Воспоминания тех, кто работал с Юнгом, часто представляют его как некоего аналитического фокусника: мастера догадок, проникновения, мудрости, интуиции и человека, который не уклонялся от увещеваний, поучений или советов. Он предстает в этих описаниях (напр., Henderson, 1975a) как парадигма активного, вмешивающегося терапевта. Несомненно, это отчасти было связано с "особым составом" случаев, с которыми он работал. Для тех, о ком можно было сказать, что они уже прошли "редуктивный" анализ, на что намекает Юнг, такой вклад, идущий от аналитика, кажется более подобающим.
Аналитический вклад Юнга сосредоточивался на психологическом раскрытии образцов пациента с помощью "истории религии в самом широком смысле, мифологии, фольклора и примитивной психологии". Эта "сокровищница архетипических форм" позволяет аналитику "проводить необходимые параллели и объясняющие сравнения" (CW 12, para. 38, выделено мною). Далее Юнг говорил:
"Совершенно необходимо давать таким фантастическим образам, которые возникают, столь странные и угрожающие, перед глазами сознания, некоторый контекст, чтобы они стали более понятны. Опыт показал, что лучший способ сделать это — использовать сравнительный мифологический материал" (CW 12, para. 38).
Именно на этом основывается метод КСС. Например, Адлер отмечает, что иногда от аналитика требуется расширить ассоциации пациента с помощью собственного знания" (1966, с. 51). Это, продолжает Адлер, законно, если "человек, которому снился сон, полностью согласен с этим" (там же). Адлер полагает, что именно согласие пациента с интерпретацией позволяет избежать неправильного авторитета и власти аналитика. Но фактически может быть и наоборот; немедленное согласие с доводами аналитика может указывать на излишнюю податливость пациента. Адлер, однако, осторожен, указывая, что "вмешательство, основанное на нашем знании коллективного символизма" вступает в игру только тогда, когда ассоциации иссякают (там же, с. 95), что происходит в тот момент, когда приверженец стиля ДВ надеется интерпретировать сопротивление.
В иллюстрации своего метода интерпретации снов Адлер предлагал пациенту нарисовать картинку, которая продолжила бы образ сна. Это давало поразительные и неоспоримые терапевтические результаты. Нам же важно выяснить, следуют ли другие сторонники КСС за осторожным Адлером, который делает предположения только в отсутствие ассоциаций. В примере Адлера область коллективного символизма, которая вступает в игру после предположения, — это мифология; Адлер мог использовать свое знание ее для освещения того, что дает пациент в ответ на исходное предположение Адлера.
В принципе использование амплификации совершенно не обязательно должно принимать форму насильственного кормления пациента образами. Аналитик может амплифицировать молча, про себя (дезамплификация, если видоизменить термин Масуд Хана дезинтерпретация"). Либо аналитик может дать возможность своему амплифицирующему знанию вести его при вмешательстве, например, в связи с тем, на чем сосредоточиться. Гакже бывает, что знание мифологемы может позволить аналитику увидеть, куда идет дело. Иногда пациент может сказать, что что-то напоминает ему Ханзеля и Гретель, или ввести современную версию фигуры древнего мифа, например, Супермена. Такие замечания со стороны пациента предполагают амплификацию. И, конечно, есть пациенты, у которых есть собственное знание коллективного символизма. Подобным же образом, работу с инфантильным материалом взрослого пациента и использование моделей психологического развития в младенчестве также можно рассматривать как форму амплификации.
Я развил эту тему, поскольку, как и в случае с редуктивной интерпретацией, амплификация имеет непосредственное отношение к тому, как аналитик функционирует как личность. Это и атмосфера, которую он создает, столь же важно, как и применение технической процедуры.
Можно задуматься над тем, что произошло с образом сдержанного и строгого психоаналитика, который ждет материала от пациента, на который он может реагировать, и инициирующий сам очень мало из того, что не имеет отношения к переводу того, что было бессознательным, на сознательный уровень. В аналитической психологии подход ДВ предполагает такой аналитический этос в гораздо большей степени, чем подход КСС.
Но даже в психоанализе сдержанный аналитик, пассивный вплоть до молчания, подвергался критике. Анна Фрейд писала:
"Относясь с должным уважением к необходимости очень строгого обращения и интерпретации переноса, я все же полагаю, что нам следует где-то оставлять пространство для осознания того, что аналитик и пациент ~ это, кроме того, два реальных человека с реальными отношениями друг с другом. И я думаю о том, не виновно ли наше — иногда полное — пренебрежение этой стороной дела в той враждебной реакции, которую мы получаем от наших пациентом и которую мы склонны приписывать только истинному переносу " (цит. по Malkolm, 1982, с. 40).
Анна Фрейд комментировала работу Стоуна, написанную в 1961 г., в которой Стоун размышлял о том, какой вред мог быть нанесен переноса тем, что пациент знает, где аналитик собирается провести отпуск, или что он понимает больше в хождении под парусом, чем в гольфе. Кохут выражался еще более прямо: "Молчать, когда вам задают вопрос, — это проявление не нейтралитета, а грубости" (цит. по Malkolm, 1982, с. 40).
Если аналитические психологи ищут исключительно впечатляющего, архетипического, значимого материала, то у них возникает соблазн быть слишком активными и слишком навязчивыми. Если мы рассмотрим, например, пациента, который не снимает пальто, или который сидит во время сеанса и слушает свою стерео музыку в наушниках, то мы можем заключить, что он не дает связанного с мифом материала. А может быть, дает? Я не предлагаю вывод о том, что мифологемы релевантны для такого сильно маркированного поведения, я просто хочу дать толчок мысли о том, что бессознательно непредсказуемо, и его образная система изменяется со временем. Мы можем воспринимать ее с помощью запаса амплификации, или даже с "запасом интерпретаций" (Fordham, 1978b, с. 172), но мы не можем предсказать, что из этого выйдет. Отсюда следует, что владение теорией развития с такой же вероятностью чрезмерно организует материал пациента, если ее неправильно использовать, как и неразборчивая приверженность подходу, основанному на мифе.
