И воцарились у нас немцы. И стали множиться жиды».

Иностранные мигранты, законные и незаконные, уже давно лезли в Россию с Запада. Причём большая часть их никакой ценности для России не представляла. Мастеров и честных людей было мало. Пётр Великий контролировал в определённой степени их въезд и размножение. Некоторым даже рубил голову. Но после смерти Петра Великого численность мигрантов, особенно немцев, всё увеличивалась и увеличивалась. Причём главная опасность была в том, что увеличивалось их число в сфере управления. Перед русским народом стала задача (национальная идея!) - освободить страну от засилья иностранцев. Оставить только способных к честной профессиональной работе мастеров, а остальных вымести на запад. Но русский народ после смерти Петра Второго объединиться для выполнения этой задачи не смог. Русская аристократия, русское дворянство, русская гвардия, Синод и Церковь, трудовой русский народ ничего не сделали для объединения сил.

Старорусская аристократия вместо того, чтобы возглавить борьбу по зачистке страны от иностранцев-паразитов, помышляла, прежде всего, лишь о захвате власти для себя. Да, аристократы были тоже против иностранцев, но, прежде всего, они желали быть верховной властью в России.

На заседании верховного Тайного Совета один из Голицыных заявил: У Петра Великого нет прямых законных наследников. Екатерина была незаконной императрицей, учитывая её «низкое» происхождение. Следовательно, её дети, Анна и Елизавета, - незаконные наследники. Завещание Петра Второго, который якобы передал трон Екатерине Долгорукой, – подложное. По мужской линии династия Романовых закончилась. Надо вернуться к «старшей линии» - линии Ивана Пятого. У него живы две дочки, Анна и Екатерина. Одна уже замужем за Карлом Леопольдом Мекленбургским-Шверинским. «Так что нечего больше рассуждать, остаётся одна Анна, живущая в Курляндии. На этом варианте все и сошлись. Кланы Долгоруких и Голицыных отправили Анне Ивановне в Курляндию предложение стать императрицей России, если она согласиться подписать в договоре все указанные «пункты». Она должна согласиться, что самодержавие в России теперь будет ограничено Верховным Тайным Советом, где главными будут князья Долгорукие и Голицыны. Она должна согласиться на главные посты при дворе и в армии никого не назначать. Предполагалось, что везде на главных постах теперь всегда будут русские люди. Исключение было сделано (по недомыслию русских аристократов) для Остермана. Анна Ивановна не имела права объявлять войну, заключать мир и вести переговоры с иностранными державами. Анна Ивановна не должна вступать в супружество. Должна также отказаться от права назначать наследника престола. Вероятно, был и секретный пункт договора: Анна Ивановна не должна была привозить из Курляндии в Петербург своего «любимого Бирончика».

В этом договоре был правильный пункт: пора покончить с засильем иностранцев во власти. И против этого пункта нормально развитый русский возразить не мог. Против были только иностранцы и совсем продажные и денационализированные русские сановники. Но ограничение самодержавия в пользу аристократических кланов для дворян, гвардии и Синода было абсолютно не приемлемо. В результате против русской аристократии объединились иностранцы, гвардия, дворянство, Синод. Трудовой народ не участвовал в этой борьбе, но в случае «заварухи» также выступил бы против олигархов. Иностранцы вздохнули с облегчением. Глупых русских удалось расколоть на две враждующие части. Иностранцам даже удалось возглавить оппозиционную часть русских, направить её на кровавую расправу с русской аристократией, а затем и усилить свою власть в России.

В Митаву к Анне Ивановне прибыл не только один из князей Долгоруких, но и агенты от Остермана, Левенвольдов и поляка Ягужинского. Анне Ивановне всё время рассказывали, что происходит в Петербурге, снабжали советами, писали, что надо подписать все «пункты». Главное - сесть на трон, а потом она порвёт все «пункты» и отрубит головы сочинителям этих «пунктов». Все мигранты твёрдо стоят за Анну Ивановну, и найдется много русских дураков, которые поддерживают мигрантов в их борьбе с русскими аристократами.

 

Анна Ивановна так и сделала, как ей указали иностранцы. Подписала все «пункты». Оставила временно в Курляндии своего «любимого Бирончика». Приехала в село под Москвой, объявила себя полковником Преображенского полка и капитаном кавалергеров, заручившись их поддержкой. Потом в Москве зачитала публично «пункты» об ограничении монархии и своей власти. И в ответ услышала то, что желала услышать «от народа»: «Долой верховников!» Русские гвардейцы и офицеры орали: «Мы не хотим, чтобы государыне предписывали законы! Мы хоти, чтобы было, как при Петре Великом! Не потерпим злодеев!»

«Прикажите, - обратились гвардейцы к Анне Ивановне, - и мы принесём к вашим ногам головы ваших врагов!» Преображенцы обещали переломать ноги князьям Долгоруким и Голицыным, если те будут принуждать Анну Ивановну, чтобы она подчинилась воле верховников. Против ограничения власти Анны Ивановны выступили и дворяне, и Синод с Феофаном Прокоповичем и прочие.

«Значит, вы меня обманули, - заявила Анна Ивановна князю Василию Лукичу Долгорукому. - Народ не желает ваших «пунктов». И она публично разорвала договор с Верховным Тайным Советом, а потом и вовсе упразднила этот орган власти. Старорусская знать позорно проиграла. Планировали сделать из «несуразной, нелепой Аньки курляндской» послушную куклу, благодарную за то, что её посадили на трон, а она вместе с иностранцами сначала отправила их в ссылку, а потом некоторых князей даже отправила в застенок, некоторых Долгоруких колесовали, другим отрубили голову. Сослали и князей Голицыных.

Из-за политического идиотизма русских на трон села «нелепая, несуразная курляндка Анька» (было ей тогда 37 лет), а вся власть в России оказалась в руках мигрантов. Одни русские были казнены, а русское дворянство, русские гвардейцы, Синод и трудовой народ оказались под властью мигрантов. Естественно, срочно Анна Ивановна вызвала из Курляндии своего «любимого Бирончика». Бирон (Бюрен) Эрнст Иоганн как фаворит и стал главной политической фигурой в России на десяток лет. В 1730 он получает должность обер-камергера (это звание сразу поставило его выше сенаторов). В том же году он награждён александровской и андреевской лентами и возведён императором Карлом Шестым в графское достоинство Римской империи. Через него шли назначения на все придворные должности, вплоть до истопников. От него зависело, кто попадёт на приём к императрице, а кто нет. От него зависело, кого пригласить на придворное торжество. И он не только подбирал кадры двора, но и кадры государственного аппарата. Он покровительствовал немцам из Германии и Прибалтики. Он пожелал стать герцогом Курляндским, и стал им, что не удалось даже князю Меншикову. Он стал регентом при малолетке-наследнике Иване Шестом. После окончания войны с турками Анна Ивановна пожаловала ему 500 тысяч рублей в золотом бокале, осыпанном бриллиантами (за что?) А после смерти Анны Ивановны этот немец-лютеранин стал и формальным, и фактическим правителем России.

 

Второй по значению политической фигурой стал вице-канцлер, барон Остерман. Генрих-Иоанн. В 1730 Анна Ивановна за услуги пожаловала его в графы. Вместо упразднённого Верховного Тайного Совета был создан по совету Остермана Кабинет министров при императрице. Так вот Остерман в нём стал самой главной фигурой. В его руках вся внешняя политика, и почти вся внутренняя.

 

 

Мигранты получили и полный контроль над армией. Миних Бурхард-Христофор (родился в графстве Ольденбургском) назначен членом кабинета по военным и внешним делам. В его подчинении и все сухопутные войска империи, все крепости и укрепления. Он назначен и фельдмаршалом. Во время войны с Турцией он назначен главнокомандующим. Ведал он и подготовкой военных кадров. В Петербурге, на Васильевском острове создан кадетский корпус – главное военное заведение империи. Дело хорошее, но шефом кадетского корпуса, естественно, назначен, Миних. Он находился в родстве с лифляндскими баронами, и потому национальный состав учащихся, по данным Строева (С. 70), был таков: из 150 кадетов - 50 из Эстляндии. Особое внимание обращалось на то, чтобы русских было меньше в специальных войсках. Миних усилил охранную лейб-гвардию двумя полками. Один полк -1200 рейтар. Другой полк – Измайловский (назван так по имени села под Москвой, где он был расквартирован) – 2800 пехотинцев. Организация этого полка была поручена тоже фавориту, графу Рейнгольду Левенвольде. (тоже важная фигура, его побаивался даже Бирон). Офицеры в этом полку – тоже, естественно, иностранцы, курляндские, эстляндские и прочие немцы. И даже солдаты – не великороссы, а хохлы.

В те времена господства мигрантов третья часть генералов – иностранцы, две трети командиров флота - иностранцы[53].

Частично это засилие мигрантов отображено в историческом сборнике «Осмнадцатый век», изданном Петром Бартеневым ещё в 1869. Полной же картины о засилье иностранцев во власти во времена Анны Ивановны нет в исторических книжках до сих пор.

Не возражали против засилья иностранцев и церковные начальники. Синод обязывал, например, поминать как регента имя Бирона (хотя он лютеранин) во всех службах.

 

 

«Что немцу хорошо, то русскому смерть»

 

Часто говорят и пишут туповатые «сторонники Запада:: «Запад для русских - образец для подражания». Но вот во главе России при Анне Ивановне оказались мигранты с Запада, немцы, прежде всего, с добавкой французов, голландцев и прочих и сотрудничающие с ними русские-западники. Казалось бы, должен иметь место скачок в развитии России при Анне Ивановне, ибо при данной императрице миграция с запада в Россию, законная и незаконная, весьма усилилась. Но где скачок? Где прогресс? Где увеличение мощи Российского государства? Где улучшение качества жизни русского и других коренных народов империи?..

Возьмем внешнюю политику. Да, при Анне Ивановне произошло существенное расширение империи на юго-восток. Была присоединена почти половина Казахстана. Конечно, это хорошо. Но ведь это было сделано без малейших усилий «наших немцев». Здесь ни при чём таланты Остермана и военные таланты Миниха. Казахстанские ханы сами обратились к Анне Ивановне с предложением включить их земли в состав Российской империи, ибо их собрался сожрать с потрохами Джунгарский хищник. Остерману и Анне Ивановне потребовалось лишь составить и подписать «бумажку» о присоединении части Казахстана к России. Да и ту подписали не сразу.

При Анне Ивановне и немцах продолжалась экспедиция Беринга и других мореплавателей в Тихом океане. Сделаны важные географические открытия. Доказано ещё раз, что Азию от Америки отделяет пролив. Исследованы северо-западные берега Северной Америки. Посрамлены западноевропейские учёные, утверждающие, что между Японией и Америкой находится огромная суша - земля де Гама. Нанесены на карту восточные границы Российской империи. Шли исследования Сибири. Но эта была работа по инерции, начата эта работа была ещё Петром Великим.

 

А что получилось с экспансией на юг? Анна Ивановна со своими немцами попытались завоевать Крым, дать по рогам Турции, включить в состав России Молдавию и Валахию, завоевать выход в Чёрное море. Миних волновал воображение императрицы ещё более радужными планами. Он обещал полностью сокрушить Турцию, занять Стамбул, вернуть ему старое название Константинополь, освободить все православные народы. Москва, действительно, станет Центром всего Православного мира, Третьим Римом, а Анна Ивановна станет самой великой императрицей на планете. «Знамёна и стандарты её величества водружаться… где? - в Константинополе. В первой старейшей греко-христианской церкви, в знаменитой святой Софии, её Величество венчаются как греческая императрица, и даёт мир…кому? - миру без пределов, нет, - народам без числа… Какая слава, какая повелительница! Кто спросит тогда - кому подобает императорский титул? Тому ли, кто венчан и миропомазан во Франкфурте (как австрийский император), или той, кто в Стамбуле?»[54].

И временные успехи в войне с Турцией (1735 - 1739), надо признать, были. Взяли Перекоп, разорили часть Крымского полуострова, истребили тысячи крымских татар, взяли и разграбили столицу татар Бахчисарай, сожгли около двух тысяч татарских домов, превратили в кучу пепла и богатые ханские палаты, сожгли дом иезуитов. Потом еще взяли и разграбили несколько городов-крепостей, сожгли ещё тысячи татарских домов, изрядно порубили и татар, и турецких янычар, включили даже Молдавию в состав России. Миних был уверен, что истощённая, еле живая Турция, «недалеко от погибели». Но в конечном итоге, потеряв 100 тысяч русских солдат убитыми, умудрились потерять и все завоёванные земли. Получили лишь мизерный кусочек территории.

Когда-то Пётр Великий завоевал земли на побережье Каспийского моря, планировал сделать Каспийское море «русским озером» и приблизить пределы империи к Индийскому океану. А императрица Анна Ивановна со своими немцами все завоёванные земли отдала обратно персам. Десятки тысяч убитых и умёрших от болезней русский солдат и огромные расходы – всё напрасно.

Удалось посадить своего ставленника Августа Третьего на польский трон. В 1733 умер польский король Август Второй. В Польше образовались две партии. Одна за то, чтобы посадить на трон Станислава Лещинского, в пользу этого претендента действовала Франция. Другая - за Августа Третьего, сына умёршего короля. И вот тогда по приглашению сторонников Августа Третьего русские войска под командованием немцев вторглись в Польшу. Осадили Данциг, подошла для усиления даже русская эскадра. 30 июля 1734 взяли штурмом Данциг, получили один миллион рублей за расходы на войну. Разбили польские войска сторонников Лещинского в юго-западной части Польши. Посадили на трон Августа Третьего. Всё это, конечно, хорошо. Лучше иметь на троне в Польше своего ставленника, чем ненавистника и врага России. Но ведь эта победа тоже мизер. Ведь из вечного врага Польши лучшего друга всё равно не сделали. И положение русских в Польше нисколько не облегчили.

А вот преступление против русских, которые жили на оккупированной поляками и жидами русской территории Анна Ивановна со своими немцами сделали чудовищное. И до сих пор «наши» профессора и учителя истории обходят эту тему.

Ведь, когда русские войска вошли в юго-западную Польшу, на территорию оккупированной ляхами и жидами Западной Украины (а здесь были сконцентрированы основные войска Станислава Лещинского), там началось национально освободительное движение. Отряды казаков и крестьян стали истреблять оккупантов – ляхов и жидов и сжигать, и экспроприировать их имущество. И на этом этапе войны командование русскими войсками не возражало против помощи русских народных ополченцев. С помощью казаков и крестьян удалось быстро дать по рогам сторонникам Лещинского. Среди русского (украинского) народа, жившего на оккупированной территории, появилась надежда, что наконец-то Россия решила помочь и поможет освободить навсегда православных Западной Украины от ляхов и жидов. Распространились даже слухи, что начальники русской армии выдают грамоты, подписанные самой императрицей, в которых предписывалось казакам и крестьянам Западной Украины истреблять и грабить «проклятых ляхов и жидов» и присягать на верность императрице Анне Ивановне. В начале 1734 национально-освободительное движение охватило почти всю территорию Западной Украины. Особенно выделялся энергией некий Верлен. Он объявил, что действует по приказу Анны Ивановны. Он изрядно истребил ляхов и жидов в Брацлавском воеводстве и привёл к присяге императрице Анны Ивановны большую часть населения этого воеводства. Затем его истребительные отряды ворвались в Подолию. Верлену удалось разбить даже регулярные польские войска, после чего он двинулся ко Львову. Это было прекрасное время совместных действий русских солдат регулярной армии и народных ополченцев с Западной Украины. Если раньше для русского солдата война эта была чужой и непонятной, то теперь приходило осознание, что «мы помогаем своим православным братьям освобождаться от ляхов и жидов». Все надеялись, что с помощью России будет скоро покончено с польско-жидовским игом, и Западная Украина (да и Белоруссия) будут присоединены к России.

В результате помощи народных ополченцев (их называли гайдамаками) сторонники Станислава Лещинского были везде разгромлены, и на трон в Польше был посажен Август Третий. Но на этом всё хорошее для русских повстанцев и закончилось. Дальше началось что-то непонятное и обидное. Анна Ивановна предала русских повстанцев. Анна Ивановна со своими немцами не пожелали даже поставить вопрос о присоединении Западной Украины к России. Хуже того, Анна Ивановна со своими немцами отдали приказ русской регулярной армии в Польше беспощадно подавить национально-освободительное движение русских в Польше. Русская армия в Польше была превращена в карательную армию. Эта карательная армия под командованием немцев взяла под защиту жидов и ляхов и начала истреблять казаков и русских крестьян, начала истреблять лучших русских людей Западной Украины. Русские стали истреблять русских. Православные стали истреблять православных. Русская карательная армия действовала теперь в союзе с польской карательной армией. Ляхи и жиды ликовали. Были повешены, зарублены, замучены тысячи и тысячи русских (украинских) жидоборцев.

Главнокомандующий русскими войсками, когда основные часть регулярной русской армии покинула пределы Польши, приказал киевскому генерал- губернатору графу Вейсбаху везде добивать и добивать повстанцев. Граф Вейсбах вступил в постоянные сношения с новым польским королём по вопросу о полном истреблении русских (украинских) ополченцев. В Польше ещё год оставались русские карательные войска под командованием немецкого генерал-майора Гейна (Антонович. С. 110). А киевский генерал-губернатор граф Вейсбах обещал польскому королю, что сделает всё возможное для поимки вождей гайдамаков, которые укрывались на русской территории. Обещал вернуть и русских крестьян, которые, спасаясь от казни, перебрались через Днепр на русскую территорию. И даже приказал, чтобы никто из русских начальников не принимал жалоб русских (украинских) крестьян на поляков и жидов. Восстание гайдамаков общими усилиями ляхов, жидов и русских карателей (под командой немцев) было подавлено. Только немногие сумели скрыться в Молдавии и среди запорожских казаков.

 

Бедственным было при Анне Ивановне и её немцах и положение русского народа в самой России. Эксплуатация народа при господстве мигрантов была безжалостная. Разница в уровне жизни русских крестьян и мигрантов-верхов была огромная. В 1734 на содержание двора власть потратила 2 миллиона 600 тысяч рублей. На содержание императорских конюшен - 100 тысяч рублей. Помимо законного хапания благ мигрантами, было еще хапание незаконное. Сколько сожрали мигранты-паразиты народных средств за время правления Анны Ивановны до сих пор не подсчитано. Огромные деньги ушли впустую на бесполезную русско-турецкую войну. Мигранты выжимали и высасывали из русского народа всё, что могли. Обворованный народ был уже не в состоянии выплачивать недоимки. В деревни приходили карательные отряды под командованием немцев, избивали и пороли крестьян, отнимали весь скот и имущество. Наказывали русских в империи всегда жёстче, чем других. После порки русских на окровавленную спину сыпали порох и поджигали. Немцы говорили: «Русская спина всё выдержит». При приближении карательных отрядов целые русские деревни бежали в леса. В Малороссии зверствовал брат Бирона Карл. Псов он ценил много выше местных крестьян. По приказу Карла Бирона его холуи похищали женщин, которые недавно родили, привозили их на псарню и заставляли кормить грудью щенят. При Анне Ивановне 250 тысяч русских крестьян сбежали от невыносимой жизни в Польшу и Литву, хотя понимали, что и там под ляхами и жидами жизнь будет тоже страшная. Тысячи и тысячи умерли от голода и эпидемий. Тысячи ушли грабить и убивать. На улицах Петербурга, Москвы и других городов постоянно несли охрану патрули. Дорога между Петербургом и Москвой охранялась постоянно войсками. Начались мятежи. На деревьях вдоль дорог висели русские мятежники и разбойники.

Население России тогда было 11 миллионов, прибавились казахи, но русское население заметно не прибавлялось.

«Народ вопиёт публично против немцев, и особенно против двоих - графа Левенвольде и Бирона», - писал Де Лирия[55]. В народе считали Анну Ивановну «блядью Бирона» и ничего хорошего от неё не ждали. «Если Бирон на престоле царицу сменил, значит он её своим …. крестил»[56].

Увеличение числа немцев, шведов, голландцев, французов и прочих мигрантов в России создало благоприятные условия и для увеличения числа самых худших мигрантов - жидов. Ибо западноевропейцы были и тогда более терпимы к жидам, чем русские. В христианско-жидовском вопросе Западная Европа явно деградировала. Сама Анна Ивановна жидов не любила. Но она вынуждена была терпеть тех жидов, которым покровительствовали влиятельные немцы. Самым влиятельным жидом в империи был жид Леви Липман [57]. Он ещё при Петре Втором стал финансовым агентом и ювелиром при дворе. Доверенный Бирона жид Леви Липман весьма процветал при Анне Ивановне. Бирон сделал его придворным банкиром. «Этот Липман открыто продавал должности, места и монаршие милости в пользу Бирона и занимался ростовщичеством на половинных началах с Бироном. Бирон советовался с этим жидом во всех делах». Этот жид присутствовал даже на заседаниях Бирона с Кабинетом министров. Анна Ивановна дала ему чин обер-гофкомиссара. И все почтительно его выслушивали. «Самые высокопоставленные и влиятельные лица, и немцы, и русские, старались угодить этому жиду. Бирон часто советовался с ним по разным важным вопросам Бирон передал жиду Липману «почти всё управление финансами и различные торговые монополии»[58]. Этот жид и после ареста Бирона, сообщив регентше Анне Леопольдовне, где хранятся капиталы и секретные бумаги Бирона, сохранил свой положение обер-гофкомиссара.

Любимцами императрицы были жиды-шуты Педрило и Акоста (Лакоста). Мелькали в столице и другие жиды. Голландский жид Симон Абрагам предложил Сенату в 1736 остров Дабаго у берегов Южной Америки… «для коммерческой эксплуатации». Хотел нагреть свои жидовские лапки на финансировании проекта из русской казны[59]. Но всё закончилось для этого жида-мошенника нулём. Несколько жидов жили в Немецкой Слободе[60]. Жили жиды и в других городах империи.

 

Особо увеличилось число жидов-мигрантов в Малороссии. Их брали на работу управляющими и арендаторами помещики, множились жидовские кабаки. Появились даже раввины, к которым на жидовские праздники стекались все окрестные жиды. С мест шли жалобы, особенно в Синод, в Синоде же немцев и жидов не было, значит не было и большой терпимости к жидам-мигрантам. Дошли эти неприятные сведения о росте численности жидов-мигрантов и до Анны Ивановны. При всех своих многочисленных дефектах Анна Ивановна была набожная женщина, считала жидов врагами Христовыми. Знала, что её дед Пётр Великий считал их за мошенников. Знала об указе о депортации, изданном при Екатерине Первой. Анна Ивановна была встревожена и раздражена. В письме своему послу при гетмане Малороссии она писала ещё в начале своего царствования, в 1730: «Мы слышим, что малороссийского народа в купечестве обращается самое малое число, но боле торгуют греки, турки и Жиды»[61]. В 1731 гетман Апостол потребовал от местных начальников и помещиков выгнать «своих» жидов [62]. Но начальники и помещики отказались повиноваться, а строгих мер гетман к ним не решался принять. Требовался жесткий Указ императрицы, но его не было. Решение вопроса о жидах-мигрантах затягивалось. И своих-то покровителей жидов было в России много, а тут ещё и «либеральные» немцы. Не был последователен и гетман. В 1734 по ходатайству правителя Малороссии жидам была дозволена торговля «на локти и фунты» (Полное собрание законов. № 6610, 6614).

В 1731 жидам было разрешено прибывать с товарами в смоленскую губернию. Вскоре жидам власть сделала ещё уступку. Жидов из Польши допустили к торговле водкой в течение 1736 года. Из-за неурожаев тогда сократилось производство алкогольного зелья в России и жидам разрешили снабжать водкой казённые кабаки[63]. Запрещено жидам было ввозить водку только в Лифляндию.

 

Рост численности жидов-мигрантов, большая часть которых проникла и укоренилась в России незаконно, всё же весьма «огорчал» Анну Ивановну. Она боялась и обвинения в недостатке благочестия. И Анна Ивановна, вопреки желаниям многих немцев, всё же решилась издать Указ о депортации жидов из империи. Но началась война со сторонниками Станислава Лещинского в Польше, а потом и война с турками и крымскими татарами. И тогда Кабинет министров решил, что «всё же лучше отложить исполнение указа, чтобы не воспоследствовало никакого шпионства». Недовольные жиды, чтобы навредить России, могли начать активно шпионить в пользу её врагов (как будто жиды и так не шпионили). С высылкой жидов решили обождать до окончания войны.

Всё же в 1739 был повторён запрет сдавать жидам в аренду земли в Малороссии. В Малороссийскую Канцелярию послано распоряжение «смотреть накрепко» и запрещать, чтобы «во всей Малороссии никто себе жидов не брал». Запрещено было сдавать жидам кабаки в аренду или работать жидам продавцами алкогольного зелья.

 

Но вот война с турками закончилась. Оттягивать принятие указа против жидов уже не было оснований. И в 1740 последовало повеление, «по силе прежних указов », «всех ЖИДОВ из Малой России выслать за границу». (Полное собрание законов. 1740. Июль 11. № 8169). Приказано выслать около 600 «обнаруженных» жидов (292 мужч. и 281 женщ., живших в 130 дворах).

«Но далеко не все они были удалены, а может быть и никто…», - писал жидовский историк Гессен[64]. Действительно, никаких документов о том, что тогда сразу была проведена депортация жидов, нет. Никаких описаний этой операции нет.

 

И конечно, Указа о выселении жидов-мигрантов из Малороссии было недостаточно. Требовался Указ о полной депортации жидов из всей Российской империи. Но «порченная немцами» и русскими жидовствующими Анна Ивановна издать такой закон против жидов-мигрантов была не в состоянии.

Но отдадим должное Анне Ивановне, она осмелилась вопреки противодействию немцев, жидов и русских западников, отправить на костёр одного весьма пакостного жидяру. Не побоялась, что скажут «просвещённые», то есть ожидовленные, правители Западной Европы.