Создание естественного дыхания

Прежде чем я обрисую детали этой техники, потребуется вкратце изложить некоторые принципиально важные факты. Их знание объяснит нам смысл каждого отдельного технического шага, которые иначе сами по себе могут показаться бессмысленными.

Вегетотерапевтическое лечение мышечных положений совершенно определенным образом переплетается с работой над характерологическими позициями. Первое, следовательно, никоим образом не исключает вторую, или, иными словами, означает ту же работу в более глубоком слое биологического организма. Ведь в соответствии с нашими представлениями, основанными на анализе характера, характерологический и мышечный панцирь совершенно идентичны. Вегетотерапию можно было бы с полным основанием назвать анализом характера в сфере биопсихического функционирования.

Но есть и явление, контрастирующее с идентичностью характерологического и мышечного панцирей. Как характерологические позиции могут быть сняты с помощью ослабления мышечного панциря, так и, наоборот, мышечные позиции могут разрушиться благодаря ослаблению характерологического своеобразия. Специалист, испытавший силу мышечной вегетотерапии, чувствует искушение пожертвовать ради нее работой над ликвидацией характерологических окостенений. Но практика скоро покажет, что исключительность одной или другой формы работы недопустима. В одних случаях работы с пациентами будет с самого начала преобладать работа над мышечными позициями, в других — над поведением. Мы встречаем и третий тип больных, у которых попеременно проходит работа частично над мышечной, частично над характерологической сферой. Но значение и объем работы над мышечным панцирем увеличиваются в конце лечения. Она концентрируется на задаче снова вызвать функционирование рефлекса оргазма, данного от природы, но разрушенного у всех душевнобольных. Эта задача решается весьма различными способами.

В ходе усилий, цель которых — вызвать рефлекс оргазма, постигаются многочисленные детали. Именно они и позволяют сравнить правильное понимание естественного движения с неестественным, невротически-судорожным. Вегетативный импульс и вегетативное торможение того же импульса могут быть локализованы в одной и той же группе мышц. Например, в сгорбленном положении и соответствующем наклоне головы может заключаться как импульс, побуждающий ударить кого-либо, так и его торможение. Конфликт между влечением и отпором, о котором мы столь точно знаем в результате наблюдения над психической сферой, в точности отражается в физиологическом поведении. В других случаях импульс и торможение распределяются по разным группам мышц. Встречаются, например, больные, у который вегетативный импульс выражается в непроизвольных сокращениях мышц надчревной области. Но торможение этого вегетативного импульса следует искать в другом месте — например, оно вызывается судорожными сокращениями матки, которые можно ощутить в форме отдельных шарообразных желваков при тщательной пальпации подчревной области. Речь идет о вегетативно гипертоническом состоянии мускулатуры. Желвак исчезает в ходе формирования рефлекса оргазма. Иногда бывает также, что желвак формируется и снова исчезает во время одного и того же сеанса.

Упомянуть об этом было особенно важно, так как рефлекс оргазма в значительной степени вызывается благодаря усилению вегетативных торможений. Больной ведь ничего не знает о блокаде своих мышц. Он должен сначала почувствовать ее, прежде чем сможет обратить на нее внимание. Попытки усилить вегетативные импульсы перед ликвидацией торможений оказались бы бессмысленными.

Чтобы облегчить понимание проблемы, мы хотим воспользоваться следующим примером. Змея или червь демонстрируют волнообразное ритмическое движение, подчиняющее себе весь организм. Представим себе теперь, что некоторые сегменты тела парализованы или каким-либо образом зафиксированы, так что они не могут двигаться в ритме всего тела. Тогда и остальная часть тела не двигалась бы, как прежде; общий ритм был бы нарушен блокированием отдельных групп мышц. Следовательно, полнота телесной гармонии и подвижности зависит от единства, целостности и ненарушимости телесных импульсов. Человек, таз которого жестко зафиксирован, может быть сколь угодно подвижен, если говорить о других частях тела, но его позиция и движение заторможены. Рефлекс оргазма заключается как раз в том, что волна возбуждения и движения стекает от вегетативного центра через голову, шею, грудь, над- и под-чревную область до таза и далее до ног. Если эта волна сдерживается, замедляется или блокируется на каком-либо месте, то рефлекс «расщепляется». Наши больные обычно демонстрируют не одно, а многие такого рода блокады и торможения рефлекса оргазма в различных участках тела. Торможение регулярно проявляется в двух участках тела — в горле и в заднем проходе. Можно только предполагать, но не утверждать наверняка, что это связано с эмбриональной природой обоих отверстий. Как известно, конец пищевода и кишечника — два конечных отверстия кишечника первобытного животного.

Сначала разыскиваются и разъясняются отдельные участки торможения рефлекса оргазма, а затем тело само ищет путь, который предписывает ему ход вегетативного возбуждения. Вызывает крайнее удивление «логичность», с которой тело собирает воедино компоненты рефлекса. Если, например, снимается жесткость затылка и пациенту разъясняется смысл судорожного сокращения горла или подбородка, то почти регулярно на груди или плечах возникает какой-то импульс. По прошествии небольшого времени его удерживает на этом же месте соответствующее торможение. При ликвидации вновь появившегося торможения заметным становится импульс на животе — до тех пор, пока и он не натолкнется на торможение. Таким образом, можно убедиться в том, что ослабление вегетативной подвижности таза невозможно до ликвидации функций торможения, располагающихся выше.

Нельзя, однако, слишком схематически воспринимать данное описание. Конечно, каждое ослабление торможения делает возможным некоторый вегетативный импульс, движущийся «дальше вниз». Но точно так же судорога горла может быть снята зачастую лишь в том случае, если вегетативные импульсы уже прорвались. При внезапном проявлении новых вегетативных импульсов с несомненностью дают себя знать скрытые до сих пор торможения. В ряде случаев тяжелые судороги горла выявлялись не ранее, чем заявляло о себе вегетативное возбуждение таза. Более сильная возбудимость мобилизует остаток имеющихся механизмов блокирования.

В данной связи особенно важны заменяющие движения, Очень часто вегетативный импульс инсценируется там, где имеется лишь заученное, наполовину произвольное движение. Основной вегетативный импульс вызывается только в том случае, если заменяющее движение идентифицировано и устранено. Например, очень многие больные страдают от длительного напряжения мускулатуры челюсти, придающего нижней половине ихлиц «злое выражение». При попытке сдвинуть подбородок книзу замечается сильное сопротивление, жесткость. Если предложить больному попеременно открывать и закрывать рот, он начнет выполнять это движение только после некоторого колебания и с явным напряжением. Но надо позволить пережить такое искусственное открывание и закрывание рта, прежде чем удастся убедить больного в том, что у него заторможена подвижность подбородка.

Таким образом, произвольные движения групп мышц могут функционировать как форма отпора непроизвольным. Точно так же непроизвольные мышечные действия могут проявляться как защита от других, столь же непроизвольных. Таково, например, ритмическое движение мускулатуры губ («тик»), представляющее собой защиту от пристального взгляда. Произвольные мышечные действия также вполне могут находиться в русле непроизвольных, и, следовательно, сознательное подражание движению таза может вызвать вегетативное движение таза.

Основной принцип высвобождения рефлекса оргазма заключается в следующем:

1. Отыскание торможений и участков расщепления, препятствующих проявлению рефлекса оргазма как единого целого.

2. Усиление непроизвольных механизмов торможения и импульсивных движений — как, например, вращения таза — способных высвободить заторможенный общий вегетативный импульс.

Важнейшим средством высвобождения рефлекса оргазма является техника дыхания, которая стала мне ясна сама собой в процессе работы. Нет ни одного невротика, который мог бы глубоко и равномерно выдыхать. В сознании этих больных угнездились результаты всех мыслимых манипуляций, препятствующие глубокому выдоху. Эти люди выдыхают прерывисто или слишком быстро возвращаются от выдоха к вдоху. Некоторые больные следующим образом описывают испытываемое при этом торможение: «Похоже, будто морская волна наталкивается на каменную глыбу. Дальше не идет».

Ощущение этого торможения гнездится в надчревной области или в середине живота. При глубоком выдохе в животе появляются ощущения удовольствия или страха. Задача блокады дыхания в том и состоит, чтобы избежать их. Для подготовки и проявления рефлекса оргазма у своих пациентов я предлагаю им сначала вдохнуть и «почувствовать душевный подъем» в этом состоянии. Если больных призывают глубоко дышать, они обычно искусственно задерживают дыхание или «выталкивают» выдох. Это произвольное поведение служит только тому, чтобы воспрепятствовать естественному вегетативному ритму дыхания. Он оказывается «разоблаченным» как торможение, и больного побуждают «дышать обычно», то есть не делать дыхательных упражнений, чего ему хотелось бы. После 5—10 вдохов дыхание, как правило, углубляется и начинают проявляться первые признаки торможения. При окончании естественного глубокого выдоха голова сама собой подается вперед. Больные же не могут позволить голове естественным образом двинуться вперед. Они вытягивают ее вперед, чтобы не откинуться назад, или делают резкое движение в сторону — во всяком случае, нечто другое, чем то, что предписывается естественным движением.

Плечи при глубоком выдохе расслабляются и мягко подаются вперед. Наши больные удерживают плечи именно в конце выдоха, высоко поднимают их, короче говоря, совершают различные движения плечами, чтобы не допустить спонтанного вегетативного движения.

Другое средство высвобождения рефлекса оргазма — легкое надавливание на надчревную область. Я помещаю пальцы обеих рук примерно на середину расстояния между пупком и канавкой грудного хряща, прошу глубоко вдохнуть и затем так же глубоко выдохнуть. Во время выдоха я постепенно и плавно вдавливаю надчревную область. При этом у разных больных обнаруживаются весьма различные реакции. У некоторых наблюдается тяжелое ощущение давления в солнечном сплетении, у других обнаруживается встречное движение посредством опустошения крестца. Речь идет о тех же больных, которые при половом акте подавляют всякое оргастическое возбуждение с помощью втягивания таза и опустошения крестца. Есть больные, у которых после надавливания на надчревную область в течение некоторого времени констатируются волнообразные сокращения в животе. Благодаря этому может быть случайно высвобожден рефлекс оргазма. Как правило, после глубокого выдоха размягчается прежде твердая брюшная стенка. Она легче вдавливается. Пациенты говорят, что «чувствуют себя лучше», но это можно воспринять всерьез только с определенной оговоркой. В моей практике укоренилась формулировка, которую больные спонтанно понимают. Я приглашаю их всецело «последовать за мной». Поза тех, кто следует, точно такая же, как и тех, кто отдается: голова скользит назад, плечи двигаются вперед и вверх, середина живота втягивается, таз выдвигается и ноги раздвигаются сами собой. Глубокий выдох приносит с собой позу (сексуальной) готовности отдаться. Таким образом, торможение оргазма у людей, не способных отдаться, объясняется задержкой дыхания в тот момент, когда возбуждение достигает кульминации.

Многие больные держат крестец пустым, так что таз уходит назад, а живот выпячивается. Если подложить руку под середину I крестца и попросить больного придавить ее, то почувствуется сопротивление: готовность следовать выражает в положении тела то же, что и готовность отдаться при половом акте или в Состоянии сексуального возбуждения. Если, например, больной «схватил» позицию готовности отдаться и принял ее, то создана первая предпосылка для пробуждения рефлекса оргазма. Легкое открывание рта содействует формированию позиции, свойственной готовности отдаться. В ходе этой работы возникают многочисленные новые торможения, например, многие пациенты сводят брови, судорожно вытягивают ноги и т. д. Таким образом, нельзя сперва «вполне корректно» устранить торможения, чтобы затем вновь обрести рефлекс оргазма. Напротив, в процессе нового объединения расщепленных элементов оргастической ритмики всего тела сначала выявляются все мышечные действия и торможения, которые на протяжении предшествующей жизни пациента препятствовали развитию его сексуальной функции и вегетативной подвижности.

Только в ходе этой работы проявляются способы, которые пациенты применяли в детстве, чтобы совладать со своими инстинктивными побуждениями и «страхами в животе». Сколь героически они в свое время подавляли в себе «дьявола» — сексуальное удовольствие, столь же бессмысленно смело защищаются они теперь от достигнутой способности к обретению этого удовольствия. Я называю только некоторые часто встречающиеся формы, в которых проявляется действие телесного механизма вытеснения. Если возбуждения, возникающие в животе во время формирования рефлекса оргазма, оказываются слишком сильными, то некоторые пациенты устремляют пристальный и пустой взгляд в угол или за окно. Если разбираться в этом поведении, то пациенты вспомнят, что они осознанно практиковали такие действия, когда им приходилось учиться обуздывать свою ярость в отношении родителей, братьев и сестер или учителей. Длительная задержка дыхания, а также удержание в неподвижности головы и плеч считались героическими проявлениями самообладания. «Стиснуть зубы» становилось моральным требованием. В данном случае словарный состав языка непосредственно отражает телесный процесс самообладания. Определенные фразы, которые обыкновенно можно услышать в процессе традиционного воспитания, в точности представляют то, что мы описываем как формирование мышечного панциря.

Дети сначала отвергают типичные увещевания, среди которых «мужчина должен владеть собой», «большой мальчик не плачет», «возьми себя в руки», «не распускайся», «ты не должен показывать свой страх», «надо стиснуть зубы», «переноси все это с улыбкой», «выше голову», затем против воли принимают их и начинают им следовать. Эти заповеди ослабляют характерологическую основу ребенка, губят его дух, разрушают в нем жизнь, превращая в хорошо воспитанную куклу.

Мать рассказала мне о своей 11-летней дочери, которая до 5 лет воспитывалась при строгом запрете онанизма. Девочке было примерно 9 лет, когда она посмотрела детский спектакль, где действовал волшебник с искусственно удлиненными и неодинаковыми пальцами. Уже тогда ее возбуждал вид указательного пальца чрезмерной величины, и стоило с тех пор возникнуть представлениям о страхе, как появлялся и волшебник.

«Знаешь, — говорила девочка матери, — если я пугаюсь, это всегда начинается с живота (при этом она скрючилась, как от боли). Тогда я не могу пошевелиться, просто ничем не могу шевельнуть. Могу играть только с маленькой штучкой внизу (девочка имела в виду клитор), и ее я тяну и дергаю туда-сюда, как бешеная. Волшебник говорит: «Тебе нельзя двигаться, ты можешь двигать только то, что там, внизу». Если страх все усиливается, я хочу включить свет. Но каждое резкое движение вызывает новый страх. Только если я двигаюсь очень осторожно, становится лучше. Если же наконец я включила свет и достаточно наигралась с тем, что внизу, я все больше успокаиваюсь, и наконец все проходит. Волшебник — он вроде няни, которая всегда говорит. «Тебе нельзя двигаться, лежи тихо» (делает строгое лицо). Если я просто клала руки под одеяло, она приходила и вынимала их».

Так как девочка почти весь день держала руку на половых органах, мать спросила, почему она это делает. Мать не знала, что дочка так часто предается своему занятию, и описала в разговоре со мной ее различные ощущения. «Иногда я только получаю удовольствие от игры, и тогда мне не надо ни тянуть, ни дергать. Но когда я застываю от страха, то приходится изо всей силы тереть и дергать внизу. Теперь, когда все ушли и нет никого, с кем я могу все обсудить, страх постоянно усиливается и приходится все время что-то делать внизу». Несколько позже она добавила: «Когда приходит страх, я становлюсь очень упрямой. Тогда мне хочется бороться против чего-то, но я не знаю, против чего. Только не подумай, что я хочу бороться против волшебника (по словам матери, его она вообще не упоминала), уж слишком я его боюсь. Хочется бороться против чего-то, чего я не знаю». Этот ребенок дает хорошее описание ощущений, испытываемых в животе, и способа, которым он, с помощью воображаемого волшебника, пытается контролировать их.

Пусть другой пример покажет значение дыхания для деятельности аппарата ганглий живота. У одного пациента в ходе продолжительного повторного выдоха проявилась сильная чувствительностъ тазовой области. Он привык реагировать на это сдерживанием дыхания. Даже при самом легком прикосновении бедру или подчревной области он рефлекторно содрогался. Когда же я просил его сделать несколько глубоких выдохов, ой не реагировал на прикосновение. При новой задержке дыхания быстро восстанавливалась возбудимость тазовой области. Это могло повторяться сколь угодно часто, и такая клиническая деталь свидетельствовала о многом. Благодаря глубокому вдоху накапливается биологическая энергия центров вегетативного возбуждения, в результате чего усиливается рефлексоподобная реакция. После повторного выдоха ликвидируется застой, а с ним и боязливая возбудимость. Таким образом, барьер в глубине выдоха создает противоречие: он возникает из потребности заглушить приятное возбуждение центрального вегетативного аппарата, но именно этим и порождает возросшую готовность к страху и рефлекторную возбудимость. Тем самым становится понятной еще одна деталь превращения подавленной сексуальности в страх. Так же обстоит дело и с клиническим наблюдением, согласно которому при восстановлении способности испытывать удовольствие мы сначала наталкиваемся на физиологические рефлексы страха. Страх, являясь отрицанием полового возбуждения, в энергетическом отношении идентичен ему. Так называемая «нервная возбудимость» есть не что иное, как серия коротких замыканий в процессе отвода электрических зарядов ткани, вызванных существованием барьера на пути оргастической разрядки энергии. Отсюда ощущение «наэлектризованности».

У одного моего пациента характерологическое сопротивление на протяжении длительного времени выражалось в многоречивости. Рот при этом ощущался как «чужой», «мертвый», «не принадлежащий» человеку. Больной вновь и вновь проводил рукой по рту, будто желая убедиться в том, что он еще существует. При этом удовольствие от болтовни, от рассказывания разных историй оказалось попыткой преодолеть ощущение «мертвого рта». После устранения защитной функции рот начал спонтанно принимать младенческое положение сосания, которое сменялось жестким, злым выражением. Голова при этом резко наклонялась вправо. Однажды я почувствовал импульсивное желание взять пациента за шею, как бы убеждаясь, что там все в порядке. К моему величайшему удивлению, больной сразу же принял позу повешенного: голова безвольно свесилась в сторону, высунулся язык, а открытый рот оставался неподвижным. И это произошло не смотря на то, что я лишь прикоснулся к шее. Отсюда вел прямой путь к детскому страху пациента — боязни быть повешенным за совершенный проступок (онанизм).

Этот рефлекс возникал только в том случае, если одновременно задерживалось дыхание и предпринималась попытка избежать глубокого выдоха. Рефлексоподобная реакция исчезла, когда пациент начал постепенно преодолевать страх перед выдохом. Тем самым невротически заторможенная дыхательная деятельность становится центральным моментом невротического механизма вообще, причем в двойном смысле. Она блокирует вегетативную деятельность организма и создает в результате этого источник энергии симптомов и невротических фантазий всякого рода. Язык является одним из самых излюбленных средств для подавления возбуждения органов. Этим объясняется и невротическое навязчивое стремление говорить. В таких случаях я заставляю подавлять речь до тех пор, пока не наступит успокоение.

Другой больной страдал «очень плохим ощущением самого себя». Он чувствовал себя «свиньей». Его невроз в значительной мере заключался в неудачных попытках преодолеть это чувство с помощью назойливости. Патологическое поведение больного постоянно вызывало брань в его адрес, усиливая слабость самоощущения, и утверждало человека в такой позиции. Он начинал ломать голову над тем, что же такое говорят о нем люди, почему они так плохо относятся к нему, как он мог бы стать лучше и т. д. При этом пациент ощущал давление в груди, которое становилось тем сильнее, чем усерднее он старался преодолеть плохое самоощущение, заставляя себя размышлять. Прошло много времени, прежде чем мы вскрыли связь между принудительными раздумьями и «давлением в груди». Всему этому предшествовало телесное ощущение, которое он никогда не осознавал: «В груди начинает что-то двигаться, затем «стреляет» в голове, я ощущаю, что моя голова вот-вот лопнет. Вокруг глаз что-то вроде тумана. Я больше не могу думать и не способен ощущать то, что происходит вокруг меня. Я чувствую опасность утонуть, потерять себя и все, что вокруг меня». Такие состояния возникали всякий раз, если возбуждение не достигало половых органов и отводилось «вверх». Здесь находится физиологическая основа того, что психоаналитики понимают под «перемещением наверх». Вследствие этого невротического состояния возникали фантазии на тему гениальности, мечты о будущем могуществе и т. д. Они были тем более гротескными, чем менее совместимыми оказывались с реальными возможностями и результатами.

Существуют люди, ошибочно полагающие, что они никогда не испытывали известного грызущего ощущения и чувства тоски в надчревной области. Это большей частью жесткие, холодные, неотесанные натуры.

У меня было два пациента, сформировавших в себе патологическое принуждение к еде для того, чтобы подавить ощущения в животе. При возникновении ощущения страха или депрессии предпринимались все усилия, чтобы туго набить живот. Некоторые женщины (у мужчин я до сих пор не встречал подобного) после полового акта, не принесшего удовлетворения, должны, по выражению такой пациентки, «что-нибудь затолкать в брюхо». У других возникает ощущение, что «в кишках сидит что-то не желающее выходить».

5. РАССЛАБЛЕНИЕ «МЕРТВОГО ТАЗА»

Рефлекс оргазма наступает не сразу в полном объеме. Он, так сказать, состоит из отдельных частей общей функции. Сначала волна возбуждения только проходит от шеи через грудь и надчревную область к подчревной. Во время этого действия таз остается спокойным. Некоторые пациенты описывают данный процесс следующим образом: «Похоже, будто сокращение остановлено на определенном месте внизу». Таз не участвует в волнообразном возбуждении. Если поддаться торможению, обусловившему это состояние, то, как правило, можно будет установить, что таз зафиксирован во втянутом состоянии. Иногда с этим втягиванием таза связано искривление позвоночника, причем живот выступает вперед. Например, между крестцом и кушеткой можно без труда просунуть руку. Неподвижность таза создает впечатление безжизненности. В большинстве случаев с этим связано ощущение «пустоты в тазе» или «слабости в половых органах». Особенно резко такие явления дают себя знать у пациентов, страдающих хроническим запором. Мы лучше поймем эту связь, приняв во внимание, что хронический запор соответствует перевозбуждению симпатикуса. То же происходит и при зафиксированности таза. Пациенты не способны двигать одним лишь тазом. Они двигают одновременно животом, тазом и бедрами. Задача терапевтической работы в соответствии с этим заключается в том, чтобы довести до сознания больных общее ощущение запустелости, которым характеризуется возбуждение таза. Сначала они очень резко защищаются от всех попыток привести в движение только таз, в особенности двинуть его вперед и вверх. Сравнение этих случаев со случаями генитальной бесчувственности показывает, что отсутствие ощущений в гениталиях, чувство пустоты, бессилия в половых органах тем значительнее, чем меньше способность таза к движению. Такие больные, как правило, сталкиваются с тяжелыми нарушениями при половом акте. Женщины лежат неподвижно или преодолевают вегетативный барьер, препятствующий движению таза, с помощью усиленных одновременных движений туловища и таза. У мужчин нарушение выражается в быстрых, поспешных и произвольных движениях всей нижней части тела. Ни в одном из этих случаев не доказано наличие ощущения вегетативного оргастического течения.

Следует подчеркнуть некоторые детали этого явления: генитальная мускулатура сильно напряжена, так что отсутствуют сокращения, обычные при фрикциях. Напряжена и седалищная мускулатура. Невозбудимость часто преодолевается попытками пациентов вызвать произвольные сокращения и расслабления этих мышц.

Дно таза поднято с целью избежать свободного вегетативного течения в животе, идущего снизу. Таким же образом, с помощью фиксации диафрагмы сверху и напряжения мускулатуры брюшной стенки спереди, избегается это течение, идущее сверху.

Описанное положение таза регулярно возникало у моих пациентов в детстве из-за двух основных нарушений развития. Сначала оно подготавливалось жестоким воспитанием чистоплотности, если ребенка уже в самом раннем возрасте приучали контролировать свой стул. Точно так же и недержание, если борьба с ним сопровождается строгим наказанием, дает повод к судорожному сокращению таза. Но гораздо большее значение имеет судорожное сокращение таза, к которому прибегает ребенок, начиная бороться с генитальным возбуждением, превращающимся в повод для детского онанизма.

Каждое генитальное ощущение удовольствия подавляется хроническим судорожным сокращением тазовой мускулатуры. Доказательством этому служит то, что, если удается расслабить судорожное сокращение таза, сразу же появятся ощущения течения в гениталиях. Для достижения такого результата необходимо сначала ощутить фиксированное положение таза, то есть пациент должен непосредственно почувствовать, что он «держит таз в неподвижности». Затем должны быть обнаружены все произвольные движения, имеющие целью воспрепятствовать естественным вегетативным движениям таза. Так, например, одновременные движения живота, таза и бедер — самое важное и чаще всего употребляемое средство, призванное не допустить движения одним только тазом. Совершенно бесцельно заставлять больного заниматься упражнениями для таза, что чисто интуитивно пытаются делать некоторые учителя гимнастики. До тех пор, пока не устранены перекрывающие и оборонительные мышечные позиции и действия, естественное движение таза не может развиться.

Чем интенсивнее работа, проводимая по устранению торможения движения таза, тем полнее таз вовлекается в волну возбуждения. Он начинает участвовать в колебаниях и при этом двигается вперед и вверх без всякого содействия со стороны пациента, будто его поднимает к пупку какая-то чуждая сила. При этом бедра остаются спокойны. Очень важно уметь видеть различие между защитным движением таза и его естественным вегетативным движением. Если волна течет от шеи через живот до таза, то изменяется характер всего рефлекса, и если он до сих пор не приносил удовольствия, а подчас даже вызывал боль, то теперь начинает становиться приятным. Если до сих пор проявлялись защитные движения, например с помощью выпячивания живота и втягивания спины, то теперь все туловище напоминает рыбу, изогнувшуюся вперед. Гениталъные ощущения удовольствия и течения во всем организме, все усиливающиеся теперь, не оставляют сомнения в том, что мы имеем дело с естественным вегетативным движением, свойственным совокуплению. Оно по своему характеру полностью отлично от всех прежних реакций и рефлексов тела. Чувство пустоты в гениталиях быстрее или медленнее проходит, сменяясь на ощущение полноты и напора. Благодаря этому стихийно возникает способность к оргастическому переживанию при половом акте. Движения, которые при выполнении их отдельными группами мышц, представляют собой болезненные реакции тела и служат защите от сексуального удовольствия, превратившись в своей совокупности в волнообразное движение, являются основой стихийной вегетативной способности испытывать удовольствие. Истерическая дуга, при которой выгибаются живот и грудь, а плечи и таз уходят назад, становится теперь понятной как точная противоположность рефлексу оргазма.

До тех пор, пока это было мне непонятно, я был вынужден пытаться отчасти преодолевать торможение движения таза с помощью «упражнений». Неполнота результатов заставила меня отказаться от искусственных мер и искать причины торможения естественного движения. Отпор рефлексу оргазма обусловливает возникновение целого ряда вегетативных нарушений, как, например, хронического запора, мышечного ревматизма, ишиаса и т. п. Во многих случаях запор, существовавший десятилетиями, ликвидируется с развитием рефлекса оргазма. Полному развитию этого рефлекса часто предшествуют ощущения дурноты и головокружения, а также судороги шеи, изолированные сокращения мускулатуры живота, диафрагмы, таза и т. п. Но все эти симптомы исчезают с полным проявлением рефлекса оргазма. «Жесткий, мертвый, втянутый таз» входит в число наиболее часто встречающихся у человека вегетативных нарушений и является причиной люмбаго, ряда гормональных и других заболеваний. Его серьезная роль в возникновении столь часто встречающегося рака половых органов у женщин будет доказана в другом месте.

Следовательно, «умерщвление в тазу» имеет ту же функцию, что и «умерщвление» в животе, то есть недопущение аффектов, в особенности чувств страха и удовольствия. «Вегетативный центр» плотно охвачен окружающими органами. Освобождение наступает в результате ослабления жесткого охвата.

Теперь, благодаря тому, что различные явления и формы телесных позиций и проявлений осмысливаются в связи с рефлексом оргазма и отпором ему, стали ясны многие непонятные до сих пор процессы в терапевтической работе. Мне вспоминается диафрагмальный тик у 45-летней женщины, которую я лечил примерно 14 лет назад в Венской психоаналитической амбулатории и частично вылечил, сделав возможным для нее занятие онанизмом[18]. Со времени полового созревания, то есть более 30 лет, пациентка страдала сотрясениями диафрагмы, сопровождающимися звуками и представлявшими собой большую помеху нормальной жизни. Тик резко уменьшился, когда онанизм стал для нее возможным. Сегодня мне ясно, что выздоровление соответствовало частичной ликвидации барьера в диафрагме на пути вдоха. Тогда я мог только в самом общем виде сказать, что сексуальное удовлетворение устранило часть сексуального застоя и тем самым ослабило тик, но был не в состоянии сделать какие-либо выводы о том, в какой форме фиксируется этот застой, на каком месте он создал для себя возможность отвода и каким образом сексуальное удовлетворение уменьшило его.

Нынешний опыт вызывает в памяти случаи эпилепсии, при которых судорожные конвульсии с аурой, зарождающейся в животе, сотрясают тело, но я не мог отдать себе отчета в том, на каком участке тела, при выполнении какой функции и в какой связи с вегетативной нервной системой это происходило. Теперь мне стало ясно, что эпилептические сокращения представляют собой судороги вегетативного аппарата, при которых накопленная биопсихическая энергия разряжается только через мускулатуру, минуя гениталии. Эпилептический припадок представляет собой негенитальный мышечный оргазм[19]. Точно так же теперь прояснились случаи, иногда наблюдавшиеся при лечении метеоризма.

В очень многих случаях я сталкивался с ощущениями сдерживаемой злобности, которая, правда, ни разу не проявилась, и был не в состоянии сказать, где локализуется это ощущение. Лечение вегетативного поведения делает возможным телесную локализацию злобности. Существуют пациенты, выражающие глазами и щеками дружелюбие, чему, однако, резко противоречит выражение их рта и подбородка. Выражение в нижней части лица совершенно другое, нежели в верхней. Ликвидация такой позиции рта и подбородка высвобождает невероятную ярость. В других случаях ощущается неискренность общепринятой вежливости, скрывающей нечто противоположное — коварную злобу, которая проявлялась в запоре, существовавшем десятилетиями. Кишечник не работает, и его функционирование приходится на протяжении длительного времени поддерживать с помощью слабительного. Такие пациенты в детстве часто были вынуждены обуздывать свои аффекты ярости и «побеждать плохое в животе». Слова, которыми пациенты описывают свои ощущения, очень точно отражают заповеди, вбивавшиеся им в голову в детстве в процессе воспитания. Они говорят, например: «Живот плохой и злой, если он издает звуки». «Хорошо воспитанный» ребенок вместо того, чтобы вполне естественно ответить на такие звуки пуканьем, в результате наставлений вскоре отвыкает от этого, «сдерживая звуки в животе». Чтобы достичь этого, ребенок должен парализовать каждое возбуждение, появляющееся в животе, в том числе и генитальное половое возбуждение, втягивая живот, заставляя его «спрятаться в себя». Живот становится твердым и напряженным. Он «справился с плохим».

Стоило бы на примерах различных случаев очень подробно функционально и исторически изложить сложное развитие симптомов телесных позиций. Пока же мы удовлетворимся указанием на некоторые типичные факты.

В высшей степени поучительным будет увидеть, что тело функционирует, как единый организм, точно так же, как если бы оно могло быть расщеплено на части, причем одна часть функционировала бы вагически, другая — симпатически. У меня была пациентка, надчревную область которой удалось на определенной стадии лечения полностью расслабить. Женщина испытала определенные ощущения течения, брюшная стенка легко вдавливалась и т. д. Между надчревной областью, грудью и шеей больше не было прерывания ощущений, но подчревная область вела себя так, будто была отделена от них разграничительной линией. Здесь при вдавливании брюшной стенки ощущался твердый желвак величиной примерно с детскую голову. Сегодня было бы невозможно анатомически точно указать, как возникает такой желвак, то есть какие органы участвуют в его образовании, но его можно было прощупать.

На последующей стадии лечения бывали дни, когда желвак то появлялся, то исчезал. Он появлялся всякий раз в том случае, когда пациентка, движимая страхом, боролась с назревавшим половым возбуждением, а исчезал, если она чувствовала себя в состоянии допустить половое возбуждение.

Мне представляется целесообразным сделать предметом специального рассмотрения, основанным на новых материалах, телесные явления при шизофрении, в особенности ее кататонической форме. Кататонические стереотипы, болезненные навязчивые воспоминания, автоматизмы всякого рода объясняются возникновением мышечного панциря и прорывом вегетативной энергии. Так обстоит дело прежде всего с кататоническим припадком бешенства. При простых неврозах имеет место только поверхностное застывание вегетативной подвижности, оставляющее место внутренним возбуждениям и их отводу в «фантазии». Если процесс формирования панциря проникает глубже, блокирует центральные области биологического организма, то он полностью охватывает мускулатуру и затем имеются возможности только насильственного выхода (припадок бешенства, переживаемый как освобождение) или постепенное запустение жизненного аппарата.

К этим проблемам примыкает проблематика ряда органических заболеваний, например язвы желудка, мышечного ревматизма и рака.

Я не сомневаюсь, что психотерапевты в своей клинической практике могут наблюдать множество такого рода симптомов, но они не поддаются анализу каждый в отдельности, а постижимы только в связи с общей биологической функцией тела и ее отношениями с функциями страха и удовольствия. Невозможно постичь многообразную проблематику телесных поз и телесного проявления, понимая страх только как причину, а не — в первую очередь — как следствие сексуального застоя. Застой же означает не что иное, как торможение вегетативной экспансии и блокирование деятельности и подвижности центральных вегетативных органов. Отвод возбуждения блокирован, биологическая энергия связана.

Рефлекс оргазма является единым сокращением всего тела. В момент оргазма мы представляем собой не что иное, как сокращающуюся кучу плазмы. После 15 лет исследования оргазма удалось наконец дойти до биологического ядра душевных заболеваний. Рефлекс оргазма встречается у всех совокупляющихся живых существ. У ряда биологических организмов, расположенных еще ниже по лестнице эволюции, например у одноклеточных, он происходит в форме сокращений плазмы, о которых я говорил в другом месте[20]. Самой низкой ступенью, на которой его можно обнаружить, является деление яйца.

Определенные трудности вызывал ответ на вопрос о том, что приходит у более высокоразвитых организмов на место сжатия до шарообразной формы, если организм не может более сократиться, как простейшее, превратившись в шар. Многоклеточные, начиная с определенной ступени развития, имеют костный скелет. Это препятствует выполнению функции превращения в шар при сокращении, свойственной моллюскам и простейшим. Представим себе растяжимый шланг, до размеров которого вырос наш биологический пузырь. Введем по его длине очень гибкий стержень, способный, однако, гнуться только в одну сторону, который представляет собой позвоночный столб. Вызовем теперь в этом продольно вытянутом пузыре импульс к сокращению. Мы сможем увидеть, что у пузыря, если он, несмотря на неспособность к превращению в шар, захочет сократиться, будет только одна возможность — он должен быстро и очень сильно изогнуться. Рефлекс оргазма является не чем иным, если его рассматривать биологически. Это положение тела свойственно многим насекомым и прежде всего — в эмбриональной фазе развития.

Люди, больные истерией, с особенным предпочтением демонстрируют мышечные судороги в тех участках организма, где имеется кольцевая мускулатура, и очевиднее всего — в горле и на конце кишечника, то есть в двух местах, с точки зрения истории развития соответствующих двум отверстиям кишечника первобытного животного.

Наряду с этим бросается в глаза кольцевая мускулатура на входе в желудок и на выходе из него. В этих мышцах проявляются истерические спазмы, часто имеющие тяжелые последствия для общего состояния организма.

Участки тела, особенно предрасположенные к длительным сокращениям и биологически соответствующие очень примитивным ступеням развития, дают самый частый повод к невротическим судорогам. Если горло и конец кишечника блокированы, то оргастическое сокращение становится невозможным. Телесная «сдержанность» выражается в положении, противоположном рефлексу оргазма, — крестец пуст, жесткий затылок, блокированный задний проход, грудь выдвинута вперед, плечи напряжены. Истерическая дуга представляет собой полную противоположность рефлексу оргазма и прообраз отпора сексуальности. Каждый психический импульс функционально идентичен определенному психическому возбуждению.

Взгляд, в соответствии с которым психический аппарат функционирует сам по себе и воздействует на телесный аппарат, также функционирующий сам по себе, не может отражать действительное положение вещей. Нельзя представить себе прыжок из телесной сферы в душевную, так как неверно предположение о существовании двух отделенных друг от друга сфер. В столь же малой степени содержание душевной функции, например представление об ударе, может обрести телесное выражение, если само это представление уже не является выражением вегетативного импульса движения. Возникновение представления из вегетативного импульса относится к числу труднейших вопросов психологии. На основе клинического опыта можно с несомненностью констатировать, что как телесный симптом, так и психическое представление являются следствиями противоречий в функционировании вегетативной иннервации. Сказанному не противоречит тот факт, что телесный симптом можно устранить с помощью осознания его смысла, ведь любое изменение в сфере психических представлений неизбежно приводит к функционально идентичным изменениям вегетативного возбуждения. Следовательно, излечивает не одно только осознание представления, а изменение хода возбуждения. Тем самым образуется изложенная ниже последовательность функций в ходе действия психических представлений в телесной сфере:

а) Психическое возбуждение функционально идентично телесному.

б) Фиксация психического возбуждения происходит в результате закрепления определенного состояния вегетативной иннервации.

в) Измененное вегетативное состояние изменяет функцию органа.

г) «Психическое значение органического симптома» является не чем иным, как телесной позой, в которой выражается «психический смысл». (Психическая заторможенность выражается в вегетативной судорожности, ненависть — в определенной вегетативной позиции ненависти. Они идентичны и неотделимы друг от друга.).

д) Фиксация вегетативного состояния оказывает обратное воздействие на физическое состояние; восприятие реальной опасности функционирует идентично симпатикотонической иннервации, которая, со своей стороны, усиливает страх. Нарастающий страх формирует характерологический панцирь, что равнозначно связыванию вегетативной энергии в мышечном панцире. И это еще больше нарушает возможность отвода энергии, увеличивает напряжение и т. д.

Психическое и телесное функционируют в вегетативном отношении как обусловливающие друг друга и единые системы.

Попробуем пояснить сказанное на одном примере из клинической практики. Одна очень милая и сексуально привлекательная пациентка жаловалась на ощущение безобразия, так как она не чувствовала свое тело как нечто единое. Она описывала свое состояние следующим образом: «Каждая часть моего тела делает что хочет. Мои ноги здесь, голова там, а где мои руки, я никогда толком не знаю. Я не могу собрать свое тело». Таким образом, женщина страдала известными нарушениями чувства своего «Я», получающими особенно яркое выражение при шизоидной деперсонализации. В ходе вегето-терапевтической работы на лице пациентки выявились очень любопытные взаимоотношения между различными мышечными позициями. В самом начале лечения бросалось в глаза, как «равнодушно» было ее лицо. Выражение равнодушия постепенно настолько усилилось, что сама больная начала страдать от этого. Она смотрела равнодушным взглядом в угол комнаты или за окно, даже если с ней говорили о серьезных вещах. При этом выражение глаз было пустым, «отсутствующим». После тщательного разложения равнодушного выражения лица появилась новая черта, которая до тех пор едва обозначалась. Ротовая и подбородочная части лица приобрели иное выражение, чем глаза и лоб. После того как выражение лица приобрело большую четкость, стало ясно: рот и подбородок были «злыми», глаза же и лоб — «мертвыми». Эти слова отражали внутреннее ощущение пациентки.

Сначала я отделил положение мышц, обусловливавших выражение рта и подбородка. В ходе обработки выявилась невероятно сильная реакция сдерживавшейся до тех пор ярости при кусании, которую пациентка обращала на своих мужа и отца, не пережив, однако, этот импульс. Импульсы ярости, выражавшиеся, таким образом, в положении подбородка и рта, до лечения перекрывались позицией равнодушия на всем лице, ведь только устранение равнодушия и позволило проявиться выражению ярости у рта. Функция равнодушия заключалась в защите больной от постоянного воздействия мучительного ощущения ненависти, проявлявшегося у рта. Примерно через две недели лечения ротовой части злое выражение лица полностью исчезло в связи с выработкой у пациентки очень сильной реакции разочарования. Одна из черт ее характера заключалась в навязчивом стремлении требовать любви и злиться, если не удовлетворялись ее претензии. После разложения позиции рта и подбородка во всем теле начались преоргастические сокращения в виде змееподобных волнообразных движений, охвативших и таз. Половое же возбуждение осталось заторможенным в каком-то определенном месте. При поисках функции торможения постепенно с особой силой проявилось выражение лба и глаз, превратившееся в злой, наблюдающий, критический и внимательный взгляд. Теперь пациентка смогла отдать себе отчет в том, что она, собственно, никогда и не была в состоянии «потерять голову», так как все время была настороже.

Появление и проявление вегетативных телесных импульсов — несомненно, наиболее странный феномен, с которым мы сталкивались в вегетотерапии. Он плохо поддается описанию, его надо пережить в клинической практике. Итак, «мертвое» выражение лба было перекрыто «критическим». Следующий вопрос состоял в том, какова была функция «критического, злого» выражения лба. Осмысление деталей полового возбуждения пациентки показало, что «лоб следил как раз за тем, что делали половые органы». Строгое выражение глаз и лба выводилось из идентификации больной с ее весьма морализаторски и аскетически настроенным отцом. Он внушал ей с самых ранних лет, как опасно следовать сексуальным желаниям, говоря прежде всего о разрушении тела в результате заражения сифилисом. Следовательно, лоб стоял на страже вместо отца, если женщина обнаруживала готовность отдаться сексуальному возбуждению. Толкование, согласно которому больная идентифицировала себя с отцом, было недостаточным, ведь возникал следующий вопрос: почему эта идентификация проявлялась именно па лбу и что вело к сохранению этой функции в данный момент? Нам следует строго различать историческое объяснение какой-либо функции и ее актуальное динамическое объяснение. Речь идет о двух совершенно разных вещах. Мы не ликвидируем симптом, если только исторически поймем его. Нам не обойтись и без знания актуальных функциональных связей. (Не смешивать с «актуальным конфликтом»!) Выведение образа «внимательного лба» из детской идентификации с критически настроенным отцом ни в малой мере не повлияло бы на факт оргастического нарушения. Продолжение процесса излечения пациентки показало правильность этого взгляда — ведь в той мере, в какой мертвое выражение уступило место критическому, сначала обострялась общая защитная реакция на проявления сексуальности. Постепенно описанное строгое выражение стало сменяться оживленным, несколько детским выражением лба и глаз. Следовательно, женщина то оказывалась в согласии со своими сексуальными желаниями, то относилась к ним критически. С заменой критического выражения лба оживленным исчезло и торможение полового возбуждения.

Я столь подробно изложил этот случай потому, что он характерен для многочисленных нарушений процесса напряжения и заряда в генитальном аппарате. Стремление «держать голову выше» широко распространено.

Наша пациентка испытывала ощущение разделенного, лишенного внутренней взаимосвязи тела, не представляющего собой единого целого. Поэтому она была лишена сознания и ощущения своей сексуальной и вегетативной привлекательности. Почему стало возможным, что организм, представляющий собой единое целое, на уровне ощущений может «распасться»? Выражение «деперсонализация» само по себе ни о чем не говорит, так как оно само нуждается в объяснении. Мы должны задаться вопросом: как возникает такая ситуация, когда отдельные органы могут функционировать сами по себе, в отрыве от всего организма?

С помощью психологических объяснений мы не особенно продвинемся дальше, ведь психическое в своей аффективной функции полностью зависит от функций расширения и сокращения вегетативных жизненных структур. По своему строению они являются негомогенной системой. Экспериментальные и клинические результаты показывают, что процесс напряжения и заряда может охватить все тело точно так же, как и отдельный орган. Вегетативный аппарат может в надчревной области быть вагическим, в подчревной — симпатически гипертоническим. Он может также вызывать в плечах мышечное напряжение, а в ногах, напротив, расслабление или даже дряблость. Эта способность дана вегетативному аппарату именно ввиду его негомогенности. Зона рта может быть возбуждена в момент сексуального действия, а гениталии не возбуждены или не реагируют на возбуждение, и наоборот. Основываясь на сказанном, мы формируем прочную точку зрения, позволяющую оценивать функцию здоровья или болезни в сексуально-экономическом отношении. Несомненно, основным признаком психического и вегетативного здоровья является способность вегетативного организма в единстве и целиком следовать функции напряжения — заряда—разряда—спада напряжения. Напротив, исключения определенных органов или даже областей органов из целостности и единства вегетативной функции напряжения и заряда мы рассматриваем как патологические явления, если они имеют хронический характер и на длительное время нарушают функционирование всего организма.

Далее: клинический опыт учит, что нарушения чувства своего «Я» действительно исчезают только в том случае, если рефлекс оргазма развивается как единое целое. Тогда дело обстоит так, будто бы все органы и системы органов тела сведены воедино единственным ощущением, будь то в отношении сокращения или расширения.

При рассмотрении с такой позиции явление деперсонализации становится понятным и представляет собой незаряженность, то есть нарушение вегетативной иннервации отдельных органов или систем: кончиков пальцев, рук, головы, ног, половых органов и т. д. Неподлинность самоощущения проявляется и в прерывании в разных областях течения возбуждения в теле. Сказанное в особенности относится к двум участкам тела — к горлу, судорога которого препятствует движению волны возбуждения от груди к голове, и к тазовой мускулатуре, которая в случае своего судорожного сокращения нарушает ход возбуждения от живота к гениталиям и ногам.

На основе исследований с помощью методов аналитической психологии мы понимаем индивидуальную историю невроза, внешние условия его возникновения, внутренний мотив психического конфликта и, наконец, последствия вытеснения сексуальности, как, например, невротические симптомы и черты характера. Но мы не понимаем механизма, в результате действия которого детская судьба, внешняя травма или внутренний психический конфликт фиксируют болезненную реакцию как хроническую.

Мы видим женщин, «зациклившихся», несмотря на оптимальные сексуальные и экономические условия жизни, на своих неврозах. Мы видим детей из всех социальных слоев, не только становящихся, но и остающихся невротиками, хотя подчас они живут в наилучших сексуально-экономических условиях. Далее, мы сталкиваемся с «принуждением к повторению», явлением, о котором до сих пор размышляли и которое представляли только в мистических категориях, то есть с навязчивым стремлением многих людей вновь и вновь попадать в неблагоприятные ситуации. Ни одно из этих явлений не поддается объяснению с помощью воззрений, известных до сих пор.

И самым впечатляющим образом мы сталкиваемся с проявлением функции фиксации на неврозе в конце лечения при попытке формирования оргастической способности отдаться. Именно в тот момент, когда пациент должен был бы взяться за свое здоровье, возникают самые резкие отрицательные реакции. Больным владеет страх перед удовольствием, противоречащий жизненному принципу удовольствия.

Страх перед наказанием за сексуальные манипуляции, пережитый больным в детстве, закрепился в хронической форме как страх перед удовольствием. Мы помним, что удовольствие имеет свойство при торможении превращаться в неудовольствие. Если при очень сильной сексуальной возбудимости не удается достичь окончательного удовлетворения, то со временем возникает страх не только перед окончательным удовлетворением, но и перед предшествующим возбуждением. Сам приятный процесс возбуждения становится источником приятного ощущения. Обычно струящееся ощущение удовольствия тормозится мышечной судорогой, которая может быть чрезвычайно болезненной и, кроме того, усиливает застой. Отказ детей и подростков, переживающих пору полового созревания, от сексуальных манипуляций объясняется фиксацией судорожного состояния в гениталиях, превращающего любое приятное возбуждение, при сколь угодно правильном его интеллектуальном и эмоциональном понимании, в прямую противоположность. С этим связана неспособность переносить даже самое малое возбуждение. В судорожном мышечном действии при нарастании удовольствия и следует искать структурно-физиологическую основу покорности и скромности как свойств характера.

Следовательно, психопатологические состояния и симптомы являются следствием нарушения равновесия вегетативной (=сексуально-экономической) энергии. Каждое телесное повреждение затрагивает в то же время и самочувствие, и единство телесного ощущения, толкая и к компенсации нарушения. У всех невротиков нарушено вегетативное ощущение целостности, которое становится естественной и лучшей основой сильно развитого чувства собственного достоинства. Это выражается в самых различных формах, вплоть до полного расщепления личности. Между простейшими ощущениями холода или жесткости и шизофреническим расщеплением, бесконтактностью и деперсонализацией существуют различим не принципиального, а всего лишь количественного характера, которые выражаются и в качественной форме. С ощущением целостности связано ощущение непосредственного контакта с миром. С формированием единого рефлекса оргазма вновь возникают также утраченные в свое время ощущения глубины и серьезности. Пациенты вспоминают в этой связи время раннего детства, когда единство их телесного ощущения еще не было нарушено. Взволнованные и потрясенные, они рассказывают о том, как, будучи маленькими детьми, ощущали себя единым целым с миром, со всем, что их окружало, как чувствовали себя «живыми» и как в конце концов все это было уничтожено и сломано воспитанием. В расщеплении единства телесного ощущения под влиянием сексуального угнетения и в постоянном стремлении заново обрести контакт с самим собой и миром лежат субъективные корни всех религий, уничтожающих сексуальность. «Бог» является мистическим представлением о вегетативном созвучии «Я» с природой.

Я должен предоставить другим исследователям, сведущим в индийской и китайской культурах, поиск отдельных связей между угнетением сексуальности и внутренним миром их приверженцев. Клинические факты, которые я попытался здесь обрисовать, открывают широкую перспективу для понимания тех человеческих культур, в которых определенное единство во всем культурном круге формируют строгий семейный патриархат, жесточайшее сексуальное угнетение детей и подростков и идеология замкнутости и «самообладания». Это касается прежде всего индийцев, китайцев и японцев. Если есть намерение воспроизводить строгий патриархат, уничтожающий сексуальность, то этому социальному устройству надо самым жестким образом подавлять сексуальные побуждения детей. Результатом этого будут сильнейшие страх и ярость. Это противоречит патриархальной семейной культуре и требует идеологии самообладания, силы, позволяющей не изменять выражения лица даже при самой жестокой боли. Более того, требуется преодоление аффективной жизни вообще — как удовольствия, так и страха. Такой подход с наибольшей полнотой выражен в буддистской идеологии отсутствия страдания. С учетом этого становятся понятными и дыхательные упражнения йогов. Техника этого дыхательного церемониала представляет собой полную противоположность технике дыхания, которую мы применяем в процессе работы с нашими больными, чтобы снова высвободить вегетативные аффективные побуждения. Цель дыхательной практики йогов — победить аффективные побуждения, обрести покой. Ритуал напоминает навязчивые действия со свойственной им двойственностью. Как мне сообщали, противоположностью желаемой безаффектности выступает искусство достигать удовольствия, даже экстаза, с помощью определенной техники дыхания. Подобное маске, застывшее выражение лиц типичных индийцев, китайцев и японцев находит свое крайнее выражение в способности к бессознательному экстазу.

Тенденция техники йоги к распространению в Европе и Америке основывается на том, что люди, принадлежащие к соответствующим культурным кругам, ищут средств, позволяющих стать господами вегетативных побуждений и одновременно устранять страхи. Они не особенно далеки от понимания оргастической функции жизни.

Пренебрегая основательностью, как правило необходимой, нам надлежит указать на другое явление, играющее уничтожающую роль в нашей сегодняшней общественной жизни. Речь идет о предписываемой «военной выправке», которую особенно интенсивно пропагандируют и реализуют фашисты. «Военная выправка» представляет собой прямую противоположность естественной, подвижной, свободной позе. Затылок должен быть напряжен, голова вытянута вперед, глаза должны быть неподвижно и прямо устремлены в пустоту, выражение подбородка и рта должно быть насколько возможно «мужественным», грудь выпячена. Напряженные руки, вытянутые по швам, должны плотно прилегать к телу. Конечно, самым важным признаком, говорящим о намерениях, свойственных этой «военной технике», и заключающимся в угнетении сексуальности, является действующее повсюду предписание о втягивании живота и отведении таза назад. Ноги жестко напряжены. Представим себе на миг положение больных во время лечения, ведущих трудную борьбу с аффективными побуждениями и прилагающих все усилия, чтобы справиться с ними. Их плечи жестки, затылки напряжены, таз и живот втянуты, руки плотно прижаты к телу, ноги вытянуты. Перечисление признаков совпадения между военным и пациентом вегетотерапевта можно продолжить: растяжение ножных суставов представляет собой типичный клинический признак искусственного обуздания аффектов. Такую позу в то же время самым строгим образом предписывает прусский парадный марш.

Люди, получившие подобного рода физическое воспитание и следующие ему, не способны к естественным вегетативным побуждениям. Они превращаются в машины, беспрекословно выполняющие механические приемы, без раздумий отвечающие: «Так точно, господин полковник», — и механически стреляющие в своих братьев, отцов, матерей и сестер. Воспитание жесткой неестественной позы является одним из наиболее естественных средств, с помощью которого диктаторский общественный строй создает себе автоматически функционирующие организмы, не обладающие собственной волей. Это не «индивидуальный вопрос», а проблема, касающаяся самой сути формирования структуры характера современного человека. Она охватывает широкие культурные круги, разрушает жизнерадостность и способность к счастью в миллионах людей. Так можно провести единую линию, проходящую от неосознанно применяемых в детстве задержек дыхания, чтобы избежать онанирования, через мышечную блокаду у наших больных неврозами — до военной выправки национал-социалистов и всех других милитаристов и до уничтожающих их эффективность искусственных техник самообладания у представителей самых разных культурных кругов.

Я должен удовлетвориться этим беглым очерком. Не приходится сомневаться в том, что значение телесной позы для структурного воспроизводства общественного строя будет однажды осознано и найдет разрешение во всей своей широте.

Даже дети, как бы страстно они ни желали вегетативной живости и свободы, боятся их и добровольно возвращаются под иго подавления своих побуждений, если не находят соответствующего окружения, в котором могут относительно бесконфликтно проявлять свою живую природу. Одна из великих тайн массовой психологии заключается в том, что средний человек, средний ребенок, средний подросток и молодой человек куда охотнее откажутся от счастья, если стремление к радости жизни сталкивается со слишком сильной болью. Пропаганда счастья без понимания и формирования психических и социальных предпосылок живой жизни оставалась, таким образом, пустым разглагольствованием.

Никому не будут полезны «бури» против воспитания, которые могут поднять обладатели особенно «мятежных характеров».

Поэтому необходимо следующее:

1. Точное понимание механизмов, с помощью которых осуществляется патологическое обуздание аффектов.

2. Накопление в практической работе с детьми как можно более богатого опыта, касающегося отношения детей к своим естественным аффективным побуждениям в существующей ситуации.

3. Разработка воспитательных условий, обеспечивающих гармонию вегетативной живости и общительности.

4. Создание общественных и экономических предпосылок этого.

Человек весьма преуспел в создании машин и господстве над ними, но он до сих пор тщетно пытается понять самого себя. Без учета влияния на жизнь человека биологической энергии нельзя будет справиться с душевной чумой, которая делает таким безотрадным наше столетие. Путь научного исследования и решения жизненных проблем до-юг и труден, представляя собой в этом отношении прямую противоположность безапелляционному политиканству с его невежеством и наглостью. У нас есть основания надеяться, что науке однажды удастся научиться обращаться с биологической энергией так же, как сегодня она обращается с электричеством. Только тогда душевная чума, поражающая людей, окажется под контролем.