Сравнивая Урал и Сибирь, очевидно, что на Урале побеждает “западническая” ориентация (творчество группы “Чай-Ф” в данном случае единственое исключение). Причины этой победы заключаются, во-первых, в том, что Урал всегда был индустриальной зоной. Здесь не было деревень и деревенского фольклора. Заводская слобода была главной формой поселения. Соответственно и социальный состав населения - это рабочие, техническая интеллигенция.
Помимо вышеперечисленного, важной была роль личностей, таких, как Пантыкин, Кормильцев, в условиях монотонной и монокультурной среды. “Крестные отцы” уральского рока были безусловными западниками, а Кормильцев непосредствено соприкоснулся с ленинградской субкультурой, когда учился несколько лет в Ленинградском политехническом до своего перевода в Уральский университет.
Говоря о свердловской школе и провинциальных рок-бардах (уфимец Шевчук, Башлачев из индустриального Череповца) возникает ощущение, что они действительно могут быть восприняты как “голос народа” по сравнению с замкнутой, элитарной ленинградской школой. Они возвращаются к авторской песне, но на этот раз - к социальной ангажированности и сатире Галича и Высоцкого (“Слет российских городов” Башлачева, альбом Шевчука “Периферия”). Для этих рок-поэтов характерно внимание и критическое отношение к внешнему миру. И это не удивительно. В провинции гораздо труднее создать “аквариум”, внешний мир навязчиво вмешивается в жизнь.
Та же линия отчетливо видна в текстах Ильи Кормильцева. Это и “Взгляд с экрана”, и “Рвать ткань” и даже символичный, абстрактный текст “Мясники”, тем не менее довольно прозрачно отсылающий к реальности.
Для того чтобы ощутить разницу ленинградской и провинциальной рок-поэзии, достаточно сопоставить “Песню для нового быта” Гребенщикова и любой из текстов “Периферии”. У Гребенщикова мы находим благостную картину “нашего прекрасного круга”, довольство и покой внутри субкультурного “аквариума”. Совершенно иная картина предстает в “Понедельнике” Шевчука, живописующем утренний похмельный синдром, или в кормильцевском “Взгляде с экрана” - тексте, задуманном автором как ироническое стихотворение о пролетарской дурочке и превращенном Бутусовым в трагическую поэму о беспросветности и ужасе жизни в русской провинции.
Любопытно, что провинциальная рок-культура избирает противником не официальную версию брежневского общества развитого социализма, но реальную практику, убожество и мрак повседневного существования. Взять практически любого провинциального рок-поэта - будь то Шевчук (“Мальчики-мажоры”), Кормильцев (альбомы “Урфина Джюса”, начиная с “Пятнадчика”, “Трек”, “Разлука” “Наутилуса”) или ранний Летов. Объект критики здесь - не партийные бонзы, а те, кто правит сейчас, т.е. фактически сложившаяся при Брежневе структура феодального капитализма, замаскированная фасадом “развитого социализма”. Главный противник - прообраз будущих “новых русских”. Однако уже в самое ближайшее время с началом перестройки объект критики меняется - возникшая контркультура ополчается против режима. Смена культурных моделей (от субкультуры - к контркультуре) начинается в 1986 и завершается в 1987 г.
КОНТРКУЛЬТУРА (1986-1991)
Мощный рост субкультуры в 1984-1986 гг. приводит к выходу ее из подполья - ее уже нельзя не замечать. Фестиваль в Подольске (август 1987 г.), который часто называют “советским Вудстоком”, стал чем-то вроде парада, смотра сил. Эта акция выделялась, во-первых, массовостью, во-вторых, репрезентативностью (в ней было множество участников из разных городов СССР, присутствовали все значительные группы), в третьих, тем, что ее уже не смогли запретить или “свинтить”. Субкультура заявила о себе через динамики. О ней узнают все - даже люди, далекие от нее. Этот момент и стал тем рубежом, перейдя который мы сталкиваемся уже с новым качеством.
