От игры воображения до страшной реальности

У меня очень суровая система воспитания. Слабость нужно выжечь каленым железом. В моих "орденских замках >> вырастет молодежь, от которой содрогнется мир. Мне нужна молодежь жестокая, властная, непоколебимая и не останавливающаяся перед насилием. Все эти качества она должна иметь. Она должна уметь спокойно переносить боль. Никакой слабости и излишней мягкости. Глаза молодого человека должны сверкать, как у свободного, великолепного хищного зверя. Сильной и прекрасной - вот какой я хочу видеть мою молодежь... Только так я смогу создать новый мир.

Адольф Гитлер

Вступление

Желание побольше узнать о детстве Адольфа Гитлера появилось только во время написания этой книги. Честно говоря, я сама немало удивилась его возникновению. Непосредственным же импульсом к его воплощению в жизнь послужила мысль о том, что подкрепленное опытом психоаналитической практики убеждение в реактивном, а не природном характере деструктивных тенденций в человеке может быть либо подтверждено на примере Адольфа Гитлера, либо опровергнуто. (И тогда Эрих Фромм, цитируемый в следующем абзаце, окажется прав.) Я сочла эту цель достаточно важной, хотя поначалу сильно сомневалась в том, что сумею проявить эмпатию по отношению к человеку, которого считаю величайшим из всех известных мне преступников. Эмпатия для меня - попытка взглянуть на внутренний мир ребенка его же глазами, а не оценивать его с позиций взрослого человека, уже прошедшего горнило воспитания. Это мой единственный инструмент проникновения в душу ребенка, и без него никакие психоаналитические исследования были бы для меня невозможны. Я очень обрадовалась, когда поняла, что в состоянии пользоваться этим инструментом и в данном случае, и способна увидеть в Гитлере человека.

Как известно, традиционное понимание "человеческого" основывается на утверждении, что человек поднялся над звериными инстинктами. Именно поэтому о жестоком человеке говорят "зверь в человеческом облике", "чудовище". Эрих Фромм удивлялся: "Чем объяснить, что два таких доброжелательных, совершенно нормальных человека с устойчивым, лишенным деструктивного начала характером дали жизнь этому чудовищу Гитлеру?" (цит. по Stierlin, 1975, S. 36). Я не согласна с такой трактовкой человеческого. (По моему мнению, в ее основе лежит механизм отщепления частей собственного Я и проекции.) Наоборот, мне кажется, что чудовищная жестокость, свойственная человеческому миру, чужда миру животному. Животное, в отличие от человека, не подвергает детеныша унижениям, когда хочет чувствовать себя сильным; поэтому детеныш не ощущает потребности по прошествии десятилетий мстить за эти обиды, как это делали многие представители рода человеческого, в том числе и Фридрих Великий. Впрочем, я слишком плохо знаю подсознательную и сексуальную сферу животных, поэтому высказываю лишь свое предположение. Но все известные мне случаи исключительной жестокости относятся к человеческому миру. Поэтому мне хотелось бы проследить ее истоки именно в этом мире.

Проще всего, негодуя, представить жестокость как нечто "звериное " и закрыть глаза на ее истинные причины. Но в этом случае мы сами по своей наивности рискуем оказаться невольными исполнителями чужой злой воли. Естественно, что при этом мы совершенно не будем чувствовать своей вины.

За последние 35 лет появилось бесчисленное множество публикаций, посвященных жизни Адольфа Гитлера. Я неоднократно слышала, что отец жестоко избивал его и затем прочла об этом в монографии Хельма Штирлина (Stirlin, 1975). Тогда я восприняла эту информацию безучастно. Однако, занимаясь проблемами, связанными с унижениями, которые ребенок испытывает в раннем возрасте, я стала придавать такого рода сведениям гораздо большее значение. Я сразу же поставила перед собой вопрос: "Каким было детство человека, всю жизнь одержимого ненавистью, и почему ему так легко удалось заразить этой ненавистью других людей?" Эмоции, пробудившиеся во мне при чтении трактатов "черной педагогики", позволили мне хорошо представить и почувствовать, что происходило в семье Гитлеров, когда Адольф был еще совсем маленьким. Черно-белый фильм о детстве Гитлера постепенно превратился в цветной, и его эпизоды настолько тесно переплелись с увиденным мной во время войны, что фильм слился с жизнью, и то, о чем в нем идет речь, касается нас всех. Ведь все может повториться! Разве надежда избавить человечество от угрозы гибели в ядерной войне путем заключения разумных соглашений не порождена в сущности совершенно иррациональными представлениями и не противоречит историческому опыту? Разве во время фашистской диктатуры и даже еще раньше мы не могли убедиться в том, что разум - всего лишь маленькая и далеко не самая сильная часть человеческой натуры? Для того, чтобы лишить жизни великое множество ни в чем не повинных людей, одержимому безумием вождю было достаточно лишь увлечь за собой несколько миллионов благовоспитанных сограждан. И если мы не сделаем все для понимания причин возникновения этой страшной ненависти, никакие хитроумные соглашения по сокращению стратегических вооружений нас не спасут. Накопление ядерного оружия на планете стало для меня символом накопления ненависти и непосредственно связанной с этим неспособности осознать и выразить свои подлинно человеческие потребности.

На примере детства Адольфа Гитлера мы можем увидеть истоки возникновения ненависти, от последствий которой пострадали миллионы людей. Феномен этой разрушительной ненависти давно известен психоаналитикам, однако применение методов психоанализа ничего не даст до тех пор, пока они будут ее трактовать как выражение влечения к смерти. Последователи Мелани Кляйн, которая достаточно подробно описала феномен детской ненависти и считала ее природу инстинктивной, а не реактивной, также не составляют исключения. Наиболее близко подошел к пониманию природы этой ненависти Хайнц Кохут. Он предложил термин "эгоистическая ярость", который, с моей точки зрения, означает реакцию младенца на то, что первичный объект не проявляет достаточной эмпатии (1979).

Но для подлинного понимания природы всепоглощающей ненависти, которую Адольф Гитлер всю жизнь так и не смог утолить, нужно сойти с проторенных троп классической теории влечений и попытаться понять, что творится в душе ребенка, которого унижают родители и который при этом должен уважать и любить их, всячески скрывая свою боль. Подобные в высшей степени абсурдные отношения между двумя людьми в мире взрослых просто невозможны (если отвлечься от садо-мазохистских клубов). А вот родители, причиняя детям боль, ожидают с от них любви и редко оказываются разочарованными. Сперва ребенок еще способен не замечать совершаемого над ним насилия и идеализировать своих мучителей. Но накапливаемая в подсознании ненависть превращает его в дальнейшем из гонимого, беззащитного существа в гонителя. Истинные причины ненависти выявляются часто лишь во время психоаналитического сеанса благодаря методам переноса и контрпереноса.

Если бы психоаналитики перестали объяснять ненависть "инстинктом смерти" и творчески использовали имеющийся материал, свидетельствующий о насилии, творимом в детстве над детьми, они бы очень помогли социологам, занимающимся исследованием социальных феноменов войны и мира. Но, к сожалению, психоаналитики, как правило, не проявляют ни малейшего интереса к проблеме обращения родителей с детьми, предоставив заниматься ею специалистам по семейной психотерапии. Те же, в свою очередь, никогда не применяют методы, основанные на переносе и контрпереносе, и целиком сосредотачивают свое внимание на взаимоотношениях между членами семьи. Их основная цель - разрешение семейных конфликтов. Поэтому психотерапевты крайне редко узнают о том, что произошло в раннем детстве с их подопечными.

Чтобы показать, к каким последствиям приводит насилие над психикой ребенка и как оно отражается на всей его жизни, достаточно с точностью до мельчайших деталей пересказать психобиографию одного из моих пациентов. Но это означало бы нарушение врачебной тайны. Жизнь Гитлера уже описана настолько подробно вплоть до самого последнего дня, причем людьми непосредственно знавшими его, что на этом материале легко восстановить ситуацию его раннего детства. Свои подлинные мысли и чувства Гитлер, хотя и опосредованно, выразил в своих поступках, в многочисленных речах и книге "Майн Кампф". Несомненно, имело бы прямой смысл попытаться увязать его деструктивную политическую деятельность с полученными в раннем детстве душевными травмами. Но такая задача вышла бы за рамки данной книги, поскольку для меня главное - показать на множестве конкретных примеров негативное воздействие "черной педагогики". Поэтому я решила ограничиться лишь несколькими эпизодами из детства Гитлера, которые почти не заинтересовали его биографов. Профессиональных историков обычно интересует лишь внешняя сторона событий, психоаналитики усердно изучают Эдипов комплекс и, похоже, только очень немногие исследователи задаются вопросом: "Какие чувства испытывал и копил в себе ребенок, которого постоянно избивал и оскорблял отец?"

Обширный документальный материал позволяет без труда восстановить атмосферу, в которой вырос Адольф Гитлер. Отношения в семье предвосхищали отношения в тоталитарном государстве, которое он затем построил. Вся власть концентрировалась в руках одного человека, в данном случае отца, и возражать ему, естественно, никто не смел. Отец часто был жесток. Жена и дети полностью покорились его воле, будучи зависимы от его желаний и сиюминутных настроений, и были обязаны с благодарностью сносить любые оскорбления. Послушание - вот что стало их основным жизненным принципом. Сфера интересов матери ограничивалась домашним хозяйством, но зато она отводила душу, заставляя детей в отсутствие мужа делать все домашние дела, тем самым отыгрываясь на них за перенесенные унижения. В тоталитарном государстве такого рода надсмотрщиком является тайная полиция. Именно ей поручается выполнять желания диктатора, внушать от его имени страх, проводить репрессии. Она наделена самыми широкими полномочиями, все остальные лишены даже элементарных прав. Но, по сути, и она остается заложницей диктатора.

В семьях, где все основано на авторитете взрослых, у детей нет никаких прав. И потому присутствие рядом младших братьев и сестер создает ощущение, что ты еще не самый последний раб и что есть на ком отыграться. Но иногда к ребенку относятся даже хуже, чем к собаке. Так произошло с Кристианой Ф. Зачем бить животное, когда рядом есть беззащитный ребенок?

Такие порядки существуют до сих пор во многих семьях. (Напомним, что именно по этой модели была выстроена иерархия в концентрационных лагерях, где имелись надзиратели, самоохрана и т.д.) "Черная педагогика" придала такой системе отношений в семье абсолютно законный характер. Если же на одной из низших ступенек данной иерархической лестницы оказывается одаренный ребенок, последствия могут быть самыми неожиданными. Так произошло в случае с Адольфом Гитлером.