоколадного оттенка. Она до сих пор умела улыбаться искренне, по-грейнджерски. Лишь когда начинаешь замечать в ее глазах, кроме сладкого цвета, непроглядную темноту и ненависть, становится страшно. По-настоящему страшно.

Если заглянуть глубже в то, что она тщательно от всех скрывает, в состояние ее души, или, как здесь говорят, психическое состояние, то она действительно походила на одну из этих чудаков. Иногда она могла кричать и опрокидывать вокруг все, могла забиться в угол и рыдать до глухой и невыносимой головной боли, могла часами смотреть в одну точку, на минуту отвлечься, изменить положение и снова искать в стене то, что она видела в своей голове. А еще она стала замечать, что не разговаривает. Ни с кем. Кроме врача. Возможно, это к лучшему.

Однажды Гермиона столкнулась с девушкой. С виду ей было 22-23, смуглая кожа, темные волосы, глаза похожи на ее. Она подумала, что возможно она нормальная. А через пять минут видела, как она разрывает сонную артерию одному из парней, что даже букв нормально воедино составить не мог. А она разодрала его, как зверя. И сама была больше похожа на дикого волка, чем на человека. Было столько крови, столько крика, плача, стона. А Гермиона молча смотрела. Смотрела, как из его тела, что билось в судорогах, текла кровь, растекаясь по полу. Теперь это не просто белая комната отдыха (будто здесь бывают другие), теперь это место преступления, убийства. Теперь здесь всегда будет пахнуть кровью, а на языке ощущаться металлический привкус.

После этого она задумалась, а что есть нормальность? Что такое быть нормальным? Вот эта девушка, допустим ее звали Элли. Эта Элли выглядела вполне адекватно. Но стоило этому парню хлопнуть в ладони перед её лицом, она разодрала собственными зубами его горло. Страшно? До мурашек.

Но за несколько дней об этом инциденте забыли, о нем напоминал лишь привкус метала на кончике языка.

А еще она начала думать, почему же она выбрала таблетки? Почему не Авада в сердце? Почему не прыгнуть с десятиэтажного дома? Почему не выстрелить себе в голову? Почему?

Своими маленькими руками она обнимала колени и сидела в той же комнате, где недавно убили парня. Что произошло с девушкой «Элли» она не знала. Никто не знал. Она кривила губы, когда снова различала такой вяжущий запах крови. Она помнит его с той ночи, которую она предпочитает не вспоминать. Она дрожит и смотрит в стену. Снова и снова, пытается что-то обдумать, но успокоительное, которое дают здесь, мешает мыслить как раньше. Как здоровый человек.

Она, время от времени, ощущала на себе колючий взгляд. Она смотрела на женщину, что так уверенно, с гордо поднятой головой, смотрела на нее. Она ее знает? Нет. Хотя, она не уверена, правильно ли написала бы свое имя, что уж говорить о малознакомых лицах.

Девушка сжала ладонями виски, скорее пытаясь мысленно отогнать надоедливый взгляд, чем вспомнить кто это.
Но этот взгляд продолжался и продолжался. А успокоительное, кажется, работало в другую сторону. Хотя кто знает, что за зелье они давали ей.

- Женщина, если вас что-то интересует, спросите.

Она повернулась в пол-оборота, чтобы сказать это ей. Женщина сидела за столиком, на котором стоял кофе. «Никому здесь не позволяют кофе. Наверное, какая-то важная шишка». От ее голоса стали тихо плакать настоящие чудаки, которым нужна была тишина. Ее всегда удивляло, что у них нет отдельной комнаты.

- Я подумала, что вам, мисс Грейнджер, нужна компания без, так сказать, душевно больных.
- Я Вас знаю?

Девушка поднялась с кресла, в котором только что так удобно сидела. Казалось, что она пустит корни, врастет в него. В голове был полный туман, рассеиваемый лишь легким южным ветром с моря. Шаги блондинки были беззвучными, тихими, незаметными, и она быстро оказалась возле незнакомки.

- Я не скажу, что мы с вами подруги.
- По делу, женщина! Четко и ясно! Мы с вами не в том месте чтобы играть в загадки.
- Я Нарцисса Малфой.
- О, вот оно как.

Она едва пошатнулась от звуковых волн, которые пронеслись около ее ушей. Малфой. Почему такая как она в этом месте? Почему не дома, с сыном и десятками эльфов? Как они допустили, что такая уважаемая женщина, из такого уважаемого рода, сидит здесь, в Мунго, среди обычных сумасшедших? Да еще и обращается к грязнокровке?

- Не понимаю, с чего вы взяли, что я не одна из них? Не сумасшедшая?
- Я сделала вывод. Вы просто морально уничтоженная женщина. Как и я.
- Что же, я не думаю, что я такая как вы, не так ли, миссис Малфой?

Ее интонация, что выделила фамилию, казалось до невыносимости грубой и невежливой. Такой, с которой она разговаривала со своим врачом.

- Не надо грубить. Мы с вами оказались в одном месте. Мы с вами имеем далеко не одну историю. Но...
- Я, конечно, вам благодарна, что вы тогда не выдали Гарри. Но это не делает нас с вами подругами. Кроме того, я действительно сумасшедшая.

Равнодушие и ненависть к тому, что она отвергает единственного нормального человека здесь. Такие противоречивые чувства. Все это неправильно. До мурашек неправильно.

- Нет, не сумасшедшая.
- Откуда вам знать? Вы что, психиатр? Может, вы провидица? Или нет, вы шпионите здесь за мной! Точно!

Естественно влилась в роль. Прекрасная актриса. Талант. Но все, что в ее голове, может выдать. Поэтому, нужно быть осторожным в словах и движениях. Неизвестно, что именно ей нужно от тебя.

- Знаете, делаете вид вы просто прекрасно. Я здесь буду еще долго, поэтому, если вам нужна будет компания, всегда рада пообщаться.

Девушка впервые заметила, какая у нее прекрасная улыбка. И как эта улыбка похожа на улыбку Драко. Все ее манеры, движения. Изысканность. Все, что она узнала в ней, все это она уже видела. Но только в Драко. Ее глаза до невыносимости похожи на его. Чертова генетика. Почему она просто не может побыть обычной сумасшедшей? Нет, нужно ей испортить даже ее собственный ад.

- Мама, ты нашла себе подругу даже таком ужасном месте?

Все мышцы скрутило, ноги онемели, голос исчез, а на лице появилась даже ей ощутимая паника. Она видела, как до сих пор улыбалась Нарцисса. И ощущала, как гость обходит ее онемевшее тело и обнимает маму. Не смотря на нее. И вот он все же поднял голову. Страх, удивление, ненависть, паника. «Что же делать?»

- Грейнджер?

Его глаза пробежались по ее лицу, на котором явно не радость от встречи. Да, в принципе, как и у него. Через секунду его взгляд переместился на ее волосы, отчего голубые глаза стали еще больше, глубже. Море. То, чего ей так не хватает. Море.
Паника постепенно отходила, и в голове появлялись сотни идей, как продолжить встречу.

- Малфой! Внезапная встреча, ты только подумай! Мы тут с твоей мамой общались. Милая она у тебя женщина. А ты не изменил прическу, - она едва пошевелила прилизанные пряди его волос, от чего они упали ему на лоб. - Но тебе идет! Хорошо выглядишь! Хотя о чем это я? Ты хочешь пообщаться с мамой. Надеюсь, мы больше не увидимся. Удачи!

Она улыбнулась, похлопала его по плечу, резким движением направила свой курс на дверь и скрылась за ней. Сколько раз она уже упоминала, что ее тошнит от белого? Девушка повернулась в палату, где было шесть коек. Маленькая палата. Самая маленькая из тех, что здесь были. Но из ее окна открывался вид на прекрасные холмы, а еще отсюда видно выход из больницы. Она часто сидела и наблюдала за теми, кто приходит и уходит. Какие эмоции на их лицах, что они несут в руках или как одеты.

Но сейчас она не знала, почему, для чего, но она ждала пока выйдет он.

«Дура, дура, дура».

Она коснулась лбом холодного стекла. По телу пробежались мурашки. Кажется, кто-то только что открыл дверь и вошел. Ей все равно. Это, пожалуй, одна из ее соседок. Она не ошиблась, потому что услышала, что кто-то тихо шепчет себе под нос. Это могла быть только Хелен. В один день она могла шептать молитву, а на следующий день вызывать дьявола. Она часто говорила, что в ней живет Бог и Сатана. Они сражаются, кто из них одержит победу. А еще, когда на определенный момент получал победу дьявол, в ее глазах можно было действительно увидеть демонский оттенок. Почти черный. А когда получал победу Бог, ее глаза принимали бронзовый оттенок. Удивительно, правда? Хотя ничего особенного для Мунго.

Вот ее взгляд коснулся уже не так идеально уложенных волос Малфоя. «Конечно, его прекрасной головы коснулась грязнокровка. Он не посмеет даже пальцем прикоснуться, пока все не вымоет». Но через секунду он все же поправил прическу и повернул голову на здание. Искал что-то взглядом. В конце концов, их взгляды пересеклись. Он пристально смотрел на окно второго этажа, за которым стояла Грейнджер. Он не выдал ни одной эмоции. Ненависть, отвращение, дружба, равнодушие. Ничего вообще. Даже равнодушия. А она смотрела на него со страхом и чувством собственного униженного эго.

Через несколько секунд он развернулся и ушел. Просто исчез из ее поля зрения.

«Что это, черт побери, было?»

Примечание к части

Если есть ошибки, пользуйтесь публичной бетой. Я буду признательна, если вы будете указывать недочеты. Спасибо наперед;)

Примечание: отбечено.

Шанс выжить.

Твой злейший враг — это твоя нервная система.
Джордж Оруэлл "1984"

 

Молчать. Тихо вдыхать воздух. Исчезать в объятиях протертой простыни. Держать в руках чей-то утерянный альбом для рисования. Не жить. Только существовать. Маскировать свои чувства. Никто не поймет. Никому не нужно. Никто даже не сделает попытки, чтобы тебя понять. Всем все равно. Всем наплевать.

Закрывай глаза и продолжай стоять среди холодной палаты. Вдыхать темноту через ноздри. Надейся и дальше своим ненужным иллюзиям. Мечтай. Никто не мешает. Всем наплевать. Не ищи знакомые лица. Прячься от самой себя. Но не сдавайся. Тебе все удастся. Найдешь свое я. Для этого нужно лишь жить, не существовать.

В руках карандаш и открытый лист бумаги. Ей всегда нравилось рисовать. Способ выразить свои чувства. Свои эмоции и страхи. Просто клочок бумаги и графит карандаша. Только так она делала себя счастливой, когда внутри пустота. Когда ее рвет на куски и раздирает душу.

Штрих, еще штрих. Движение одно за другим, и появляется четкий рисунок.

Маленький ребенок. Девочка. Кудряшки, мягкая игрушка в руках. За ее спиной зимние горы. Почему зимние, цвет же один? Она так решила. Волосы девочки развеваются ветром в сторону гор. Ее лицо худенькое, а глаза слишком грустные. Словно вот-вот заплачет, зарыдает в голос. Рядом с ребенком женщина, стройная, длинные волосы, стоит на коленях. Лицо она не нарисовала. Еще не нарисовала или намеренно не нарисовала, это известно только ей.

Девушка рисовала. Не замечала никого. Ничего. Не поднимала головы. Ни на крики сумасшедших, ни на стуки. Она привыкла выключать звук в этой комнате. Она привыкла не обращать на все внимание. Замыкаться в себе. Одна ее разодранная на куски душа.

- И как ты с таким талантом попала сюда?

Она не подняла головы. Не придала этим словам значения. Или что эти слова вообще могут быть адресованы ей.

- Я понимаю, что здесь много... необычных людей. Но нормальных игнорировать даже в этом месте невежливо.

Наконец-то! Блондинка подняла голову. Удивление и снова паника. Он стоит рядом с ней и рассматривает ее рисунок. Так подробно. Она резко закрывает альбом и поднимается. Пусть ее эго и так растоптано до уровня плинтуса, но это не значит, что она будет смотреть на Драко Малфоя снизу вверх.

- Чего тебе?
- Фу, как грубо.

Она поднимает бровь и старается не скривить губы от злости. Его черный пиджак так больно давит на глаза. До жути темный. Он отличается ото всех. Его скулы и губы. Лицо, которое выражает приятное удовольствие.

- Вежливость меня волнует в последнюю очередь.
- Хороший рисунок. Со скрытым смыслом?
- Малфой, ты в сумасшедшем доме. Поэтому не выводи меня из себя.
- Мне нравится, как ты изменила цвет своих волос. Конечно, не совсем естественно выглядит, но достаточно неплохо.
- Чего тебе от меня надо?
- Я просто думал, после того как тебя здесь увидел.
- У тебя это плохо получается. Не надо.

Он улыбнулся и опустил на секунду свой холодный взгляд от ее лица. Показалось, что он оценивает ее. Изучает все ее возможности. Действительно ли она сумасшедшая или такой притворяется?

- Что у тебя случилось?
- Малфой, тебя это действительно интересует?
- Не то чтобы очень. Ради любопытства.
- Ради любопытства запихни свой аристократический нос себе в задницу, а не в мои дела.

«Уизли, к доктору Гордону», из ненавистного ей разговора ее вытащил санитар. Счастье. Впервые она с радостью шла к врачу, ее спасителю от этого гадкого общества.

- Черт! Грейнджер! Сколько раз говорить? Грейнджер, а не Уизли! Дурацкая фамилия. Иду!

Она пробубнила это себе под нос, пока поднимала альбом и смотрела на Драко. Он вслушивался в то, что она так тихо шептала.

- Почему не Уизли? Вы были не разлей вода.
- Малфой, следи за своей семейной жизнью. А в мою не лезь. Кстати, когда ты приходишь сюда?
- А что?
- Думаю, как бы с тобой опять не столкнуться.

Гермиона бросила ему улыбку и смех, что раздражал даже ее. Смех, которым она имитировала свое сумасшествие. Она видела, как он провожал ее взглядом и не понимал. Ей удалось одурачить большого лжеца и иллюзиониста. Что же, это стоит того.

Девушка наматывает себе на палец волосы, играет и ерзает на неудобном кресле. Она чувствовала все пружины и то, как оно проваливалось под ее весом. Она пропускает мимо ушей все, что говорит ей врач, все, что он пытается донести до нее.

- Мистер Гордон, а вы когда-нибудь видели кита?
- Кита?
- Да, настоящего. Большого. Такого искреннего и одинокого.
- Нет, мисс, не видел. Почему вы спрашиваете?
- Просто киты мне кажутся очень одинокими и грустными. Чем-то напоминает меня, не так ли?

Впервые она сделала едва заметный шаг навстречу собственному доктору. «Он не хочет мне помочь, но я хочу помочь ему узнать, что со мной». Пусть это звучит нелепо, но ее безумие это лишь игра в имитацию, иллюзию для самой себя. Так, кажется, легче воспринимать все свое горе.

- Мисс, а почему вы так решили?
- Ну, знаете, со всеми своими проблемами я слишком глубоко зарываю свою грусть. А еще глубже - одиночество. Точнее, имитированное мной одиночество. Вам прекрасно известно, что я запретила приходить и пускать своих друзей и семью. А еще известно, что мой муж спихнул меня вам после неудачной попытки самоубийства. Я понимаю, что у меня слабая нервная система и слабая сила воли, чтобы выдержать то, что выпало на наш путь. Но почему он решил, что мое место здесь?
- Думаете, что ваш муж не хочет Вас видеть? Или заботиться о вас?
- Я знаю, что не хочет. Это было видно по его лицу. Но разве меня можно осуждать? Что после потери ребенка, я застукала своего мужа за изменой? Неужели, после того, как он кричал на меня и говорил, что ему тоже тяжело? Что я эгоистка? Что я не подпускаю его к себе? Что я должна быть рядом с ним, а не отдаляться? После того как он сказал, что я больше не та, кто ему нужна? Я могла поступить по-другому? Могла. Но, на тот момент, это казалось идеальным планом. Да и сейчас я этого не осуждаю.
- Вы пережили много горя. Но оправдывать самоубийство нельзя. Оно не стоит того, чтобы даже о нем задумываться.
- Неужели вы никогда не думали об этом? Например, когда стоишь на крыше и смотришь вниз? Неужели вам никогда не было интересно, как это – прыгнуть?
- Сейчас за вас говорит мания.
- Знаю, знаю, мания самоубийства.
- Тогда давайте поговорим о другом. Почему таблетки? Почему Вы не прыгнули с крыши? Для этого была какая-то причина, правда?
- Я думала о том, сколько будет хлопот, если я прыгну. Нужно было бы проводить опознавание тела. Порезать вены? Нужно было бы отмывать все от крови.
- Вас волновало только это? Что кроме своей смерти Вы создадите дополнительные проблемы?
- Пожалуй, что так.
- А Вы не задумывались, что возможно таблетками Ваше сознание давало Вам шанс выжить? Что Вас откачают? Давало Вам шанс отступить?
- Я не знаю. Не думала об этом.
- Подумайте, мисс. Потому что если так, то диагноз мания самоубийства не для вас. Санитары!

Все последующие дни она только тем и занималась, что думала. Думала о том, что сказал тогда врач.
«Шанс выжить... отступить». Прокручивала и прокручивала. Снова и снова. Раз за разом вспоминала. Этого не может быть! Я тогда твердо решила умереть! Одна попытка на жизнь. Я не могла дать себе шанс!

Или могла?

Почему все так сложно? Почему все стало еще более запутано? Раньше она знала. Самоубийца. Диагноз понятен. Так для чего же все разрушать и вырывать из памяти? Давала ли она себе шанс?

На улице, через грязное стекло, она замечает Малфоев. Драко и Нарциссу. Она держит его под руку, опирается на него. Они гуляют. На свежем воздухе.

Как она давно не гуляла вот так! Здесь запрещают выходить на улицу таким, как она. Лишь в сопровождении родных или друзей. Поэтому, уже который месяц она сидит в этих стенах и вдыхает воздух, который пахнет плесенью и страхом. Тошнит от белого цвета. Хочется проблеваться. Хорошенько вычистить желудок и мозг.

Он снова поднимает взгляд на ее окно и смотрит на нее, перед тем, как попрощаться с мамой. Едва улыбается и возвращается умом к Нарциссе. Обнимает, а она целует его в щеку. Он еще что-то ей говорит. Она лишь одобрительно кивает и заходит в здание. Гермиона не отводит от него взгляд, но он больше на нее не смотрит.

Прошло два дня после того, как она видела его. Кажется, она верным шагом идет, игнорирует его визиты. Вчера она была у врача. У них сложился маленький диалог. Недолго она сидела у него, но это было очень трудно.

«- Мисс, вы подумали о том, что я Вам говорил?
- Подумала, даже больше, чем Вы можете представить.
- Я слушаю. Расскажите.
- Знаете, все, что я себе создала в этой больнице, оказалось иллюзией моего собственного мозга. Я думала, что понимаю, что со мной происходит. А на самом деле я ничего не понимаю. Это лишь удачная проекция. И эта попытка самоубийства, а потом я дальше делала вид, что не хочу жить. Поддерживала имидж. Но то, что Вы мне сказали, про шанс отступить, это разрушило все. Значит, я действительно предсказывала, что выживу, что я должна жить дальше.
- Поймите, в нашем мозгу достаточно много таинственных и неисследованных уголков. Таких, как то, что заставило Вас выбрать именно таблетки. Поэтому я могу сказать, что мы с Вами идем по верному пути. Если Вы не будете сопротивляться, то уже скоро сможете сами выбирать свою судьбу.»

Сама выбирать свою судьбу? Ох, это звучит так заманчиво. Туман медленными движениями исчезает из ее жизни. И все набирает нужный оттенок. А сегодня суббота. Она знает. Она спросила у врача. Возможно, через месяц ее смогут отпустить. Возможно, она станет свободной в своих действиях. Она забудет этот противный белый цвет.

Возможно, еще немного, и она найдет свою станцию.

- Уизли, пошли.
Санитар подхватил девушку за локоть. Она сидела в кресле и думала. От неожиданности ей не удалось ничего сделать или выкрутиться. Санитар молчит и тянет ее по лестнице.

- Эй, куда? У меня нет процедур сегодня! Куда ты меня тащишь?
- Замолчи и скажи спасибо.
- За что спасибо? Мне больно! Пусти!

Ему все равно, что эта худенькая блондинка выкручивалась и пыталась освободиться. Ему все равно, что ей больно. Он не ответил ни на один вопрос. Лишь тянет ее к выходу. Парень одним резким движением открывает дверь и выводит ее на улицу.

- И говорят, что я сумасшедшая. Что ты делаешь?

Солнце слепит глаза, от чего она щурится и прикрывает свободной рукой глаза. Он ее отталкивает. Непонимание и страх.

- Мистер, вы понимаете, что Вас нету в списках ее родственников? Поэтому даю вам полчаса. И я ее заберу.
- Конечно.
- И свою плату я жду.
- Исчезни, санитар!

Она смотрит в сторону солнца. И замечает силуэт и этот голос. Знакомый и нужный. Что он делает? Для чего, главный вопрос. Двери закрылись за санитаром, и она отошла в сторону, чтобы разглядеть его. Понять, что не ошибается.

- Малфой?

Примечание к части

Если есть ошибки, пользуйтесь публичной бетой. Я буду признательна, если вы будете указывать недочеты. Спасибо наперед;)

Примечания: отбечено.

Проницательность.

Теплый летний ветер. Зеленые деревья и пение птиц. Когда она поступила сюда, кажется, был конец февраля. Было так холодно, что все тело дрожало. Вокруг все было серым и таким ненастоящим. Все было так, как-будто она действительно умерла. Что же, она провела в этом заведении почти четыре месяца. А кажется вечность. Кажется, дни тянулись, будто месяцы. Часы, как дни. Минуты, как часы. Больно и страшно понимать, что ты потеряла все. Осталась ни с чем. Как-будто начинаешь жизнь с чистого листа. Словно рисунок. Словно ты сейчас делаешь первые наброски своих дальнейших действий.

Никогда она не чувствовала такого удивления как сегодня. Ее ум кричал, что нужно быть осторожной. Что не стоит никому доверять. Но осознание того, что она не понимает его действий, сводило ее с ума. Хотя, неужели можно еще больше сойти с ума?

Но сейчас ей нужно держаться. У нее появился шанс вырваться. Непонятно к какой жизни она вырывается. Но что-то в этой возможности является заманчиво соблазнительным.

- Ты мне объяснишь, почему я здесь? Или мы так и будем смотреть друг на друга?

Девушка поправила волосы и затянула покрепче пояс от халатика. Драко держал руки в карманах своих брюк и улыбался. Странный. Чужой.

- Я навел справки. Почему к тебе никто не приходит?
- А это важно?
- Просто ответь.

Гермиона тяжело выдохнула. Странно ли, что он ее об этом спрашивает? Это не просто странно. Это пугает до чертиков.

- Я сказала, что не буду ни с кем видеться.
- Ты боишься, что они поймут, что на самом деле ты не сумасшедшая?
- Это уже не твое дело, Малфой.
- Что же. Не так важно. Так как к тебе никто не приходит, это значит, что ты сидишь взаперти в этом сумасшедшем доме. Я решил, что тебе стоит прогуляться. Пошли.

Она едва удержалась, чтобы не открыть рот от удивления. Он лишь пристально рассматривает ее. «Она заметно похудела. Эти синяки под глазами. А в глазах кромешная пустота». Малфой не понимает, почему он здесь и почему он вытащил Грейнджер на прогулку. Просто после слов матери: «Сынок, одно дело я. А эта юная леди, для своего возраста, слишком убита жизнью. Она всегда молчит. Ни с кем не разговаривает. Сидит в кресле и рисует. Или смотрит в одну точку. Не знаю, что ее довело до такого, но самое страшное зрелище – видеть, как рушится душа». Но почему он придал ее словам значение? Какое ему дело до того, что она разрушается?

Девушка молча, ничего не ответив, пошла за ним, держась за его спиной.

- Грейнджер, ты можешь стать сбоку. Я не кусаюсь.
- Я просто не понимаю. Чего ты вдруг решил вытащить меня на прогулку? Кроме того, это тебе влетит в копеечку. Тебя нет в списке моих близких.
- Деньги меня не волнуют.
- А что тогда тебя волнует?
- У меня встречный вопрос. О чем ты думала, когда пыталась покончить с жизнью?

Она начинает перебирать пальцы и опускает голову. Она не привыкла ни с кем говорить об этом, кроме врача. И Драко, видимо, последний с кем она хотела бы это обсудить. Да и последний кого она бы хотела видеть.

- Знаешь, я все равно ни о чем не жалею.
- Я и не говорил, что ты жалеешь. Это ты сказала. Почему?
- Ты последний человек, с которым я бы хотела это обсуждать.
- Да ладно, Грейнджер. Лучше сама скажи. Потому что здесь за деньги могут и не сдержать врачебной тайны. Они же расскажут все по-своему.

Блондин садится на лавочку, что стоит между деревьями. Уютное место. Тень и прохлада. Она отвыкла от свежего воздуха. Ей кажется, что она начинает задыхаться от его чистоты. Девушка присаживается рядом, подтягивая ноги к груди.

- Неужели тебе это так интересно?
- Так почему?
- Я начну издалека. У тебя было такое ощущение, что тебе хотелось исчезнуть из этого мира? Тебе было то ли стыдно до смерти, то ли больно до потери сознания? А то и все сразу? Мне было. Все это происходило в течение нескольких месяцев. Не знаю, где я так согрешила, что должна это переживать. Но все же. У нас с... кхм... с Роном должен был быть сын. Все шло просто прекрасно. Но однажды ночью я проснулась от ужасной боли в животе. Было столько крови, что мне кажется, я еще пропитана ею. Выкидыш. С того дня все пошло наперекосяк моим планам. Сначала Рон меня жалел, а потом изменился. Грубил, хамил, кричал. Однажды поднял руку. Не знаю, возможно, кто-то заколдовал его. Просто не знаю. Не верилось, что он стал таким по собственной воле. А когда я однажды раньше вернулась от Джинни, - в глазах блестели слезы. Но она не подавала виду. Держалась из последних сил, - я застукала его с другой. Так просто. Все оборвалось. Единственная ниточка, которая объединяла меня с той жизнью, оборвалась. А через три дня Уизли спихнул меня сюда после неудачной попытки самоубийства. Не знаю, почему я тебе рассказала. Надеюсь, что ты будешь держать язык за зубами.
- Так вот почему ты не хочешь, чтобы тебя называли Уизли. Мне жаль, Грейнджер.
- А мне нет. И знаешь еще что?
- Что?
- Оказывается, я оставила себе путь для отступления. Шанс выжить. Я выбрала таблетки, потому что мой мозг намекал мне, что я буду жить. Бедный доктор Гордон, я так долго над ним издевалась! А значит, он действительно профессионал.
- Тебе же легче стало, когда ты поговорила с нормальным человеком?
- Не скажу, что ты тот человек, с которым хотелось бы говорить, но ты прав. Легче.

Она поворачивает голову к парню и пристально изучает его. Они с ним теперь слишком похожи. Бледная кожа, блондины, худые. Но то, что у них внутри, отличает их. Слишком они разные. Слишком.

- Почему ты со мной вообще разговариваешь?
- Грейнджер, я давно перерос ту дурацкую вражду. Кроме того, моя мама тоже здесь. И я знаю как это. Она мне немного рассказала, что ты ни с кем не разговариваешь. Я решил, что это в моих силах изменить. Кроме того, я, пожалуй, чувствую какую-то благодарность перед вами. Тогда, когда вы вытащили нас из горящей Выручай-комнаты.

С его холодного аристократического лица слетает улыбка, наполненная воспоминаниями, чуждая для Драко. Он держится подальше от нее. Так, чтобы не выглядело, что он слишком эмоциональный. Слишком хороший. Он не такой. Он просто вспыльчивый и несдержанный. Если он что-то решил, то он это сделает. Если он захотел вытащить ее на прогулку, то он это сделает. Не важно, что при этом будут думать. Просто он так решил.

- Я думала, ты этого уже и не помнишь.
- Такие вещи не забывают, даже спустя годы.
- Почему твоя мама здесь?
- Ну, знаешь, пока отец был в Азкабане, она держалась. А как только он умер, она потеряла пыл к жизни. Просто выключилось желание жить. Она действительно сходила с ума. Мне впервые стало страшно. Я не хотел потерять и ее.
- А почему она именно здесь? Ты мог обеспечить ее лечение в Мэноре.
- Это было ее решение.
- Странное решение. Я сейчас бы все отдала, чтобы покинуть это проклятое место.
- Я сам ее сейчас не вполне понимаю. Но, кажется, будто после того как она наблюдается у врача Гордона, ей лучше. Он один из лучших врачей в этой больнице.

Она тихо улыбнулась и, кажется, впервые за столь долгое время засмеялась. Тихо. Себе под нос. Но засмеялась.

- Что не так?
- Просто я ему советовала почитать книгу «Психология для чайников. Или как за час стать выдающимся психиатром». Мне так стыдно!

Девушка коснулась лба рукой и прикрыла глаза. Она приходит в себя. Становится такой же, как была. На минутку чувствует себя полноценной.

- Грейнджер, это в твоем стиле.
- Просто он долго не мог найти ко мне подход, я думала, что он недалекий.
- К тебе вообще нереально найти подход.
- Неужели? Мы же сейчас общаемся. Хотя, я вполне могу что-то выкинуть и мне ничего не будет.

Он разворачивается к ней. Опирается рукой на спинку скамейки и подпирает голову. Внимательно рассматривает ее и при этом хитро улыбается.

- У тебя есть шанс выбраться. Ты не станешь чудить.
- Что же, ты проницателен. Признаю.
- А ты не сумасшедшая.
- Спасибо и на этом, Малфой.
- Пожалуйста, Грейнджер. Санитар придет через 15 минут. Поэтому, если ты хочешь остаться одна, я пойду.
- Пожалуй, одна остаться не хочу. Одиночества мне достаточно по горло. Просто давай пройдемся.

Следующие дни проходили в тишине. Без разговоров и посещения врача. Она молча рисовала или смотрела в окно. Но взглядом искала миссис Малфой. То, что сделал для нее Драко, было выше, чем обычное "сочувствую", и "мне тебя жаль". Он вытащил ее на улицу. Позволил насладиться свежим воздухом и прекрасными видами. Они шли медленным шагом, каждый в своих мыслях. Но она точно знала, что хочет вернуться к обычной жизни. Ходить на работу, пить кофе у камина. Читать книги и разговаривать. Она поняла, что ей нужно живое общение. Ни о чем и, одновременно, обо всем. Чтобы можно было поговорить о погоде или о политике. Или просто поужинать вместе. Ей этого не хватает. Не хватает человека, который ее поймет.

Видимо поэтому она каждый день искала Нарциссу. Чтобы поговорить. Просто как обычные люди.

И когда она все же появилась в общей комнате отдыха, девушка глубоко удивилась. Эта, некогда всегда гордая и уверенная в себе женщина, выглядела вымученной и слишком больной. Будто за эти несколько дней она пережила десятки лет в Азкабане. «Что с ней?»

- Миссис Малфой, с вами все в порядке?
Блондинка опустилась на кресло напротив Нарциссы и пристально ее рассматривала. Женщина лишь грустно улыбнулась и опустила голову. Ничего не ответила.

- Не думайте, что я намерена Вас обидеть. Но Вы выглядите хуже, чем когда мы виделись впервые.
- Пусть это Вас не беспокоит, мисс Грейнджер. Но Вы подошли не потому, что я плохо выгляжу.

Хоть и на усталом, бледном лице аристократки всегда присутствует уверенность, она никому не позволить дать себя в обиду или увидеть ее слабость.

- Вы очень проницательны. Я подумала, что Ваше общество куда лучше, нежели постоянное одиночество.
- Что же, я рада, что Вы, наконец, это поняли.

Примечание к части

Если есть ошибки, пользуйтесь публичной бетой. Я буду признательна, если вы будете указывать недочеты. Спасибо наперед;)

Примечания: отбечено.

Родной человек.

Если ты месяцами сидишь, закрывшись в себе, молчишь и не открываешься никому, не приведет ли это тебя к большему разрушению, чем оно было до этого? Не станешь ли ты более безумным и несдержанным? Не потеряешь ли единственную ниточку, соединяющую тебя с желанием жить? Пожалуй, что да.
Но стоит изменить взгляд лишь на минуту, стоит почувствовать привкус разговоров и понимания со стороны других, и ты больше не сможешь жить, как было прежде. Это как наркотик. Люди. К ним слишком быстро привыкаешь и, кажется, что они всегда будут рядом. Но порой, даже родные тебя предают и отдают палачам на казнь.
- Вы уверены, что правильно сделали, сходив конем?
- Возможно.
- Тогда шах и мат.
- Ну, не умею я играть в шахматы. Никогда не научусь.
Гермиона и Нарцисса сидели за шахматной доской более трех часов. Занятий особенных в этом месте не было, поэтому женщина, воспользовавшись своим положением, достала им шахматы и решила научить блондинку этой изысканной игре. В ней сочетается искусство и наука, что сопровождается спортивным интересом.
- Гермиона, не стоит так реагировать. Меня учил отец этой игре почти два месяца, и когда я все же освоила все тонкости игры, переиграть его мне так не удалось.
- Почему-то меня это не радует.
- Вы не привыкли проигрывать, не так ли?
- Будто вам нравится проигрывать, миссис Малфой.
- Это довольно двусмысленное понятие. Если вы проиграли в квиддич, то конечно, это проигрыш в прямом смысле. Но когда вы пытаетесь изо всех сил спасти собственную семью, то здесь нет ничего плохого, если вы проиграете, но при том выиграете время для семьи.
- Вы сейчас говорите как мать. Мне этого не понять.
Девушка лишь беззвучно выдохнула. Скрыла то, что глубоко в ее душе. Пусть оно там и остается. Не стоит распространяться о том, что делается внутри тебя. Это лишь твое и никому до этого нет дела.
- Вы прекрасно понимаете.
- Вам Драко рассказал, правда?
- Я догадывалась об этом. Он лишь подтвердил мои догадки. Дорогая, вам нечего стыдиться.
- Стыдиться, возможно, и незачем. Но жалеть и знать, что это могло быть у тебя. Это совершенно разные чувства.
- Мне тоже есть о чем жалеть. Я сейчас здесь вместо того, чтобы быть рядом с сыном.
- Но вы по собственной воле пошли сюда.
- Это правда. Но не могу я умирать на глазах у собственного сына.
- То есть, умирать?
Растерянность. Непонимание о чем Нарцисса говорит. Почему Малфой говорил, что ей становится лучше, а она говорит, что умирает. Несовпадение. Он не знает?
- У меня нашли опухоль, и она не подлежит никакому лечению. И у меня будет просьба, не говорите этого Драко.
- Я не понимаю. Почему вы здесь? Почему не рядом с сыном?
- Я не могу. Если он будет видеть, как я умираю, мне будет лишь хуже.
- Разве это справедливо – лишать его последних минут рядом с мамой? Вы думаете только о себе. Он вас любит, неужели можно решать за него?
- Я не знаю. Я не хочу, чтобы он услышал от врачей, а сказать сама не смогу. Только если скажете...
Женщина обреченно выдохнула. Искала в себе силы продолжить начатое. Не останавливаться. Но все шло против нее. Ее собственный ум. Все перечеркивает ее уверенность в себе.
- Нет, я не смогу ему этого сказать. Мы с ним не так близки. Я не... Я не могу сказать, что его...
- Чего ты не можешь сказать, Грейнджер?
Разговор затянул их. Они не заметили. Если бы она договорила, смогла сказать фразу до конца, все бы приобрело наихудшие оттенки. Драко стоит в привычной для него позе, засунув руки в карманы. Рассматривает их с интересом и непонятным волнением.
- Привет, сынок.
- Привет, мам. Как ты сегодня?
- Хорошо. Гермиона, вы хотели что-то сказать моему сыну.
- Я не буду ничего говорить.
- Дорогая, сделайте мне приятное. Я не так много прошу. Только одна просьба. Я буду перед вами в долгу.
Девушка коснулась руками лица и тяжело выдохнула. Так сложно делать то, что она считает худшим в профессии врача. Говорить, что ваш близкий человек в шаге от смерти. Это трудно не только для родного, но и для самого врача. От этого чувства сводит мышцы, и пошевелиться не в силах.
- Я пропустил момент, когда вы стали подругами?
- Миссис Малфой, вы же понимаете, что я за реакцию не ручаюсь?
- Просто сделайте это для меня. И я обещаю, что научу вас всем премудростям игры в шахматы.
Гермиона улыбнулась. Не то чтобы эта улыбка означала счастье или радость. Это больше истеричная улыбка, она близка к тому, чтобы заплакать. Зарыдать в голос и зарыться лицом в подушку. Ей было невероятно жаль Нарциссу, они уже общались неделю. И ей она показалась очень приятной и открытой женщиной. Она похожа на ее маму чем-то.
- Ладно. Малфой, выйдем.
- Мне не нравится то, что я ничего не понимаю.
- Просто иди со мной.
Холодный и пустой коридор. Время от времени здесь проходили другие пациенты, но обычно эта часть пустовала. Именно сюда привела она его. Чтобы было спокойнее. Это труднее, чем можно представить. Сказать: «Слышишь, твоя мама умирает». Такое не пройдет. Здесь нужно использовать все свое чувство тонкости и осторожности.
- Вы стали с мамой подругами?
- Пожалуйста, дай мне минуточку.
Девушка стала лицом к окну и пыталась прочувствовать все свое сочувствие. Осторожность открыть для него. С Малфоем нужно быть крайне осторожным. Кто знает, как он отреагирует?
- Я ничего не понимаю. Грейнджер, объясни! Немедленно!
- Мне надо тебе сказать что-то очень важное. Оно меня не касается, но раз так получилось, что именно я должна это сказать. Я должна быть очень осторожна в своих высказываниях.
- Ты меня пугаешь.
- Знаешь, все это время пока я нахожусь здесь, я думала, что меня не волнует, что происходит с другими. Но сейчас я поняла, что это далеко не так.
- Только не говори...
- У твоей мамы опухоль, и она не поддается никакому лечению.
Гермиона вдохнула и, кажется, забыла выдохнуть. Кажется, она видит, как в глазах Драко потухли огоньки. Его глаза стали глубокими, темными. Он начинает тяжело дышать.
- Это не правда. Она говорила... ей было легче.
- Драко, я бы хотела, чтобы это была ложь.
- Отойди от меня.
Его руки сжались в кулаки. Паника. Злость. Недосказанность между родными. Лучше горькая правда, чем сладкая ложь. Не в этом случае? Она хотела как лучше, уберечь сына. Он хотел в это верить. Он хотел верить, что родному и дорогому человеку ничего не угрожает. А взамен получил нож в спину.
- Слушай, она просто не могла тебе сказать. Это трудно – признаться родным.
- Да что ты знаешь?
- Не надо. Я знаю больше, чем хотелось бы.
- Ты не понимаешь! Она лгала мне! Говорила, что все в порядке! А правду я должен узнать от тебя! Где в этом мире честность? Вот поэтому я предпочитаю святому эгоизм, поэтому легче никому не верить.
Девушке хочется помочь, помочь чем-то. Но это не в ее силах. Вот так в глазах человека исчезает тепло, зато появляется холод. Мороз и метель. Вот так теряют силу и желание.
- Можно я кое-что скажу?
- Если я скажу нет, тебя это остановит?
Парень касается рукой шеи и поднимает брови. Такое безразличие в его взгляде. Но как бы он ни маскировал все, девушка чувствует его истерику. Она знает, какая она на вид и на вкус. И Драко сейчас переполнен ею. Он на грани.
- Ты нужен ей. Она не хотела, чтобы ты видел как она умирает. И если бы я не влезла, пожалуй, она бы тебе и не сказала. Понимаешь, когда ты в шаге от смерти тебе кажется, что лучше бы никто не знал в каком ты состоянии. Тебе кажется, что так правильно. Несмотря на то, ситуация это Нарциссы, или моя, когда я сама выбирала свою судьбу. Просто ты ей нужен. Послушай меня. Не вини ее за эту неудачную попытку тебя защитить.
- Ты сейчас ее выгораживаешь?
- Нет, она должна была тебе сказать. Я ей сказала, что ты должен сам решать. Просто она мать и она хочет защитить тебя. И всегда будет хотеть. Не злись на нее. Она у тебя хорошая. Просто подари ей свое внимание, и пусть там, - рука девушки коснулась его груди, от чего он напрягся, - живет только любовь к ней. От этого ей будет лучше. Она женщина и мать, и ей нужна любовь самого дорогого в своей жизни. Это ты.
- Мне жаль твоего ребенка. Ты бы была замечательной матерью.
- Мне тоже жаль. Но, к сожалению, это решаю не я. Возможно, когда-то я смогу почувствовать то, что чувствует твоя мама к тебе. А сейчас это лишь инстинкт.
- Почему она рассказала тебе?
- Не думаю, что в ее планах было рассказывать, потому что потом она просила ничего не говорить. Но, как я сказала, это несправедливо лишать тебя возможности выбрать. Нарцисса только тогда попросила меня рассказать. Иди, поговори с ней. Я уверена, что она тебя ждет.
- Я не знаю, что ей сказать.
- Просто не злись и все. Она хочет понимания.
Аристократические пальцы юноши зарываются в волосы. Он щурит глаза и пытается убежать от реальности. От того, что есть истина. Он не хочет признать правды. Неужели он так много просил? Чтобы ей стало лучше. Неужели это было слишком много? Это больно, хочется вырвать сердце и раздавить его. Забрать то, что заставляет его чувствовать боль и безнадежность ситуации. Просто исчезнуть и не видеть ничего, никого.
- Она единственная, кто мне нужен. И я не хочу думать, что ее может не стать.
- Малфой, не теряй со мной времени. Просто иди к ней.

Примечание к части

Получилось слишком сухо и в части лишь две сцены, поэтому постараюсь завтра забросить следующую главу:)
Если есть ошибки, пользуйтесь публичной бетой. Я буду признательна, если вы будете указывать недочеты. Спасибо наперед;)

Примечания: отбечено.

Нежеланный гость.

- Думаете, Вы сможете больше не задумываться над попыткой самоубийства?

Врач наблюдает за своей пациенткой. Она находится уже слишком долго на лечении, пора делать выводы. Пора приходить к какому-то разумному заключению. Она не может всю жизнь просидеть, закрыта, лишь за попытку самоубийства. Она не сумасшедшая. Людям свойственно делать такие шаги, лишать себя жизни. Почти все об этом думали. Гермиона тогда верно спросила, никогда ли он об этом не задумывался. Нет. Он просто отгоняет и не подпускает такие мысли близко к голове. Он психиатр.

- Честно, доктор, я не знаю. Не думаю. Просто мне нужно строить жизнь с чистого листа и, видимо, просто время не будет на такие глупости.
- Тогда расскажите, с чего вы начнете?
- Сначала я буду требовать развода. Верну себе фамилию Грейнджер.
- Дальше.
- Наверное, использую деньги со счета, чтобы купить квартиру, ну или для начала снять какую-то. Буду искать работу. Хотя не знаю захочет кто взять такую как я.
- Не думайте о ярлыках. Мы постараемся скрыть все, что с вами происходило.
- Но слухи штука страшная.
- Подумайте и расскажите мне на следующий раз все, что хотели бы сделать. До встречи.

Возможно, скоро. Возможно, ей удастся выбраться отсюда. «Никто из нас не идеален», врач часто говорил ей это. А и в самом деле идеальных людей не существует. Каждый по-своему сумасшедший. Каждый имеет свои недостатки и странности. Просто если вы найдете сумасшедшего себе по духу, тогда и сходить с ума будет приятнее.

Она больше не разговаривала с Драко после того. Он каждый день приходил к Нарциссе. Они виделись. Он едва позволял себе не искреннюю улыбку, после чего она вставала и оставляла их наедине. А еще Гермиона много разговаривала с миссис Малфой. Они могли сидеть часами. Не зная, до этой встречи в больнице, ничего друг о друге, они стали подругами. Не такими, которые делятся секретами о парнях и сплетничают. Возраст Нарциссы не подходит для такой дружбы. Она стала для блондинки наставницей. Советчицей.

Женщина однажды сказала: «Люди никогда не меняются. С годами они лишь становятся в большей степени такими, какие они есть. Если ты однажды почувствовала дискомфорт с человеком или он тебя обидел, подвел, что угодно. Никогда не возвращайся к нему. Никогда не позволяйте даже подумать, что он изменится. И знай иногда на помощь может прийти тот, о ком ты и подумать не можешь, а близкий человек предаст и сделает это с удовольствием. Будь внимательна к тем, кто вокруг тебя». Нарцисса всегда знала, что говорит, и ее слова никогда не были лишние, ненужные. Все, что вылетало из уст женщины девушка вбирала в себя.

- То, что какой твой следующий ход. Подумай хорошо.
- Тура или лошадь? Я не знаю.

Девушка держала руку над шахматной доской и неуверенно меняла направление. То к туре, то к лошади. Она хотела знать точно. Это словно решать как строить свою жизнь. Сложно. Но не так важно.

- Я знаю. Знаю. Шах и мат.

Гермиона гордо переставила туру и хлопнула в ладони. Искренне улыбаясь Нарциссе, та в свою очередь тоже улыбалась. Так по-настоящему. Будто родной, просто.

- Ученик превзошел учителя. Мне нравится, что Вы так быстро учитесь.
- Миссис Малфой, пожалуйста, называйте меня просто Гермиона и на ты. У меня хороший учитель. Я бы сказала прекрасный.
- Ладно, Гермиона. Ты стала чаще улыбаться.
- Это благодаря Вашим усилиям.
- За нами наблюдают.

Женщина гордо подняла голову и улыбнулась. Кивая головой, чтобы наблюдатель подошел к ним. Когда девушка повернула голову, она увидела в дверях Драко. Он оперся на косяк и с улыбкой наблюдал за ними. Блондинка закусила нижнюю губу и кажется ей было не по себе, что за ней все это время наблюдал он.

В его взгляде было что-то до невыносимости тяжелое. От чего сводит скулы и крутит в животе. То, что происходит с ним невозможно передать никакими словами. Да и в общем говорить ему особо не с кем, кроме того, о чем? О том, что его мать смертельно больна? Что нет шанса для спасения родного человека? И действительно, об этом с каждым встречным не поговоришь. Кроме того он, Драко Малфой, не будет обращаться за помощью к кому-либо. Не то чтобы бы он вообще обращался когда-нибудь за помощью. На него навалилось все, что только может быть. Но самое важное это его мама. Она была рядом с ним всегда, когда требовалось. Это солнечные лучи весеннем утром на его лице. Это прохладный дождь в летнюю жару. Это нежная улыбка и мягкие руки. Это единственный родной человек. Просто она одна. Вокруг одни чужаки, его стаи больше нет. Он останется одним воином в поле. Грустно.

- Кстати, Гермиона, ты уже знаешь, что будешь делать? Я говорила с доктором Гордоном о тебе. Он сказал, что еще несколько недель и он, видимо, поставит тебя на выписку.
- Я не знаю, сначала подам на развод, а там будет видно.
- Я хочу попросить Драко, чтобы он нашел тебе должность в Министерстве. И хочу спросить, ты не против?
- Вы что. Не надо. Я сама справлюсь. Вам нужно думать о себе, а не о моих проблемах.

Девушка поднялась с кресла, как только подошел Малфой, она даже не подняла на него взгляд. Только смотрела на Нарциссу.

- С чем ты сама справишься?
- Не важно. До вечера, мисс Малфой.
- Нет, подожди. Я все же это сделаю.

Парень смотрел сначала на девушку, а затем повернулся к матери. Она выглядела не лучше, но общение с Гермионой, кажется, идет ей на пользу.

- Сынок, Гермиону, наверное, через несколько недель выпишут. Я хочу, чтобы ты ей помог с работой.
- А я тут при чем?
- Мисс Малфой, мне не надо помощи. Кроме того, не нужно чтобы у Драко были проблемы.
- Да у меня не будет проблем, но я не уверен, что смогу чем-то помочь. Ну, учитывая все щекотливые обстоятельства.

Драко без лишних ноток сарказма или иронии говорит. Просто он знает, о чем идет речь, и, что ей придется пройти при поиске работы.

- Просто скажи, что ты попытаешься.
- Конечно, мам, я попытаюсь. Но ничего гарантировать не могу.
- Ну, вот и прекрасно. Я буду рада узнать, что чем-то тебе помогла. Через сына, конечно. Но это согреет мою душу.

Девушка выдохнула и откинула волосы на спину. Так просто. Кто знал, что она будет так общаться с миссис Малфой, что она будет ей помогать и общаться с ней. Это все очень странно. Но это правда. Это реальность, если бы не хотелось это скрыть.

- Спасибо. Я тогда вас оставлю.
- Грейнджер, у меня есть к тебе небольшой разговор. Я сейчас, мам.

Они вышли из комнаты и остались в полупустом коридоре. Хотя сегодня суббота, а значит много посетителей. Это только Малфой приходит к маме каждый день в обед. Он смотрит на нее и будто прожигает дыру. Хочет что-то сказать и вдруг резко выдыхает.

- Рон здесь.
- Что?
- Я видел, как он заходит к мистеру Гордону. Я не хочу делать выводов, но подумал, что тебе стоит знать.
- Да, конечно. Что же ему нужно? А что если он не хочет, чтобы меня выпускали?
- Я не знаю, тебе стоит выяснить.
- Спасибо, Драко. Я, пожалуй, пойду.

Девушка в легком шоке. Быстрым шагом направилась в кабинет врача.

«Что ему нужно? Для чего он здесь? Пусть только попробует меня удержать здесь».

Какие эмоции переполняли ее? Злость. Ненависть. Жалость. И страх. Она боялась, что он может сделать так, что ее не выпустят. Он в последнюю их встречу говорил, что она сошла с ума. Что ее место здесь. А последнее он сказал «Извини», будто это могло помочь.

- Рон, что ты здесь делаешь?

Гермиона ворвалась в кабинет, не сдерживая эмоций. Ворвалась, как смерч. С грохотом. Если бы врач не знал ее ситуации, подумал, что ей нужно в «палату покоя», но это не так. У них другая ситуация. Это позволяет ей быть на взводе.

- Мисс Грейнджер, спокойнее. Мы лишь разговариваем.
- Скажите мне одно, доктор, он говорил, что меня нельзя выпускать?
- Не то чтобы...
- Я знала. Ты просто низок, Уизли. К твоему сведению, я не буду устраивать сцен. Чтобы меня считали сумасшедшей. Я не поддамся на твои трюки.
- Гермиона, какие трюки? Я лишь хочу, чтобы тебе было лучше.

Рыжий едва перебирал пальцами, неуверенно глядя на нее. Такой чужой. Кажется, Малфой ей стал ближе, чем он. Как он только посмел заявиться сюда. Девушка подняла брови, сложив руки на груди. Защитная реакция. Она всегда так делает.

- Если бы ты волновался обо мне, ты бы не спихнул меня сюда.
- Это все не так, как ты думаешь.
- Ради Мерлина, перестань строить из себя идеального мужа, ты им никогда не был. Просто послушай, если я узнаю, что ты причастен к тому, что меня оставят здесь, я найду тебя и оторву тебе голову. Потому что мне за это ничего не будет. Я сумасшедшая. А Вы, доктор Гордон, забудьте, что я это сказала. Вы прекрасно знаете, что на самом деле я не такая.

Она резким движением покинула кабинет. Кажется она в панике. Истерика подходит и слезы в глазах. Хочется заплакать и ткнуться кому-то в плечо. Чтобы погладил по голове и тихо шептал «Спокойно, тихо». Просто почувствовать человеческое тепло и заботу. То, что она так давно не испытывала. Уже и забыла, что оно существует.

Дойдя на ватных ногах подальше от кабинета, оперлась на подоконник и заплакала. Тихо. Почти беззвучно. Чтобы никто не услышал. Чтобы не засунули в «палату покоя». Надо успокоиться. Надо прийти в себя.

- Грейнджер, ты в порядке?

Она не заметила, как дошла до того коридора, где они беседовали с Малфоем. И не заметила, как он подошел к ней. Что он стоит рядом. Но не видит ее слез. Это хорошо, еще не так низко она пала.

- Малфой, оставь меня.
- Я спросил, ты в порядке?
- Нет, не в порядке.
- Это Уизли? Да?
- Какая разница.

Она зарылась носом собственные ладони, тихо всхлипывая. Возвращает самоконтроль над собственным телом. Ее руки дрожат, а дыхание сбилось. Кажется, становится все труднее успокоиться.

- Так вот кого ты вместо меня себе нашла? Думаешь, Малфой тебя утешит?
- Уизли, исчезни.
- Я не с тобой разговариваю, хорёк.
- А ты так и не перерос ту дурацкую вражду. Мне тебя искренне жаль.
- Слушай, я разговариваю с женой. Поэтому может, исчезнешь ты?
- Мне кажется, или она даже не подняла головы и не сказала ни слова? Поэтому сейчас ты разговариваешь со мной.
- Я тебя сейчас в порошок сотру.
- Уизли, ты знаешь в каком ты месте? Здесь не место пустым угрозам, а то тебя сочтут за своего.
- Знаешь, Малфой.
- Все, Рон, достаточно. Оставь его в покое.

Девушка повернулась. Ее движения неуверенные, но резкие. Она не хочет с ним разговаривать. Она хочет покоя и безопасности. Ей не нужны эти бессмысленные выяснения, кто прав или не прав.

Он стал замечать, что лицо Грейнджер похоже на мамино. Оно уставшее, уничтожено жизнью и прошлым. В глазах бесконечная обида и страх. Забавно. Он стал замечать мелочи в лице Гермионы. Наверное, если бы он не нашел общие черты девушки и Нарциссы, ему было бы все равно, но все гораздо сложнее. Все куда хуже, чем кажется на первый взгляд. Если посмотришь на него при исполнении служебных обязанностей, то он все тот же Малфой, наглый, упрямый, самолюбивый. И никто не догадается, что у него в душе ураган. Что его мать при смерти.

- Я больше не хочу тебя видеть.
- Ты с ним спишь? - Хлопок и сочная пощечина отпечаталась на щеке рыжего. Сказать, что мужчина удивился это ничего не сказать.
- Если я в таком месте, то это не значит, что я буду слушать твой глупый треп и оскорбления. Заметь, ты мне изменил, не я. Поэтому, чтобы я тебя больше не видела.
- А ты уверена, что ты сможешь отсюда выйти?
- Уизли, свои угрозы прибереги для другого. А не для нее. Так для факта, она не сумасшедшая. Просто ты, деревенщина, не знаешь, как обращаться с женщинами. Если бы на твоем месте оказался я, то поверь, вместо того, чтобы делать попытку самоубийства, у нас бы давно был ребенок, и она была бы вполне счастлива. И если ты еще раз ляпнешь что-то неприятное в сторону любой женщины, я найду тебя. А что касается ее дальнейшей жизни, то она проживет куда счастливее и длиннее жизнь, чем ты. В этом я уверен.

Примечание к части

Если есть ошибки, пользуйтесь публичной бетой. Я буду признательна, если вы будете указывать недочеты. Спасибо наперед;)

Почувствовать себя человеком.

Ты никогда не узнаешь, кто стоит твоего доверия. Иногда ближайшие предают, а чужие приходят на помощь.

Ты пережила ту злосчастную зиму. Ты пережила порывы холодного ветра и морозы в своей жизни. Тебе кажется, что худшее уже позади. Что не будет метели и холодных пальцев. Что зима исчезла из твоей жизни. Лишь память держит тебя на коротком поводке. Ты, словно привязана к своему прошлому. Больно. Страшно. Обидно.

Наступает весна. Ты молча смотришь в окно и больше не ждешь лета. Тебе не хочется видеть счастливые лица. Да и здесь не бывает счастливых лиц. Теплеет и на душе появляется первая зелень. Но ты топчешь ее ногами. И исчезаешь в собственном горе. Так просто, разрушаешь всю свою жизнь. Дальше тупик. Безысходное состояние. Что потом? Ненавидеть себя и всех вокруг? Это то, чем она занималась, разрушала, издевалась.

И несмотря на твое нежелание жить и лета. Ты живешь. И наступает лето. А с ним и возможность вытащить себя из пропасти. Снять свое тело с крыши, забрать из рук нож. Выбросить таблетки и пистолет. Все нелепые способы покончить с жизнью. Появляется человек, который подталкивает тебя к правильному выбору. И ты бесконечно ему благодарна.

Но вдруг врывается тот, кого ты боишься больше всего. Кого ты пытаешься избегать. И он хочет разрушить все, прикрываясь помощью.

- Может мне попросить маму, чтобы она пришла?
- Нет, Драко. Не надо, чтобы она видела меня такой. Ей нужен покой.
- Ты в порядке?

Кажется, тишина этих коридоров звенит в ушах. Хочется с разбега головой, чтобы было больно. Чтобы физическая боль превзошла духовную. Чтобы исчез этот горький вкус предательства. Она не хотела его видеть. Чтобы он приходил. Но он это сделал. И первым делом пытался удержать ее здесь. Как она его сейчас презирает. «Что с ним случилось? Почему? Это не он носил ребенка под сердцем. Не он один его потерял». Но она слабее. Сломалась и не удержалась. Потеряла свою жизнь.

- Нет. Мне стало так страшно, что он может убедить Гордона, что я на самом деле сумасшедшая. И те его слова. Я просто до сих пор не понимаю, почему он так со мной. Неужели я заслужила, чтобы со мной так поступали? Мне всего 25, а я уже пыталась покончить с собой. Хотя возможно и стоит привести меня в чувство.
- Возраст тут ни при чем. Он ничего не решает. Важные обстоятельства, все то, что ты пережила. Вот в чем закладывается суть. Не смей себя жалеть. Жалость к себе это просто отвратительно. Если ты хочешь выбраться, то сделай это. Я могу помочь тебе с этим. Чтобы никто не повлиял на мнение врача Гордона. И под тем "никто" я имею в виду Уизли.
- Я не хочу себя жалеть. И не хочу, чтобы меня кто-то жалел. Я просто хочу нормальной жизни.
- Ну, сделай это. Ты нормальный человек. Просто не возвращайся в прошлое.
- Ты говоришь как твоя мама.

Блондин опускает голову. Улыбается ее словам и собственным мыслям. Прислоняется к стене и запрокидывает голову назад. Девушка повторяет за ним его движение, и они молчат. Просто. Все так просто. Ее кожа стягивается от соленых дорожек, а щечки красные. Она бы стояла так целую вечность. Чтобы не было суеты и страха. Хочется наконец почувствовать себя человеком.

- Она сейчас много о тебе говорит. Гермиона то, Гермиона это. Но мне нравится, что ты приносишь ей какую-то радость. Мама говорила, что учит тебя шахматам.
- Я сегодня у нее первый раз выиграла.
- Так быстро? Мама никогда не поддается, я сам до сих пор очень редко у нее выиграю.

Парень повернул голову к девушке и улыбнулся. Она стояла так же как он. Забавно. Кто бы подумал, что они будут так стоять после того, как он защищал ее.

- За полторы недели.
- Ты за полторы недели научилась играть и победила, причем у моей мамы? Ты лжешь. Ты умела играть?
- Я способная ученица.
- Это стало понятно еще с первого года в Хогвартсе.
- Это было так давно, что кажется в прошлой жизни. Столько всего произошло. Кто знал, что я буду презирать Рона, а с тобой буду спокойно общаться. Все так нестабильно.
- В жизни вообще мало стабильности. Да и что за жизнь, когда вокруг один покой. Разве не лучше, когда все меняется, когда ты не плывешь по течению. Делаешь то, что тебе хочется. Пришла какая-то сумасшедшая мысль в голову, ты это сделаешь. Разве так не интереснее жить?
- Возможно, ты прав. Я тут подумала, у меня есть рисунок. Где ты с мамой. Я нарисовала его, после того как увидела вас на улице. Думала оставить себе. Но если ты не против, я хочу тебе подарить. Этакая маленькая благодарность.
- Ты нарисовала меня с мамой?
- Не удивляйся. Просто вы с ней так гармонично смотритесь. Не знаю. Мне захотелось нарисовать, я нарисовала. Захотела подарить тебе, я это сделаю. Все как ты говорил: хочешь - делай.

На его лице улыбка, словно пастелью по белому полотну. Такая мягкая и теплая. В нее хочется погрузиться с головой. Хочется выбить в памяти эту улыбку. Чтобы, когда грустно и больно, вспоминать. И после этого станет лучше, теплее на душе.
Она хочет быть свободной. Хочет сама решать, что и как ей делать. Это ее жизнь и ее выбор. Она не хочет работу, от которой тошнит. Она не хочет больше брака. Она не будет следовать за модой. Не будет больше вести себя нормально.
Нужна свобода выбора, работа, приносящая удовольствие. Нужен человек, с уст которого ее имя будет звучать по-другому. Нужно счастье. Удовольствие. Пространство для полета.

Ей нужно взять разгон и взлететь. Оставить за собой патоку прошлого, пусть гниет, но уже без нее. Она будет свободна в облаках и голубого неба. Среди таких, как она. Несдержанных, немного сумасшедших. Но живых и настоящих.

«Прекрасный рисунок, Грейнджер. Я его сохраню. Спасибо».

В последние дни врач почти каждый день вызвал ее к себе перед обедом. И она не видела, как приходил Драко. Возможно, так лучше. Возможно, им лучше не общаться. Однако с Нарциссой они не прекращали общения. Каждый раз как она приходила от врача, а женщина с прогулки, они обсуждали