Двумя неделями ранее - 6 декабря 2014г.

СОДЕРЖАНИЕ КНИГИ

 

Проснувшись в темной, незнакомой комнате, я понятия не имею, чего мне ждать от этих теней. Мое воображение рисует мне демонов в худшем виде.

Но реальность гораздо хуже:

Ошейник без поводка. Тюрьма без стен. И жизнь лишена смысла.

Мне дали мерзкий контракт и попросили подписать. В нем изложены условия моего рабства. Всё, что я знаю о своем похитителе, так это две маленькие буквы в нижнем углу, обведенные чернилами:

J.S.

Вооруженная своими воспоминаниями, я должна сделать всё от меня зависящее, чтобы не попасть в ловушку его извращенных игр разума. Но в конце концов всё сводится к одному выбору:

Сопротивление и смерть.

Или подчиниться и отдать свою жизнь.

Пролог
(21 декабря 2014г.)

 

- Лилли, Лилли, просыпайся.
Нет ответа.
- Лилли. Безмолвный приказ.- Проклятье, Лилли, вставай!
И снова нет ответа.
- Не оставляй меня. Не делай этого. Не сейчас. Не сейчас. ВСТАВАЙ!
Нет ответа.
~~~

 

Двадцатью четырьмя часами ранее - 20 декабря 2014г.

Что-то холодное и влажное поднесли к моим губам. Жидкое, жирное как масло, но в то же время сладкое как мед.
Мамин голос шепчет мне в ухо.
- Не так быстро, мисс Райдер. Ваше тело всё еще ослаблено. Маленькими глотками, как колибри.
Вода. Это вода. Капли воды попадают мне на губы.
- Вот так, одобряет женщина.
- Вот так. О, мистер Стоунхарт будет очень рад.
От упоминания этого мерзкого имени меня начинает трясти. Плотно смыкаю губы, отрезая себя от струйки живительного нектара.
- Мисс Райдер, пожалуйста. Пожалуйста, пейте. Пожалуйста, не останавливайтесь. О, мисс Райдер…
Рыдания женщины вновь погружают меня в темноту.

 

~~~

Двумя неделями ранее - 6 декабря 2014г.

Его чувственные хрипы отдаются в моих ушах.
- Да, - прошу я.

-Да. Дай мне это вот так. Вот так. Быстрее. Быстрее!
Джереми выполняет мои требования и убыстряет темп своих толчков. Я чувствую, что уже на грани. Я должна удержать это. Как можно дольше.
Я крепко сжимаю его волосы и тяну его губы к моим, жадно целуя. Я знаю, что Джереми ненавидит, когда я беру всё в свои руки. Но в этот миг разум покинул меня. Наверняка позже меня ждут последствия. Но сейчас, это меня не волнует.
- Лилли, Лилли, я сейчас кончу.…
Слова Джереми растворяются в воздухе, на смену которым приходит примитивный рев, вырывающийся из его горла, пока он изливается в меня. Мое тело принимает с готовностью. Точно так же, как я училась это делать, я позволяю оргазму нахлынуть на меня. Моя сердцевина сжимается вокруг его члена и содрогается в конвульсиях.

~~~

 

Шестью месяцами ранее - июнь 2014г.

В темноте я теряю чувство времени.
Я практически не сплю. Страдаю бессонницей.
Сильное желание растет глубоко внутри меня. Потребность в подчинении. Готовность поселилась в моем разуме, словно безумие. И она только нарастает. Демоны захватили мрак, подрывая мои силы и ломая мою решимость.

Плач - нет, раздается крик в этом очаге ночи. Моя голова дергается в такт звуку.
Даже ночью? Я не знаю.
Я так устала. Я так одинока. Я сломлена изнутри, безумие берет надо мной вверх. Животное желание становится трудно контролировать.

 

Глава первая (Настоящее время - октябрь 2013 г.)

Слабое шипение, как звук разъяренной кошки, пробуждает меня от сна.
Открываю глаза в полной темноте и моргаю, пытаясь понять, что к чему. Смутные формы памяти всплывают в глубине моего сознания, но они слишком далеко, чтобы поймать их.
Почему я не вижу ничего?
Мое дыхание замирает. Панические импульсы содрогают мое тело, и тут меня осеняет:

Я слепа!
Стоя на четвереньках, и отчаянно хватаясь за темноту, пытаюсь отыскать хоть что-то, но нет ничего, за что можно было бы зацепиться.
Тусклый свет появляется наверху, отчего я с облегчением выдыхаю.

Я шлепаюсь на свою задницу и закрываю глаза, делая глубокие вздохи, чтобы рассеять прилив адреналина, выпущенного моим телом. Когда мое сердце перестает ускоренно биться, я снова открываю глаза.
Свет стал ярче. Я смотрю на источник, который висит надо мной, как тусклое, маленькое солнце. Оно распространяется примерно на десять футов в диаметре. Все остальное поглотила темнота.
Назойливая память продолжает грызть меня изнутри. Но моя голова слишком тяжела, чтобы что-либо вспомнить. Я чувствую себя … странно.
Вроде как я страдаю от похмелья, но без контрольного выстрела в голову.
Осторожно пытаюсь встать. Конечности медленно реагируют. Так будто их опустили во влажную глину.
Я твердо встаю на ноги. Только, когда я уверена, что мои колени не топорщатся, я снова напрягаю слух от этого шипящего звука.
Он звучит где-то позади меня. Я поворачиваюсь — и почти упираюсь головой о блестящую белую колонну.
Какого черта?
Забыв о звуке, я протягиваю руку и провожу пальцами по поверхности колонны. Она прохладная на ощупь, но в то же время гладкая.
Кладу на нее другую руку. Интересно, из чего она сделана? Должно быть из мрамора. Но что, спрашивается, белая мраморная колонна делает посреди этой комнаты?
Память похожа на сигнал, который постепенно покидает мою голову. Пытаюсь поймать его, но это как ухватится за гладкий, скользкий камень на дне аквариума. Когда думаешь, что он у тебя в руке, он выскальзывает и выпадает из поля зрения.
Медленно прохаживаюсь вокруг колонны, тем самым измеряя её. Попытавшись обхватить её руками, сомневаюсь, что смогла бы взять и половину окружности.
Что-то сзади подсказывает, что мне стоит побеспокоиться. Я оборачиваюсь и хмурюсь.
Но чем? Темной комнатой?
Нет, ты идиотка. По той причине, что ты здесь!
Мои глаза расширяются. Причина, по которой я здесь? Я не … я не помню.
Я вздрагиваю, потирая висок. Почему я не могу ничего вспомнить?
Я задыхаюсь, поскольку вторая ужасная мысль приходит мне на ум. Я потеряла память? У меня…амнезия?
Я опускаюсь вниз по колонне. Отчаяние овладевает мной. Склонив голову между коленями, я закрываю глаза и пытаюсь сосредоточиться.
Меня зовут Лилли Райдер. Я родилась в Кембридже, Массачусетс, 17-го мая 1990.
Открываю глаза, и радостные слезы скатываются по щекам. Я действительно помню! Я делаю глубокий вдох и продолжаю.
Меня воспитала мама. Я не знаю своего папу…
Внезапно, возвращаются все мои детские воспоминания. Перемещая меня в детство. Я никогда не оставалась в одном и том же месте дольше, чем на шесть месяцев. Все города, в которых я жила. Все квартиры моей мамы, которые я называла домом. Её парни сменялись один за другим. Был Дэйв, и Мэтью. Том и Стив. Был ….
Я качаю головой, чтобы остановить этот поток. Больше я не сомневаюсь в своей памяти.
Но это все равно не объясняет тот факт, почему я ничего не помню об этом месте, или как я оказалась здесь.
Я возвращаюсь. Лампы надо мной становятся ярче. Свет уже не такой тусклый. Всматриваясь в длину колонны, из-за света я не вижу, где она заканчивается. Но я могу с точностью сказать, что она высокая, по меньшей мере, двадцать, может быть двадцать пять футов …
Что-то на ее поверхности привлекает мое внимание. Мои руки жаждут пройтись по гладкому камню. Ради смеха, я представляю, как поглаживаю его. Колонна довольно фаллическая.
Я вздрагиваю от одной только мысли.
Соберись, Лилли! Упрекаю я себя.
Понятия не имею, откуда взялась такая мысль. Я никогда не была откровенно сексуальна.
Нет ничего хорошего. Туман в моей голове, начинает постепенно рассеиваться, но недостаточно, чтобы понять, или вспомнить, где, черт возьми, я. Это место мне незнакомо. Я знаю так много. Но теперь, я чувствую себя подобно пациенту хирургии, анестезирующее средство которого пронзает меня: находясь в сознании, но полностью ослаблена физически.
Возвращаюсь к своим воспоминаниям. Я помню среднюю школу. Помню колледж. Кажется, именно здесь я провела последние три года моей жизни. Да. Да, это так.
- Здравствуйте?
Кричу я. Мой голос отзывается эхом в окружающем мраке.
- Есть кто-нибудь?
Я жду ответа. Все, что я слышу так это эхо моего голоса.
… кто-нибудь там, там, там …
Я провела прошедшие три года в колледже …, но это, как я думаю, не то место, где я сейчас нахожусь. Нет. Я встряхиваю головой. Я знаю, что это не то место. Мои воспоминания размыты, я пытаюсь воскресить события сегодняшнего дня. Чувство времени … искажено. Первый год обучения вспомнить легко. Так, я помню второй курс и большую часть молодости… но странные вещи происходят в конце.
Я … закончила третий курс, не так ли? Да. Да, я это сделала. А затем …
А затем меня отправили стажироваться в удаленные уголки Калифорнии на всё лето, что я помню с трудом.
Внезапно, мой ум проясняется. Та неотложная память мчится в поле зрения. Вчерашний день.
Последняя вещь, которую я помню, это то, как я была одна за столиком в дорогом ресторане. Официант принес мне бокал вина. Я сделала несколько глотков, размышляя о будущем ….

О, Боже! Страх душит меня.
Ресторан. Вино.
Я была на таблетках!
Я не могу дышать. Плотность давления сжимает мое горло. У меня кружится голова, я испугана, и больше всего … сгораю со стыда.
Блядь, Лилли, посмотри на себя! Мой безумный внутренний диалог с ложкой дегтя.
Я всегда знала об опасно больных, охотящихся на ничего не подозревающих девочек. Я и подумать никогда не могла, что стану их жертвой.
Уже в семнадцать лет после ссоры с матерью я была сама себе хозяйкой, и всегда гордилась тем, как хорошо я справлялась. Даже обшарпанные углы, в которых я обитала, копя на обучение в колледже, было лучше, чем жить с ней и всеми ее отморозками. По крайней мере, там, я была независимой.
Я имела дело с продавцами таблеток на стороне и наркоманами, которых они привлекали. Я всегда была известна тем, что я независимая и сильная — возможно это и сбивало с толку. Но это были те черты характера, которые я развивала, чтобы хоть как-то преуспеть в этой жизни.
И к чему это приводит? К этому? Забывшись на одну ночь, я оказываюсь… здесь?
Где это “здесь ”, думаю я про себя.
Шок понемногу прошел. Я отодвигаюсь от колонны. Делаю
глубокий вдох и смотрю на свои руки и ноги. Меня не связали. Осматриваю одежду. Она - та же, что и вчера.
Ты знаешь то, что могло бы скрываться в темноте?
Я заставляю внутренний голос заткнуться. Мне не нужно больше забот. Не сейчас.
Аккуратно ставлю одну ногу перед другой от края к внешним пределам света.
Странно, шипящего шума больше не слышно. Не помню, когда он успел прекратиться. Возможно, это было в моей голове все время.
Я напрягаю глаза, пытаясь проникнуть в окружающую темноту, но безуспешно. Я протягиваю руку, ощущая только воздух. Чуть дальше от колонны, я могу видеть только протянутые пальцы.
- Здравствуйте?
Пробую еще раз.
- Есть кто-нибудь?
Ответа нет.
Какой сумасшедший сделал бы что-то вроде этого? Интересно. Что скрыто в тени?
Мое воображение начинает разыгрываться. Устройства для пыток? Бдсм оборудование?
Что-то хуже …?
Хватит! Говорю себе твердо.
Я отказываюсь впадать в отчаяние, даже если мой инстинкт самосохранения находится в состоянии повышенной готовности.
Кто бы ни привез меня сюда, он хочет, чтобы я потеряла всякую надежду.
Но я не поддамся.
Смотрю вниз на пол. Он сделан из какого-то дорогого камня. Став на колени, я глажу рукой большие, квадратные плитки. Они кажутся твердыми. Крепкими. Они не соответствуют темному подвалу или грязному складу.
Так или иначе, эта мысль напрягает меня. Все не так плохо,
как могло бы быть. Я встаю и всматриваюсь в темноту. Оборачиваюсь через плечо так, чтобы колонна находилась в зоне видимости. Если я рискую
выйти за рамки света, я всегда могу найти дорогу обратно.
Не торопись, предупреждаю я себя. Кто знает, что может ждать меня там?
Я видела фильмы ужасов. Если у меня напрочь отсутствует ощущение того, что меня здесь заточили, еще не значит, что я здесь одна.
Споткнувшись, моя нога выходит за границы света.
Тысячи ярких огоньков заполнили комнату. Я задыхаюсь и ретируюсь назад, закрывая инстинктивно глаза.
После нескольких секунд я опускаю руку, прикрываю глаза от острой боли, которая стреляет в моей голове.
Я почти стону. Почему вдруг такая светочувствительность?
Потом я вижу комнату.
Блядь.
Она огромная. Гигантская. Она должно быть, по меньшей мере пять тысяч квадратных футов чистого, плоского пространства. И я как раз нахожусь в самом его эпицентре.
Свет исходит из встроенных ламп на потолке. Три стены вдали от меня украшены черной и белой абстрактной живописью, созданной в смелых мазках. Четвертая стена ограждена тяжелым красным занавесом. Пол выложен из богатых, светло-кремовых плиток, напоминающих парное молоко.
Потолок так высоко надо мной, что возникает такое ощущение, будто находишься в соборе. Он сделан из изысканного темного дубового шпона.
Но это не церковь.
Медленно поворачиваюсь. Что-то здесь не так.
Такого просто не может быть.
Почему я здесь? Что находится за занавесом? Кроме массивной колонны и картин, в комнате ничего нет.
Если я в плену, то почему я развязана? Зачем мне одной так много пространства?
Я складываю руки рупором вокруг рта и кричу.
- ЭЙ! Кто-нибудь? Где я?
Как и прежде, меня приветствует тишина.
Я еще раз оглядываюсь вокруг. Если я сюда вошла, значит должен быть и выход.
Мои глаза устремляются к занавесу.
Там, сзади.
Я начинаю идти к нему босыми ногами по холодному полу. Я даже не прошла и десяти шагов, как чувствую небольшой рывок на лодыжке.
Остановившись, я смотрю вниз и обнаруживаю тонкую, прозрачную нить, обернутую вокруг моей ноги. Другой конец присоединен к колонне.
Наклонившись, я хватаю ее.
Что же, спрашивается, это такое?
Нить, по всей видимости, должна фиксироваться с небольшим усилием. Наматываю ее на руку и тяну. Ничего не выходит. Хмурюсь и применяю немного больше усилий. На этот раз нить рвется.
Я качаю головой и выпрямляюсь.
Странно.
Я надеялась на то, что что-то произойдет, когда я сделаю это. Сработает сигнализация или потухнет свет, хоть что-то, но ничего не произошло.
Вот тогда-то я и замечаю маленький белый конверт, прикрепленный к колонне. Он прикреплен там же, где и нить. Если бы не она, я бы на вряд ли заметила бы конверт, поскольку он сливается с мрамором.
Позабыв об исследовании местности, я беру конверт. Может это хоть как-то прояснит то, что здесь черт возьми происходит.
Сделан он из плотной бумаги. На восковой печати изображены две маски, которые в конец расстроили меня.
Единственный раз, когда я видела запечатанный воском конверт, было, когда мой бывший вступил в сообщество «Лопата и Могила» в Йельском университете. Я еще могу понять потребность в старине в Нью-Хейвене, но какой смысл это имеет здесь?
Мой палец скользит под откидной створкой. Я ослабляю ее и открываю. Плохое предчувствие преследует меня, пока я вытаскиваю свернутое письмо.
Я смотрю на него в течение долгой минуты. Все это так нереально. Как будто тебя поймали в дурном сне. Стоит мне только прочитать письмо, как я попаду в руки своего похитителя.
Мое естественное желание подсказывает мне сопротивляться и еще раз сопротивляться, но также мне хочется разорвать конверт без единой мысли.
Но это было бы безумием. Единственная подсказка о моем местонахождении могла бы быть внутри.
Но любопытство берет верх. Я сижу на полу, скрестив ноги, и медленно разворачиваю письмо.
По всей видимости его быстро писали от руки синими чернилами.
Точность - первое слово, которое приходит на ум, чтобы описать владельца почерка.
Кладу лист на пол перед собой и наклоняюсь вперед и начинаю читать:
Два пункта требуют Вашего пристального внимания.
1. Вы должно быть думаете, что Вас держат здесь против Вашей воли, но это не так. Вы гость. И как гость вы в праве в любое время покинуть мой дом. Дверь за занавесом должна быть открыта на все время Вашего здесь пребывания. Не вижу никаких препятствий, чтобы сказать вам о — хотя я бы посоветовал Вам дочитать до конца это письмо перед принятием решения, основанным на ошибочном понимании ситуации.
2. Вы, должно быть, уже заметили, новое украшение у себя на шее. Если так, то поздравляю! Приветствую Вас…
Украшение? Я прекращаю читать. Какое украшение?
Дотрагиваюсь руками до шеи и чувствую незнакомый предмет на коже. Почему я не заметила его раньше?
Я бегу к мраморной колонне, чтобы попытаться разглядеть мое отражение: это черный ошейник вокруг моего горла. Касаюсь его одной рукой. Он гладкий и плоский и сделан из какой-то матовой пластмассы, как края экрана монитора.
Он не тугой или неудобный.
Это пугает меня. Если это служит предписанием в письме, то к нему должно быть что-то еще. Я должна его снять.
Хватаюсь за края, ища зажим, который открывает его, но не нахожу его.
Ошейник гладкий снаружи и внутри. Похож на цельный кусок пластмассы. Я провожу пальцем вокруг оправы внутри, и, не находя несоответствий, делаю то же самое снаружи. Снова, ничего не чувствую.
Нет никакой трещины, никакого края, ничего, чтобы указывало, как его на меня одели. Я зажимаю все пальцы между кожей и пластмассой и тяну со всей силы. Ошейник на немного сгибается, но не поддается.
- Черт возьми!
Кричу я и пробую еще раз.
Тяну изо всех сил, которыми Бог наградил меня, но этого недостаточно. Пробую еще раз, снова и снова.
Ничего не получается.
Начинаю задыхаться, напряжение вызывает учащенное дыхание. Я опускаю руки. Это – просто дурацкий, безвредный маленький кусочек пластмассы. Почему я хочу его снять?

Потому что наличие чего-то чужеродного прикасающегося к твоей коже, вызывает отвращение.
Голос как всегда прав. Но что я могу сделать? Ошейник обязан быть частью игры, в которой я - невольный участник. Похититель скорее всего и ждет такой моей реакции. Он — я точно уверена, что именно - “он”, как следует из письма, хочет, чтобы я чувствовала страх.
Но я не доставлю ему такого удовольствия. Я возвращаюсь к письму и продолжаю читать:
… приветствую Вашу проницательность! Вы должны знать, что это необычный ошейник. Он содержит в себе небольшой чип и два электрода. Они активируются в тот момент, когда Вы пересекаете пределы своей безопасной зоны.
Нить вокруг Вашей ноги приблизительно оценивает расстояние, на которое Вы можете продвигаться мимо мраморной колонны. Не пересекайте пределы, и с вами все будет в порядке. Мне сказали, что удар током, исходящий из ошейника, не убьет, но может быть вполне неприятным.
Ебанный в рот!
Мой позвоночник выпрямляется, и я забываю, как дышать. Теперь у ошейника есть значение. Такое ощущение, будто живая змея обернута вокруг моей шеи.
Широко открыв глаза, я смотрю на ногу. Часть нити все еще находится там, но она не привязана к колонне.
Я разорвала ее, как идиотка.
Как далеко я могу отойти? Мне снова придется привязать нить — если только я не найду способ снять ошейник с моей шеи.
Еще одна мысль приходит мне в голову. А что если это блеф? Есть ли на самом деле электрод у ошейника?
Это настолько тонко. Откуда он получает питание?
Я встаю. Если предположить, что ошейник - фальшивка, а столб - центральная точка …, и в это я по его мнению должна поверить? В письме говорится, что за занавесом есть дверь. Это мой единственный путь к свободе, и я буду дурой, если останусь здесь, и не проверю.
Я не могу доверять ничему, что говорится в письме, но, также я не могу пойти на поводу у отчаяния. Мой единственный вариант - это оспорить все, что брошено в меня. Если, как предполагается, это война интересов, то парень выбрал не ту девочку.
Я беру часть нити, связанную с колонной, сжимаю её кулаке и направляюсь к длинному, опущенному занавесу. Держу голову высоко. Моя свободная рука чешется стащить ошейник, но я его не трогаю. Если мой похититель наблюдает за мной, а я уверена что так оно и есть, поскольку вокруг меня наверняка есть скрытые камеры— я не могу позволить ему увидеть то, как я колеблюсь.
Я делаю глубокий вдох и иду к занавешенной стене. Целеустремленно иду вперед. Я не сомневаюсь. Я не вернусь. Страх небольшого шока не будет препятствовать мне, проверять истинные пределы этой тюрьмы.
Нить натягивается, и я останавливаюсь.
Пока неплохо.
Следующие несколько шагов определят все.
Я смотрю в пол, чтобы отметить мое положение. Возможно, он хочет держать меня в невидимой клетке?
В клетке моего собственного воображения?
Да, не повезло.
Я отпускаю нить и твердо ступаю вперед.
Ничего не происходит.
Рискну еще раз.
Снова, ничего.
Уголок моей губы дергается, в намеке на улыбку. Я не позволю себя обманывать. Но, я еще не дома и не свободна.
Занавешенная стена – еще в тридцати с лишним шагах от меня.
Я делаю еще два шага вперед, и, когда ничего не происходит, начинаю идти более активно.
Моя прогулка обрывается острым небольшим ударом под левым ухом.
Это поражает меня. Похоже, что в ошейнике действительно есть ток.
Я напрягаюсь и жду большего.
Когда второго удара не следует, я позволяю улыбке перерасти в удовлетворенную ухмылку. Я была уверена, что в ошейнике не может содержаться достаточно тока, чтобы причинить мне боль.
Что, батарейка кончилась?
Очень довольная собой, я иду к занавесу, и к своей надежде на освобождение.
Сильный удар тока пронизывает меня. Целую секунду я стою выпрямившись во весь рост, но затем мои ноги начинают подкашиваться.
Ток вливается в меня. Я мечусь из стороны в сторону, как подкошенная. Жестокие конвульсии содрогают мое тело.
Все, что я чувствую - это боль, боль, боль.
Я ощущаю, как источник тока обтягивает мою шею. Я беспомощна против борьбы с этим натиском. Моя голова вертится на земле, волосы падают на лицо. Визг звучит в ушах, и я отчаянно надеюсь, что этот жалостный звук принадлежит не мне.
Глаза закрываются, и все вокруг чернеет.

Глава 2 (Настоящее время - октябрь 2013)

Я просыпаюсь с удушьем и вытягиваюсь в струнку.
Вода. Мне нужна вода!
Мой мозг потихоньку начинает распознавать, где я нахожусь, поскольку я чувствую себя больной. Я не могу остановить рефлекс. Я поворачиваюсь и меня начинает тошнить. Меня рвет, пока все содержимое моего желудка не извергнуто. Но этого видимо недостаточно. Мои кишки продолжают сокращаться, вызывая рвотные позывы снова, и снова, и снова.
Желчь обжигает горло. Слезы текут по лицу. Вся спина в поту. Я очень слаба, и это так убого. Меня вновь тошнит от гнилого запаха. Такое чувство, что мой живот вывернут наизнанку. Внутренности болят.
Когда судороги окончательно проходят, уверенная в том, что худшее уже позади, я падаю в обморок. Я подгибаю колени и сворачиваюсь в комочек, плотно прижимая руки к груди. Это наиболее защитная позиция, которую я знаю.
Запах моей рвоты заполняет меня. Это настолько противно, что меня чуть снова не начинает рвать. Я переворачиваюсь на другую сторону, чтобы уйти.
Я в шоке, когда вижу мраморную колонну в дюйме от носа. Я была так далеко, когда потеряла сознание из-за…
Это значит, что кто-то вошел сюда и перетащил меня.
Еще большее отвращение наступает от воспоминания об авторе того письма. Я начинаю плакать. Что еще он успел сделать со мной, пока я была без сознания?
Моя блузка взмокла от пота. Я не избавиться от этого запаха. Дыхание и того хуже, на языке так и вертится ужасный привкус.
На удивление я не обмочилась.
Справиться. Я не могу справиться. Я не могу справиться с этим.
Ты можешь, внутренний голос подсказывает мне. Ты делала это раньше. Помнишь?
Я закрываю глаза и дрейфую далеко к месту, где боль не такая ужасная…

Третья Глава (Одиннадцать лет назад – 2002)

Лето. Мне двенадцать лет. Мама и ее друг отправились к домику у озера. Я исследую леса поблизости. Здесь, я могу быть сама собой.
Я воображаю, будто я – известная исследовательница, которая впервые открыла новую землю. На деревьях висят экзотические фрукты синего, как небо, цвета и на вкус, как карамель. Кусты в поле образуют логово лисы матери. У нее есть пять щенков, чтобы позаботиться о её последнем выводке. Они постоянно голодные, поэтому она обитает поблизости, чтобы кормить их фруктами.
Я начинаю подниматься на небольшой выступ, карабкаясь по скалам, чтобы добраться до вершины. Долина с другой стороны скоро зацветет красивыми цветами. Я просто знаю это. Наконец я достигаю наивысшей точки…
Вдруг мое внимание привлекает странное каменное сооружение вдалеке.

Опустив палку на землю, использованная мною в качестве трости, я вскакиваю, спотыкаясь о что-то живое, вызывающее острые ощущения!
Мои ноги несут меня вперед, постукивая сандалиями по земле. Я останавливаюсь, справа от сооружения.
Оно большое. И ужасное. Должно быть здесь не было никого многие годы. Камни составляют три твердые стены, похожие на дом. Четвертую, по всей видимости, разрушило упавшее дерево. Я не вижу крышу.
Какие люди могли жить в таком месте, да еще и без крыши? Разве они не промокли бы, пойди дождь?
Я обхожу его вокруг. С другой стороны есть массивная дверь. Она гнилая, и когда я толкаю её, она не сдвигается с места. Это нормально — я и подумать не могла, что это будет легко.
Я смотрю на пластмассовые игрушечные часы, которые мне подарили на день рождении моего лучшего друга. Они показывают двенадцать минут шестого. Мама сказала вернуться в восемь. У меня еще есть время.
Остановившись, я лицом к лицу сталкиваюсь с разрушенной стеной. Мои глаза пробегают по стволу дерева. Если я заберусь по нему, может быть я смогу зайти вовнутрь. Кто знает, какое сокровище может ждать меня там?
Я использую раскопанные корни в качестве точек опоры и поднимаюсь на вершину ствола. Он широкий, и по нему довольно легко ходить, даже в сандалиях. Я всегда думала, что сандалии - неподходящая обувь для исследований, пока не поняла, что смогу пересечь ручьи, не намочив носки.
- Круто, бормочу я, смотря на стену впервые. В доме земляной пол и старый стол в углу. Один стул без ножки. Вдоль противоположной стены лежит маленький коврик размером с кровать. Также я замечаю остатки камина прямо там, где упало дерево.
Присев на корточки, я хватаюсь за ветку. В отличие от других девочек, я никогда не боялась содрать коленки или насадить шишак. Я не боюсь высоты. Моя мама говорит, что бесстрашие досталось мне от папы. Кто знает, может это и правда, хоть я и никогда его не видела. Мама всегда волнуется, когда я прихожу домой грязная и в синяках после игр с соседскими мальчишками.
Однажды мама спросила меня, почему я больше не играю с Кэрри, дочерью ее подруги.
- С мальчиками намного интереснее, говорю я ей.
- Девочки моего возраста такие скучные.
Она смеялась и теребила мои волосы.
Спрыгнув с места, я слегка покачиваюсь. Мои ноги болтаются высоко над полом, но я не боюсь. Я продолжаю идти. После возможности свободного падения я падаю на землю с глухим стуком.
В том месте, где я приземляюсь, поднимается облако пыли. Сделав несколько шагов, я слышу хруст веток и сухих листьев. Место пахнет плесенью, совсем как полки старой библиотеки.

Я направляюсь к двери, чтобы посмотреть, почему они не открываются, на что обнаруживаю ее заваленной упавшей веткой. Прижимаюсь к ней плечом и убираю в сторону. Она сухая и не очень тяжелая. Толкнув дверь, я с восхищением смеюсь, когда она отворяется.
Счастливая, что мне не придется залезать на дерево снова, чтобы выйти, я начинаю изучать место. Для начала подхожу к столу. Внизу стоит старый мешок.
Неужели сокровища? Интересно.
Я наклоняюсь и заползаю под стол, чтобы посмотреть.
Вдруг порхание крыльев привлекает мое внимание, отчего я подскакиваю и ударяюсь головой об стол.
Кар! Кар!
Оглядываюсь назад на черную птицу, которая приземляется на одну из стен.
Кар! Кар!
- Убирайся!
Кричу я. Моя голова болит, из-за чего у меня возникает желание наброситься на неё.
- Убирайся отсюда, ты, глупая птица!
Я беру камень и бросаю его в ворону.
Птица взлетает, и мой камень отскакивает от стены.
Кар! Кар! Кар! Недовольная она улетает.
- Скатертью дорога, бормочу я. После чего снова возвращаюсь к мешку. Беру его в руки и развязываю.
Самое мерзкое зловоние, которым мне только удавалось дышать. Напоминает гнилой лук и мусор, оставленный на неделю на солнце. Меня тошнит. Что-то...гнилое черное...выкатывается из мешка. Может, это раньше было картофелиной. Или яблоком? Оно кишит белыми червями.
- Отвратительно! Вытираю руку об шорты. Как же много сокровищ.
Разочаровавшись, я поднимаюсь на ноги и замечаю старый коврик.
Останавливаюсь и осматриваю его. Он совсем не плоский, как мне казалось. Внизу есть шероховатая платформа.
Заинтригованная, я направляюсь к нему. На сей раз я не забываю закрывать нос и поворачиваться в сторону, когда беру один угол коврика и поднимаю его.
Крик ослепляющего ужаса вырывается из моего горла. Ужас заглушает каждую мысль в моей голове.
Там скелет. Человеческий скелет с пучками волос, оставшихся на черепе.
Я спотыкаюсь. Моя пятка задевает камень на земле, отчего я снова спотыкаюсь и падаю, но когда моя спина касается земли, я издаю стон. Грязь и осколки камешков попадают мне в уши.
Затем я падаю снова, проваливаясь сквозь почву, под землю, в ямы ада.
Мое тело ударяется о множество мягких досок. Каждая гнилее, следующей, и даже моего скудного веса достаточно, чтобы сломать их. Боль пронзает меня, поскольку я падаю, как тряпичная кукла. Моё тело падает на пол с такой силой, что в моих легких не остается воздуха.
В моих ушах стоит звон, а мое сердце бешено колотится в груди. Боль пронзает каждый сантиметр моего тела острыми, жесткими ударами.
Через какое-то время я распознаю уже знакомый мне звук. Он так далеко надо мной, что возникает такое ощущение, будто я глубоко под водой. Слабо открываю глаза, не в силах даже кричать, и искать...
Кар! Кар!
Проклятая птица. Проклятая спина!
Я хныкаю, так как боль начинает усиливаться. Все мое тело горит, но часть боли проходит. Отчасти.
Я смотрю на зияющее отверстие в потолке, через которое я упала. Свет слабо просачивается. Смутное очертание форм в моей голове.
Я не в аду. Я нахожусь в подвале.
Тень затмевает свет. Я вижу, как черные, колеблющиеся крылья успокаиваются, и ворон садится на край отверстия с другими воронами.
Кар! Кар! Кар! Кар!
-Уйди!
Кричу я. Мой голос отзывается эхом во внутренней части ограждения.
Черные ворон скачет с одной ноги на другую, поднимает червя, а затем поднимает свою голову на меня.
Кар? Он спрашивает, а потом глотает свою добычу.
Что-то двигается позади меня. Я кричу и отодвигаюсь назад. Огромная крыса, почти размером с мою голову, быстро проскакивает по полу, и исчезает в темноте.
Просто животное, говорю я себе, пытаясь успокоить скачущее сердце. Бояться нечего.
В этот момент, я замечаю всех жуков и тараканов, ползающих по полу.
Я визжу и подскакиваю, пробуждая страх и адреналин. Став на левую ногу, я кричу, а потом падаю в обморок, поскольку разрывающаяся боль пронзает мою ногу.
Падаю лицом в пол, прямо в середину удирающей армии насекомых. Ощутив на языке грязь, выплевываю ее.
Кар! Кар!
Бегу подальше отсюда, беспомощная, к ближайшей стене.
Кар! Кар! Кар!
Я покачаюсь взад и вперед, чувствуя озноб. Жалостливые стоны вызывают слезы, стекающие по моему лицу.

Четвертая глава
(Настоящее время - октябрь 2013)
Я открываю глаза от блестящего пространства своей тюрьмы. Делаю вдох. К счастью, больше нет этого запаха.
Такое ощущение, будто вчера я изрядно перепила, а сейчас просыпаюсь от долгого сна. Сколько времени я была без сознания?
Я сажусь и осматриваюсь. Плитка чистая. Рвоты нет. Появились две банки, которых до этого не было.
Я подползаю и смотрю на них. Одна наполнена водой. Другая пуста.
Не раздумывая, я хватаю ручку первой банки и делаю быстрые глотки. Первый глоток я выплевываю, чтобы прополоскать рот, а остальное спускается вниз. Желудок урчит в знак протеста после большого глотка, но моему телу нужно восстановление баланса жидкости.
Еще два глотка, и я ставлю банку.
Только тогда я понимаю, что вода могла бы быть с примесью наркотиков.
Я снова начинаю чувствовать себя болезненно. Запихаю пальцы в рот, пытаясь вызвать рвоту, когда до меня наконец доходит вся нелепость этой ситуации.
Ты уже пленница, и уязвима, будто тебя собираются продать. Для чего отравлять воду?
Истеричный смех вырывается из груди. Смех, говорящий о том, что последний огонек надежды погас. Это смех женщины на грани безумия.
Я бегу на ногах, дрожащих от смеха.
-Что ты хочешь от меня?
Кричу я в небо. Я развожу руками и поворачиваюсь.
- Покажись! Покажи, кто ты такой
Я встаю слишком быстро. Голова кружится. Я теряю равновесие и падаю.
Моя голова глухо бьется об пол. Все снова чернеет.

Глава пять (Одиннадцать лет назад)

Мне двенадцать лет. Вечер. Воздух холодный, и полумесяц висит на безоблачном небе.
Вдалеке раздается уханье совы. Моя голова дергается вверх от резкого падения около стены.
Я боюсь заснуть здесь. Я боюсь, что уже никогда не встану. Что, если мои дни закончатся точно также, как и у этого скелета?
Моя левая лодыжка опухла и горячая на ощупь. Ниже нога онемела. Мой желудок продолжает сжиматься в еще более жесткие узлы, напоминая о голоде.
Интересно, волнуется ли мама. Она так была занята Полом в последнее время, что не уделяла мне никакого внимания на протяжении всего отпуска.
Я не против Пола. Он никогда не кричит и не пьет. Он не кинул мою Он не бросил мою маму, как это сделал ее последний бойфренд.
Он просто игнорирует меня. Я всегда была рада этому. По крайней мере, он разрешает маме привозить меня в его дом у озера.
Интересно, увижу ли я когда-нибудь его или маму снова. Когда падала, кажется, я всё сломала. Нет никакого выхода. Если меня найдут…
Но нет, никто и никогда не найдет меня здесь.

 

~~~

Кар! Кар! Кар! Кар!
Открыв глаза, на меня накатывает тревога. Я спала! Как долго? Я ведь только пару минут назад закрыла глаза…
Первые лучики проскальзывают сквозь воздух, заставляя пыль мерцать со зловещей величественностью.
Ворон снова здесь. Наблюдает за мной.
- Что ты хочешь, птица?
Спрашиваю я.
Кар! Кар!
- Я не могу встать, понимаешь?
Кричу я. На глаза наворачиваются слезы. Я знаю, что мне придется встретить здесь смерть.
Кар! Кар! Кар! Кар! Кар!
- Оставьте меня в покое!
Кричу я.
Кар! Кар! Кар кар кар КАР КАР кар кар!
- Я не могу ходить!
Воплю я.
- Я не могу прыгать! И даже если бы моя нога не была сломана, то я всё равно не смогла бы сделать это!
Я начинаю кричать.
- Что еще Ты хочешь? Ты хочешь, чтобы я еще раз кинула в тебя камень? Одного было недостаточно?
Провожу рукой по земле и нащупываю только грязь.
Набираю руку, полную грязи и бросаю в него.
Кар! Кар! Ворон взлетает, и брызги грязи падают на землю.
Я остаюсь наедине с жуками и гигантской крысой.
Я ненавижу это место. Я ненавижу сырой, земляной запах. Я ненавижу темноту, которая остается в углах даже в течение дня. Я ненавижу, что отверстие в потолке так близко. Оно дразнит меня. Если бы я была всего на несколько дюймов выше, возможно я смогла бы встать…
Кар! Кар! Кар!
Я кричу от отчаяния. Больше всего я ненавижу эту проклятую птицу!
Она залетает в подвал и садится в футе от меня. Я смотрю на нее. Она совершенно бесстрашная. Она в свою очередь смотрит на меня своими черными, как бусинки глазами, и начинает совать свой клюв в землю, ища завтрак.
Подождите. Грязь. Вот именно!
Я осматриваю себя. Тыкаю пальцами в землю. Мягкая, рыхлая земля. Может быть, я и не высока ростом, чтобы встать, но я уверена, черт возьми, что я могу соорудить насыпь!
А вот и разрешение проблемы. Я отказываюсь голодать в этой дыре посреди леса. Я отказываюсь позволять своему страху управлять мной. Эта птица даже не знает значение слова, и я отказываюсь, чтобы он был лучше меня.
Я ползу на коленках и начинаю грести.

Глава шесть (Настоящее время)

Я прихожу в себя со жгучей головной болью. Такое чувство, будто кто-то воткнул гвоздь в мой затылок.
Издавая стоны, я сажусь. Свет такой же яркий, как и всегда. Вообще-то слишком яркий. Это только усиливает мою головную боль. Я терпеть не могу эту светочувствительность.
Смотрю на колонну, затем невольно начинаю дрожать, касаясь пальцами ошейника на шее. Конечно же он на месте. Разве можно было ожидать, что будет по-другому?
Интересно, который сейчас час. Как долго я пробыла в этой комнате. Без окна, впускающего солнечный свет, этого невозможно сказать.
Думаю, не больше одного дня, хотя. Во-первых, от меня не
пахнет. Во-вторых, я не испытываю потребности в том, чтобы принять душ. С этой мыслью приходит и нестерпимое желание пописать.
Блядь! Я осматриваюсь вокруг. Человек просто ждет, что я описаюсь на пол?
Грязные нетронутые плитки больше похожи на какое-то пренебрежение, но ведь я не свинья. Я еще не настолько нахожусь в отчаянии. Но всё же.
Я вспоминаю о двух банках и бегу к той, что пуста. Взяв её, до меня наконец-то доходит, для чего она предназначена.

Это не банка, идиотка. А ночной горшок.
Использовав его, я несу его как можно ближе к периметру моей тюрьмы, рискуя. Я не хочу получить еще один удар электрическим током.
Я замечаю письмо, которое я так и не закончила читать. Достаточно вспомнить о плавных синих чернилах, чтобы по спине побежала дрожь.
Заставляю себя сесть и прочитать оставшееся. Что если там содержится жизненно важная информация.

Завтра, Вы получите контракт, в котором в общих чертах будет описано, какого поведения я от вас жду. Соответствие моим требованиям постепенно даст Вам больше свободы. От того, что вы будете вести себя, как ребенок, только усугубит ранее заработанные привилегии и на это я отреагирую с апатией.
Сегодня вы - гость в моем доме. Когда же Вы подпишете контракт, Вы станете моей собственностью.
Я всегда рассчитываю то, что моя собственность соответствует только высоким стандартам.
Следующие восемнадцать часов я оставлю Вас в покое, чтобы Вы могли подумать над имеющимися вариантами.
Не разочаруйте меня.
- J.S.

 

Что-то в этих инициалах заставляет меня задуматься. Буквы похожи на подпись, которую, как мне кажется, я уже видела прежде.
Но где? Я пытаюсь вспомнить, ломая голову. Может быть кто-то из друзей.
Это напоминает мне встречу с бывшим одноклассником, которого я не видела пять лет. Он похудел. Вы чувствуете, что вроде бы знаете его. Только после того, как начинаешь разговаривать с ним, ты вспоминаешь его.
Остальная часть письма пролетает в моей голове. Очевидно, это писал сумасшедший. Какой больной назвал бы меня “гостем”? Это - щедрый эвфемизм. Ошейник мог бы также быть на поводке, полностью обеспечивая свободу. “Никаких препятствий” для моего ухода? Ха!
Я даже думать не хочу о последствиях контракта. Я его не подпишу. Я никогда не стану чьей-либо собственностью.
Я лучше умру.
Внезапно, гаснет свет.
Темнота еще больше нервирует меня. Я встаю и махаю руками.
- Эй! Эй, я все еще здесь!
Ничего. Лишенная света, я нащупываю колонну. Когда мои руки находят ее, я прислоняюсь спиной и опускаюсь по ее холодной гладкой поверхности. Шлепаюсь задницей о землю. Глядя в темноту, я опускаю голову. Мой желудок урчит, напоминая мне, сколько прошло времени с момента последнего приема пищи. Мне дали воду. Значит ли это, что еду мне тоже предоставят?
Я снова возвращаюсь к своим воспоминаниям, чтобы хоть как-то собраться с силами.

Глава семь (Одиннадцать лет назад)

Полдень. Солнце высоко поднимается надо мной, заполняя лес своими неумолимыми лучами. Я гребла на протяжении долгих часов. Ногти черные, а руки в грязи. Пальцы онемели, а руки словно свинцовые. Мои плечи горят.
Я смотрю на груду, которую мне удалось построить. Она получилась прямо под отверстием.
Кажется, всё ещё недостаточно высоко.
Выкапываю другую горстку грязи, что дается мне с таким трудом.
Мой желудок урчит. Я так голодна.
Но даже голод не столь важен, как потребность в воде.
- Нужно продолжать, бормочу я себе.
- Я не могу остановиться сейчас.
Все мое тело истощено. Кажется, лодыжка опухла еще больше. Моя левая нога и унцию моего веса не выдержит без всхлипываний.
Боюсь, что, даже если мне удастся построить достаточно высокую насыпь, чтобы вылезти отсюда, у меня не хватит сил, чтобы добраться до дома у озера.
Но я должна попытаться. Я это знаю.
Я хочу сесть и отдохнуть. Хотя бы на несколько минут. Но, я не могу. Боюсь, если я перестану двигаться, я никогда не начну снова.
Поэтому, я продолжаю рыть, выкапывая грязь голыми руками, добавляя ее к постоянно растущей груде.
Время идет. Небо окрашивается в красный. Солнце начинает садиться. Я не могу провести еще одну ночь здесь. Я смотрю на свою груду. Она мне уже по пояс. Но мои ноги вязнут в ней, когда я пытаюсь ступить на неё. Я никак не могу достичь половицы.
- Лилли! Лилли!
Где-то вдалеке доносится слабый мужской голос, что поначалу мне кажется, будто мне померещилось.
Но тогда я снова слышу его.
- Лилли? Лилли!
Мое сердце начинает бешено колотится, облегчение накрывает холодной волной.
- Здесь!
Выкрикиваю я. Мое горло так пересохло, что мой голос настолько слаб, что я слышу только себя.
- Здесь!
Я пробую еще раз.
- Лилли? Лилли!
Голос становится слабее. Тревога одолевает меня, поскольку я понимаю, что он идет не в ту сторону.
Карабкаюсь к вершине насыпи и наполняю легкие воздухом.
- ЗДЕСЬ!
Я жду. И еще. Моя грудь беспокойно вздымается. Он слышал меня? Почему нет ответа?
- ЗДЕСЬ!
Кричу я.
- Я здесь! Помогите мне! Я здесь!
Я больше не слышу своего имени. Ничто не нарушает тишину, кроме шелеста ветра сквозь деревья.
Сокрушительная боль взрывается в моей груди. Человек не услышал меня. Он не придет.
Я падаю на колени. Я пытаюсь смахнуть слезы, но не могу. Мое отчаяние слишком велико.
Все мое тело содрогается от рыданий. Он не нашел меня. Он не слышал меня.
- Лилли!
Голос приближается и раздается надо мной. Наконец, я вижу лицо Пола. В течение полусекунды я думаю, что это мираж. Но когда он наклоняется, и тень его руки касается пола, я точно знаю - он мой спаситель.
- Дай мне руку, дитя!
Просит он.
Я поднимаю дрожащую руку так высоко, как могу, борясь с разрывающей болью в плече.
Его рука жестко сжимает мое предплечье, так же сильно как железо.
- Я вытащу тебя
Обещает он.
- Ты можешь стоять?
Я киваю, немая от изумления.
- Дай мне обе руки. Я подниму тебя. Готова? Три, два …

Глава восемь (Настоящее время)

Мои глаза открыты в темноте.
Пол спас меня? Нет. Нет, этого не может быть.
Падение в тот подвал было решающим моментом в моей юной жизни, потому что я спасла себя. Я никогда не забуду, как строила груду из грязи. Я много думала об этом, но я всегда была уверена в том, что сама вытащила себя.
Пол никогда не волновался обо мне. Это - то, чем моя мать забила мою голову, когда мы вернулись, через несколько недель после того лета. Он не заботился ни обо мне, ни о ней.
Но...скорее всего я просто подавила воспоминания о своем спасении. Могла ли я убедить себя в том, что мой план побега сработал после всего того, что мне рассказала мама?
Зачем? Зачем ей было врать мне?
О детстве всегда трудно вспоминать. Спустя год мама начала пить. Точно, когда мне исполнилось тринадцать. И когда она пила, она всегда говорила о Поле.
Алкоголь был катализатором, который ухудшил мои отношения с моей матерью. Может горечь от его отъезда вкупе с выпивкой заставил ее обмануть меня?
Не то, чтобы сейчас это имело значение. Теперь нет Пола, который бы смог вытащить меня из этой дыры. У меня есть только я сама.
Если те воспоминания, что у меня остались, ложные, за какую надежду я цепляюсь сейчас?
Я кладу руки под голову и ложусь на пол. Холодные плитки, как пиявки, высасывают тепло из моего тела.
Единственное, что остается - это ждать.

Глава девять (Настоящий момент)
В темноте непонятно, сколько сейчас времени. Я не могу спать. Я не могу перестать думать о мерзком ошейнике на моей шее.
Я должна найти какой-то способ снять его. Пальцами я пыталась найти хоть что-то, что сможет мне помочь, но ничего.
Каждая минута приближает меня к завтрашней схватке. Что будет сказано в контракте? Какие требования выдвинет мой похититель?
Это не имеет значения. Я ни за что не подпишу этот грязный листок бумаги. Я никогда добровольно не отдам свою свободу.
Мысленно я возвращаюсь к тем инициалам: J.S. Что-то подсказывает мне, что я где-то уже видела их.
Яркой вспышкой в комнате загорается свет.
Выругавшись, я зажмуриваюсь, от боли прижимая лоб к прохладному полу. Когда она наконец стихает, я осматриваюсь, прищурив глаза.
В комнате появилось что-то новое. Тележка с подносом на колесах, покрытая черной тканью. Она находиться в тех пределах пространства, где мне разрешено двигаться.
Иду к ней очень медленно, ожидая контрольного толчка, предупреждающий о том, что я зашла слишком далеко. Осторожность - мое единственное спасение.
Приближаясь, я чувствую восхитительные, аппетитные запахи, доносящиеся из-под ткани. Когда же я в последний раз ела?
Добравшись до подноса, я опускаю один угол ткани и замечаю тарелку горячих овсяных хлопьев, накрытых крышкой из прозрачного стекла. Два маленьких отверстия в ручке испускают притягательные ароматы, не давая им остынуть
Дотрагиваюсь до крышки. Все еще теплое. Значит, принесли это сюда совсем недавно. И почему я не заметила?
Под тарелкой нахожу записку. Читаю, “В качестве жеста доброй воли”. Дальше нарисована стрелка, указывающая на другую сторону. Переворачиваю записку.

На полочке ниже лежит контракт. Можешь подписать, когда будешь готова.
– J.S.

Теперь мне не хочется есть. Опускаю ткань на место и бегу сломя голову к столбу. Ухожу в другую сторону, чтобы не дай бог не соблазниться едой. Я никогда не была большим едоком. Бывали дни, когда мне хватало одного рогалика.
Но тело лучше меня знает, что ему нужна еда. Голод отдает тяжестью в моей голове. Я бью кулаком по животу, чтобы прекратить урчание, и попытаться не думать о еде.
Это работает примерно минуту. Тогда до меня снова доносятся запахи ждущего меня завтрака.
Всего один кусочек, говорю я себе и встаю, объясняя это тем, что еда придаст мне сил.
Осторожно подхожу к тележке и качу её к центру комнаты. Снимаю ткань, намереваясь использовать ее, как одеяло, и набрасываю себе на плечи.
Несмотря на разнообразие еды: яйца, вафли и фрукты, я выбираю яблоко.
Хватаюсь за ручку и поднимаю… но хмурюсь. Крышка не поддается. Сначала, я подумала, что это мог бы быть перепад давлений, даже с отверстиями для выпуска воздуха — как то, когда Вы готовите закупоренный горшок риса. Но тогда я замечаю нежно - голубую заметку, отмеченную на ящике внизу.

Сначала открой меня.

Умно. Он не даст мне еды, пока я не посмотрю контракт. Делая вид, что его не существует, мне не станет легче. Возможно, если я прочитаю контракт, то узнаю, с чем имею дело.
Жизненно важная информация.
Открыв ящик, раздается щелчок. Крышка внезапно открывается. Я замечаю тонкие металлические стержни, удерживающие ее. Но, мой взгляд падает не на еду, а на листки бумаги.
Вынимаю его. Крошечная надпись, написанная от руки. Строки совершенно прямые, слова расположены, как армии идущих муравьев. Я подношу его к лицу и начинаю читать:
ДОГОВОР ПОРУЧИТЕЛЬСТВА:
Я, Лилли Райдер (пробел, который уже заполнен моим именем), заключаю данный договор, соглашаясь с нижеследующим:
1. Существует задолженность по образовательному кредиту, порядка 180,000.00$ (сто восемьдесят тысяч долларов и ноль центов), и,
2. На данный момент и в ближайшем будущем нет возможности оплатить вышеуказанный долг, поскольку финансовое положение не позволяет этого сделать.
Поэтому, выплата полной долговой суммы возлагается на J.S. (далее “Гарант”), которому переходят все мои права, как кредитора, привилегии, приоритеты, средства и суждения.
Это сделано с тем, чтобы:
1. Все неоплачиваемые мною счета будут взяты гарантом на себя, который, действуя от моего имени, гарантирует мне никаких дальнейших финансовых затрат, и,
2. Возникший долг между мной и Гарантом будет выплачен посредством выполнения трудового договора (далее “КОНТРАКТ”), заключающийся в нижеследующем:

КОНТРАКТ
(название использовано для своей выгоды и занимает две регулярных линии пространства)

 

1. Цель:
i. Настоящее соглашение устанавливает параметры профессиональных отношений на срок ____ дней
__ октябрь __, 2013, между
1. J.S., (именуемый в дальнейшем “Работодатель”) и,
2. Лилли Райдер, (именуемый в дальнейшем “Сотрудник”)

ПРИНИМАЯ ВО ВНИМАНИЕ, ЧТО Работодатель желает получить услуги Сотрудника в награду за погашение долга (и), задолженности, и,
ПРИНИМАЯ ВО ВНИМАНИЕ, ЧТО Сотрудник соглашается предоставить все такие услуги на положениях и условиях, изложенных в этом документе
(“КОНТРАКТ”).

2. Занятость:
a. Сотрудник обязан в любое время, и в меру своих возможностей выполнять все обязанности, требуемые Работодателем.
b. Сотрудник обязан соблюдать все правила и процедуры, письменные и устные, как будет сказано Работодателем и описано далее.
3. Компенсация и проживание
a. Сотрудник отказывается от права на денежную компенсацию. Вместо этого все оказанные услуги будут засчитываться в счет долга Гаранту.
b. Работодатель обязуется предоставить Сотруднику все удобства, необходимые для поддержания текущего здоровья. Это будет сделано за счет Работодателя и включает в себя такие важные вещи, как еда, вода, проживание, и т.д.
4. Срок использования:
a. КОНТРАКТ автоматически аннулируется через пять(5) лет, или,
b. До тех пор, пока Гарант не посчитает, что услуги предоставленные Сотрудником, эквивалентны ценности суммы денег, которую Сотрудник должен Работодателю (180,000$) согласно следующему условию:
i. Преждевременное прекращение КОНТРАКТА должно быть оговорено обеими сторонами.
5. График работы:
a. Сотрудник доступен для исполнения договорных обязательств в любое время дня, семи дней в неделю, включая выходные и праздничные дни.
b. Сотрудник имеет право на сорок два (42) часа сна в любой семидневный период.
6. Описание обязанностей:
a. Сотрудник будет нанят в качестве “Личного помощника”, текущие обязанности и ответственность которого изложены в “Приложении A” к настоящему документу, который является основной частью этого соглашения.
b. Эти обязанности время от времени могут пересматриваться, по усмотрению Работодателя, заранее уведомляя об этом сотрудника. Однако этим можно подвести итог в следующей широкой рекомендации:
i. Обеспечение полного и абсолютного личного удовлетворения Работодателя.

Я, __ Лилли Райдер __ (снова, мое имя уже заполнено) соглашаюсь с условиями, установленными в данном соглашении, отныне известный как “КОНТРАКТ”.

 

7. Подписывая этот документ, я заявляю, что делаю это по собственной воле. Я никоим образом не была принуждена. Как свободный гражданин Соединенных Штатов Америки, я понимаю, что КОНТРАКТ не является нарушением моих конституционных прав, в частности Тринадцатой Поправки. Я отказываюсь от всех будущих прав оспаривать законность этого документа, включая, но не ограничиваясь:
1. По решению суда
2. Под властью адвоката или прокурора.

 

8. Подписывая этот документ, я также заявляю, что я:
1. Не являюсь носителем венерических заболеваний и в хорошем здравии.

Подпись: _x ____________
Дата: _x ________________

 

В нижней части контракта я вижу маленькую приписку:
Короче говоря …
(Я переворачиваю страницу),
ТЫ МОЯ.
Раздражение и отвращение вздымаются во мне, пропитанные сильным чувством недоверия. Мне даже не надо смотреть на “Приложение A”, чтобы понять, чего он хочет. Личное удовлетворение может означать только одно.
Он хочет меня, как свою секс рабыню.
Однако, любопытство взяло надо мной верх. Я открываю “Приложение A”.

Приложение A: обязанности и ответственность личного помощника
1. Быть доступным в любое время, чтобы удовлетворить любое желание, сексуальное или иное, J.S.

Только это. И ничего больше.
Почему я?
Кто такой J.S.?
Как он меня нашел?
Очевидно одно. Похищение планировалось в течение долгого времени. Я не случайная жертва.
Это - кто-то, кого я знаю.
Или, кто-то, кто знает меня.

Глава 10 (Настоящее время)

Я никогда и никому не рассказывала о взятых мною кредитах. Черт, я знала, что они были огромны. Но, они были важны для меня, чтобы учиться в школе. Они были причиной, по которой я приняла предложение о продлении моей летней стажировки на полный рабочий, и взяла академический отпуск на год, чтобы заставить себя работать. К сожалению, когда клиент вышел из дела, он оставил меня без работы …
Дерьмо.
Мелкая дрожь пробегает по моей спине, но она не имеет никакого отношения к мерзкому ошейнику на моей шее. Этот человек — J.S. —он наблюдал за мной. Следил за мной. В ожидании удобного момента для атаки.
Как долго?
— Покажи себя! Кричу я, убегая.

—Черт тебя подери! Покажись мне, кто бы ты ни был! Я сердито махаю контрактом в воздухе.

—Ты хочешь, чтобы я подписала это? Да лучше я умру! Вот, что я думаю о Твоих проклятых условиях!
Одним движением я разрываю бумагу на части, сминаю и следую к краю моей границы, чтобы бросить её так далеко, как только могу. Оборачиваюсь — разъяренная, сердитая, растерянная, неповинующаяся — и топаю назад к столбу.
На полпути гаснет свет.
—Еб твою мать! Я проклинаю всё, когда сталкиваюсь с подносом в темноте. Боль стрелой пронзает мое колено. В яростной вспышке я сметаю все тарелки с едой на пол. По моему телу растекается удовлетворение, когда я слышу, что фарфор разбивается.
Я нахожу мраморную колону и сажусь возле нее. Я обшарила все вокруг, пока мои руки не наткнулись на ткань. Я натягиваю ее на плечи.
Итак, J.S. Он думает, что лишил меня всей моей власти, но как бы ни так. Он лишил меня моего мнения, моей свободы, и думает, что этого будет достаточно, чтобы отдать мое тело?
Да ну нахуй. Сначала ему придется убить меня.
Он никогда не сможет лишить меня силы воли, моей непокорности.
— Мой ответ - нет, Ты чертов придурок! – кричу я. Я дрожу от адреналина.

—Ты слышишь меня? Я ОТКАЗЫВАЮ ТЕБЕ!
Первый день моего протеста.

Глава 11 (Настоящее время)

Они говорят, что одиночное заключение хуже ада.
Они никогда не были в моей ситуации.
Прошло семь дней, с тех пор как я проснулась в этой комнате. Семь дней, с тех пор как я была похищена и брошена в эту забытую Богом тюрьму.
Я знаю лишь, сколько мне принесли блюд. Семь. И каждый раз свет загорался только на час. После этого я снова погружалась в темноту.
Я отказалась есть первые два блюда. Мое слабеющее тело не могло сопротивляться третьему. В нем была записка от J.S.:

Твои силы на исходе. В конце концов, ты сдашься.

Я нашла ее только после того, как съела скудную тарелку с едой.
Ее даже “тарелкой” назвать было нельзя. Это были два яйца, кусок сгоревшего тоста и один листик сельдерея.
Поддаться желанию поесть, было ошибкой. От небольшого количества еды проснулся ненасытный голод, который в конечном итоге мешал мне спать. Если раньше мой голод сопровождался болью, сейчас же, когда язык ощутил вкус хлеба, он превратился в дикий огонь, который невозможно погасить.
На следующий день, когда доставили еду и снова включился свет, я нашла новый контракт, лежащий рядом с тарелкой. Теперь уже было другое примечание:

Подпиши, когда будешь готова. Знай, мое терпение на исходе. Мне не нравится твое состояние. Ты недоедаешь. Пока ты не подпишешь, я ничего не смогу сделать.
- J.S.
P.S: Пожалуйста, обрати внимание на исправленный пункт в конце Приложения A

Руководство читать так:

 

Приложение A: обязанности и ответственность личного помощника
1. Быть доступным в любое время, чтобы удовлетворять желания, сексуальные или иные, J.S.
2. Поддерживать массу и форму тела, в соответствии с показателями на 1-ое октября 2013, допуская отклонение в 2-3%.

Игнорируя примечание, я извожу себя своим жалким положением.
После этого это стало сражением чистой силы воли.
Мой похититель знал, что я голодала. Он знал, что еды, которой он меня обеспечивал, было достаточно, чтобы поддерживать жизненноважные процессы тела. Он знал, что, попробовав крошечный кусочек, во мне проснется ненасытный голод.
На следующий день я обнаружила полный поднос еды. Точно такой же, какой был в первый раз, но гораздо больше. Единственный прожектор светил на него.
Мне не нужен был свет, чтобы узнать, что находится там. Оттуда доносился такой ароматный запах, и в этот момент я проснулась.
Там была супы и пасты, пироги и пирожные, замороженные фрукты и нарезанные овощи. Морепродукты — омар, лосось, креветки и моллюски — в масляном соусе. Потрясающая кукуруза в початках, блестящая, со сливками, телятина, стейк и полдюжины других видов мяса.
Тарелки с рисом и суши, цыпленок терияки, и карнитас. Была даже целая тарелка глазированных в карамели шоколадных трюфелей.
Этого было достаточно, чтобы накормить деревню. Запахи были настолько аппетитными, что даже человек, сидящий на диете, не смог бы устоять.
Встав на дрожащих ногах, у меня текут слюнки, загорается остальная часть огней. Я моргаю через боль и замечаю, что путь к еде прегражден одним листком бумаги.
Контракт.
Еще одно сообщение:

Ты голодна. Еда, которую ты видишь, находится в двух футах за пределами границы твоего ошейника. Подпись, и она твоя.
Двадцать четыре дюйма.

Я падаю на пол и кричу.
Самое большее, что мне достанется - это иллюзия свободы, а не обещанная еда. В тот момент я увидела, какой отчаянной стала моя ситуация. Каждым пунктом моей жизни управлял сумасшедший. Он бы продолжил подкармливать меня, соблазняя облегчением, которое может бы быть, когда я нацарапаю подпись на пустой линии того грязного листка бумаги.
Я отползаю назад к столбу и прижимаю запутавшуюся ткань к груди. Свет погас.
В тот день я даже не получила свой положенный завтрак.

Глава 12 (Настоящее время)

Две недели. Две недели я потратила на это.
Я не нежилась на солнце, ветер не развевал мои волосы уже полмесяца. Я ни с кем не виделась и не слышала ни одного голоса, кроме своего собственного на протяжении четырнадцати бесконечно долгих дней и ночей.
Иногда, я пою, только для того, чтобы убить угнетающую тишину. Так и сойти с ума недолго.
Каждый день я просыпаюсь ради двадцати четырех дюймов, наполненных едой. Ежедневно меня снабжают одним и тем же: яйца, тост и сельдерей. Ем я на противоположной стороне столба, сдерживая соблазн.
Мое тело высыхает. Мне всегда холодно. Малейшее движение причиняет мне боль. Я воняю.
Порой я сомневаюсь, что приняла правильное решение. Сражение, которое продолжается глубоко внутри меня - является моим собственным решением.
Если я подпишу контракт, я отдам свою жизнь. Но, если я ничего не сделаю, разве я всё равно не отдам свою жизнь?
Я так одинока. Мой единственный друг - кратер в яме моего живота.
Лишь голод сообщает мне, что я все еще жива.
Жуткое существование. Грязь и пот затвердели на мне, как вторая кожа. Иногда, я подползаю к краю границы и смотрю на еду. Если я протяну руку, я почти могу дотронуться до нее.
Единственная вещь, не дающая сделать мне это - всего один листок бумаги.
Один маленький кусочек бумаги, требующий одну небольшую подпись.
Неужели то же самое чувствует военнопленный? Чувство безнадежности, которое управляет жизнями тех людей из Гуантанамо?
Или, что-то куда хуже этого?
Мой упрямый отказ взять ручку убивает меня. Я тысячу раз фантазировала о том, что же произойдет, когда я подпишу его: царапаю свою подпись на бумаге. Огни распространяются. Мой похититель показывает себя, и поздравляет меня с принятием своей участи. В фантазиях у него нет лица. Границы ошейника расширены. Я получаю свою еду, а потом —
Нет.
Идея быть чьей-либо собственностью, чьим-либо домашним животным, продолжать носить этот ужасный ошейник, противна мне. Это - камень преткновения, который моя совесть не может преодолеть. Я не буду служить жалким существом к извращенным фантазиям некоего больного фрика.
Это нелепо. Если бы не ошейник, я бы подписала контракт еще несколько дней назад.
Острый удар пульсирующего голода проходит по телу, стоит мне только сделать вдох через нос. Я дрожу и крепко обнимаю себя.
Сколько еще я смогу сопротивляться? Мой сахар в крови слишком низкий. Малейшие движения листьев отчаянно вызывают у меня головокружение.
Я закрываю глаза и вспоминаю обстоятельства, которые привели меня в Калифорнию в мое первое место ….

Глава 13 (7 месяцев назад)

Март. Мертвой хваткой та зима затянулась в Нью-Хейвене на три месяца, не показывая никаких признаков потепления.
Я делю комнату с двумя девчонками: Фей и Соней. Мы встретились с ними на первом курсе во время ориентационной недели, когда все трое мы застряли посреди ливня и нашли убежище под одним и тем же ивовым деревом. В то время как наша тяжелая учебная нагрузка и внеурочные обязательства не могли нас разлучить, мы были близки к тому, чтобы поступить в Йельский университет.
У меня есть полдюжины учебников, разбросанные передо мной. Каждая страница помечена моей личной смесью розового, желтого, оранжевого, красного, и синего маркера. Соня называет мой стиль изучения OCD. Я называю его, “имея систему” …, хотя специфика той системы, кажется, изменяется каждый день.
Я улыбаюсь этой мысли и возвращаюсь к своим книгам. В отличие от Сони или Фей, я связана обязательствами полного обучение в колледже. Соня получила бесплатный поездку; у Фей есть богатые родители. Я не обладаю ни тем, ни другим, таким образом, каждый семестр, который я провожу здесь, стоит мне дорого.
Вот почему каждый семестр до сих пор, я брала максимальные четыре курса, затем подала прошение в правление, чтобы добавить пятый. Мне отказали на первом году обучения, но предоставляли каждый семестр после. Так как мне удалось сохранять мой средний балл респектабельным, я обманула администрацию в разрешение мне добавить и шестой курс в этом году.
В то время как курс номер шесть точно был последней каплей переполняющей чашу, это было чертовски близко. Я выживала меньше чем на пяти часах сна в течение большей части моего третьего курса. Фей и Соня выразили свое беспокойство, и дошли до того чтобы организовать вмешательство — проведя меня контрабандой на автобус и взяв меня с собой на самую крупнейшую тусовку года - ежегодный футбольный матч университетов Гарвард - Йель. Но, я думаю, что справилась вполне прилично.
Несомненно, я не могла иметь никакого подобия общественной жизни. Прошлый раз у меня был секс с