После этого можно переходить к «стихии рынка» и повелению «стихией». Прежде всего, избавимся от термина «потребительная стоимость», которая определяется как полезность вещи, способность её удовлетворять человеческую потребность. По вопросу об этом термине на протяжении более ста лет ведутся споры на темы: соизмеримы ли КОЛИЧЕСТВЕННО разноКАЧЕСТВЕННЫЕ «потребительные стоимости», является ли «потребительная стоимость» стоимостью, а если является, то когда; и если является стоимостью, то как её измерять, что в ней измерять — стоимость или «потребительность» и т. п. По этим и другим вопросам существует полный плюрализм взаимоисключающих друг друга мнений, что говорит о смешении в одном термине качественно разнородных явлений, и сопутствующее ему смешение понятийных границ. Поскольку это один из основных терминов политэкономии, то встаёт вопрос, как объективная наука может столько лет терпеть несоответствие понятийной нагрузки отдельно взятых слов, составляющих термин, понятийной нагрузке термина в целом, что является источником споров ни о чем и не по существу? Только в одном случае, если нет культуры научных исследований, т. е. нет науки.
Поэтому будем исходить из того что в экономике, как и во всех остальных науках, качественно различные явления количественно ОБЪЕКТИВНО НЕСОИЗМЕРИМЫ. Попытки их соизмерить во многофакторных задачах также необъективны и всегда субъективны, как и процесс управления: решение многофакторной задачи — обоснование субъективизма целевой функции управления.
Полезность в смысле удовлетворения целевой функции управления (по-русски — потребности; потребительности — по-научному) всегда также субъективна. Поэтому за термином «потребительная стоимость» никакого однокачественного объективного явления в общественном разделении труда не
стоит. Существование самого термина вредно, поскольку связывает подсознательно целевые функции управления ОБЩЕСТВЕННЫМ производством в целом с подчинёнными им стоимостями — частными, локальными характеристиками продуктообмена в общественном разделении труда между структурно неподчинёнными производствами. Связь эта носит ИНВЕРТИРОВАННЫЙ ХАРАКТЕР, поскольку в обыденном сознании стоимостным характеристикам всегда подчиняют целевые функции управления. Что такое инверсии, и как они влияют на функционирование регионов суперсистемы и объемлющих суперсистем, было сказано в «Достаточно общей теории управления».
Сам же термин «стоимость» без слова «потребительная» отражает несовпадение статистических характеристик объективного реального процесса общественного производства и статистических характеристик субъективизма членов общества в расстановке порядка приоритетов целей общественного производства в субъективном векторе целей общественного производства. Эти субъективные статистические характеристики различны в разных социальных слоях; они не осознаются в полной мере подавляющим большинством членов общества; изменяются с течением времени как в процессе развития общества в ходе исторического процесса, так и в результате целенаправленного воздействия на общественное сознание толпы мафий гешефтмахеров, что наиболее ярко проявляется в «капризах» моды, ведущих к функционально и здравомысленно неоправданному расточительству природных и трудовых ресурсов толпо-«элитарным» обществом. Эти статистические характеристики видимы обществу как прейскурант текущих цен рынка. Прейскурант отражает два фактора: нехватку производственных мощностей и уровень качества управления уже созданными мощностями. Прейскурант текущих цен с точки зрения теории управления отражает вектор ошибки управления производством: недостаточная производительность суперсистемы — ошибка либо в формировании вектора целей, либо в управлении процессом освоения потенциала развития суперсистемы. Но это утверждение справедливо только по отношению к суперсистеме в целом. Правильность соотнесения прейскуранта с вектором ошибки хорошо показывает обретение стоимости природными объектами: как только где-либо происходит переполнение людьми экологической ниши, пользование природой: морем, озером, лесом становится платным. Достаточность ведёт к падению цен до нуля. При достаточной производительности суперсистемы общественного производства в отношении целей, отражённых в прейскуранте, и при достаточно высоком быстродействии и качестве управления цены в замкнутом регионе суперсистемы падают до нуля, что говорит об управлении, близком к идеальному, при котором нет реальной конкуренции потребителей. Этот вывод для обыденного сознания, возможно, покажется диким и бредовым, хотя то же самое обыденное сознание вполне согласно с выводом о росте цен, сопровождающем падение качества управления общественным производством даже в условиях плановой экономики, сдерживающей до известной степени рост цен искусственно. Вывод же о падении цен до нуля при росте качества общественного САМОуправления и управления экономикой прежде всего — это отслеживание того самого процесса зависимости цен от качества управления, но в иную сторону изменения качества: качество управления растёт — цены падают. Когда они падают достаточно низко, то поддержание всей бухгалтерско-финансовой системы утрачивает смысл, поскольку её быстродействие ниже быстродействия директивно-адресной системы управления. Но это уже иной уровень развития инфраструктуры общества и его мировоззрения.
____________________
Из этого, в частности, следует, что при государственной монополии внешней торговли, исключающей чуждое вмешательство в общественное производство финансово-экономически бесструктурным способом, не только социализм, но и коммунизм может быть построен в стране, находящейся в капиталистическом окружении. Естественно, при условии, что обеспечена её научно-техническая самостоятельность и нет возможности организовать в отношении неё сырьевой голод. И всё сведётся опять к концептуальной самостоятельности управления. То есть в оценках перспектив развития Программа КПСС XXII съезда не сильно ошибалась, но руководство КПСС палец о палец не ударило для её осуществления.
____________________
При взгляде с позиций теории управления на категорию «стоимость», закон «стоимости» и т. п. современная политэкономия мало чем отличается от средневековой схоластики, которая тоже знала ряд достоверных фактов и объективных явлений. Теперь поищем прибыли.
Как известно, чистая прибыль (именно она всех интересует, хотя в политэкономии есть и другие формы доходов) — повышение суммы ДЕНЕЖНОГО дохода над суммами ДЕНЕЖНЫХ расходов за одно и то же время в процессе производства. Коли речь зашла о расходах (а доходы одного — это всегда расходы другого; деньги на дороге валяются редко), то надо вернуться к правилам Кирхгофа и посмотреть на схему рис. 1.
При этом стрелки продуктообмена необходимо заменить на встречные им стрелки денежного обмена, и перед нами предстанет укрупнённая схема кредитно-финансовой системы общества, обслуживающей его общественное разделение труда. Чтобы система была работоспособной, она должна быть заполнена технологической средой: в данном случае средствами платежа, что ещё раз повторяет ранее сделанный вывод о необходимости обеспечения устойчивой платёжеспособности отраслей в народном хозяйстве. Средствами платежа в настоящее время являются: деньги, ценные бумаги, ювелирные изделия и прочие сокровища, цифры на счетах банков и сберегательных касс. Это всё является технологической средой, обеспечивающей функционирование кредитно-финансовой системы. Поскольку необходимость перехода к «рыночной» экономике обосновывается заботой об общественном благе, а кредитно-финансовая система принадлежит всему обществу, то и прибыль, в ней возникающая, принадлежит всему обществу, а только потом распределяется по его составляющим: нациям, предприятиям, классам, семьям и т. п. Правило Кирхгофа, гласящее, что «сколько куда втекает, ровно столько оттуда того же самого и вытекает», по отношению ко всем сетям является законом сохранения количества технологической среды. По отношению к кредитно-финансовой системе общества это означает, что общественная прибыль в точности равна разнице между эмиссией средств платежа, осуществлённой государством, банками, акционерными обществами, ювелирной промышленностью, фальшивомонетчиками, и естественной убылью средств платежа в результате изъятия изношенных денег, утраты стоимости ценными бумагами, утраты средств платежа при несчастных случаях, безвозвратных потерях, контрабандном их вывозе за границу и т. п.
Из тех же правил Кирхгофа следует, что любая частная прибыль складывается из чьих-то убытков и некоторой доли от эмиссии. По этой причине статистически предопределена эпизодическая или постоянная убыточность производств. Если нет убыточных производств, то прибыль любого из них — доля от эмиссии, но безубыточность всех — мечта многих рыночников — кратковременный эпизод в функционировании кредитно-финансовой системы.
Как это связано с благосостоянием общества? — Никак! Чтобы убедиться в этом, достаточно обратиться к уже приводившейся в «Историко-философском очерке» таблице роста такой прибыли — денежных сбережении граждан и сопутствующей ей инфляции, причиной которой является, если рассуждать здраво, не печатание лишних денег, а неспособность управлять общественным производством; поскольку, даже если новых денег не печатать, а просто прекратить выпуск продукции, то немедленно возникнет инфляция. Корень инфляции — не в кредитно-финансовой системе, не в эмиссии средств платежа, а в управлении общественным производством: директивно-адресном или «рыночном». Субъективизм управления не позволяет сказать, что рост инфляции это — плохо, потому что с точки зрения гешефтмахеров, совершающих инфляционную кражу, рост инфляции — ХОРОШО! Денежный поток — всего лишь тень потоков реального продуктообмена. Между потоками продуктообмена и встречными денежными потоками нет объективной связи: их связывает субъективный фактор — человек, через которого одновременно (или последовательно) проходят и продукты, и деньги, и одно на другое меняется по субъективному произволу. КРЕДИТНО-ФИНАНСОВАЯ СИСТЕМА — лишь одно из средств управления, а не самодовлеющий идол; это УСКОРИТЕЛЬ ТЕМПОВ продуктообмена по сравнению с максимально достижимыми В МЕНОВОЙ ТОРГОВЛЕ между не подчинёнными друг другу директивно-адресным способом производителями. И ДЕНЬГИ — не «отчуждённая сущность труда и бытия», как сказал К. Маркс, а социальное ПОРОЖДЕНИЕ, ОТЧУЖДАЮЩЕЕ ЧЕЛОВЕКА ОТ СУЩНОСТИ ТРУДА И БЫТИЯ, разорвавшее единство обязанности созидать и права потреблять и даже противопоставившее их друг другу: потребление стало возможно без созидания, ибо деньги не пахнут. Именно по этой причине, когда интенсивность гешефтмахерства превышает меру терпения производителей продукции, они возвращаются к прямому продуктообмену между собой. Продуктообмен обеспечивает созидание в общественном разделении труда, а кредитно-финансовая система лишь распределяет право потребления. Как известно, рыночники именно в этом грехе — распределении потребления — обвиняют «командно-административную» систему, а у самих — не то, что «рыльце в пушку», но просто за «пухом» их рыла не видно, да и им самим из-за того «пуха» ничего не видать: обзор закрыт.
Ошибочность управления формированием потребностей и производством продукции вызывает конкуренцию потребителей и при «рыночном», и при директивно-адресном управлении производством. Этот вид конкуренции носит название дефицита. И пирамида богатства, личных доходов членов общества, просто скрывает конкуренцию потребителей, придаёт ей узаконенные (законом «стоимости») формы: по одёжке протягивай ножки. Когда говорят: «у них всё есть», то забывают, что у Рокфеллера и простого рабочего «всё есть», но несколько по-разному. И это различие — вовсе не результат их свободной воли потреблять по потребности. Остаётся же видимой только конкуренция производств за денежную прибыль, о которой рыночники прожужжали уши, утверждая, что она двигатель прогресса.
Если прейскурант текущих цен является отражением вектора ошибки управления общественным производством, то кредитно-финансовая система является средством, способным обеспечить устойчивость процессов продуктообмена и потребления при ОШИБОЧНОМ САМОуправлении общества. Общество может воспользоваться этим свойством кредитно-финансовой системы только в одном случае: если обеспечит устойчивую платёжеспособность всех без исключения отраслей, производящих необходимую ему качественно разнородную продукцию. Не могут конкурировать друг с другом сельское хозяйство, точное приборостроение, транспорт и другие отрасли, производящие продукцию, отвечающую различным целевым функциям, один вид которой не может заменить другой. То есть конкуренция производств терпима (но не необходима) только внутри отраслей, производящих продукцию, один вид которой способен заменить другой.
Если «наши» рыночные реформаторы ОРГАНИЗОВАЛИ в СССР взаимно отраслевую конкуренцию, то это потому, что они настолько слабоумны, что не в состоянии осознать свою некомпетентность в вопросах теории и практики управления народным хозяйством, и они функционируют в СССР как биороботы и сознательные агенты межрегионального центра управления, поскольку разорить сельское хозяйство СССР и создать полувековую отсталость многих отраслей его промышленности можно было только в интересах упрочения позиций евро-американского конгломерата на мировой арене: чтобы процветало американское фермерство, советский колхозник должен быть нищим, а достигается это регуляцией «рынка»
Так внутригосударственная взаимно отраслевая конкуренция перетекает во внутриотраслевую в глобальном разделении труда в силу взаимной вложенности суперсистем. Наше «выпадение из евро-американской цивилизации» — весьма прибыльный миф советских гешефтмахеров. Понятия же об этом наши благонамеренные «рыночники» не имеют, иначе бы не было развала экономики СССР.
____________________
Возможно, что кто-то обижен обвинением в слабоумии и уже жаждет материальной компенсации за нанесённый моральный ущерб. Пусть соотнесёт свои личные доходы с учётом фондов общественного потребления с доходами пенсионерки-колхозницы, посмотрит на соотношение научно-технического уровня продукции СССР и Японии. После этого ему станет понятно, что выплата материальной компенсации уже предшествовала нанесённому «моральному» ущербу. Речь идёт не о бытовом слабоумии, являющемся личной бедой слабоумного, а о социальном, когда человек не в состоянии осознать своё несоответствие занимаемой должности и не в силах ни обрести необходимый для неё профессионализм, ни покинуть её по своей воле. СЛАБОумие — не абсолютная категория, а всегда по отношению к роду деятельности и кругу социальной ответственности.
____________________
Переход к «рынку» — это освоение аппаратом и Госпланом методов управления статистическими характеристиками процессов производства и распределения продукции в дополнение к директивно-адресному управлению. Такой переход может опираться только на точные расчёты и решение задачи обеспечения устойчивой платёжеспособности отраслей: это удел науки, способной показать возможные варианты, из коих «парламент» может выбрать только один, и проводить в жизнь который должен аппарат. Многолетняя говорильня здесь неуместна. Голосование по статьям госбюджета — явная глупость, аналогичная голосованию о значении вектора-столбца решения системы линейных алгебраических уравнений.
Налоговая политика государства, опирающегося на рыночный механизм, должна быть подчинена целевой функции управления общественным производством, поэтому не может быть единых налогов для регионов страны и всех отраслей её народного хозяйства. Налоги, дотации и прямые государственные инвестиции — средства подчинения взаимно-отраслевой конкуренции целевой функции управления общественным производством. Их сочетание позволяет обеспечить устойчивую платёжеспособность отраслей при их продуктообмене друг с другом. Это средства бесструктурного управления статистическими характеристиками производства слабыми манёврами. Средства чрезвычайного управления — сильные манёвры — прямое вмешательство государства в ценообразование производств негосударственного сектора экономики, но это уже директивно-адресное управление. При этом необходимо помнить, что исправляемая государством свободная цена рынка — элемент прейскуранта, а сам прейскурант — отражение вектора ошибки управления обществом. То есть коррекция цены допустима, но необходимо устранение ошибки управления, вызвавшей необходимость прямого вмешательства в ценообразование. При этом ошибка управления может быть даже вне сферы экономической жизни общества; в экономике она просто проявляется. Но и это чрезвычайное средство не может не быть подчинено обеспечению устойчивой платёжеспособности отраслей. «Наши» же рыночные реформаторы негодуют
по поводу «нерентабельности», государственных дотаций, «административно-командной» (по-русски командно-командной, по-латински административно-административной) системы; создали взаимно-отраслевую конкуренцию; не в силах отказаться от вмешательства в ценообразование даже на продукцию колхозов (хотя бы юридически являющихся кооперативной собственностью), которые худо-бедно и кормили до 1990 г. всю страну; предоставили свободу ценообразования кооперативам воров в законе, занятым посредническими операциями и навешиванием своих «фирменных знаков» на чужую продукцию. «Рыночники» сами отказались от директивно-адресного управления плановой экономикой, но и к «рынку» перейти не могут без развала, похлеще застойного. Поскольку «политика есть концентрированное выражение экономики» с точки зрения признающего «стихию рынка», то даже в этом миропонимании рыночной экономике может соответствовать только «стихийная» рыночная политика, что, наряду со слабоумием, может объяснить деятельность «наших» рыночников.
Итак, получается, что прибыль кредитно-финансовой системы в целом бессмысленна: что качественно разнородные отрасли должны быть устойчиво платёжеспособны, а для этого вне зависимости от их финансовых успехов государство обязано обеспечить покрытие убытков одних отраслей за счёт прибыли других, сообразно целевой функции управления общественным производством, иначе будет нарушен продуктообмен в общественном разделении труда и, если его не восстановить вовремя «рыночно» или директивно, то лебеду жрать придётся и прибыльным отраслям вслед за убыточными. Если же убыточны все отрасли, то это означает, что процветает самое обыкновенное воровство, и этим должны заниматься МВД и КГБ, а не Госплан и Минфин, ПОДЧИНЁННЫЙ Госплану. Так видится процесс функционирования кредитно-финансовой системы, обслуживающей «рыночную» экономику с общесуперсистемного уровня рассмотрения.
Теперь посмотрим на частную прибыль в кредитно-финансовой системе общества. Терминологический аппарат политэкономии складывался во времена, когда личность предпринимателя определяла и лицо фирмы. Частная прибыль была личной прибылью предпринимателя. Политэкономия сделала упор на личную форму присвоения, выйдя тем самым из сферы продуктообмена в ОБЩЕСТВЕННОМ разделении труда. Если же нас интересует продуктообмен в его связи с кредитно-финансовой системой, то частная прибыль — это прибыль структурно обособленного производства, директивно-адресная подчинённость которого не простирается далее:
¾ платежей государственных налогов, мафиозных платежей по рэкету и шекеля с евреев-предпринимателей;
¾ приёма дотаций государственных и мафиозных.
Рэкет — это те налоги, которые забыло или не догадалось снять государство: один крадёт в отчуждённой форме, извлекая сверхприбыль, другой (мафия или государство) налогообложением снимает излишки сверхприбыли.
Здесь важно ограничение подчинённости структурно обособленного производства директивно-адресным способом, не обращающее структурное обособление производства в элемент более обширной структуры, управляемый исключительно (или преимущественно) директивно-адресно.
Налогово-дотационная связь с государственными и мафиозными структурами обращает «независимую» частную собственность в корпоративную «частную» собственность. Личная форма присвоения частной прибыли получила название «частная собственность» — не вполне точное, но уже въевшееся. И вся так называемая «частная собственность» уже давно — корпоративная. Если корпорация управленцев замкнута по отношению к обществу, то корпоративная собственность не является общественной. Несколько корпораций могут одновременно владеть одной и той же собственностью, конкурируя за делёж доходов с неё. Далее под термином «частная» и производными от него понимается одно: частное — часть общего; частное производство, предприятие — часть общественного разделения труда, имеющее свой расчётный счёт или сейф.
А форма присвоения произведённого продукта может быть не частная или общественная, а личная, семейная, клановая, корпоративная и общественная разной широты (от членов кооператива до всего народа).
В структурно обособленном производстве правом заключения сделок обладает центральное правление и его представительства в пределах прав, предоставленных им центральным правлением. Центральное правление, главная контора, безусловно, заинтересовано в том, чтобы все его представительства в результате сделок получали прибыль, но для реального участия в общественном разделении труда должна быть платёжеспособной фирма в целом. Поэтому «убыточные» производства, необходимые для осуществления всего производственного цикла фирмы, могут получать дотации за счёт перераспределения прибыли фирмы в целом. Фирма может избавиться от убыточного производства, если сможет найти поставщика аналогичной продукции по ценам ниже её собственной себестоимости производства. В противном случае она вынуждена терпеть убыточность этого производства и самостоятельно заниматься его совершенствованием. Положение точно такое же, как и в общегосударственном разделении труда: убыточность одних своих производств фирма вынуждена покрывать из общей прибыли или же согласиться со своей технологической зависимостью от других фирм (аналог внутриотраслевой конкуренции в глобальном разделении труда при допущении взаимно-отраслевой конкуренции внутри государства).
Фирма в целом (структура) участвует в общественном разделении труда, и это участие сопровождается внутриструктурным продуктообменом. Если фирма не производит фальшивые деньги, то её частная прибыль возникает только за счёт вне-структурного продуктообмена фирмы в целом. Управленческий корпус фирмы решает задачи ВНЕШНЕГО и ВНУТРЕННЕГО управления продуктообменом, НЕПОСРЕДСТВЕННО подчинённые целевой функции управления: получение денежной прибыли фирмой в целом. Управленческий корпус по отношению к продуктообмену решает две задачи: во-первых, купить подешевле достаточно высококачественные сырье, энергию, комплектующие, технологии, оборудование и рабочее время достаточно квалифицированного персонала; во-вторых, продать по максимально возможной цене весь объем произведённой продукции в кратчайшее время. Фактор времени приводит к тому, что самые неблагоприятные для фирмы условия — работа на рынок массовой продукции, открытый многим конкурентам. Самые благоприятные — работа на заказ: в этом случае превышение доходов над расходами гарантировано до начала производства, по крайней мере,
в периоды устойчивого продуктообмена в общественном разделении труда и сопутствующего ему устойчивого функционирования кредитно-финансовой системы.
Наши же «рыночники» ведут дело к первому варианту — жесточайшей конкурентной борьбе за внутриотраслевую прибыль, как минимум, или же плюс к ней борьбе за прибыль во взаимной конкуренции отраслей, как максимум. Это соответствует периоду «дикого капитализма», когда выживание фирмы в конкуренции обеспечивалось не культурой технологий и производства в целом, а прямым и косвенным сокращением трудозатрат на экологическую и технологическую безопасность производственных процессов и потогонной организацией работ в условиях рынка дешёвой рабочей силы и массовой безработицы: скрытой и явной. То есть ведут ко всему тому, в чем они же обвиняют «командно-административную» систему.
Управление внутриструктурным продуктообменом основано на произволе, вытекающем из мировоззрения народа. Именно по этой причине любая американская фирма может торговать с японской, осуществляя свой внешний продуктообмен, но не может скопировать японский стиль организации внутриструктурного продуктообмена. И развитие любого капитализма — «окультуривание» произвола управленческого корпуса фирм за счёт, ВО-ПЕРВЫХ, его мировоззренческого роста и осознания нравственности и, ВО-ВТОРЫХ, обуздание их же произвола законодательством и высшим по отношению к фирменному произволом корпораций, включая и транснациональную иудейскую в странах конгломерата. Управление внутриструктурным продуктообменом и производственными процессами в фирме носит директивно-адресный характер и может быть осуществлено при полной ликвидации внутрифирменной бухгалтерии. Во внутрифирменном продуктообмене учёт ведётся в натуральной форме продукции. Внутриструктурные цены во внутрифирменном продуктообмене позволяют лишь косвенно соотнести эффективность производственных процессов, применяемых фирмой, по отношению к эффективности производственных процессов конкурентов, находящихся в той же кредитно-финансовой системе, подчинённых одному и тому же прейскуранту цен на продукцию и услуги, включая и прейскурант цен на рабочее время наёмного персонала различной квалификации.
____________________
Если же кредитно-финансовая система конкурента, обслуживающего его внутренний продуктообмен, замкнута, то ценовые характеристики его продукции в его кредитно-финансовой системе абсолютно бесполезны для сравнения эффективности производства, поскольку в иной кредитно-финансовой системе, подчинённой иной системе управления и имеющей иное распределение схемы продуктообмена в общественном разделении труда по общественным структурам, царит иной произвол ценообразования, налогообложения, дотационной и инвестиционной политики, не говоря уж о влиянии на ценообразование и эффективность производств государственных и фирменных систем информационной безопасности, различных в разных фирмах, отраслях, государствах. По этой причине одно из наиболее бессмысленных занятий — сравнивать военные бюджеты СССР и США, имеющих разные системы управления общественным разделением труда, взаимно-замкнутые кредитно-финансовые системы; по-разному участвующих в глобальном продуктообмене и глобальном гешефтмахерстве. США — 5% населения планеты — потребляют 40% мировой добычи нефти, покупаемой ими по монопольно бросовым ценам, и дают более половины мирового объёма промышленных отходов.
____________________
Но понятие «эффективность» всегда подчинено целевой функции, построение которой всегда субъективно. В векторе целей управления фирмы первым приоритетом стоит получение прибыли. Именно под этот первый приоритет вектора целей и идёт подстройка эффективности технологий и производственных процессов. Поэтому, например, если вы имеете экологически чистую, но «дорогую» технологию и не в состоянии убедить конкурентов и правительство в необходимости вытеснения этой технологией, «несовершенной» по критерию прибыли, всех остальных, то и вам придётся использовать экологически вредную технологию, дабы не вылететь, в трубу. Перейти на неё вы сможете только, если будет налоговый пресс на старые технологии и дотации и льготы правительства для фирм, переходящих на более совершенные, с общественной, а не фирменной точки зрения, технологии.
По этой же причине пресловутый критерий «стоимость-эффективность» также оказывается подчинённым системе общественного управления и особенностям кредитно-финансовой системы. Поэтому, если что-то по этому критерию хорошо в условиях США, то это не значит, что по тому же критерию это же самое будет хорошо в Японии или СССР. Но даже в одних и тех же условиях соотнесение меры эффективности к стоимости всегда происходит на каком-то интервале времени. Об этом в большинстве случаев в СССР забывают и по этой причине ограничиваются анализом «стоимости» производства чего-либо, забыв обо всём остальном в жизненном цикле продукции: эксплуатации, ресурсных характеристиках, ликвидации и утилизации. Чем более продолжительным жизненным циклом обладает продукция, тем более непонятным оказывается критерий «стоимость» — «эффективность», поскольку за этот период произойдут изменения в системе управления, изменится прейскурант (вектор ошибки) и то, что казалось в момент создания эффективным, станет абсолютно ненужным, не исчерпав и половины своего ресурса, или же выяснится, что то, что посчитали расточительством, — насущная необходимость. Это опять наводит на мысль о целесообразности организации САМОуправлении общества в целом по схеме «предиктор-корректор», произвол которого стоит над кредитно-финансовой системой этого общества.
Таким образом, оказывается, что частная прибыль и критерий «стоимость» — «эффективность» подчинены кредитно-финансовой системе и отражают ОШИБКИ КОНКУРЕНТОВ, прежде всего, в их адаптации к функционированию кредитно-финансовой системы; и только через её посредничество отражают способность адаптации к общественным потребностям в производстве той или иной продукции определённого уровня качества и культуры производства. Но именно к самооценке эффективности производства по прибыли призывают переходить рыночники.
Причём необходимо отметить, что в условиях «рыночной» экономики современного и прошлого капитализма с прибылью имеют дело директораты фирм. Весь наёмный персонал имеет
дело только с заработной платой, прейскурантом цен «рынка» сферы потребления и объёмом продукции на этом рынке.
Но формы получения заработной платы наёмным персоналом могут быть самые различные. Один из вариантов — выплатить персоналу зарплату, под которую не произведено продукции, и тут же продать им акции фирмы на соответствующую сумму. Когда это принимает характер социального явления, то уровень потребления общества в целом не вырастет ни на единую ватрушку, зато почти все станут «капиталистами», участниками распределения прибыли, хотя впоследствии и произойдёт перераспределение акций по мелким «капиталистам» с десятком акций и более крупным. На этот путь стали перестроечники. Социальная функция ценных бумаг — изъятие из сферы производственного (внутри блока 18 РСП) и личного потребления денег, не обеспеченных продукцией. Появится после этого продукция или нет, зависит не от акций, а от «стихии рынка» и произвола директората компаний, получивших деньги за акции.
