Глава 4. День рождения Васьки 1 страница

С утра Феликс отправил дежурного в Севастополь за тортиком. Можно было, конечно и в Бахчисарай, а то и самому испечь, но Феликс знал, как любит севастопольские «Цветочные» тортики Васька. Да и все в лагере были к ним неравнодушны.

– Купи два! А то что, один на такую ораву! – наказал Феликс, и дежурный благополучно отправился до автобусной остановки. В течение дня народ вернулся с выходного и теперь слонялся по лагерю в предвкушении предстоящего праздника. Они поочередно появлялись на кухне и донимали Феликса расспросами, какой же будет праздничный ужин.

– Нечего без толку шастать туда-сюда! – прикрикнул на них Феликс. – Идите, готовьте посвящение!

Во второй половине дня на Мангуп должны были вернуться походники. Ещё через день у ребят заканчивалась археологическая практика, и часть отряда разъезжалась по домам. А сегодня их ждало посвящение в археологи. Евсеич с Феликсом решили приурочить посвящение к Васькиному дню рождения. Народ с таинственным видом слинял из лагеря обсуждать программу праздника. И Васька опять осталась одна. Но тут, на её счастье, появилась Лера. Девчонкам было что рассказать друг другу, и они отправились на Дырявый мыс, чтобы вдали от посторонних ушей поделиться новостями. А на кухне вовсю кипела работа. Дежурный приехал ни с чем, нужных тортов нигде не было.

– Да я все кондитерские обегал, как назло, нигде нет! А другой не стал покупать. Вон накупил конфет и фруктов, – оправдывался дежурный на вопрос Феликса.

– Ладно. И конфеты срубают, – вздохнул повар, – а торт я сам испеку и ещё что-нибудь вкусненькое приготовлю. Посвящение всё-таки, да и восемнадцать человеку стукнуло!

И Феликс испёк такой торт, что, кажется, превзошёл сам себя. Торт был пропитан сгущёнкой, густо смазан взбитыми сливками и украшен орехами, кусочками фруктов и шоколадом. Он благоухал ванилином и ещё чем-то тонким и нежным. Наконец появились походники, и их сходу окунули в приготовленный для них сюрприз. Старики напридумывали для посвящаемых всяких каверз, археологических эстафет со всевозможными этапами и препятствиями. Их щедро облили мангупской водой, измазали сажей от костра и серой мангупской пылью. В общем, веселье стояло неимоверное. Затем новоиспечённые археологи дали клятву верности музе Клио и Мангупу и получили медали из кусочков керамики с гордой надписью «Мангуп-93». Посвящение в археологи плавно переросло в Васькин день рожденья. Как часто бывало в Васькины дни рождения, к вечеру пошёл дождь. Решено было собраться в командирском шатре, как самом большом помещении лагеря. Уже по темноте они расселись в нём, преисполненные нетерпеливым предвкушением лакомства. Феликс для такого случая не пожалел даже скатерти. Она была разложена на полу палатки, и на ней, как в заправском ресторане, громоздились яства. Вокруг скатерти по кругу сидели обитатели лагеря. Как в шатер могли вместиться все двадцать пять человек, включая Фису с Вероникой, уму непостижимо. Двадцать пять голодных ртов набросились на угощение, и Феликсова праздничная готовка разошлась «на ура!». А посередине стоял торт. Нет, не торт, а произведение искусства! Шедевр кулинарной мысли, источающий умопомрачительный аромат ванилина и корицы! Бело-розово-шоколадное кремовое чудо! Торт ждал своего часа. Горели свечки, и в полумраке по кругу ходила кружка с «Ркацители». Это Феликс по такому поводу расщедрился и выставил от себя, как он говорил, «древнегреческое грузинского разлива». Винишко было слабенькое, по словам повара, «стариковско-детский вариант», но Феликс бдительно следил, чтобы кружка обходила Мику стороной. Наконец наступил черёд торта! Именинница с замиранием сердца резала это благоухающее кремовое совершенство. Ей стоило большого труда разрезать его на 25 кусочков, центр постоянно смещался, и кусочки получались неодинаковые. Наконец торт был разрезан. И Васька уже успела сказать: «А теперь - торт!», как полог палатки откинулся, и вошли «Катя с Катей» – две Катьки, Васькины и Леркины приятельницы, керамистки из Херсонесского отряда. Приехали специально поздравить Ваську.

– Ой, девчонки! Проходите! – обрадовалась Васька.

Одна из Катек скромненько села у входа, а Катька номер два решила прошествовать в центр, к имениннице. Катька, против обыкновения, была без очков. Она, стоя в темноте на одной ножке, старательно выбирала место, куда бы ступить. А так как она видела без очков крайне плохо, процесс определения места для вспорхнувшей ноги несколько затянулся. Саша Звирик, оказавшийся рядом с Васькой, галантно протянул Катьке руку, помогая пройти вперёд, к имениннице. Та опёрлась, порхнула подобием бабочки, и в ту же минуту в полумраке палатки раздался радостный Катькин возглас:

– Ой! Я, кажется, во что-то ступила! И буквально следом, мрачный Васькин голос:

– Не во что-то, а в торт!

Повисла гнетущая тишина. У всех без исключения биотоком пронеслась одна и та же мысль: «Какого чёрта ты попёрлась в центр шатра!»

И тут же раздалось не менее радостное Катькино щебетание: «Но ребята! У меня же чистые ноги! Я только что из бани!» Если до этой реплики народ был ещё готов сжевать торт с отпечатавшейся в нем ступней, то после Катькиного заявления про баню такое желание у всех как ветром сдуло. Но на этом провидение не остановилось. Бедная Катька! Ей предстояло съесть огромный торт одной! Не выбрасывать же добро! Но Катька бедной себя не чувствовала. Она в предвкушении блаженства зажмурилась и направила огромный кусище по направлению кусательно-жевательного аппарата. У народа потекли слюнки. Народ застонал в благородном негодовании. Как всем хотелось этого торта! Народ замер в ожидании, когда кусок торта плавно вплыл в Катькины раскрытые челюсти. Катька откусила. И вытаращила глаза. Кусок торта вылетел у неё изо рта, и раздался вопль:

– А торт-то солёный!!!

 

Глава 5. Снова призрак

Феликс был потрясён. Он бросился пробовать торт. Торт действительно оказался солёным. Нет, солёным – не то слово, горько-солёным! Как будто соль всех окрестных деревень всыпали в этот торт, да ещё добавили магния. На следующий день за завтраком только и разговоров было, что про этот торт.

– Ничего не понимаю! Я же пробовал тесто! Оно было нежно-сладким! А получилась горечь сплошная! – сокрушался Феликс.

– Значит, подсыпали! – констатировал Пашка.

– Но кто? Кому это надо!

– Is fecit cui prodest! – продолжал Пашка.

– Что-что он сказал? – спросил Саша Звирик у Васьки.

– Ис фэцит куи продэст! Тот сделал, кому выгодно! – ответила Васька.

– А кому может быть выгодно? – пристально взглянул на неё Саша.

– Не знаю. Из наших – никому.

– Что это за намёки! Что это вы все на меня так смотрите! Я ничего не подсыпала! – заверещала вдруг Вероника.

– Успокойся, никто на тебя не думает! – сказала ей Лера. – Ни на тебя, ни на Фису Порфирьевну, и уж тем более на Гусика.

– И на том спасибо, – церемонно раскланялась Фиса и поджала губы.

– А если никто из наших не подсыпал… – Значит, это был Мангупский мальчик! – вставил Мика.

– Или Чёрный монах! – страшным голосом поддакнула ему Васька.

– Знаешь, что Феликс, – сказала вдруг громко Лерка и незаметно подмигнула повару, – а может быть так, что мука прогорклая, и в сочетании с другими ингредиентами при нагревании произошла химическая реакция?!

Феликс сходу её понял и кивнул головой.

– Да, скорее всего, ты права.

Народ отправился по своим рабочим местам. Больше к вопросу о торте никто не возвращался. Кроме, разумеется, троицы друзей и Феликса. После обеда, когда все разошлись по палаткам, отдохнуть перед вечерним выходом на работу, а Евсеич, как обычно, направился на раскоп, Лерка, Васька и Мика неожиданно выросли перед Феликсом. Феликс сидел под навесом и болтал с Сашей.

– Разговор есть, – сказала Васька Феликсу и покосилась на Сашу. Саша прекрасно понял этот взгляд и встал из-за стола, чтобы уйти.

– Нет, – заявил Феликс, – хотите говорить – говорите при нём. У меня от Сани тайн нет.

– Слушай, Феликс! – начала Лера. – Ты вчера, когда готовил, часом никуда не отлучался?

– Ну, отходил до Евсеича, он как раз на раскопе был, потом фундук собирал, для крема.

– Понятно, а в лагере же никого не оставалось?

– Да нет, – ответил Феликс, – все ушли обдумывать посвящение, даже дежурный, а походники тогда ещё не вернулись, и Фиса с Вероникой, кстати, тоже.

– Насколько я помню, в лагере оставалась только Васька, – улыбнулся Саша.

– Ты чё! – взвилась Васька и отвесила Саше тумака. Саша, смеясь, прикрылся рукой.

– Ладно-ладно, я пошутил!

– Васька со мной была, – мрачно ответила Лера, – мы на Дырявый мыс ходили.

– Без меня!? – надулся Мика.

– А где тебя искать! У тебя ведь теперь новый друг, – хмыкнула Васька.

– Да ладно, не ссорьтесь вы, – примирительно сказала Лера, – лучше подумаем, как соль могла оказаться в тесте. Я так полагаю, что её всыпали именно тогда, когда в лагере никого не было.

– О, я вижу, расследование идёт полным ходом! – рассмеялся Саша. – Вы, как настоящие детективы, распутываете этот запутанный клубок!

– Не иронизируй, ничего мы не расследуем. Просто интересно, кто до такой подлости мог опуститься, – ответила Лера, – Васька, Мика, пойдёмте, не будем им мешать! Они укрылись в одной из пещер Дырявого мыса и долго обсуждали ситуацию, пока не пришли к выводу, что всё происшедшее не случайно и как-то связано с их тайной.

– Ясно дело! Они прячутся в той пещере. Надо выследить их и, когда они уйдут, пробраться в пещеру и внимательно всё осмотреть.

– А если не уйдут?

– Ну, надо же им что-то есть? Наверняка спускаются с Мангупа в лавку.

– А может быть, это они хотели всех отравить? – высказал предположение Мика.

– Я думаю, нет, – глубокомысленно произнесла Лера, – зачем травить весь лагерь, это вызовет совсем не нужную реакцию правоохранительных органов, а это им невыгодно. Им, скорее всего, нужна вторая часть карты, и чтобы мы все поскорее убрались с Мангупа. Тогда бы они беспрепятственно начали искать клад.

– И потом, если бы они хотели нас отравить, давно бы уже это сделали, – добавила Васька, – возможностей для этого было предостаточно. А вчера просто праздник решили испортить, из вредности.

– Да-а! Кстати, а я видела в Бамузее, кого бы вы думали? Мак-Аврасса! Сделал вид, что меня не заметил. Сидит у них в фондах, в бумажках роется, – сообщила Лера.

На следующий день часть отряда разъехалась по домам. Из походников не уехали только Димка Холмогоров и Серёга Кеев. Они остались до конца сезона. Два дня подряд Димка с Серёгой устраивали большой постирон – после работы бегали на родник и возвращались с грудой настиранного. Их выстиранные футболки и шорты были развешаны на ветках можжевельника по всему лагерю. Последнюю партию чистой мокрой одежды они принесли уже в темноте. Потом отпросились у Евсеича и ушли с ночёвкой к друзьям на Сюрень.

Ночью все обитатели лагеря были разбужены диким душераздирающим воплем. Народ повыскакивал из палаток и увидел стоящую посреди лагеря Фису Порфирьевну. Она тыкала куда-то пальцем и произносила только одно слово:

– Та-ам! Та-ам! Та-ам!

– Что там?

– Мангупский мальчик!

Все глянули туда, куда указывала Фиса и на фоне светлеющего ночного неба увидели темный силуэт палатки, а на ней… На самом коньке натянутой «памирки», вытянувшись во весь рост, лежал светлый человек в кепке и периодически взмахивал руками и ногами.

– Это призрак! – вопила Фиса Порфирьевна, – человек не может так лежать на мягкой палатке!

Евсеич, Феликс и Саша бросились к «памирке» в намерении схватить незнакомца, но он мгновенно исчез. Саша и Феликс ринулись было следом, но Евсеич их остановил:

– Не стоит. Неровен час свалитесь в темноте с обрыва.

– Ладно, – согласился Феликс, – завтра будем искать паршивцев! Кто же это страх на лагерь наводит? Черные монахи, Мангупские мальчики! Пора с этим кончать!

– Мистика какая-то, – пробормотал Евсеич, – никогда ещё такого весёленького сезона не случалось! Ладно, всем спать! Утром разберёмся.

На рассвете, когда ещё весь лагерь спал, Саша и Феликс выбрались из палатки. И застыли на месте. Потом одновременно стали смеяться. Даже не смеяться, а дико ржать. Над палаткой Димки Холмогорова и Серёги Кеева была натянута верёвка. А на веревке сушились белые джинсы и рубашка. Они были вытянуты по длине вдоль всей палатки и напоминали лежащего человека. Довершала картину накинутая на вершинку палатки светлая кепка. Порывы ветра вздымали рукава рубашки и брючины джинсов. Издали казалось, что лежит на палатке человек и взмахивает руками. Сильный порыв качнул верёвку в сторону, она исчезла за палаткой. «Человек» тоже исчез. Новый шквал – и «человек» появился вновь. Так оно и повторялось время от времени. Гогот Саши и Феликса разбудил лагерь. Высыпавший из палаток народ мигом врубился в ситуацию и присоединялся к парням. Последней появилась Фиса Порфирьевна. Когда она поняла, в чём дело, то страшно разобиделась, посчитав, что всё было специально подстроено.

– Да бросьте, Фиса Порфирьевна! Ну кому надо специально разыгрывать! – возразил ей Саша.– Да и кто знал, что именно в эту ночь вы решите прогуляться по лагерю?

Но Фиса Порфирьевна засобиралась уезжать.

– Поживём немного в Бахчисарае. Поработаю над кандидатской. Может быть, ещё к вам приедем, – сказала на прощанье Евсеичу Фиса Порфирьевна и в сопровождении Вероники отбыла с Мангупа. Гусик ехать с ними отказался. Последующие несколько дней Васька, Лера и Мика всё свободное время обследовали Мангуп. В их компанию на полных правах входил теперь и Гусик. Правда, он не был посвящён в их тайну, но в вылазках по Мангупу участвовал неизменно. Гусик оказался незаменимым товарищем в прогулках по Мангупу. Он был цепок, жилист и достаточно силён, хорошо лазил по скалам. И главное, от его былого занудства не осталось и следа. Мика пробовал затащить в компанию и Сашу, но Васька наотрез отказалась, заявив, что Саша слишком взрослый, чтобы ему было интересно шастать по плато.

 

Глава 6. Погоня

Ночью у Мики разболелся зуб. И Евсеич с утра отправил его к зубному. Отвезти Мику вызвалась Лера. Ей надо было в библиотеку музея, и Евсеич рассудил, что пока Мика находится у врача, Лера вполне успеет получить интересующую её литературу, и они засветло вернутся в лагерь.

– А если Мику назначат на лечение ещё и завтра? – спросила Лера.

– Значит, заночуете в музее. Сейчас я записку директору напишу, чтоб вас приютили, – ответил Евсеич.

– Два дня в футболке и сандалиях! Я же не выживу! – взмолился Мика.

– Выживешь! – многозначительно помахал у его носа огромной ложкой Феликс, у которого ещё было живо в памяти, с каким скандалом пришлось заставлять Мику надеть «приличные», как сказала Лера, шорты и футболку и в довершение всего – сандалии. Мика снова долго торговался:

– Если футболку, то тогда без сандалий, а если сандалии, то без футболки. Евсеич привел кучу аргументов, почему Мика должен появиться у врача в «приличной одежде». Мика приводил контраргументы, которые сводились к одному: «в футболке жарко, а сандалии жмут», и продолжал торговаться. Наконец Евсеич плюнул на уговоры и ушёл на раскоп. Вот тогда-то Феликс применил свой веский аргумент в виде увесистого подзатыльника. Аргумент возымел действие, а огромная ложка, маячащая перед носом Мики, закрепила достигнутый результат, и Лера с Микой благополучно отбыли по направлению к Бахчисараю.

В обеденный перерыв Васька решила побродить в одиночестве по Мангупу и поразмыслить над событиями этого сезона. Но все её планы сбил Саша Звирик.

– Можно с тобой? – попросил он. – Покажи мне Мангуп. Все равно никто лучше тебя этого не сделает.

– А что, Мика разве ещё не показал? – съязвила Васька, но потом милостиво согласилась. Они облазили Мангуп вдоль и поперёк. Саша задавал кучу вопросов. Васька отвечала сначала неохотно, но постепенно разговорилась и теперь уже рассказывала о Мангупе без умолку. Вернулись они в лагерь почти друзьями. Перед ужином, возвращаясь с раскопа, Васька увидела, как в сторону тропинки, ведущей с Мангупа, проскользнула высокая фигура в кепке, надвинутой на глаза. Васька могла поклясться, что никогда раньше не видела этого человека. Он не был похож на туриста, равно как и на человека, случайно забредшего на Мангуп. Не был он и местным лесником, с которым Васька была знакома. Но шёл он уверенно, как будто уже давно знал все мангупские тропинки и закоулки. Васька прокралась следом и увидела, что человек начал спускаться в долину. У Васьки бешено заколотилось сердце. Почему-то она сразу решила, что это именно он, тот таинственный обитатель пещеры. Она поняла, что пришло время обследовать пещеру. Нельзя было терять ни минуты. Но ни Мики, ни Леры в лагере не было, они так и не приехали. И она решила позвать Гусика. Васька боялась, как бы Саша Звирик не увязался за ними, поэтому, не дожидаясь ужина, они незаметно ускользнули из лагеря. Добрались до Соснового мыса они довольно быстро. По открытой ими расщелине спустились к краю юго-западного склона, потом по едва различимой тропинке пробрались к пещере. Пещера была пуста. Они обследовали каждый уголок, но ничего стоящего внимания не нашли. Ничего, кроме той самой книги. И Васька решилась. Она заправила тельняшку в шорты, сунула книгу под тельняшку и направилась к выходу. И вдруг в небольшой нише стены она увидела нечто такое, что у Васьки на миг перехватило дыхание. Желтый разбухший портфель!

– Дынинский портфель! – выдохнула она, и, схватив портфель, сунула его Гусику. Они уже вылезли из расщелины, когда перед ними выросла та самая фигура в кепке.

– Ах, вы, гадёныши! – взревела фигура и бросилась на ребят. Гусик увернулся и подставил мужику подножку. Со всей своей высоты тот полетел на землю и по скользкой траве съехал в расщелину. Это спасло ребят. Они рванули в сторону лагеря. Когда мужик выбрался наверх, они успели убежать на значительное расстояние. Резко упавшая темнота тоже играла им на руку. Но мужик, видимо, был хорошим бегуном, помаленьку расстояние между ними стало сокращаться. Тяжелая книга под тельняшкой колотила по Васькиному животу и норовила выскользнуть. Ваське приходилось придерживать её рукой, что сильно замедляло бег. Портфель в руках Гусика тоже слабо напоминал эстафетную палочку. Они бежали, не разбирая дороги, и слышали за спиной тяжёлый топот преследователя. Васька уже почти выдохлась, когда они подбежали к лагерю. Гусик немного отстал, и Васька краем глаза заметила, как рука незнакомца схватила парнишку за рукав. Васька заорала: «Ах, ты сволочь!» и набросилась на преследователя. Её звонкий голос прорезал тишину ночи, ударился о каменные развалины, и рикошетом прошёлся над всем плато. Саша и Феликс вскочили и ринулись на голос. Все, кто был в лагере, бросились следом. Саша на ходу выхватил из кармана пистолет и выстрелил в воздух. Фонарик Феликса высветил в темноте три сцепившиеся фигуры. Саша вновь выстрелил в воздух. Одна из фигур бросилась прочь. Подбежавшие парни увидели перепуганных Ваську и Гусика. Ваську и Гусика трясло. И когда их подвели к костру, у них уже зуб на зуб не попадал. Саша принес спальники и закутал в них Ваську и Гусика, и теперь они сидели у костра нахохлившись, как два воробья в пологу. Феликс налил в кружки горячий чай, Евсеич спустил в каждую кружку по таблетке аспирина и шепнул что-то Феликсу. Феликс кивнул, вытащил из палатки фляжку и ливанул в кружки с чаем из фляжки.

– Пейте! – приказал он Ваське и Гусику. Горячая сладкая влага обожгла гортань. Васька завертела головой, не решаясь проглотить.

– Пей! – гаркнул Феликс. – Иначе завтра же спишем на берег!

Васька глотнула, и терпкое тепло разлилось по её жилам. Постепенно она согрелась и успокоилась. Гусику тоже стало много лучше.

– Что ему было от вас надо? – спросил Евсеич, когда ребята немного пришли в себя.

– Вот! – кивнула Васька на книгу и портфель.

– Дынинский портфель! – в один голос воскликнули Евсеич, Феликс и Саша. Потом Феликс внимательно взглянул на Сашу и спросил:

– А ты откуда знаешь, что Дынинский? И вообще, откуда у тебя пистолет?

– Ну ладно, хватить ломать комедию! Я старший лейтенант УгРО и расследую дело о похищенных рукописях. Ограбление Дынина - это лишь часть этого дела. Откомандирован на Мангуп для проведения оперативных мероприятий.

– А что раньше не сказал? – спросил Феликс. – Я бы помог. А то всё «психолог-психолог»! А вы знали, Михал Евсеич?

Евсеич кивнул:

– Да, Феликс, знал. Старший лейтенант Звирик сразу же поставил меня в известность. Но извини, я не мог тебе ничего сказать. Давай уж без обид.

– Да какие обиды! Понимаю, не маленький.

– Ну ладно, ребята! Отбой! Я думаю, с сегодняшней ночи введём обязательное ночное дежурство. Вы уж, парни, сегодня подежурьте. А завтра в деревне попросим сторожевую собаку. Назначим дежурных. И, я думаю, надо связаться с местной милицией, пусть ловят паршивца.

Взбудораженные происшествием раскопщики нехотя разбрелись по палаткам. Гусик тоже ушёл к себе. А Васька наотрез отказалась идти в палатку, заявив, что ей страшно.

– Что я слышу! Наша отважная, бесстрашная Васса боится темноты! – съехидничал Феликс.

Саша только слегка улыбнулся, а Евсеич сказал:

– Да будет тебе Феликс! Пусть с вами сидит, если боится. А это забрать? – показал он на портфель и книгу.

– Нет, это вещдоки. Они должны храниться в сейфе, а раз сейфа нет, путь будут перед моими глазами. А завтра сдам их в УгРО в Бахчисарае, знакомому следователю, он тоже этим делом занимается.

Евсеич кивнул и ушёл. Над лагерем повисла тишина. Лишь изредка потрескивали дрова в костерке, звенели цикады и тихо переговаривались Саша с Феликсом. Васька клевала носом. Она периодически таращилась на огонь, силясь отогнать сон. В какой-то момент она в очередной раз открыла глаза и увидела, что Саши у костра нет, а Феликс, сидящий напротив неё, задремал. И тут в свете костра мелькнуло нечто блестящее, занесенное над Феликсом. Лезвие! Нож!

– Феликс! Берегись! – что есть силы крикнула Васька. Она вскочила, чтобы броситься на помощь Феликсу, но запуталась в спальнике и шлёпнулась у костра. А секундой раньше по земле уже покатился клубок тел, сцепившихся в яростной схватке. Васька так и не поняла, откуда в этом клубке взялся ещё и Саша, его ведь не было у костра. В считанные минуты схватка закончилась. Запыхавшиеся, взмыленные Саша и Феликс держали за руки человека в кепке. Рядом с ними стоял ещё один парень, лицо его было скрыто нависшим башлыком.

– Тащи веревку! – хрипло приказал Саша. Феликс кинулся за верёвкой. В тот же миг человек, которого держал Саша, рванулся, что было силы саданул Сашу в солнечное сплетение и скрылся в темноте. Тот, в башлыке, бросился за ним, а следом помчался Феликс. Исчез из вида и Саша. Проснувшиеся отрядники повылазили из палаток и теперь спрашивали, что случилось.

– Ничего, – ответила Васька, – всё нормально. Заяц откуда-то взялся и давай бегать по лагерю, вот ребята его и погнали.

– Ладно, народ, расходимся, – скомандовал Евсеич. Когда ребята ушли, Васька вкратце объяснила, что случилось. Евсеич только покачал головой и остался дожидаться парней. Через какое-то время в лагерь вернулись трое: Саша, Феликс, и этот в башлыке.

– Не догнали! – сокрушенно сказал Феликс. – Как сквозь землю провалился

– Нет, он, кажется, сорвался с обрыва! – ответил знакомый голос. Васька насторожилась. Человек подошёл к костру и откинул башлык.

– Грегори?!

Это действительно был он, только без очков.

– Да, это я! – ответил Грегори и сел у костра. – Но все вопросы потом, помогите сначала парню.

И только тут Васька увидела, что из плеча Саши сочится кровь. Она, забыв о том, что ещё некоторое время назад боялась темноты, сбегала в палатку, принесла аптечку и стала перевязывать Сашину рану. Потом они сидели у костра, и Ваське было нехорошо от мысли, что это из-за её глупости ранили Сашу. Слезинки катились по её щекам, оставляя на них мокрые бороздки.

– Не плачь, Васька, не бойся, он больше сюда не явится, – тихонько сказал ей Саша.

– Я и не боюсь. Я не из-за этого плачу.

Саша вздохнул и накинул на Васькины плечи курточку.

– Значит, всё-таки явился за вещдоками? – спросил Евсеич.

– Ага, – ответил Феликс, – мы предполагали, что он вернётся, и разыграли комбинацию. Я в свете костра делал вид, что задремал, Саша прятался в темноте, и если бы Васька не проснулась и не крикнула, мы бы его скрутили.

– Да ладно, Феликс. Она же не знала. Я одно скажу, не всякая девчонка отважится вот так броситься на помощь, как Васька, – откликнулся Саша.

– Да я ничего. Васька, конечно же, молодец! Ну, а ты как здесь очутился, пропащая душа? – обернулся Феликс к Грегори.

– Я шёл к вам, увидел, что заварушка, ну и бросился.

– Пропадал-то где? – не унимался Феликс. – Мог бы дать знать, что жив-здоров, а то мы все испереживались. Девчонки вон весь Мангуп облазили в поисках тебя.

– Потом расскажу. Тем более, Михал Евсеич всё знал.

– Ну, Михал Евсеич! Ну, вы и конспиратор! – только и сказал Феликс.

– Так надо было. Парню угрожала опасность. Помнишь, человек приходил, так вот он был от Грегори.

– Ладно, не об этом сейчас, – вновь начал Грегори, – вы мне самое главное не даёте сказать. Мика пропал.

 

 

Глава 7. Похищение

Евсеич застыл с открытым ртом и схватился за сердце. Когда его отпоили сердечными, и ему несколько полегчало, Феликс сказал:

– Не слишком ли много чрезвычайных происшествий для одной ночи?

– Рассказывай! – велел Евсеич.

– Когда Лера привела Мику к зубному, там была очередь, Лера оставила его ожидать приёма и, наказав после лечения никуда не уходить и дожидаться её прихода, ушла в музей. Когда вернулась, Мики в поликлинике не оказалось. Она сначала подумала, что он у врача, стала ждать, потом из кабинета вышел совсем другой ребёнок. Лера зашла, спросила, был ли такой-то мальчик, ей ответили, что был, полечил зуб и ушел. Санитарки рассказали, что видели мальчика стоящим на крыльце поликлиники, а куда он пошёл, не обратили внимания. Лера бросилась в милицию, там её спросили, когда он пропал и кем она ему приходится. Узнав, что днём, сказали, что мальчишка заигрался с приятелями, ничего, вернётся, а также сказали, что о его пропаже должен заявить его родственник, в данном случае дед. И сколько Лера ни уверяла, что дед мальчика в отъезде, заявление у ней так и не приняли.

– Вот проклятые бюрократы! – выругался Саша. – Ладно, будем с ними разбираться!

– Ну вот, а когда Лера шла по улице, к ней подбежал какой-то мальчишка и сунул записку, в которой говорилось, что Мику вернут только в обмен на карту. Лера снова пошла в милицию, но ей велели прийти завтра, сказав, что сегодня следователя нет и не будет. Тогда Лера пошла в музей, нашла директора и передала ему обе записки, вашу, Михал Евсеич, и записку похитителей. И попросила отправить кого-нибудь на Мангуп, сообщить о случившемся. Сама она решила остаться в Бахчисарае, чтобы завтра с утра вновь идти в милицию. А директор привел Леру ко мне. Пока она мне всё рассказала, пока я добрался, уже стемнело, а тут вот эта потасовка. Я сразу понял, что дело нечисто, ну и вмешался.

– Стоп! Я что-то ничего не пойму. Какую карту они требуют за Мику? – спросил Феликс.

– Карту Мангупа пятнадцатого века. Карта старинная, нарисована ещё в семнадцатом столетии. Там помечен клад. Эта карта у меня, и я с радостью её отдам. Она спрятана в моей палатке. Поэтому я сюда и поднялся.

– Её там уже нет, – подала голос Васька, – они стащили её сразу же, как только ты исчез.

– Тогда какую карту им ещё надо?

– А ту половинку, что мы нашли.

– Вы нашли другую половину карты?

– Да. Вот в этой книге. Она была вставлена в корешок. Только мы нашли её раньше, до того, как книгу стащили.

– Неси! – сказал Евсеич,

– Феликс, сходи с ней, а то мало ли что. И идёмте все в мою палатку.

Васька покорно принесла карту.

– Да, – сказал Грегори, – несомненно, это вторая часть.

– Грег, завтра мы с тобой едем в Бахчисарай, – сказал Саша, – вы, Михал Евсеич, продолжайте с ребятами копать, словно ничего не случилось. Ты, Феликс, отвечаешь за безопасность лагеря, отбери ребят покрепче. Вооружитесь хотя бы палками. Я постараюсь прислать пару-другую милиционеров для охраны. Теперь, Вася, персонально тебе. Из лагеря ни ногой, ни ты, ни Гусик, на раскоп не ходить, слушаться во всём Михал Евсеича и быть всё время на глазах у Феликса. Я свяжусь с местными службами. Обмозгуем, как быть с выкупом. Если им нужна карта, они постараются связаться с Лерой. Так что карту я пока забираю.

– Хорошо, Саша, постараемся сделать всё как надо.

– А где твои очки, Грег? – спросила неожиданно Васька.

– Я их больше не ношу. Как ни странно, от всех этих приключений зрение стало много лучше!

– А теперь, Грегори, расскажи подробно, что с тобой приключилось, – попросил Евсеич.

– Помните, я спустился в деревню, чтобы оправить письма? А Лера тогда ещё поехала в Бахчисарай. Мы дошли с ней до автобусной остановки, она уехала, а я отправился на почту. Так вот…

Рассказ Грегори был красочен и подробен, и он захватил слушателей подобно настоящему детективу.

Грегори благополучно отправил письма и зашел в магазин за фотоплёнкой. Но там плёнки не оказалось. На вопрос Грегори, где можно её приобрести, продавец ответила, что плёнка есть в магазине соседней деревни. И тогда Грегори решил дойти до него. Он расспросил, как можно поскорее туда добраться, и ему посоветовали срезать путь и идти по старой проселочной дороге, мимо бывшего колхозного сада. Грегори так и сделал. Он шёл по дороге, любовался окрестными пейзажами, насвистывал и был доволен собой и всем на свете. Солнце ещё не жарило. Свежий, пропитанный росой воздух бодрил, а лёгкий ветерок приятно обдувал лицо. По толстому слою белой пыли, покрывающему дорогу, шагалось легко и мягко. Он шёл и представлял себя в далёком прошлом: старая безлюдная дорога, тишина, горы, поросшие лесом, вот-вот выскочат из зарослей вооружённые всадники... В какой-то момент ему почудились за спиной шаги, но он не придал этому значения. Мало ли кто идёт в соседнюю деревню той же дорогой. Он уже прошёл сад и вступил в лес, как вдруг его чем-то сильно саданули сзади по голове. Грегори упал и потерял сознание. Очнулся он от звука голосов. Говорили двое. Грегори лежал, делая вид, что всё ещё без сознания, и внимательно слушал. Первый голос говорил о том, что не надо было так сильно бить, а то вдруг помрёт, и они не узнают, где карта. Услышав о карте, Грегори стал слушать с удвоенным вниманием. Второй голос ответил, что карту они и так разыщут, она наверняка где-то в его вещах на Мангупе.