Глава 3. Обычай и правила социалистического общежития

234. Обычай. В советском праве обычаю отводят весьма ограни­ченную роль. Полная перестройка общества и даже самого человека, которая предполагается при построении коммунизма, связана с ре­волюционным переворотом, никак не совместимым с обычаями про­шлой эпохи.

Обычай сохранял в СССР некоторую значимость лишь в той мере, в какой он необходим или полезен для толкования и примене­ния закона (consuetude secundum legem), или в тех немногочислен­ных случаях, когда сам закон отсылает к обычаю, отводя ему опреде­ленную сферу.

Тот факт, что обычаю в советской правовой системе отведено второстепенное место, не представляет собой ничего удивительного. Тем не менее об обычае следует сказать хотя бы потому, что отноше­ние к нему означает полный разрыв с тем, что раньше в России яв­лялось правилом. Отказ от обычаев в советском праве отличен от того, что произошло в романо-германской правовой системе в XIX— XX веках, когда на место обычного права пришло право по преиму­ществу законодательное, основанное на кодексах. В романо-германс­кой правовой системе произошла прежде всего перемена техники, причем такая перемена в целом не ставила своей целью изменение содержания правовых норм, выражавшихся ранее в форме обычая, и не привела к этому результату. В Советском Союзе переворот в су­ществе права сопровождался изменением техники. Подлинная граж­данская революция стремилась к тому, чтобы люди привыкли к дру­гой жизни в соответствии с новыми нормами.

235. Правила социалистического общежития. Идеал марксизма-ленинизма — создание такого общества, где не будет права и отно-

шения между людьми не будут регулироваться его нормами. Тогда обычай может оказаться на первом плане. Это будущее обычая про­является в употребляемых как законом, так и доктриной формулах, где речь идет о правилах социалистического общежития. Статья 59 Конституции СССР гласит: «Гражданин СССР обязан соблюдать Конституцию СССР и советские законы, уважать правила социалис­тического общежития».

Многие авторы как в самом Советском Союзе, так и за границей задавали себе вопрос, какой смысл вложен в эту формулу и с какими выводами она связана. Некоторые несоветские авторы полагают, что упоминание о правилах социалистического общежития призвано вы­работать формулу, по своей роли подобную «публичному порядку» или «добрым нравам» буржуазного права. Другие видят в этом выра­жении основание для своеобразного обычая в рамках закона, спо­собного возлагать на граждан некоторые обязанности (например, обя­занность при соответствующих обстоятельствах оказать помощь ближнему), когда такого рода обязанности не вытекают прямо из за­кона. Понимаемая в этом двояком смысле формула Конституции применялась мало, кроме тех случаев, когда связанные с ней послед­ствия конкретизировались в самом тексте закона.

В действительности же конституционная формула имеет совер­шенно иное значение. Попытки увидеть в ней юридическое содержа­ние и втиснуть ее в рамки правопорядка искажают существо этой фор­мулы. Правила социалистического общежития, о которых говорит Конституция, не являются правом и не претендуют на это. Их можно понять только под углом зрения развития общества к коммунизму. С переходом к нему право исчезнет и для регламентации поведения лю­дей останутся только правила коммунистического общежития. В на­стоящее же время формула Конституции имеет лишь ограниченное значение, хотя она и служит основой для поисков новых социальных форм, которые имеют место в СССР. Правила социалистического об­щежития являются основой для всех тех форм деятельности, с по­мощью которых гражданин может уже сегодня добровольно участво­вать в управлении страной, включаясь, например, в деятельность по охране общественного порядка или иные общественные службы. Эти формы деятельности предвосхищают то, что станет полной реаль­ностью в будущем коммунистическом обществе.

Глава 4. ДОКТРИНА

236. Марксизм-ленинизм. Относительно доктрины, как и по по­воду других источников советского права, можно сделать некоторые замечания, связанные с особенностями советской правовой системы. Когда говорят о доктрине и ее роли в советском праве, то имеют в виду не только юридические работы, опубликованные в стране. Пре-

жде всего требуют внимания документы, которые достаточно автори­тетно формулируют марксистско-ленинскую доктрину. Право в СССР рассматривается как реализация этой доктрины: она служит и основой государственной политики.

Советские авторы твердо убеждены в этом. В своих работах они постоянно ссылаются на основоположников марксизма-ленинизма, труды и речи советских руководителей, программы и решения ком­мунистической партии. Такого рода документы, как партийные про­граммы и решения, совершенно очевидно, не образуют право в ссн бственном смысле этого слова. Однако их доктринальное значение неоспоримо, ибо в этих документах содержится изложение марксист тско-ленинской теории в ее современном звучании по самым разным вопросам. Советский юрист и любое другое лицо, желающее изучать советское право, должны постоянно обращаться к ним.

237. Собственно юридическая доктрина. Наряду с этими осно­вополагающими документами, позволяющими понять дух советского права и определяющими линию поведения судей, юридическая до­ктрина в собственном смысле слова, т.е. специальные работы в об­ласти права и по его конкретным вопросам, также обладает в Совете* ком Союзе специфическими чертами. Прежде всего приходится' проводить различие, и весьма существенное, между авторами, веду­щими преподавание в высших учебных заведениях, и теми, кто пос­вятил себя исследовательской работе.

Задачей преподавателей права не является его критика, они долж­ны лишь облегчить его понимание и применение путем разъяснения Воли законодателя. Они должны также, подобно судьям, стремиться к тому, чтобы помочь успешному осуществлению государственной по­литики, разъясняя разумный и справедливый характер советского права.

Иная задача у тех, кто занимается научно-исследовательской дея­тельностью. Эти лица не преподают в высших учебных заведениях:

они научные сотрудники общесоюзных или республиканских инсти­тутов. Наиболее известный среди них — Институт государства и пра­ва Академии наук СССР, который насчитывает свыше 200 научных сотрудников, распределенных по секторам. Значительны также в об-i щесоюзном плане Институт советского законодательства Министер­ства юстиции СССР и институт в области криминологии при Проку­ратуре СССР. В основе организации работы в этих институтах лежит план, но сам этот план составляется в значительной мере по предло­жениям секторов и их сотрудников. Инстанции, окончательно утвер- ^ ждающие план, следят в основном за тем, чтобы работы не дублиро­вали друг друга. Они осуществляют такой контроль за работой» секторов. Работы, подготовляемые научными сотрудниками, прежде чем быть напечатанными, широко обсуждаются секторами или более»-высокими научными инстанциями. Они публикуются под именем подготовившего их автора. Институты, во всяком случае важнейшие

Г

из них, располагают превосходными библиотеками и другими вспо­могательными средствами для научной работы. Результатом такого рода организации исследования являются произведения отличного качества. В атмосфере большей свободы им несвойствен чрезмерный конформизм, они не только излагают действующее право, подчерки­вая его достоинства, но и ищут новые пути. Усилилось внимание к социологии, особенно в уголовном, семейном и трудовом праве, рас­тет интерес к сравнительному праву.

238. Другие социалистические страны. Юристы этих стран, бо­лее приверженные к западной концепции интеллектуальной свободы и сохранившие более тесные связи с Западной Европой, не столь до-ктринальны, как советские авторы. Эти юристы понимают и не боятся сказать, что со времен Маркса и Энгельса капиталистический режим существенно трансформировался. Они не только клеймят бур­жуазное право, но и ищут пути к расширению взаимопонимания двух систем и полагают, что юридическая наука Запада по-прежнему в со­стоянии предлагать достойные внимания модели, а опыт западных го­сударств, несмотря на различие систем, заслуживает изучения и мо­жет даже быть использован руководством социалистических стран. Воспринятую сегодня повсеместно точку зрения хорошо выразил венгерский автор И. Сабо, который писал: «Социалистическая за­конность, будучи антитезой капиталистической законности, в то же время является ее продолжением, историческим следствием. Социа­листическая законность сохраняет все те прогрессивные принципы, которые входят в понятие буржуазной законности; социалистическая законность использует методы и технику, способные служить целям, стоящим перед нею. Мы изучаем правовые институты Запада, чтобы извлечь уроки юридической методики и техники для укрепления и развития социалистической законности»¹.

Раздел третий

СТРУКТУРА ПРАВА

239. Оригинальность советского права. Структура определен­ной правовой системы может быть рассмотрена в трех аспектах: пер­вый из них отражает ее деление на основные составные части, вто­рой говорит о ее важнейших институтах и, наконец, третий раскрывает, как понимается сама норма права.

Советское право восприняло от старого русского права такую концепцию правовой нормы, которая близка к ее пониманию в рома-

' Le concept de la legalite dans les pays socialistes. 1961. P. 402.

но-германской правовой системе. В этой связи нет необходимости делать какие-либо особые замечания.

Что же касается категорий и институтов, то здесь нельзя не при­знать оригинальности советского права. По внешнему виду в нем со­хранены категории и институты романо-германской правовой систе­мы. Однако по своему существу они коренным образом обновлены. В обществе нового типа, основанном на иной экономической системе и руководствующемся иными идеалами, возникают и совершенно иные проблемы. Правовые категории и институты могут сохранять свои старые наименования, но в большинстве случаев они имеют иную природу. Только с формальной точки зрения они похожи на ка­тегории и институты досоветской эпохи, близкие юристам романо-германской школы.

Глава 1. СИСТЕМА ПРАВА Ц

240. Формальное сходство с буржуазным правом. Система со­ветского права по внешнему виду с некоторыми оговорками остается такой же, как и система права романо-германского типа. Существу­ют, правда, и известные отличия: семейное право отделилось от граж­данского, исчезло торговое право, появилось колхозное и жилищное право. Однако отличия и варианты в системе имеются также и между правом разных стран, входящих в романо-германскую правовую семью. Такого рода отличия сами по себе не являются достаточным основанием для выделения данного права в особую семью.

Советские авторы возражают против того, чтобы различия в сис­темах права сводить только к формальным моментам без рассмотре­ния содержания отраслей права. Они говорят, что сходство между системой советского права и системой права европейских буржуаз­ных стран является чисто внешним и формальным, ибо в действи­тельности в силу различия экономического строя совершенно разные проблемы выступают в качестве объектов гражданского права, кон­ституционного права, административного права, уголовного права. Право по-прежнему разделено на отрасли, носящие те же наименова­ния, что и прежде, но на этом аналогия кончается. В государстве со­циалистическом и государстве несоциалистическом встают различ­ные, по существу, проблемы, и марксистско-ленинское учение требует их рассмотрения под новым, не индивидуалистическим углом зрения.

241. Конституционное право. Само собой разумеется, что совет­ское конституционное право в высокой степени отличается от кон­ституционного права буржуазных стран. Особенно характерны две его черты: ведущая роль, отведенная коммунистической партии, и осуществление власти и управления Советами всех уровней. Стоит вспомнить, к каким последствиям привели в 1968 году в Чехослова-

кии попытки поставить под сомнение руководящую роль коммунис­тической партии, и мы увидим, насколько значима первая из назван­ных черт. Важность второй подчеркивает уже само наименование:

Советский Союз. Если какая-либо из этих двух черт отсутствует, то есть в стране нет монополии власти коммунистической партии или же системы народных органов по модели Советов, то такая страна не может быть отнесена к социалистическим.

Что касается системы Советов, то в действительности власть всегда принадлежала партии: она назначала кандидатов для избрания во все звенья этой системы; равным образом партия замещала подго­товленными ею кадрами и все другие важные государственные до­лжности по особому списку (номенклатура).

В ходе перестройки руководящая роль партии была поставлена под сомнение. Политика, направленная на то, чтобы активизировать участие всех граждан в управлении страной, не могла не привести к возрастанию роли представительных органов.

242. Другие отрасли права. Оригинальность советского права не сводится лишь к характеристике конституционного права. То же от­носится и к другим отраслям права, которые оказались почти пол­ностью обновленными. Это можно сказать и об административном, и о трудовом, и об уголовном, и о гражданском праве.

243. Административное право. Обратимся к административному праву. Для юриста капиталистического мира самым существенным является охрана индивидуума и его прав от злоупотреблений со сто­роны администрации, которые должны предупреждаться или наказы­ваться. Советский юрист также небезразличен к этой проблеме, но он рассматривает ее в другом свете'. В его глазах бесполезно стремиться обеспечить охрану индивидуума без полного обновления общества, к чему ведет обобществление средств производства. Вместе с тем, та­кого обобществления достаточно, чтобы решить в общем плане про­блему, которая беспокоит юристов капиталистического мира. Права и интересы индивидуума, по мнению советских юристов, автомати­чески охраняются и гарантируются с переходом к плановой экономи­ке, основанной на марксистских принципах. С их точки зрения, при социализме устанавливается полное соответствие между интересами личности и общества.

Советского юриста интересуют прежде всего те большие новые проблемы, которые выдвигаются в административном праве. Здесь снова на первый план выступает социалистическая собственность. Право стремится умножить формы контроля за рациональным ис­пользованием собственности в процессе управления,ею и формы ох­раны от всякого рода расхищений и присвоений.

Дискуссии, которые имели место на конференции, организован­ной Международной ассоциацией юридических наук в 1958 году в

См. Hasard J., Shapiro I. The Soviet legal System. 1962. P. 158.

13—2917 193

Варшаве, показали, что юристы социалистических и несоциалисти" ческих стран по этим вопросам плохо понимали друг друга. Юристам несоциалистических стран было непонятно административное пра­во, которое не сконцентрировано на охране личности и судебном контроле над администрацией. У юристов социалистических стран была своя позиция. Для них основным была государственная поли­тика строительства коммунизма; идею судебного контроля они заме­няли новым видом контроля, осуществляемого представителями народа и общественными организациями. Таким образом, нетрудно увидеть, насколько административное право социалистических стран отличается от буржуазного административного права. В этих странах возникают проблемы иного свойства и марксизм-ленинизм дает иные принципы для решения, чем те, из которых исходят в ка­питалистических странах. Конституция СССР 1977 года несколько сблизила эти два различных подхода. Статья 58 устанавливала, что «действия должностных лиц, совершенные с нарушением закона, <?' превышением полномочий, ущемляющие права граждан, могут быть в установленном законом порядке обжалованы в суд». Эта важу ная норма существенно расширяла судебный контроль, но отличие от административного права буржуазных стран оставалось значите* льным.

244. Гражданское право. Возьмем теперь гражданское право. Ос­новная его задача для буржуазных юристов — это защита индивидуа­листических интересов, частной собственности, являющейся основой экономики в капиталистическом обществе. Наиболее существенное в данной связи — это признание «моего» и «твоего» как в вещном, так и в договорном и наследственном праве. В отличие от этого, в Советс­ком Союзе регламентация личной собственности (ее называют именно так, чтобы подчеркнуть, что даже здесь произошло решительное изме­нение) отодвинута на второй план. Центральными в гражданском пра­ве являются новое понятие социалистической собственности, ее раз­личные формы, правовой режим, гарантии. Первостепенное значение этого нового типа собственности обнаруживается уже при ознакомле­нии с советской Конституцией. Оно подтверждается и при ознакомле­нии с Основами гражданского законодательства. Основы прежде всего говорят об объектах государственной собственности (ст. 21), затем колхозной собственности (ст. 23), собственности профсоюзных и иных общественных организаций (ст. 24) и лишь затем — об объектах личной собственности (ст. 25) и собственности колхозного двора (ст. 27). Охрана социалистической собственности выдвигает совсем иные проблемы, чем собственность индивидуальная. Социалистичес­кую собственность намного труднее защищать наиболее подходящими и действенными способами. Когда речь идет о частной собственности, можно рассчитывать на индивидуума, всегда готового бороться за свои права и интересы и защищать свою частную собственность. Охрана со­циалистической собственности предполагает создание специальных

г институтов, имеющих целью защиту общих интересов. Советское гражданское право в той мере, в какой его объектом является социа­листическая собственность (а именно здесь и возникают наиболее важ­ные юридические проблемы), по своему содержанию весьма отличает­ся от гражданского права несоциалистических стран, где только изредка в той или иной мере занимаются подобными проблемами.

245. Отказ от деления на публичное и частное право. Оригиналь­ность советского права выражается также и в том, что советская до­ктрина отказалась от основного деления права, принятого в романо-германской правовой семье. Речь идет о делении на публичное и частное право, являющемся традиционным и основополагающим для этой семьи. Оно восходит еще к римскому праву и является основопо­лагающим в том смысле, что в качестве сердцевины права в этих стра­нах всегда рассматривалось частное право. В течение веков юристы по соображениям осторожности оставляли в стороне публичное право, переплетающееся с политикой и плохо отличимое от административ­ной науки. Еще и сегодня ряд его отраслей пребывает в бесформенном, недоразвитом состоянии по сравнению с частным правом.

Марксистская доктрина избрала в этом отношении противопо­ложную позицию. В письме к Курскому В.ИЛенин употребил фор­мулу, ставшую знаменитой: «Мы ничего «частного» не признаем, для нас все в области хозяйства есть публично-правовое, а не частное»'. Эта формула была подхвачена советскими юристами. Ее не следует понимать в том смысле, будто публичное право поглотило частное;

она означает лишь, что в сфере экономики не будет допускаться дуа­лизм публичного и частного права, то есть существование двух са­мостоятельных по отношению друг к другу разделов права. Отрицать различие между публичным и частным правом — это значит подчер­кнуть глубокое единство права, а это единство, в свою очередь, обус­ловлено тем, что все отрасли права являются, по существу, отраже­нием экономического строя общества.

Марксизм-ленинизм неразрывно связывает право и принуждение. Он не считает нормами права правила, отвечающие требованиям справедливости или порожденные моралью, которым спонтанно сле­дуют люди в своих взаимоотношениях. Юридические нормы устанав­ливаются более или менее открытым или, наоборот, замаскирован­ным образом господствующим классом для того, чтобы гарантировать свои экономические интересы и увековечить свою «диктатуру». Пра­во — это не более чем аспект политики, инструмент в руках господ­ствующего класса. В этой концепции не остается места для частного права, которое претендовало бы на независимость от каких бы то ни было предвзятых мнений и политических обстоятельств, а ведь имен­но в этом сущность частного права, отличающая его от права публич­ного. Утверждать за Лениным, что все право является публичным, —

Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 44. С. 398.

это лишь иной способ выразить идею о том, что все правовые отно­шения продиктованы политической идеей и нормы права не могут быть выражением принципов имманентно присущей им справедли­вости. Право — это политика, и, наоборот, то, что не является поли­тикой, не является и правом.

Отрицание различия между публичным и частным правом влечет за собой и некоторые важные практические последствия.

246. Императивный характер права. Если право (именно право в целом, а не только то, что мы называем публичным правом) — это ас­пект политики, то очевидно, что для его успешного действия макси­мально большому числу законов и норм должен быть придан импера­тивный характер. Так происходит еще и потому, что советский строй, поставив задачу перехода к обществу нового типа, находится в разви­тии и диспозитивные нормы, позволяющие сохранить элементы про­шлого, должны уступить место императивным, обеспечивающим это развитие. Но и этих двух моментов еще недостаточно. Во многих слу­чаях императивный характер норм частного права дополняется уголов­ными санкциями. Таковые может повлечь неисполнение договора в го­сударственном секторе экономики, создание частных предприятий под видом кооперативов, скупка товаров с целью перепродажи.

247. Поиски новой систематики. Стремясь решительно порвать с буржуазным правом, советские авторы подчас недовольны тем, что некоторые категории этого права еще сохранились в Советском Со­юзе если не по существу, то по форме. Им кажется, что за полным обновлением советского права с точки зрения его сущности и содер­жания должно последовать и требование новой систематики, отбра­сывающей понятия прошлого. Однако до сих пор такого рода попыт­ки не увенчались успехом. Тем не менее на некоторые из них следует указать, ибо они показывают, как в Советском Союзе представляют себе развитие права.

Научные споры в' этой связи (причем они вспыхивали дважды) концентрировались на вопросе о том, следует ли признать существо­вание в системе советского права специальной отрасли, называемой хозяйственным правом.

В СССР и большинстве других социалистических стран сущес­твование хозяйственного права в законодательном порядке не при­знано. Иначе решен вопрос в Чехословакии и Германской Демокра­тической Республике. В Чехословакии были предприняты особенно большие усилия в этом направлении. Наряду с созданием двух кодек­сов — гражданского права и хозяйственного права — в первом из них появилась новая терминология. Применительно к сфере отношений между организациями, с одной стороны, и гражданами — с другой, традиционное понятие договора было заменено понятием услуг, ко­торые первые оказывают вторым. Издание Кодекса внешней торгов­ли означало признание того глубокого различия, которое существует между внутренними отношениями и внешней торговлей.

 

Глава 2. ПРАВОВЫЕ ПОНЯТИЯ

248. Воздействие марксистской доктрины. Власть народа, с од-| ной стороны, и создание социалистической системы хозяйства — с | другой, повлекли за собой изменение существа правовых понятий, ^? которые приобрели в новых условиях новый смысл. Используя тер­минологию, унаследованную от прежнего русского права, советские юристы в то же время исследуют совершенно новые проблемы и де­лают это под иным углом зрения. Термины, таким образом, принима­ют иной смысл. Изучая советское право, следует порвать с юриспру­денцией понятий и ясно отдавать себе отчет в том, что понятия не имеют абсолютной ценности, что они способны изменяться.

В стремлении к чистоте терминологии можно только сожалеть о том, что изменение существа явлений не повлекло за собой выработ­ки новых наименований. Однако следует приспособиться к принятой в советском праве терминологии, помня, что, какой бы она ни была, понятия советского права практически — это нечто иное, чем соот­ветствующие понятия буржуазного права. Чтобы показать всю глуби­ну происшедших изменений, следовало бы провести изучение всех основных институтов советского права. Но это невозможно в рамках настоящей работы. Поэтому ограничимся характерными примерами, в частности некоторыми замечаниями о собственности и договоре.

Отдел I. Собственность

249. Буржуазная и социалистическая концепция собственнос­ти. Центральным понятием советского права является собственность, и советские юристы с гордостью подчеркивают всегда, что это поня­тие приобрело у них совершенно новый смысл. Западный юрист с первого взгляда будет даже удивлен тем акцентом, который делается на этом понятии, ибо во французском праве оно занимает достаточно скромное место.

Тем не менее то, что в условиях советского строя собственность выдвигается советскими юристами на первый план, совершенно ес­тественно. Марксистская доктрина утверждает, что право прежде всего обусловлено экономическим строем общества, для нее важно, каков способ присвоения материальных благ, и соответственно это­му, каков их режим. Именно в отношении режима собственности марксизм требует полного изменения представлений о революции, которая скажется на всех других отраслях права и даже на сознании людей.

Да и в буржуазных странах видимая простота режима собствен­ности является обманчивой. Можно наверняка утверждать, что раздел о вещном праве во французском Гражданском кодексе далек от того, чтобы исчерпать содержание института собственности, и дает о нем

недостаточное представление. В нем опущены ограничения правомо­чий собственника; не упоминается о правовых институтах, связанных с урбанизацией, о правовом регулировании аренды. Договорное пра­во автономно по отношению к вещному праву, что является следстви­ем крайнего индивидуализма, царящего в буржуазном обществе, и той первостепенной роли, которую соответственно пытаются придать воле. Если же отказаться от такого подхода, купля-продажа, как ц другие договоры такого рода, могут с достаточным основанием рас­сматриваться как составная часть вещного права, понимаемого в ши­роком смысле слова.

Советское право отбрасывает узкую концепцию права собствен^ ности, исповедуемую французскими юристами. Для него институт со­бственности — это совокупность норм, которые определяют не толь­ко порядок присвоения материальных благ и переход права собственности на имущества, но также порядок управления имущес­твом и относящиеся к нему юридические действия.

250. Трудность сравнения. Режим собственности в Советском Союзе существенно отличается от режима собственности в капита­листических странах.

Деление имущества на движимое и недвижимое, являющееся ос­новным для романо-германских правовых систем, не представляет никакого интереса для советских юристов. Для них такой основной характер носит вытекающее из марксистской доктрины деление ве­щей на орудия производства и предметы потребления'.

Единству (по меньшей мере внешнему) режима собственности в странах романской системы советское право противопоставляет три различных режима — личной собственности, кооперативной со­бственности и государственной собственности².

К сказанному следует добавить, что, отказываясь от романских традиций, советские юристы исходят из того, что право всегда регу­лирует отношения между людьми; существование права, соединяю­щего лицо и вещь, собственника и объект собственности, трактуется ими как буржуазный подход. Отсюда отрицательное отношение к по-» нятию вещного права.

По всем этим причинам советские юристы полагают, что при соч циализме собственность становится иной, чем при капиталистическом' режиме, причем в такой степени, которая исключает возможность под-' линного сравнения правового режима социалистической и капиталис. тической собственности. Высказываясь так, советские юристы исходят по преимуществу из представления о буржуазном праве в том виде, в каком оно находилось много лет назад. Это положение менее оправ-

' Следует уточнить, что это понятие не имеет ничего общего с извест­ным в романских системах понятием «потребляемая вещь».

² Важный закон о собственности от 6 марта 1990 г. сохранил эти три формы собственности.

данно, если исходить из современного права несоциалистических стран Европейского континента, для которого характерна большая сложность вещных прав. Оно также менее оправданно, если взять в ка­честве исходного пункта сравнения английское право собственности (law of property). Однако и в этих случаях советская позиция продол­жает оставаться глубоко оправданной: существуют принципиальные различия между капиталистическими правовыми системами и советс-^: ким правом, ибо они исходят из различных принципов общественной жизни.

251. Личная собственность. Так переименована частная собствен­ность, чтобы подчеркнуть, что собственность может быть использована исключительно для удовлетворения потребностей лица в соответствии с назначением объекта собственности, но не для извлечения доходов или спекуляции.

Если не считать этой важной оговорки, личная собственность рег­ламентируется, в общем, теми же правилами, что и частная собствен­ность в буржуазном праве. Носитель права личной собственности мо­жет пользоваться вещью, возмездно или безвозмездно отчуждать,; завещать ее.

I До принятия Закона о собственности 1990 года круг предметов,? могущих находиться в личной собственности, был ограничен. Закон 61990 года допустил более широкую трактовку личной собственности.

252. Кооперативная собственность. Особенно проявляется свое-бразие советского права при рассмотрении двух других типов со-ственности — кооперативной и государственной.

Рассмотрим сначала кооперативную собственность, примером ко­торой является колхозная собственность. Земля, как известно, в; СССР национализирована: она, следовательно, не принадлежит кол-; хозам, которые имеют на нее лишь право бессрочного пользования. Небесполезно отметить, что это право не имеет ничего общего с узуфруктом французского права. Чтобы увидеть это, достаточно об­ратить внимание на прилагательное «бессрочное», поскольку по французской концепции узуфрукт по своему существу — это всегда право, устанавливаемое на срок. Но есть и другое отличие. Праву пользования землей, предоставленному колхозам, соответствует ком­плекс обязанностей. Это еще более удаляет советский институт от романо-германского понятия узуфрукта. Советский институт коопе­ративной собственности нельзя рассматривать ни как расчленение собственности, ни как подлинно вещное право.

Колхоз обязан обрабатывать или использовать определенным об­разом предоставленную ему землю. На него может быть возложена обязанность совершать определенные поставки государству. Органи­зация колхоза и порядок управления им должны соответствовать нор­мам колхозного права. Кооперативно-колхозная собственность наря­ду с определенными правомочиями налагает, таким образом, на ее носителя и целый ряд обязанностей. Трудно, если не невозможно,

сравнивать ее с кооперативной собственностью, известной буржуаз­ным правовым системам, j,

253. Государственная собственность. Еще более своеобразна со^ циалистическая собственность в области промышленного произвол^ ства и сельского хозяйства (совхозы). Социалистическая собствен­ность охватывает две категории имущества, режим которых весьма отличен друг от друга. Это основные средства и оборотные средства, или, более конкретно, земля, здания, сооружения, машины, с одной стороны, сырье и готовая продукция — с другой. Различие режимов состоит в том, что первые предназначены для постоянного использо­вания (и, следовательно, не могут отчуждаться в обычном порядке), в то время как вторые специально предназначены для отчуждения.

Однако в отношении как первых, так и вторых прежде всего воз­никает вопрос: кто же их собственник? Этот вопрос стал предметом длительных теоретических дискуссий, что уже само по себе подчер­кивает своеобразие этого советского института. Дискуссии привели к выводу о том, что для советского права основной вопрос заключа­ется не в том, кто собственник, а прежде всего в том, кем и как ис­пользуются имущества. Этот вывод далек от капиталистического под­хода, когда собственник в принципе рассматривается как суверен, а способ, каким он использует свою собственность, не является, в сущ­ности, вопросом права.

Субъектом права государственной собственности является госу­дарство, а еще более точно — народ, нация, представителем которой выступает пока государство. В этой связи теория социалистической собственности скорее заставляет вспомнить теорию домена француз­ских административистов, чем ^ивилистическую концепцию со­бственности. Однако любое сравнение с буржуазными доктринами по ряду причин окажется неадекватным.

Имущества, находящиеся в собственности государства, и имущес­тва, находящиеся в руках государственных промышленных предприя­тий, — различные категории. Основные средства безвозмездно пере­даются государством этим предприятиям как бы в своеобразную концессию, сроки которой могут быть всегда односторонне измене­ны государством. В связи с этим предприятия не имеют никакого права, которое они могли бы противопоставить государству. Оборот­ные средства, напротив, являются Продуктом труда тех, кто работает на предприятии. Это обстоятельство и тот факт, что они предназна­чены для отчуждения (для другого предприятия или для потребителя), заставляет установить для них совсем иной режим.

Существо режима социалистической собственности в обоих слу­чаях определяется ее назначением для целей производства и потреб­ления. Основной вопрос — это использование собственности, распо­ряжение имуществом, являющимся ее объектом. Ключевое понятие — «оперативное управление». Оно показывает, каким образом государ­ственное предприятие может распоряжаться выделенным ему иму-

\

ществом, действуя при этом строго в рамках народнохозяйственного плана. Наличие этого плана делает право собственности в СССР со­всем иным явлением и объектом иной регламентации, чем то, что можно увидеть в несоциалистических странах. Правда, и в этих стра­нах государство играет в настоящее время важную роль в экономике. Однако существующие здесь «гибкие» планы представляют собой не­что совсем другое, чем «строгий» план в СССР, который не ограни­чивается тем, что определяет общие цели, но и фиксирует точные за­дачи каждого предприятия. Количественное различие в мере вмешательства государства в социалистических и капиталистических странах переходит в силу своего значения в качественное различие. И хотя термин «собственность» сохранен, социалистическая со­бственность имеет очень мало общего с собственностью в капиталис-

\ тических странах, даже если речь идет о существующей в последних

; государственной собственности.

Отдел II. Договоры

254. Иная функция договора; хозяйственные договоры. Советс­кое право дает договору точно такое же определение, какое принято в романо-германской правовой системе. Тем не менее в советском праве договор выражает нечто иное, ибо в условиях советской эконо­мики функции договора по преимуществу отличаются от функции договора в буржуазных странах. Употребляя понятие «договор», со­ветские юристы и юристы стран романо-германской правовой сис­темы зачастую говорят поэтому о двух различных вещах'.

Различие между договором в советской и романо-германской пра­вовой системах выступает особенно отчетливо, если обратиться к хо­зяйственным договорам, то есть к обобществленному сектору советс­кой экономики. Здесь действуют в соответствии с предписаниями плановых органов различные государственные предприятия, коопера­тивы или колхозы. Рассмотрим, как государственные предприятия, производящие индустриальную продукцию СССР, осуществляют свою деятельность.

Здесь господствует принцип планирования. Государственные пред­приятия существуют только и исключительно для того, чтобы выполнять план развития народного хозяйства, принятый Верховным Советом СССР². Они должны осуществлять все то, что необходимо для реализа­ции плана, и, наоборот, не делать ничего, что не находится в соответст­вии с планом. Предприятие, которое, согласно плановому заданию, обя-

' См. Халфина Р. Правовое регулирование поставок продукции в народ­ном хозяйстве. М., 1963; Pfuhl E. Der Wirtschaftsvertrag im sowjetischen Recht. 1958

² См. Crespi Reghizzi G. L'impresa nel diritto sovietico. 1969.

зано произвести столько-то километров рельсов, должно выполнить именно это задание. Оно не может произвести вместо этих рельсов ме­таллические трубы или балки, ссылаясь на то, что это удобнее для пред­приятия. Каждый должен придерживаться предусмотренных задач.

255. Социалистическое планирование и буржуазный дирижизм. «Строгое» планирование при социализме не имеет ничего общего с «гибким» планированием в социалистических странах. Во Франции или в других буржуазных странах может существовать план нацио­нального развития, который влечет за собой определенный дирижизм. Но этот план представляет собой не более чем провозтоашение тех це­лей, которые правительство считает желательными. Правительство, если оно действительно хочет осуществить эти цели, должно принять разного рода меры, как-то: льготы в отношении кредитов, предостав­ление субсидий, разного рода таможенные мероприятия, обеспечение рабочей силой и тд. Желаемых целей стремятся добиваться, сделав выгодным для частных предприятий участие в плане. В то же время план не налагает на предприятия никаких точных обязательств. Он не обязывает их действовать так-то и производить такую-то продукцию. В СССР дело обстоит по-другому. Здесь все средства производства стали общенародной собственностью. Промышленные и торговые пред­приятия представляют собой государственные предприятия. В этих условиях планирование принимает иной характер. Издаются акты уп­равления, которые в конкретной форме указывают каждому государ­ственному предприятию, какое задание возлагается на него планом. Если каждое из этих предприятий выполнит это задание, будут осу­ществлены цели плана.

В 1987 году был принят Закон СССР о предприятии, вступивший в силу 1 января следующего года. Закон значительно расширил са­мостоятельность предприятий (самофинансирование, заинтересован­ность работников в результатах хозяйственной деятельности и др.). Статья 19 Закона предусматривала возможность прямых связей меж­ду советским и зарубежным предприятиями.

В развитие этой тенденции Указом Президиума Верховного Со­вета СССР и двумя Постановлениями Совета Министров СССР от 13 января 1987 г. было разрешено создание смешанных обществ и определен порядок их образования и деятельности. Отныне советское предприятие и западное предприятие (или предприятие из развиваю­щихся стран) могли создать совместное предприятие.

256. Планируемые и непланируемые договоры. Чтобы понять, что такое договор в обобществленном секторе советской экономики, нужно исходить из того факта первостепенной важности, что задачи, которые должно выполнить предприятие, заранее, еще до возникнове­ния договора, определяются плановым актом управления. Этот акт яв­ляется в некотором роде основанием (cause) последующего договора.

Роль договора можно правильно понять, лишь рассматривая его в тесной связи с актом управления. В зависимости от периода или от

.'ЭДИ

ге- ^

| отрасли экономики этот акт может быть в большей или меньшей сте-^пени императивен, более или менее детален. Роль договора изменя-| ется в зависимости от характера и содержания акта управления, ко-| торый является его основой.

| Плановые акты управления могут быть весьма детальными и опре­делять, какая продукция должна быть поставлена, по какой цене, в ка-^si кие сроки и между какими предприятиями должен заключаться дого­вор. Этот договор в данном случае имеет скорее психологическое, чем экономическое значение; он показывает, что обязательства, вытекаю­щие из планового акта управления, хорошо поняты теми, на кого они возлагаются. Подписывая договор, предопределенный планом, стороны | подтверждают, что считают эти обязательства целиком выполнимыми, |и берут на себя ответственность за исполнение договора, который вос­производит содержание планового акта управления.

| Однако случаи, когда роль договора ограничивается сказанным 1'выше, являются исключением. Плановые акты управления, как пра-^вило, не входят в детали. Они оставляют широкое поле инициативе предприятий. Поэтому договор в СССР призван играть более важную роль в экономическом отношении. В данной связи следует различать два вида договоров, а именно плановые и внеплановые договоры, если пользоваться советской терминологией'.

257. Юридически предустановленный договор. В первом случае плановый акт управления точно устанавливает, между какими пред­приятиями должен быть заключен договор. Этот акт предписывает предприятию А вступить в договорные отношения с предприятием Б. Перед нами случай, о котором уже говорилось выше. Однако тогда мы предполагали, что все содержание подлежащего заключению до­говора предопределено этим актом. В действительности же в боль­шинстве случаев дело обстоит не так. От сторон требуется, чтобы f конкретизировали в договоре обязательства, налагаемые на них пла-|ном. Количество подлежащей поставке продукции и ее цена, как | правило, определяются самим плановым актом. Для многих видов |продукции существуют «Общие условия поставки», издаваемые орга­нами управления и содержащие условия по преимуществу импера-| тивного характера, подлежащие включению в договор. Тем не менее, существует еще целый ряд практически важных вопросов, в отноше-| нии которых опыт подсказал, что лучшим способом их решения I. является прямое согласование заинтересованных сторон. Договор оп-| ределяет качество и ассортимент, упаковку, последовательность пос-| тавок и тд. Торговое предприятие знает лучше, чем органы управле-i ния, потребности и пожелания граждан, фасон обуви, пользующейся спросом, предпочитаемую расцветку тканей и тд. Строительное предприятие также знает лучше, чем органы управления, необходи­мые размеры досок, труб и других требующихся ему материалов. В

Иоффе О.С. Гражданское право. 1958. С. 390. 203

огромном большинстве случаев польза договора состоит в том, что он конкретизирует содержание плана в целях улучшения качества про­изводимых работ или поставляемых материалов.

258. Экономически необходимый договор. Рассмотрим другой случай, когда плановый акт не устанавливает как для предприятия А, так и для предприятия Б обязанности заключить договор. Он ограни­чивается тем, что возлагает на эти предприятия выполнение опреде­ленного задания, предоставляя им самим выбор средств для его дости­жения. Обязанность вступить в договорные отношения в большинстве таких случаев вытекает, хотя и не прямо, также из необходимости выполнить задания, предусмотренные плановым актом. Но этот пос­ледний уже не определяет, между кем должен быть заключен договор. Плановый акт предоставляет предприятию выбор своего контрагента. Такой выбор, разумеется, ограничен, тем более что советское пред­приятие может, если иное прямо не предусмотрено, обратиться лишь к другому советскому предприятию, причем предложение, с которым оно обращается, не должно выходить за рамки деятельности, установ­ленные планом для этого второго предприятия. Тем не менее в этом случае можно говорить о некотором сходстве со свободой договора в том виде, как она признана в буржуазных странах. Различие про­должает, однако, оставаться, ибо точная задача, которую призван вы­полнить договор, зафиксирована в плановых актах управления, адре­сованных каждому предприятию. План не ограничивается только указанием, какова в общем на определенный период экономическая политика правительства.

Современная тенденция в СССР — это развитие изложенной выше практики, стремление предоставить предприятию во всех слу­чаях, когда это возможно, выбор им своего контрагента. Назначение органами управления сторон договора становится все более редким и делается лишь в особых случаях, например когда одна из сторон за­нимает монопольную позицию, как это имеет место при поставках таких видов сырья, как нефть, железо, каменный уголь и тд. Пре­доставление предприятиям права выбора контрагента связано со стремлением стимулировать тем самым обе стороны, выявить плохо управляемые предприятия, сделать договор не только средством ис­полнения плана, но и помощником при его составлении. (Таким пу­тем стремятся далее избежать выпуска продукции, не удовлетворяю­щей потребителя, так как нередко на складах залеживается нереализуемая продукция.) Однако придать договору такую роль сложно, ибо это в какой-то мере означало бы возврат к рыночной экономике, но при сохранении основополагающего для советской экономики принципа централизованного планирования. Неясно, в какой степени удастся сочетать в СССР эти два противостоящих прин­ципа.

259. Роль договора. Сказанное выше раскрывает роль договора в советской экономике. Она весьма отличается от роли договора в бур-

жуазной экономике и тогда, когда эта экономика становится дири-жистской. Договор в СССР существует лишь для того, чтобы обеспе­чить выполнение плана, и выступает как подчиненный ему инстру­мент. Договор в несоциалистических странах, наоборот, полностью автономен, и именно на нем основывается в первую очередь сам ме­ханизм экономики. План в этих странах, если он вообще существует, представляет собой документ политического порядка; он не обладает юридической силой, необходимой для установления взаимоотноше­ний между предприятиями, как это имеет место в Советском Союзе. Из указанного различия в роли договора и в соотношении плана и до­говора проистекают и различия юридико-технического порядка, раз­ная регламентация договора в Советском Союзе и буржуазных стра­нах. Это можно увидеть при рассмотрении таких вопросов, как порядок заключения договора, его исполнение, последствия неиспол­нения договора.

260. Заключение договора. Рассмотрим прежде всего, как заклю­чаются договоры. Процесс заключения договора происходит по-раз­ному в каждом из двух рассмотренных выше случаев. Если плановый акт устанавливает необходимость договорных отношений между предприятием А и предприятием Б, то заключение договора для них обязательно. Если предприятия откажутся заключать договор на ус­ловиях (и прежде всего на условии о сроке), предусмотренных пла­новым актом, то, тем не менее, решением арбитража их обяжут это сделать. Органы арбитража знают особое разбирательство преддого­ворных споров. Однако в современный период намечается уменьше­ние количества преддоговорных споров, что обусловлено тенденцией использования более гибких форм планирования, предоставляющих.предприятию выбор контрагентов. В этом случае при отказе предпри­ятия вступить в договор обращение к арбитражу, разумеется, невоз­можно.

261. Исполнение договора. Советское законодательство в вопро-;сах исполнения договора и последствий неисполнения существенно отходит от позиций буржуазного права. Поскольку последнее видит в договоре просто стоимость определенного имущества и возможность получения прибыли сторонами, то оно в случае неисполнения охот­но допускает эквивалент исполнения договора, а именно: неиспол­нившая сторона обязуется уплатить своему контрагенту убытки.

Иная позиция у советского права. С точки зрения советского пра­ва эквивалент исполнения договорного обязательства не может удов­летворить социалистическое предприятие, поскольку цель последне­го не сводится к получению прибыли. Основная цель — это выполнение плана, которое зависит от реального исполнения догово­ров. Позиция советского права тем более справедлива, что в услови­ях советской экономики предприятие не может зачастую найти заме­ну неисполненному и не имеет возможности просить какое-то новое предприятие поставить ему то, чего не сделал его контрагент.

Таким образом, в СССР признан принцип реального исполнения, причем не только в теории, как это имеет место в странах романской правовой системы, но и на практике. Поскольку в данном случае речь идет о такой первостепенной и важной вещи, как выполнение плана, к проблеме исполнения договорных обязательств в СССР относятся чрезвычайно строго. Всякое неисполнение планового договора со­провождается суровыми санкциями. Сам договор в обязательном по­рядке должен предусматривать штрафные санкции, которые в случае просрочки взыскиваются дополнительно к реальному исполнению. Неустойка в советском праве — это не заранее исчисленные убытки. Это особый штраф, который взыскивается дополнительно к исполне­нию обязательства'. Сторона в договоре не может освободить своего контрагента от его исполнения. Это было соглашением в ущерб третьему лицу, то есть соглашением, которое противоречило бы точ­ному исполнению плана и потому неприемлемо для советского пра­ва. Неисполнение договорных обязательств может, кроме того, пов­лечь за собой применение дисциплинарных и даже уголовных санкций. В СССР исполнение договоров как составная часть выпол­нения плана — область публичного порядка.

262. Заключение. Что же остается общего между договором со­ветского права и договором буржуазного права? Сохранен термин, и иногда за ним может скрываться даже сходный фактический состав. Договоры, которые возникают «вне плана», — между торговыми пред­приятиями и потребителями, между гражданами — довольно близки к договорам, принятым в буржуазных странах. Как бы ни важны были эти договоры (ими замыкается в итоге механизм экономики), практи­чески не они интересуют юриста. По большей части это простые до­говоры обыденной жизни, которые не порождают юридических слож­ностей. Привлекают к себе внимание договоры в сфере плана. Регламентация и даже само понятие этих договоров полностью обнов­лены в результате неизвестного несоциалистическим странам особого характера связи, которая существует между договорами и планом. Не­достаточно, как мы пытались это делать, называть эти договоры адми­нистративными. Они действительно больше похожи на договоры адми­нистративного права, чем на договоры гражданского и торгового права, применяемые в несоциалистических странах. Однако существенные различия отделяют договоры в СССР от всех видов договоров, встре­чающихся в несоциалистических странах. Это связано с обобществле­нием средств производства, наличием и особенностями советского плана, отсутствием взаимоисключающих интересов между договарива­ющимися сторонами. Следует откровенно признать полную оригиналь­ность советского права в рассматриваемой области.

' Benjamin P. Penalties, Liquidated Damages and Penal Clauses in Com­mercial Contracts. A Comparative Study of English and Continental Law// Inter­national and Comparative Law Quarterly. 1960. P. 600—627.

Часть третья

ОБЩЕЕ ПРАВО

263. Историческое значение английского права. Система обще­го права была создана в Англии после нормандского завоевания глав­ным образом в процессе деятельности королевских судов. Семья об­щего права включает кроме английского права, которое было ее основой, правовые системы всех стран английского языка, за некото­рыми исключениями. Влияние общего права было значительным так­же во многих, если не во всех, странах, которые политически были связаны с Англией'. Эти страны могли сохранить в ряде сфер свои собственные традиции, институты и концепции, но английское влия­ние наложило, тем не менее, глубокий отпечаток на мышление юрис­тов этих стран хотя бы в силу того факта, что административные и судебные органы, с одной стороны, и судебный процесс и система до­казательств — с другой, построены и регулируются в них по модели английского права.

Изучение общего права должно начинаться с изучения английского права. Общее право — это система, несущая на себе глубокий отпеча­ток его истории, а эта история до XVin века — исключительно история английского права. Данное обстоятельство является определяющим, даже если учесть, что некоторые правовые системы, такие, например, как правовая система США, в настоящее время глубоко отличаются от английского права и что в других странах, как, например, в Индии или Судане, право лишь частично подверглось английскому влиянию, остав­шись в сфере «личного статуса» верным своим традициям.

В связи с ограниченными возможностями мы в этой части нашей книги рассмотрим лишь английское право и право США. Право Ин­дии и право Пакистана будут рассмотрены в следующей, четвертой i части.

' Некоторые из них сохраняют эти связи и ныне. Британское содружест­во насчитывает в настоящее время 36 государств-членов.

Раздел первый АНГЛИЙСКОЕ ПРАВО

264. Географические пределы. Строго говоря, сфера применения английского права ограничивается Англией и Уэльсом. Оно не являет­ся ни правом Соединенного Королевства, ни правом Великобритании, так как Северная Ирландия, Шотландия, острова Ла-Манша и остров Мэн не подчиняются английскому праву. Поэтому от термина «британ­ское право» нужно отказаться. Следует видеть различие между узкой концепцией английского права, рассматриваемого как свод юридичес­ки обязательных норм, и универсальностью этого права, понимаемого как модель для значительной части человечества. Английское право действительно занимает доминирующее место в семье общего права. И не только в самой Англии, где исторически сложилось общее право, но и во многих других странах английское право продолжает быть мо­делью, от которой, конечно, можно отклоняться в ряде вопросов, но которая в целом принимается во внимание и почитается.