Исторические условия возникновения, особенности и сквозные проблемы русской правовой науки.

В.О. Ключевский в 1866-м году сказал: «Мне жаль тебя, русская мысль. Ты являешься каким-то голым существом после тысячелетней жизни, без наследия, без будущности, без опыта». С этими словами историка можно согласиться, если иметь в виду не вообще русскую культуру, а лишь её политико-правовой сегмент. В России до сих пор не сложилась развитая политико-правовая культура, несмотря на тысячелетнюю историю. Невысокий уровень развития российской правовой культуры заключается в том, что она ещё не достигла уровня правового и политического самосознания. Многие современные политологи навязывают России имидж цивилизационного банкрота. В истории российской культуры проявляется неравномерность, т.е. в тех сферах, в которых Россия, заимствуя чужой опыт, «не боялась» быть «самой собой», она достигла огромных результатов. Отсталость России в практических сферах общественной жизни объясняется её географической и культурной близостью с Западной Европой и односторонним заимствованием западного опыта. При этом, с точки зрения типологии цивилизаций Западная Европа и Россия относятся к различным типам цивилизаций – Россия, как и Китай, и Индия, относится к цивилизации-державе, Западная Европа – к цивилизации-метрополии.

Для цивилизаций – держав и метрополий – характерен различный ритм исторического развития. Любая цивилизация в своем развитии переживает два этапа:

1-й этап – экстенсивный. Это период освоения месторазвития. В Западной Европе он начался с падением Рима, а завершился 30-летней войной начала XVII в.

2-й этап – интенсивный, когда наступает расцвет цивилизации. На этом этапе формируется устойчивая нормативно-ценностная система, в т.ч. и право.

Россия как цивилизация-держава не завершила этап не завершила этап экстенсивного развития. Цивилизации-державы имеют возможность т.н. частичной автаркии, т.е. замкнутости. Объясняется это тем, что в державах внутренние ресурсы существования преобладают над внешними. Поэтому Индия и Китай, завершив этап экстенсивного развития, имеют возможность на определенный период впасть в состояние «цивилизационной спячки». Т.к. эти цивилизации имеют особую культурно-мировоззренческую основу, то этот период не означает утраты ими своей цивилизационной идентичности. Россия же, как молодая цивилизация-держава, не имела возможности впасть в состояние цивилизационной спячки, т.к. это означало бы её не только культурно-мировоззренческое, но и геополитическое поглощение Западом и исчезновение.

Поэтому России для сохранения своей субъектности приходилось, не завершив этап экстенсивного развития, приобретать атрибуты страны, достигшей состояния интенсивного развития. Таким образом, Россия как цивилизация-держава, является ещё молодой, и достижение собственной правовой и политической идентичности – дело ближайшего будущего, в противном случае она перестанет существовать. Россия была вынуждена заимствовать экономические и военно-технические достижения Запада, но культурная близость России и Европы предопределила значительное влияние духовной, в т.ч. и политико-правовой составляющей западной культуры.

С этой точки зрения можно выделить следующие этапы развития российской политико-правовой культуры:

1-й этап – древнерусский. С IX по XVII вв. Собственно период экстенсивного развития. Освоение «месторазвития» российской цивилизации.

2-й этап – XVIII век. – Петровские реформы, утверждение компилятивно-подражательного стиля развития русской правовой культуры. Яркий пример – Аритикул воинский 1715 г. – со шведского артикула Карла Густава 1625 г. Первый юрист в России – С.И. Десницкий. Характерно, что именно на этом этапе развития российского общества происходит раскол между высшим его слоем – дворянством, и народом, когда первые всем своим видом, мышлением, языком и образом жизни стараются обособиться от остального общества, отделиться от него.

3-й этап – XIX – начало XX в. - Попытка поиска самостоятельного пути развития и поражение консервативного движения в России. С начала XIX в. в русской культуре возникает протест против однозначного копирования западной политико-правовой культуры. В рядах русской интеллигенции происходит раскол на течения западников и славянофилов (причем, последних этим термином назвали именно западники). Славянофилы, а вслед за ними и другие представители охранительного направления отечественной политико-правовой мысли, отстаивали право России на оформление собственной политико-правовой культуры. К таковым собственно русским мыслителям можно отнести А.С. Хомякова, К.С. Аксакова, И.С. Аксакова, И.В. Киреевского, Ю.Ф. Самарина, И.Д. Беляева, В.Н. Лешкова (славянофилы) и др., Ф.М. Достоевского, А.А. Григорьева, Н.Н. Страхова (почвенники) и др., К.П. Победоносцева, К.Н. Леонтьева, М.Н. Каткова, Л.А. Тихомирова и др. К концу XIX – началу XX века охранительное направление в России потерпело поражение. В основной части русской интеллигенции в целом преобладала прозападная установка. Однако, внутренний раскол не миновал и западников, разделив их на либералов и социалистов.

4-й этап – XX век. В рамках этого этапа предпринимаются две попытки реализации западно-европейских вариантов развития, соответственно обозначенным лагерям внутри западнической интеллигенции – сначала, после победы социалистов, с 20-х годов – социалистический вариант, а затем, с середины 80-х, с победой либералов – либеральный. Консервативное направление сохранилось в эмиграции, в лице большинства представителей русской религиозной философии, например, в рамках получившего развитие в течение всего XX века и в начале века XIX движения под названием «евразийство» - Н.Н. Алексеев, Н.С. Трубецкой, Л.Н. Гумилев, Г.В. Вернадский, П.С. Савицкий, а также отпавшие от этого течения Г.В. Флоровский, Л.П. Карсавин. Предтечей евразийства называют такого русского мыслителя, как Н.Я. Данилевский, а непосредственным учителем – П.И. Новгородцева. Так или иначе, но именно в рамках консервативного направления отечественной политико-правовой мысли отстаивалось право России на собственный путь развития. Вследствие этого, методологически точным будет считать отечественной, русской (вне зависимости от национальности) именно охранительную правовую мысль – по словам К.Н. Леонтьева, консерватизм у каждого народа свой, в отличие от либерализма, который космополитичен. Однако, для понимания специфики формирования российской правовой культуры, юридической науки и её методологии, есть необходимость в изучении не только охранительного, но и всех прочих направлений государственно-правовой мысли.

Несмотря на сложность и дискретность российской правовой культуры, в истории отечественной политико-правовой мысли наблюдается единство сквозных проблем, которые были поставлены ещё на заре становления древнерусского государства, и они до сих пор актуальны и требуют своего решения. К таковым можно отнести:

1) Возникший со времён Святополка I Окаянного спор и противоборство «западников» и «почвенников», характеризуемый агрессивной деятельностью первых и защитной, охранительной деятельностью вторых;

2) Идеологически оформившийся на рубеже 15-16 вв. спор «нестяжателей» и «иосифлян»: в этом случае термины условные, первые – сторонники невмешательства государства в дела веры, признания правителя сосредоточием греха и порока, а власти – как опаснейшего из всех соблазнов, который и честного человека может извратить; вторые – сторонники признания за государством роли защитника веры от всех её угроз (в дальнейшем – идеологии, что даёт основания некоторым мыслителям СССР считать иосифлянским государством), церковь, а равно иную идеологическую организацию ставить на службу государству (идея т.н. симфонии, на самом деле – взаимовыгодного существования светских властителей и церковных иерархов, взаимозащита в виде силы и легитимации), царя, правителя, а равно его полномочия считались священными, «государю повиноваться не за страх а за совесть Сам Бог повелевает»; для истории характерна политическая победа иосифлян, но духовная – нестяжателей; и, хотя история и не терпит сослагательного наклонения, но кто знает, одержи верх нестяжатели в начале 16-го века – и революцию 1917-го года можно было бы избежать, церковь не утратила бы духовного авторитета среди народа, вера людей была бы живой, а не мёртвой обрадово-полуязыческой, не было бы и таких жертв среди православного духовенства и др.; главное, на наш взгляд, не в этом – не в предполагаемом варианте развития событий, а в том, для чего, в общем-то и исследуется история – чтобы ошибки предков не повторялись потомками…;

3) Проблема поиска национальной самоидентичности, выражающаяся в осмыслении мировой истории, определении места в ней России, а также в представлениях об исторической миссии России, о её предназначении;

4) Проблема образа идеального правителя, устойчивых народных представлений о правителе и форме правления, а также их влияния на реальную политическую систему;

5) Проблема соотношения закона и нравственности, закона и идеологии, права и силы и т.п., поставленная ещё митрополитом Илларионом, и до сих пор не получившая однозначного решения в русской юриспруденции и философии.

Этот перечень можно продолжать до бесконечности, а можно ограничить двумя первыми идеями, дискуссиями, поскольку именно они выражают все остальные сквозные идеи, выступающие уже их конкретизацией. Так или иначе, приступая к рассмотрению того или иного политико-правового вопроса мыслитель подходит к нему как иосифлянин или нестяжатель, как западник или как почвенник, а уже этим определяются его взгляды на закон и на государство. Конечно, этот тезис «сквозит явным редукционизмом», и чтобы избежать оного, мы обозначим ещё ряд особенностей русской государственно-правовой мысли, также её специфицирующих:

6) Проблема подавляющего преобладания цельных, нераздельных концепций над чисто юридическими: заключается в том, что большинство мыслителей российской правовой мысли не писали только о праве и государстве, а рассматривали какой-то насущный вопрос с разных точек зрения – религиозной, экономической, общесоциальной, затрагивая по ходу дела государство и право; не так уж и много найдётся чисто юридических работ, и все они относятся преимущественно к 19-20 вв.; это не есть достоинство или недостаток, это есть факт, и факт этот порождает существенные сложности в понимании современным секуляризованным сознанием такого рода работ; характерным примером выступает такой, практически современный нам мыслитель, как И.А. Ильин, который, даже рассуждая о правосознании, не гнушается богословских и морально-нравственных вопросов, и наоборот; в связи с этим политические и правовые идеи зачастую содержатся в художественных произведениях или богословских трактатах, что обнажает всю условность термина «история правовых учений»;

7) Проблема отсутствия единой концепции права и государства во взглядах того или иного мыслителя: немного найдётся в истории политико-правовой мысли личностей, которые бы на протяжении всей своей жизни ни разу не меняли своих взглядов на государство и право, такие есть, но их можно пересчитать практически по пальцам рук;

8) Проблема «интеллигентности» политико-правовой мысли: изучив взгляды тех или иных мыслителей определённой исторической эпохи, мы, к сожалению, в редких случаях получим хоть немногое представление о состоянии народного правосознания той эпохи; даже выходцы из крестьянской среды, попав в монашескую или разночинную прослойку, далеко не всегда сохраняют своё первоначальное мировоззрение неизменённым;

9) Проблема исторического контекста развития того или иного политико-правового учения: многие доктрины, даже охранительного толка, возникали не благодаря, а вопреки той или иной эпохи, западнические проекты, в свою очередь, представляли собой вообще малосвязанные с реалиями фантазмы, что требует в каждом случае выяснения общеисторической, а также историко-правовой картины, обтекающей то или иное учение;

10) Общефилософская проблема интерпретации первоисточников по истории правовых учений России, усиленная ещё и тем, что в её изучении до сих пор преобладает идеологический фон; следует сказать, что и данный курс лекций полностью обладает этим недостатком, поскольку зачастую изложение взглядов того или иного мыслителя, или группы, ведётся не в информативных целях, а с определённой целью – построить у читателей нужный образ мыслей.

В.Н. Синюков в качестве одного из важнейший вопросов российской государственности называет проблему статуса столицы – Москвы, как национально-государственного центра. Многие сквозные вопросы для русского общества и государства обозначает А.Б. Венгеров. Ну и, наконец, наши исследования позволяют выделить проблему «чувства меры», и его наличия/отсутствия у русских людей, суть которой заключается в том, что многие мыслители призывают к развитию этого чувства, и многие же мыслители констатируют его отсутствие у русских людей.

Эти проблемы были поставлены ещё в период Киевской Руси, и в дальнейшем получили развитие в трудах отечественных мыслителей.

48. Цивилизационный облик России и её ценностно-нормативная парадигма бытия и развития.

49. Причины отсутствия собственной (автохтонной) российской правовой науки.

50. Достижения, недостатки и пределы методологической установки заимствования западноевропейского правового опыта.

51. Периодизация истории российской юридической науки.

 

52. Древнерусская правовая культура. Содержания концепта «Правда» в русском мировоззрении. Рецепция византийского права – Кормчая книга.

Основные сквозные проблемы русской политико-правовой мысли проявились ещё в период Киевской Руси в IX – XIII вв. В этот период политико-правовые представления ещё не отделились от религиозных, они отражали процесс разложения первобытно-общинного строя у восточных славян и становление государства. Возникшее государство – Киевская Русь, - с самого начала было непрочным и часто подвергалось набегам. В Европе такого не было. Россия же всегда была очень удобным объектом для внешнего вторжения, из чего следует, что условием существования Киевской Руси с самого начала стало наличие сильной государственной власти, обеспечение единства и сплоченности русских земель.

Часто отмечают дискретность (разделенность на этапы) русской истории, но наблюдается определенная преемственность между этими этапами. Формирование русской политико-правовой мысли традиционно связывают с переходом от язычества к христианству и с влиянием Византии.

В язычестве, в славянской мифологии, ученые констатируют погруженность в природные явления. А.П. Семитко подверг критике славянскую мифологию за то, что в ней нет символа весов и правосудия, как в римской мифологии. (Здесь надо сказать, что римляне были отнюдь не оригинальны, и заимствовали это из греческой мифологии – более древней – Фемида, однако греки, в свою очередь, скорее всего заимствовали подобный символ, как и многое другое, у древних египтян, которым как раз и принадлежит пальма первенства в отношении символа весов – загробного суда Осириса). В свою очередь, самого А.П. Семитко можно подвергнуть критике за универсализацию особенного, поскольку у каждого народа присутствовал свой символ – некое мерило, у кого-то весы, у славян – правда, у китайцев – Дао, у индийцев – дхарма, и др.

Центральной категорией славянской мифологии выступало не право, не law, не jus, а правда, т.е. не то, что доказано в суде, а то, что вытекает из самой природы, и само подтверждает свою истинность. В европейской же мифологии человек более деятелен, больше уповает на себя, чем на силы природы.

Большое влияние на историю российской государственности и государственно-правовой мысли оказали особенности геополитического положения России. Можно привести, как минимум, две точки зрения по этому поводу. Ф.М. Достоевский писал, что «Европа – это результат игры ума, тогда как Россия – это результат игры природы». В то же время, И.Л. Солоневич на протяжении всей своей работы «Народная монархия» обосновывает точку зрения о том, что в России государственность развивалась, росла и крепла не благодаря природно-геополитическим условиям, а вопреки им. Об особой обусловленности евразийским местоположением российской истории пишут и писали евразийцы. Так или иначе, но взаимосвязь эта существует, и мало кто её отрицает.

Для древнерусской политико-правовой мысли характерен скрытый дуализм (характеризуя этот феномен И.Н. Ионов использует термин «двоеверие», определяя его как «сочетание архаических и традиционных черт языческих и более развитых религиозных представлений в верованиях» (Российская цивилизация. С. 26.)). Дохристианские представления соединялись с богословскими, так и после принятия христианства сохранила свое значение языческая категория правды и, соответственно, история рассматривалась как движение к справедливости и правде. (А.А. Васильев утверждает, что уже в таком памятнике дохристианской мысли, как Книга Велеса, прослеживаются политико-правовые начала, нашедшие отклик и в последующей литературе).

Уже в летописях Нестора «Повесть временных лет» (XII в.) были поставлены основные вопросы русской истории (см. выше), которые остались актуальными и по сегодняшний день. В вопросе самоидентификации Нестор предпринял попытку обосновать самобытность русского народа, его роль в мировой истории, доказывая, что русские – это народ историчный и является равноправным в семье христианских народов.

Нестор обосновывает легитимность власти Рюрика и его потомков. Также он зафиксировал в летописях уже упоминавшееся двоеверие русского народа. Приняв христианство, русский народ продолжил соблюдать языческие обряды.

Раскол христианства в 1054-м году затронул и Россию. Впервые в XII в. возник вопрос о влиянии католической церкви. Настоятель Киево-Печерского монастыря Феодосий в публичном послании князю Изяславу критиковал его за явное увлечение «латинством», т.е. католичеством.

Основным произведением русской политико-правовой мысли того времени является «Слово о законе и благодати» киевского митрополита Иллариона. Характерной особенностью отечественной мысли является её устный характер – слово, спор, беседа и др., тогда как европейскую мысль характеризует письменный стиль.

В указанной работе ставится вопрос соотношении закона и нравственности (ветхозаветного закона и новозаветной благодати), где закон сравнивается с омывающей сосуд (человека) водой, готовящей его к принятию молока благодати. Р.В. Насыров выделяет следующие ложные подходы к соотношению закона и нравственности:

- игнорирование закона, морализация права (только молоко);

- смешение закона и морали (смешение молока и воды);

- только закон (только вода).

(Здесь, несколько отступая от диалога, подчеркнем одно из проявлений меры в истории русской правовой мысли – это мера в сочетании морали и права).

В этой метафоре митр. Иллариона важна сама динамика его рассуждений, когда он рассматривает общественную жизнь как постоянное воспроизводство социального мира, т.е. в общественной жизни одновременно необходимо обеспечить формальный порядок (нельзя гарантировать это) и, с другой стороны, необходимо всегда решать проблему наполнения общественных отношений, институтов, определять их нравственным содержанием.

Особенности российского правосознания ещё в период Киевской Руси проявились в соответствующих юридических конструкциях. Современные теоретики права, говоря о своеобразии российского правосознания, обращают внимание на важную роль эмоционально-оценочных компонентов в правосознании, которые часто доминируют над рационально-идеологическими компонентами. Это своеобразие проявляется в самом русском языке. Так, по данным лингвистов, в немецком или английском языке 12-15% слов требует эмоционально-оценочного восприятия для их адекватного понимания, в русском языке около 40% таких слов.

Так, это своеобразие проявляется в самой юридической терминологии, например, по Русской правде правонарушение называется «обида». Такое восприятие правонарушения предполагало соответствующие юридические конструкции. В римском праве присутствовало правило абсолютной виндикации: «где вещь нахожу, там её и виндицирую», независимо от добросовестности владения вещью ответчиком. Тогда как в Русской Правде употреблялась конструкция свода, т.е. если владелец был добросовестным, то её нельзя было виндицировать, а необходимо было по цепочке идти до правонарушителя (три звена – и передать следующему). Римляне воспринимали эту ситуацию рассудочно и виндикация преследовала цель просто вернуть вещь собственнику, по Русской же Правде ситуация воспринималась эмоционально. Цель свода – не просто вернуть вещь, а найти обидчика. Изъять вещь у добросовестного владельца – значит обидеть его без вины. С токи зрения назначения права предотвращать социальные конфликты более целесообразна конструкция свода, т.е. в конфликт втягиваются лишь собственник и похититель вещи. Конструкция же римского права создает цепную реакцию нарушения социального мира, когда по цепочке после изъятия вещи пойдут регрессные иски.

Первыми юристами в России необходимо считать представителей духовенства. Древнее российское право было непосредственно связано с каноническим правом. В России действовали источники византийского права. Была составлена «кормчая книга», в которую вошли выдержки из византийских памятников права, канонических правил (Эклога, номоканоны и др.). Эта книга действовала до издания Петром I Духовного регламента и полного подчинения церкви государству. До Петра I официальным языком не только богословия, но и образования был церковно-славянский, и соответственно, юридическое образование было частью церковного образования. Одновременно с этим стали возникать предпосылки для формирования светской прикладной юриспруденции. Юридическая деятельность допетровской России непосредственно была связана с судопроизводством. Юстиция на Руси была разлита по всему обществу, наряду с публичной существовала корпоративная, и даже частная юстиция – право главы семьи или рода судить домочадцев, сородичей по определенным правилам. Эти правила были отражены, например, в Домострое, составленном Сильвестром в XVI в. Одиозное представление об этом памятнике не вполне оправдано, поскольку вспоминают только о праве телесного наказания главой семьи домочадцев, и забывают обо всем остальном комплексе наставлений, содержащихся в нем. Точно так же неправомерно было бы оценивать Библию исключительно по тем местам из Ветхого Завета, которые рекомендуют телесно наказывать детей для их более благочестивого воспитания.

Судебная власть принадлежала общине, которая рассматривала не только имущественные споры, но и наказывала за незначительные проступки, например, обычай закреплял обязанность оказания помощи. Государственная юстиция в Киевской Руси принадлежала князю и вече. И в наставлениях князю с необходимостью закреплялась обязанность вершить справедливый суд.

В древнерусских текстах использовалось выражение «суд говорит и творит правду». В этой фразе предполагается, что правда творится, возникает именно в момент вынесения приговора. Исходя из этого, неразвитость допетровского российского законодательства объясняется наличием у суда широкого права на усмотрение. В связи с этим, примечательную характеристику русскому суду дал итальянский историк и путешественник XVI века Паоло Джовио: «Законы во всем царстве у них прост и основаны на величайшем правосудии самых справедливых людей, а потому весьма спасительны для народов, т.к. их нельзя извратить крючкотворством стряпчих». Алексей Степанович Хомяков (славянофил) упоминает в своей работе «О старом и новом» о наличии в допетровской Руси суда присяжных, и о том, что суд носил открытый, публичный характер.

Развитие светской юриспруденции непосредственно связано с развитием механизма российского государства в период его централизации. В XVI в. возникает особая юстиция Боярской Думы, а в процессе формирования системы приказов образуется и особая ведомственная юстиция – например, разбойный, холопий приказы, возникает особый судный приказ над служилыми людьми. Так формируются сословные суды. В это время суд ещё носил публичный характер и предполагал участие населения. Существовала процедура «вступиться миром» в случае явного злоупотребления суда.

Суд ещё не был отделен от администрации, но к XVII в. начинают различать на местах воеводу (административная власть) и функционирующий при нем институт дьяков и подьячих – знатоков указов и обычаев. Органично представление о значении особых юридических знаний проявляется в правиле (Судебник 1497 г.): воевода, не имеющий дьяка – знатока права, может разрешать споры до 10 т.р., а имеющий – и другие дела до 20 т.р.

Положительный характер носила сама процедура правотворчества. Ещё при Иване IV в приказах были заведены специальные «законные» книги, в которые вносились новые узаконения, царские повеления и боярские приговоры. При Алексее Михайловиче в приказах стали вестись т.н. статейные списки, в которые вносились новые дела, не урегулированные в узаконениях и нуждающиеся в толковании. Специальный «думный» дьяк был обязан вести статейные списки. По мере их накопления они не присоединялись к законным книгам. Право ещё не было систематизировано, поэтому юрист-дьяк должен был обладать не столько общими знаниями, сколько хорошей памятью и практическими навыками.

 

53. Общая характеристика содержания и методики составления основных памятников русского права, и их оценка.

54. Реформы Петра 1 и возникновения российской юридической науки. Метод компиляции. Общая характеристика и оценка трудов первых российских юристов – С.Е.Десницкий, В.Т. Золотникий, А.П. Куницын и др.

55. Историческая школа прав в России – К.А. Неволин.

56. Соответствие основных направлений российской правовой науки школам западноевропейской юриспруденции: юридический позитивизм.

57. Советская юридическая наука. Марксистское определение права: дискуссии 20-х – начала 30-х гг. - теории Д.И. Курского, П.И. Стучки, Пашуканиса Е.Б., М.А. Рейснера и др.

58. Совещание по вопросам науки сов-го гос-ва и права 1938 г. и определение права А.Я.Вышинского. Идеологизированность юриспруденции.

59. Возобновление дискуссии о сущности права, его системе и т.п. в 50-60 х гг. Нормативизм и «широкая» трактовка права.

60. Идеолгизированность правовых исследований и правотворческой практики в годы перестройки и в 90-х годах. Сохранение в рамках новой идеологии компилятивной методологической установки.

61. Современное состояние российской юридической науки и перспективы её развития.