Глава 2. На московском стратегическом

Под Могилевым В высокоствольном сосновом бору пахло СМОЛОЙ и нагретой хвоей, тянулисьперекинутые через сучья и подпертые шестами черные телефонные провода. Сквозь свежевырубленныеветви светил брезент штабных палаток, виднелись выставленные на воздухстолы, где работали штабные командиры, слышался треск пишущих машинок. Командующий находился в войсках. Нас принял начальник штаба Западногофронта генерал Климов-ских. Вид у него был усталый. Я подал строевуюзаписку. В записке значилось, что взрывчатки и мин мы привезли в три разабольше, чем получили в Москве (по дороге распоряжались под своюответственность), но Климовских покачал головой: мало! Глядя в упор воспаленными глазами, приказал: -- Ознакомьтесь с обстановкой и немедленно на разрушение автомобильных и железных дорог! Все силы туда! С обстановкой нас ознакомили в инженерном управлении, оговорившись, чтосведения о противнике полученные несколько часов назад, могут оказаться несовсем точными. Тут же сообщили, что в составе инженерных войск фронтаостались всего три саперных и два понтонных батальона: другие частисражаются в окружении. Распределили с генералом Васильевым имеющиеся части и материальныесредства по магистралям, где заграждения требовалось создать в первуюочередь. Оперативно-инженерную группу разбили на три отряда. Отряд'полковника Овчинникова и майора Афанасьева направили действовать втреугольнике Полоцк -- Лепель -- Витебск, отряд майора Уманца -- намагистрали Минск -- Борисов -- Орша, отряд майора Ковалева -- на направленииМинск -- Могилев. Наиболее опасным представлялся участок, выделенный отряду майораУманца, и майор получил. несколько больше взрывчатки и мин, чем другиекомандиры. Резерв взрывчатых веществ и противотанковых мин сосредоточили наКП оперативно-инженерной группы неподалеку от Орши. Скажу сразу, положение группы оказалось нелегким. Поначалу трудно былопонять, как далеко удалось продвинуться противнику, где идут бои. Средстврадиосвязи у нас не имелось, и для поддержания-175 контакта с отрядами приходилось пользоваться проводной связью фронта, ателефон и телеграф в те дни оказались не слишком надежными, да и отрядычасто находились на значительном удалении от войсковых телефонныхкоммутаторов или телеграфных узлов. Выручали группы лишь опыт и мужествокомандиров отрядов да наличие значительного числа автомашин, "прихваченных"по пути на фронт. В те далекие, исполненные трагизма дни приходилось бывать на КП и вштабе Западного фронта. Связь с войсками налаживалась, возникла возможностьпредвидеть действия врага, и штаб старался эту возможность использовать. Генерал Павлов На второй или третий день пребывания вблизи Могилева получил я наконецвозможность представиться командующему фронтом. Генерал Павлов, похудевший,осунувшийся, интересовался уже не преодолением заграждений, а способами ихустройства, минами, главным образом -- противотанковыми. -- Мало взрывчатки? Постарайтесь достать еще, Вольф! -- говорил Павлов,называя меня, подобно Кличу, испанским псевдонимом. -- Требуйте у Москвы! Вконце концов, под Теруэлем и на Эбро как-то выходили из положения? А дома истены помогают! Командующий обещал сделать все возможное, чтобы оперативно-инженернаягруппа получала необходимое обеспечение. Однако командовать фронтом Павловуоставалось недолго: 1 июля 1941 года Государственный Комитет Обороны сместилкомандование Западного фронта: Павлова, Климовских, Клича, на ряд другихвоеначальников возложив на них вину за неудачное начало войны с агрессором.Они были расстреляны. Во временное командование войсками фронта вступилгенерал-лейтенант А. И. Еременко, место Климовских занял генерал-майор Г. К.Малан-дин. Смена командования нередко вызывает трудности в управлении войсками.Возникли они и у Еременко с Баландиным. И все же войска Западного фронта,усиленные за счет армий Резервного, хотя и вынуж-176 дены были по прежнему отступать, но дрались, дрались отчаянно, исопротивление их постепенно нарастало. Опять самоделки. Первый выход в тыл немцев Что же делали в те жаркие и кровавые июльские дни саперыоперативно-инженерной группы? Мы заблаговременно минировали и своевременно разрушали мосты нажелезных и автомобильных дорогах, а также подрывали рельсы иасфальтобетонное покрытие шоссейных дорог, минировали предполагаемые местаобхода врагом разрушенных участков пути, минировали после отхода наших войсксами магистрали, устраивали завалы перед фашистскимимотоциклистами-разведчиками, перед вражеской мотопехотой и танками. Работатьприходилось под непрерывным воздействием вражеской авиации, нередко подружейно-пулеметным огнем, отряды несли потери, и все же их действияпревзошли наши ожидания: люди проявляли огромное мужество, замечательнуювыдержку, не терялись в самых сложных, даже критических ситуациях.Беспокоили нас тогда не люди,, а мины. Состоявшие на вооружении КраснойАрмии противотанковые мины. При столкновении с танковыми соединениямивермахта очень скоро выяснилось, что эти мины не обладают достаточноймощностью: взрываясь под гусеницами вражеских машин, перебивают всегодва-три трака. "Фашистские танкисты, если им не мешает огонь артиллерии, закакие-нибудь полчаса устраняют неисправность и вновь идут в бой. Стараясь усилить действие противотанковых мин, саперыоперативно-инженерной группы сдваивали их. Но и тогда мины повреждали лишьходовую часть вражеской машины.. Вывести танк из строя полностью, уничтожитьэкипаж танка мины все-таки не могли. Да и устанавливались они саперамигруппы в небольшом количестве, главным образом при усилении полевой оборонысобственных войск. Для минирования магистралей и предполагаемых мест обходаразрушенных участков магистралей требовались мины намного более мощные и необычные, а замедленно-177 го действия. Ведь противотанковые мины на магистралях мы устанавливалилишь после отхода своих арьергардов, а за нашими арьергардами торопилисьфашистские авангарды, и саперы несли потери, а мины враг легко обнаруживал,уничтожал или объезжал. Увы, мин замедленного действия, изготовленных-промышленным способом, ввойсках не имелось. Пришлось вспомнить Испанию, испанских друзей, Мастеровизготовлять мины и гранаты из консервных банок, чайных жестянок, дырявыхбензиновых бачков и прочего хлама, выброшенного на свалку, вспомнить нашифугасы на дорогах под Кордовой и Гранадой. Собрав командиров отрядов, япоказал, как нужно делать мины замедленного действия из подручныхматериалов. За дело взялись сразу. Общевойсковые командиры отнеслись кнашему замыслу скептически, не верили, что самоделки принесут пользу, однаконеверие очень скоро сменилось похвалами и благодарностями. Вспоминал я Испанию и испанский опыт, конечно, не только потому, чтовойскам не хватало мин замедленного действия. События показали: врагвторгается на территорию нашей Родины главным образом в полосежелезнодорожных и шоссейных дорог, он не контролирует и не можетконтролировать огромные массивы лесов, полей и болот по сторонам этихмагистралей. Таким образом, возникала возможность, как в Испании, перенестидействие минеров в тыл врага! Работая в полосе обороны 20-й армии, я поделился своими мыслями сначальником штаба армии генералом Н. В. Корнеевым. Прирожденный разведчик,Корнеев сразу загорелся идеей отправки во вражеский тылминеров-добровольцев. Через несколько дней мы послали за линию фронта группубойцов, возглавленную сержантом Кошелем. Добровольцам предстоялозаминировать восстановленный врагом участок автомагистрали Минск -- Москва внескольких километрах восточное Коханова. Группа Кошеля благополучнодостигла указанного участка" поставила мины, убедилась, что они сработали,подорвав 178 несколько грузовиков с военным имуществом и солдатами, благополучновышла к нашим окопам в районе деревни Русский Селец. Сержант и его товарищи рассказывали о пережитом и увиденномвозбужденно, с удивлением: одно дело, представлять действие мин мысленно, исовсем другое -- наблюдать, как мины уничтожают противника в его собственномтылу, когда он совершенно беспомощен. Вылазка группы Кошеля подтвердила предположение об уязвимостифашистских коммуникаций, и мы не преминули бы послать во вражеский тыл новыегруппы саперов, однако технические возможности оперативно-инженерной группыиссякали, у нас не оставалось больше замыкателей замедленного действия, наисходе была взрывчатка, да и ход событий требовал иных, более масштабныхрешений для нарушения работы вражеского тыла. Однако принять эти решениясамостоятельно никто из нас, конечно, не мог.

Глава 3. "Разрубить гадину! "

Однажды приехав в штаб Западного фронта, я увидел Ворошилова.Сопровождаемый незнакомым генералом и двумя полковниками, маршал шел кпалаткам политуправления. Заметив меня, остановился, дал знак подойти,спросил, чем занимаюсь. Выслушав ответ, поинтересовался, готовлю ли япартизан. -- Партизан?.. Никак нет, товарищ маршал. Собственно... -- Хорошо, хорошо. Я вас вызову и подключу к этому делу. Вы свободны. Встреча взволновала. Выходит, меня помнят, а подготовка партизанначалась! Все-таки понадобились партизаны! В тот день я еще не знал о Директиве ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 29 июня,указывающей руководителям. партийных и советских организаций прифронтовыхобластей на необходимость развертывания в тылу. врага партизанской борьбы. Опризыве партии разжигать партизанскую войну я услышал лишь через 179 три дня из выступления по радио И. В. Сталина. Тогда и догадался, чтоВорошилов заговорил со мной неспроста. Правда, все помыслы и все времязанимало устройство заграждений перед наступающим врагом, но слова маршалане забывались. В десятых же числах июля, когда ситуация изменилась, темпнаступления врага замедлился, а возможности оперативно-инженерной группыоказались на исходе, я стал чаще вспоминать обещание Ворошилова ибеспокоиться, почему он не вызывает... Ранним утром 11 июля мы с Семенихиным проверяли работу подразделенийоперативно-инженерной группы, готовивших к разрушению автомагистраль Минск-- Москва на участке между Красным и Гусином. Всходило солнце, на сыромбетоне лежали длинные синие тени придорожных елей и сосен, темнел гравийобочин, ревели орудия на недалекой линии фронта и вот-вот должны былипоказаться первые "юнкерсы", "хейнкели" и "фоккеры". Возле участка, гдеработали саперы, грудились люди. Кто стоит, кто сидит на краю кювета...Оставив пикап, пошли к саперам. Чубатый командир отделения доложил, чтоведет подкоп под бетонное покрытие магистрали. Рядом с командиром отделения,напряженно ожидая, когда тот закончит рапорт, стоял высокийкапитан-артиллерист. Едва командир отделения умолк, капитан вскинул руку кфуражке: -- Разрешите обратиться, товарищ полковник? Это был Васильев. Он началвойну под Алитусом, западнее Вильнюса. На третий день боев дивизионВасильева очутился в окружении. Пытаясь прорваться сквозь фашистскиезаслоны, расстрелял боезапас, но потерпел неудачу. Васильев приказал снять спушек замки, повел бойцов на восток по лесам и бездорожью, в обходдвижущихся по магистралям вражеских колонн и захваченных гитлеровцамидеревень и городов. В Налибокской пуще и под Бегомлем от дивизиона отстали,потерялись пятьдесят пять человек. Остальные поклялась друг другу илипогибнуть, или пробиться к своим. Четверо были убиты, пятеро ранены иоставлены в глухих деревнях на попечение жителей, а Тридцать шесть во главе с капитаном Васильевым пробились. Я оглядел людей. Их было не меньше сотни! -- Остальные в пути пристали! -- объяснил Васильев. Воинство к нему пристало разношерстное: одни в полном обмундировании,другие в гражданской одежонке, одни с оружием, другие с пустыми руками.Нашлись и саперы: лейтенант, два сержанта и рядовой Кремнев, чью фамилиюпомню, потому что он сберег в окружении даже противогаз! Саперов,разобравшись, кто они и откуда, я оставил в оперативно-инженерной группе, очем, кстати, впоследствии ни разу не пожалел, а остальных окруженцев подкомандой капитана Васильева направил на ближайший контрольно-пропускнойпункт. Долго глядел я вслед уходящей колонне. Что же это получается? Два дняназад с большими трудностями направляли мы во вражеский тыл группу из пятисаперов, под командой сержанта Кошеля, а нын^[1]-че получили извражеского тыла прорвавшееся с боем пополнение в сотню, если не больше,человек! Слов нет, капитан и его люди остались верны присяге, не жалелижизни, чтобы соединиться со своими войсками, но ведь они могли стать грознойи мощной силой, разрушающей вражеский тыл! Им не пришлось бы брестибездорожьем, хорониться в болотах и чащобах, имей они хотя бы малейшеепредставление о партизанской войне! Обидно стало донельзя. Живем так, словно ни у русской, ни у КраснойАрмии нет и не было никакого опыта ведения партизанской войны! Словно непоявилось еще в начале прошлого столетия сочинение, где впервые былисформулированы особенности партизанской войны, ее цели, тактика и способывзаимодействия с регулярными войсками! Да к тому же написанные ДенисомДавыдовым! В свое время я выучил наизусть знаменитые строки и ошеломлял имислушателей: "Партизанская война состоит ни в весьма дробных, ни в первостепенныхпредприятиях, ибо занимается не сожжением одного или двух амбаров, не сорванием пикетов и не нанесением прямыхударов главным силам неприятеля. Она объем* лет и пересекает все протяжениепутей, от тыла противной армии до того пространства земли, котороеопределено на снабжение ее войсками, пропитанием и зарядами, через что,заграждая течение источника ее сил и существования, она подвергает ее ударамсвоей армии обессиленного, голодного и лишенного спасительных узподчиненности. Вот партизанская война в полном смысле слова! 6 А написанный еще в 1859 году труд генерал-майора Голицына "Опартизанских действиях в больших размерах, приведенных в правильную системуи применяемых к действиям армий вообще, и наших русских в особенности"? Акнига по организации, тактике и оперативному использованию партизанских сил,изданная в конце прошлого века генералом Клембовским? В начале гражданской войны книга Клембовского заинтересовала ВладимираИльича Ленина, была в 1919 году по его указанию издана как пособие длячастей Красной Армии и красных партизан. Тогда-то-и указал Ленин, чтопартизанские выступления неместь, а военные действия! Что говорить! Верные ленинским указаниям, Михаил Васильевич Фрунзе идругие советские полко-водць немало сделали для изучения объективных"законов партизанских действий и для подготовки к партизанской войне в случаенападения на СССР какого-либо агрессора. Деятельное участие принимал в этойподготовке с 1925 года по 1936-й и тогдашний нарком обороны К. Е. Ворошилов.В период репрессий против военных подготовку партизан прекратили. Всезаблаговременно подготовленные партизанские базы ликвидировали, из тайныхскладов извлекли и передали армии большое количество минновзрывных средств,а имевшиеся на этих складах несколько десятков тысяч иностранных винтовок икарабинов, сот6 Цит. по кн.: Денис Давыдов. ВЬеииие- записки. М.:ВЬеиносизда-тельство, 1982. С. 292. ни иностранных пулеметов и миллионы патронов к ним попросту уничтожили.Самое же страшное было в том, что в 1937 -- 1938 годах репрессировали хорошоподготовленные партизанские кадры, кого расстреляли, кого сослали, и уцелелииз "партизан" только те, кто случайно переменил место жительства или, посчастью, оказался в далекой Испании, принял участие в схватке с фашизмом.Сама мысль о возможности ведения нами партизанской войны была похоронена.Новая военная доктрина исключала для Красной Армии длительную стратегическуюоборону, предписывая в кратчайший срок ответить на удар врага более мощным,перенести боевые действия на территорию агрессора. Естественно, что вкадровых войсках ни командный, ни тем более рядовой состав уже не получализнаний, которые дали бы им возможность уверенно действовать в тылу врага. Носейчас-то, когда мы вынуждены отступать, когда в тылу гитлеровцев остаетсятерритория, населенная советскими людьми, территория с попавшими в окружениечастями, территория, изрезанная густой сетью железных дорог, сейчас-то самоевремя исправить ошибку! Партизанские отряды возникнут, в этом сомневаться неприходится. Попавшие в окружение части, отдельные бойцы и командиры, непробившиеся к своим, тоже перейдут к партизанским действиям или вступят впартизанские отряды. Значит, им необходимо помочь, чтобы не лилась лишняякровь советских людей, чтобы не понесли партизаны ненужные потери, чтобызнали, как воевать, и имели бы все необходимое для войны во вражеском тылу! Опыт подсказывал: в партизанские отряды, возникающие за линией фронта,нужно посылать имеющих специальную подготовку организаторов, современнуютехнику для нарушения работы вражеского тыла, средства радиосвязи. Готовитьтаких организаторов, формировать отряды и группы партизан, направляемых втыл врага, снабжать эти отряды и группы всем необходимым следует вспециальных школах, подобных тем, что существовали в тридцатые годы. А вмастерских при школах изготавливать мины, пусть самые простые, но легкоустанавливаемые на дорогах в 183 тылу врага, прежде всего на Железных. Фашистское командование напраснорассчитывает на блицкриг. Молниеносной войны не будет, наше сопротивлениевозрастает, рано или поздно мы нанесем ответный удар, ход событий изменится,боевые действия продлятся еще какое-то время, и вот тут-то врагу понадобятсяне только танки и грузовики, но и железные дороги, железнодорожныйтранспорт! Только по железным дорогам сможет осуществлять враг основныеперевозки своих войск, боевой техники, боеприпасов и горючего! И мы обязанылишить оккупантов такой возможности... Первая встреча с Мехлисом Так и не дождавшись вызова Ворошилова, я по собственной инициативепоехал однажды в штаб Западного фронта для разговора с маршалом опартизанских делах. Увы, Ворошилов к тому времени отбыл в Москву.Раздосадованный, зашел я к генералу Васильеву. Петр Михайловичпосочувствовал, согласился, что нарушать. работу вражеского железнодорожноготранспорта необходимо, посоветовал пойти к находящемуся в штабе фронтапредставителю Ставки армейскому комиссару 1-го ранга З. Л. Мехлису. -- Наверняка он в курсе дела и, конечно, поможет! -- рассудил Васильев. Мехлис меня принял. Я объяснил, какое важное, непрерывно возрастающеезначение имеет минирование железных дорог в тылу фашистских войск,постарался убедить армейского комиссара, что диверсии на коммуникациях врагапотребуют гораздо меньше сил и средств, чем тратится на бомбардировкужелезнодорожных узлов и воинских эшелонов, что врагу не достанет сил длянадежной охраны даже самых необходимых железных и автомобильных дорог,попытался развить идею партизанской войны. -- Подождите, полковник! -- прервал Мехлис. -- Что привело вас именноко мне? Вам кто-нибудь мешает? -- Нет... -- Тогда о чем речь? Помогайте на здоровье партизанам и не отнимайте уменя время! Вы свободны.. -- Н-нда, -- произнес Васильев, узнав об итогах моего визита кМехлису. -- Это значит, что у армейского комиссара есть другие неотложныедела. А не наведаться ли Вам к члену Военного совета фронта товарищуПономаренко? В самом деле! Пантелеймон Кондратьевич -- первый секретарь ЦКпартии Белоруссии, он наверняка занимается партизанами по партийной линии. Идея генерала Васильева обнадеживала! Но стоит ли идти к члену Военногосовета с пустыми руками? Не лучше ли показать образцы мин, которые можно безтруда делать где угодно и в каких угодно условиях, поскольку детали к ним вполном смысле слова валяются под ногами? Встреча с Пономаренко. Начальник ОУЦ За сутки я смастерил два таких образца и" завернув сувениры в старуюгазету, во второй половине дня 11 июля явился к Пономаренко. Первой продемонстрировал противопоездную мину собственной конструкции(ПМС). Объяснил ее устройство и способ установки. Пономаренко подержал мину,опробовал действие замыкателей с лампочкой от карманного фонарика вместодетонатора: -- Работает! Но, пожалуй, сложна. Вон сколько вы накрутилизамыкателей-предохранителей! -- При таком устройстве, товарищ член Военного совета, мина абсолютнобезопасна при установке и неизвлекаема для противника... Пономаренко молча отложил ПМС в сторону, указал глазами на второйобразец. Я рассказал о втором, стал говорить о других минах, которые можнопроизводить из подручных материалов, о самодельных ручных гранатах изажигательных снарядах. -- Неплохо, но ведь у вас одни образцы да рассказы, а ими много ненавоюешь. Я возразил: -- Товарищ член Военного совета, если есть образцы, можно наладитьпроизводство мин прямо на фронте! Лишь бы люди знали, что делать! -- Меня можете не агитировать! -- ответил Пономаренко. -- Я -- за.Выделяйте знающих командиров да 185 побольше всяких взрывателей-замыкателей, и давайте снабжать партизан! -- Командиров-специалистов, товарищ член Военного совета, у меня нет. Аминноподрывных средств в обрез. Но прежде, в тридцатые годы, существовалиспециальные партизанские школы. -- Школы? -- Так точно. Там обучали тактике партизанских действий, показывали,как делать всевозможные мины и применять их во вражеском тылу. Может бытьорганизовать такую школу сейчас? Пономаренко раздумывал, трогая пальцами образ-цы мин, поднял сощуренныеглаза: -- Это идея -- создать школу!.. Впрочем, лучше ее назвать как-нибудьиначе, чтобы в глаза не бросалось... Скажем, учебным центром. Да. Именнотак! Учебный центр!.. Попрошу срочно подготовить докладную записку на имянародного комиссара оборону и проект соответствующего приказа. Изложить на бумаге то, что не давало покоя годами, несложно. Наследующее утро я вручил Пономаренко докладную записку на имя наркома обороныи проект приказа НКО об организации специального учебного центра Западногофронта. Пантелеймон Кондратьевич прочитал оба документа, сделал поправки втексте, бумаги перепечатали, и на следующий день они были подписаны маршаломТимошенко, который, оставаясь наркомом обороны, принял командование Западнымфронтом. Создаваемая партизанская школа получила наименованиеОперативно-учебного центра Западного фронта, сокращенно -- ОУЦ. Меняназначили его начальником. -- Действуйте! -- сказал Пономаренко, когда я расписался на прочитанномприказе. -- Поезжайте в Рославль. Там находится пункт формированияпартизанских отрядов фронта, там и оперативно-учебный центр разместите.Желаю успеха! Я сознавал, что нахожусь у истоков огромного дела, и радовался.Сбывалась мечта -- нанести удар по растянутым, плохо охраняемымкоммуникациям вра-жеских армий, разрубить наползавшую фашистскую гадюкунадвое, отделить ее голову -- передовые части, от хвоста -- источниковснабжения.

Глава 4. Первые ученики

Около шести часов утра 14 июля, в пяти километрах от Рославля, средиболот и тощего чернолесья разыскали мы с Семенихиным и Шлегером постройкиуправления торфоразработок: там, по нашим сведениям, размещались работникиаппарата ЦК Коммунистической партии Белоруссии, у которых мы могли узнать,где находится пункт формирования партизанских отрядов. Озадаченный нашим приездом дежурный упорно твердил одно: -- Все спят. Через открытые двери комнат я и сам видел, что прямо на полу, вповалку,спят люди. Но дело не терпело отлагательства, и мы настояли, чтобы дежурныйразыскал и разбудил секретаря ЦК товарища Эйди-нова. Дежурный повел в комнаты. Эйдинов спал на коротком венском диванчике,согнув колени. Сел, энергично потер лицо, взял письмо от П. К. Пономаренко,прочитал, снова крепко потер лицо: -- Извините, мы вчера очень поздно закончили работу. Выехали в Рославль: пункт формирования партизанских отрядов находился впионерском лагере на окраине города. Эйдинов по дороге ввел в курс дела: специалистов по партизанской тактике и технике на пункте нет, техникитоже нет, но отряды формируются, людям ставят конкретные задачи, --уничтожать фашистских солдат и офицеров, разрушать различные военные объектыи железные дороги, мешать работе связи. -- А как это делать -- учат? Эйдинов пожал плечами: -- Ну! Сами сообразят! Дела аптечные В бывшем пионерлагере встретил начальник пункта Иван ПетровичКутейников, в прошлом заведующий военным отделом Совета Народных КомиссаровБССР. Иван Петрович чистосердечно признался, что не имеет ясногопредставления ни о партизанской войне в целом, ни о тактике партизанскихдействий, ни о технике и тактике диверсионной работы. -- Сами посудите -- откуда мне все это знать? -- развел он руками. --Никогда я в партизаны не метил. Вот если насчет обмундирования илипродуктов, вообще по частям снабжения -- это да, это я могу. -- С оружием беда, -- дополнил картину Кутейников за завтраком. --Винтовок не хватает, пулеметов нет, даже ручных гранат не наберешь... А выговорите --взрывчатка и прочее! Тут ни одной живой души нет, которая хоть бымалость смыслила в этом самом подрывном деле! Мы одно делать насобачились: учебные винтовки восстанавливать. Запаяем просверленные отверстия, иничего -- стреляем! -- Значит, минами партизан не снабжаете? -- Какие, к лешему, мины? Слава богу, научились дырки запаивать! -- Плохо. Мины, между прочим, могут заменить партизанам дажеартиллерию. Посудите сами, Иван Петрович... -- я пустился в объясненияпреимуществ инженерных мин, и под конец моей страстной речи Кутейников дажевилку отложил. -- У вас и с собой эти мины есть? А ну, покажите! Образцы мин,зажигательных снарядов, ручных гранат -- все это было для Ивана Петровичаоткровением, -- Вот такая малявка может целый поезд угробить?! Сила! Знакомство с будущими партизанами состоялось сразу после завтрака. Яувидел десятки внимательных, настороженных глаз, увидел лица, отмеченныеусталостью, тревогой, заботой. Мне было понятно, что творится на душе у этих" людей, самоотверженновызвавшихся идти в тыл врага, обеспокоенных нехваткой оружия и средствсвязи. Не тратя времени на общие разговоры, я начал прямо с показа привезеннойтехники. И настороженные глаза заблестели, озабоченные лица засветилисьрадостью. После занятий люди долго не расходились, каждому хотелось увидеть миныи гранаты поближе, прикоснуться к ним. Нас засыпали вопросами. Стало не посебе. Партизанскую технику я показал, но как объяснить людям, что в нашемраспоряжении находятся лишь единичные образцы этой техники, что нидокументации на изготовление инженерных мин, ни самих мин, ни прочихдиверсионных средств на фронте пока нет? Да надо ли, впрочем, это объяснять,омрачать людям жизнь? Не лучше ли найти какое-то решение проблемы? Решение виделось одно: немедленно ехать в Москву, в Главноевоенно-инженерное управление: помочь могут только там. И вот во второй половине того же дня пикапШлегера помчался в Москву. Именно помчался: мы добрались до Москвы по старойВаршавской дороге еще засветло. Странно выглядел город. Если бы не красноватый оттенок закатногосолнечного света, можно было бы подумать, что день в Москве тольконачинается: слишком мало людей на улицах. Своего начальник, полковника Нагорного, я застал в рабочем кабинете. -- Вот хорошо, что приехал! Ваша группа задачу выполнила, войскаполучили пополнение, теперь будешь работать в отделе! Заверенную копию приказа наркома обороны о назначении меня начальникомоперативно-учебного центра прочитал, хмурясь. Возвратил приказ: -- На двух стульях сидеть собрался? Не удастся. Однако, выслушав меня,согласился, что надо всячески помогать обучению партизан. С помощью Нагорного и Галицкого быстро получили наряды напринадлежности для изготовления мин, гранат и зажигательных снарядов, неудалось получить только средств радиосвязи. -- Что же ты не спросишь, где семья? --усмехнулся Нагорный, когда я вочередной раз зашел к нему в кабинет с каким-то требованием. -- А что? Надеюсь, они дома? -- Дома-то дома, а где этот дом, знаешь? Я растерялся. -- Скажи спасибо Вакуловскому и Цабулову, -- посоветовал Нагорный,называя фамилии моих товарищей по отделу. -- Пока некоторые партизанят, ониэвакуируют их жен и детей. В тот самый лесной городок, где ты после Испанииполигоном командовал... Нагрузив пикап добытым имуществом, поздним утром следующего дня мыдвинулись обратно в Рославль. А там огорошил Кутейников: полученораспоряжение в ночь на 16 июля отправить во вражеский тыл сто человек. -- С чем отправлять, не сказали? -- Самим приказано думать! Лихорадочно прикинув, что можно сделать, я тронул заместителя за плечо: -- Аптека далеко? Работает? -- Аптека в городе. Работает. Вам нездоровится, товарищ полковник? --встревожился Кутейников. -- Не поздоровится, если подведет аптека. Поехали! Провизор, не видя в моих руках рецепта, выжидательно поднял брови. Япредъявил удостоверение "личности- и --объяснил, -- что-требуетсят Провизоробладал чувством юмора: -- А вы гарантируете, что пациенту придется туго? -- Полностью гарантирую. -- Тогда я приготовлю "лекарство" в любом количестве! Оставив провизора и его помощников выполнять наш огромный заказ, явернулся в пионерлагерь и немедленно начал занятия с партизанами. Побывал сними в поле, на автомобильной и на железной дорогах. Показывал, как надоставить мины в различных условиях, знакомил слушателей с другими способамиразрушения вражеских коммуникаций. Используя химикаты прихваченные в аптеке,успели сделать некоторое количество самодельных гранат, терочных вос-190 пламенителей и взрывчатые смеси. Тем временем лейтенант Семенихин,получив сведения, что в одном из ближайших совхозов осталось много аммиачнойселитры, привез в пионерлагерь три тонны этого удобрения. Оно послужилосырьем для самодельной взрывчатки. Таким образом, гранатами,воспламенителями и взрывчатыми веществами уходящую группу обеспечили. Теперьзадача состояла в том, чтобы предохранить терочные воспламенители исамодельный аммонал от отсыревания на время следования группы в тыл врага.Но выход и тут был найден, хотя нашеновоетребованиеповерглопровизорарославльской аптеки в замешательство (Похоже, Илья Григорьевич реквизировалвсе "изделия No2" Бзкского резинового завода. Прин. ред. А. Э.) Впрочем,провизор не подвел и на этот раз. Подготовка первых инструкторов На рассвете 17 июля я получил приказ перебазировать оперативно-учебныйцентр в Чонки, что под Гомелем: накануне враг захватил Смоленск, и обсталновка ухудшилась. Постоянный состав ОУЦ и работники ЦК Компартии Белоруссии добирались доЧонков через Мглин. За-битые беженцами и мычащим скотом улицы Мглинанапомнили Валенсию 1936 года. Из Мглина, не задерживаясь, мы свернули всторону Унечи, остановку сделали только в Клинцах. Эвакуация и тут шлапол-ным ходом. Прибыв в Гомель, мы расположились в так называемых "обкомовских дачах".Место оказалось -- лучше не придумать: леса и железная дорога поблизости. Занятия начали сразу, как только разгрузили ма-шины, разместилиимущество и людей. На подготовку партизанской группы отводилось всего 60часов, раз* в пятнадцать меньше, чем когда-то, в начале тридца-тых годов. Ноничего не поделаешь -- война, обста-новка крайне тяжелая... Начали с обучения инструкторов. Готовить инструкторов-универсалов непозволяло время, -- стали заниматься инструкторами по диверсионной технике.В первую группу вошли лейтенант Г. В. Семенихин, К. С. Михеева, Ф. П.Ильюшенков и несколько других товарищей. Семенихин -- человек нелегкой судьбы. Сын командира кавалерийскогополка, сподвижника М. В. Фрунзе, он девяти лет остался сиротой. Вместе ссестрой жил и учился в детском доме в Ленинграде. С 1930 года началслесарить на заводе. Хотел стать инженером и упорно добивался осуществлениясвоей мечты: без отрыва от производства поступил в Ленинградский институтинженеров-механиков социалистического земледелия и, совмещая учебу сработой, успешно защитил в 1937 году дипломную работу. Сразу после института Семенихина призвали на службу в железнодорожныевойска Красной Армии. Он окончил так называемые "курсы одногодичников" и былоставлен в кадровых войсках. Уже на Карельском перешейке зимой 1939/40 года я оценил смелого,инициативного и достаточно осторожного командира, а познакомившись сСеменихи-ным поближе, понял, что этот волевой человек может стать неплохимвоспитателем будущих партизан. И не ошибся. В оперативно-учебном центре Семенихин отлично усвоил новую для негодиверсионную технику, изучил тактику партизанской войны, началсамостоятельно обучать людей. Через год он стал заместителем начальника, апотом и начальником партизанской школы при созданном в 1942 году Центральномштабе партизанского движения. С Клавдией Семеновной Михеевой, молоденькой, голубоглазой Клавочкой,как ласково называли ее подруги, работники ОУЦ познакомились в Гомеле.Михеева работала на спичечном заводе, ее заинтересовали партизанскиезажигательные средства, она во многом нам помогала. Приглядевшись к работящей, боевой девчушке, я предложил ей перейти вмастерскую учебного центра. Клавочка залилась румянцем и... наотрезотказалась. Даже как-то обидно стало! -- Прошу вас, товарищ полковник, не разговаривайте со мной присвидетелях, -- не поднимая глаз, скороговоркой произнесла Михеева. -- Ивообще не нужно, чтобы люди знали о моем сотрудничестве с вашимиподчиненными. -- Для такой просьбы есть веские причины? -- Да. Веские причины надо уважать. Я кое о чем догадывался и поговорил оМихеевой в ЦК Компартии Белоруссии. Как и предполагал, ее намеревалисьоставить на подпольной работе в Гомеле. Удалось доказать, что скрыть фактсотрудничества Клавдии Семеновны с оперативно-учебным центром уже неудастся, что оставлять ее теперь в подполье рискованно, и Михее-ву передалив распоряжение ОУЦ. А Клавочка всего через десять дней работы в учебномцентре заявила о своем желании отправиться во вражеский тыл. Она, мол, ужеобучила многих девчат и парней делать вместо спичек зажигательные снаряды ивзрыватели, очень хочет бить врага сама. Я объявил, что никуда ее не отпущу,пока не выучу всем тонкостям дела, и сдержал слово. Вслед за группой инструкторов по диверсионной технике стали готовитьинструкторов по партизанской тактике. Набрасывая проект приказа о созданииучебного центра, я предусмотрел направление в центр не менее двадцати пятикомандиров-пограничников. Опыт подсказывал, что они станут ценнейшимисотрудниками: по роду службы командиры-пограничники хорошо знакомы сомногими приемами и методами борьбы с врагом, используемыми партизанами. Пограничников в ОУЦ направили, и наши ожидания они оправдали. Ф. П.Ильюшенко, П. А. Романюк, Т. П. Чепак, И. С. Казанцев, Ф. А. Кузнецов, вседругие товарищи "первого призыва" оказались хорошими оперативнымиработниками и стали отличными преподавателями тактики. О партизанской стратегии Шло время. Фронт неумолимо приближался к Гомелю, и дорожить-приходилось уже не днями, а буквально часами! Выпускники школы овладевали основами партизанского дела твердо. Импостоянно напоминали: гитлеровская армия полностью зависит от доставки пополнений,боеприпасов и вооружения из глубокого фашистского тыла, партизаны могутмассовыми диверсиями парализовать вражеский транспорт, оставить вражескиесоединения на фронте без боеприпасов и горючего. Диверсии рекомендовалосьпроизводить по возможности вдали от населенных пунктов, жители которыхпомогают партизанам. Объяснялось, кстати сказать, что массовость диверсий --самый надежный способ заставить врага отказаться от жестоких репрессийпротив мирного населения. Часть подготовленных нами организаторских и диверсионных групп и частьпартизанских отрядов, формировавшихся в районах, которым угрожало фашистскоенашествие, оставляли тогда на местах. Другие отряды перебрасывали черезлинию фронта. Вскоре ОУЦ развернул партизанскую школу в Мозыре, направив туда рядинструкторов во главе с Чепаком и Казанцевым. Забирали от нас инструкторов ив другие школы. Казалось, дела налаживаются! Но беспокоило еще многое.Нехватка оружия. Полное отсутствие средств радиосвязи. Промахи в подготовкелюдей. Выяснилось, например, что экипировка партизан ипроводников-пограничников под "местных жителей" добра не приносит. Играяроль "местных", наши ряженные заходили в населенные пункты, спрятав оружие,а на дневки располагались, не выставив надежное охранение, и несли потери.Тогда было решено, что все наши люди обязаны носить военную форму, а оружиебез крайней надобности прятать не должны никогда. Тем, кому формы недосталось, на головные уборы нашивали кумачевые полоски. Результат сказалсябыстро. Появление в тылу врага обмундированных, хорошо вооруженных отрядоввоодушевляло население, приводило в ужас предателей и изменников,нервировало оккупантов, а самих партизан дисциплинировало, заставлялопроявлять бдительность: на день они либо оставались в лесу, либо, зайдя всело, -- организовывали боевое обеспечение, не полагаясь на "маскарад". Люди к нам шли и шли. Замечательные люди! Многие могли бы уехать вСибирь или Среднюю Азию, избежать ужасов войны, но предпочли идти в тылврага и выполнять опасные задания, чтобы собственным ратным трудом иподвигом приблизить час победы.

Глава 5. Новые школы

Вскоре после размещения под Гомелем мастерские оперативно-учебногоцентра начали испытывать нужду в деталях, необходимых для производства мин.Иссяк даже запас батареек для карманных фонариков, без которых не сделаешьмины с электродетонаторами. В Гомеле ни деталей, ни батареек не нашлось,могла решить вопрос поездка в Киев: город столичный,. промышленный, до неготолько двести километров, каких-нибудь четыре часа езды на поезде. И едвавозникла мысль о поездке в Киев, тут же родилась идея разыскать тампартизанских командиров и специалистов подрывного дела, знакомых по началутридцатых годов. Не может быть, чтобы все разъехались!.. Самая короткая дорога из Гомеля в Киев лежит через Чернигов. Я приказалехать Шлегеру к обкому партии: обстановка угрожающая, в обкоме, конечно,готовятся к ведению партизанской войны, могут испытывать трудности --партизан на Черниговщине не готовили, никому, в голову не приходило, чтовраг окажется за Днепром и Припятью! Секретарь Обкома Федоров В приемной первого секретаря Черниговского обкома партии АлексеяФедоровича Федорова сидело человек пятнадцать. Помощник секретаря обкома взял мой мандат, ушел за высокую, обитуюкоричневой кожей дверь и буквально через минуту-другую распахнул ее: -- Вот кстати приехал! -- неожиданно приветливо встретил меня Федоров.-- Ну, как нельзя кстати! Собираемся партизанить, а знающих людей нема!.. --Вы сидайте, сидайте, товарищ полковник. Зараз я вас так просто не отпущу! Возвратив документы, Алексей Федорович сказал, что люди в партизанскиеотряды и группы подобраны, вооружены винтовками, есть даже гранаты ипулеметы, вот только о партизанах знают в исключительно по книгам. -- Кого не спроси, що це таке -- партизаны, зараз отвечают: ну, як же,Бакланов да Метелица, словом, "Разгром". Далось, понимаете, им это название--"Разгром"! Им же, наоборот, самим фашиста громить надо! Говорил Алексей Федорович вроде бы сокрушенно, но лукавые глазасмеялись, и я чувствовал: секретарь обкома приглядывается, оценивает меня. В кабинет без доклада вошел широкоплечий мужчина лет тридцати пяти. -- Знакомтесь, -- сказал Федоров. -- Полковник Ста-ринов. А этосекретарь нашего обкома Николай- Ники-тович Попудренко. Ведает сейчасподпольем и партизанами. Я слышал, что Попудренко работал слесарем на Днепропетровскомметаллургическом заводе, и удивился, что рука у него белая и мягкая, но тутже сообразил: слесарил-то он десять лет назад! -- Илья Григорьевич собирается трохи помочь нам с организациейпартизанских дел, -- уточнил Федоров. -- Ты, Николай Никитович, когда можешьсобрать группы для инструктажа? -- Завтра. Прямо с утра. Я запротестовал: -- Товарищи, мне срочно нужно в Киев. Ни на чае задерживатьсянельзя!,:.. -- Так чего же вы заехали? Почеломкаться? -- удивился Федоров, -- Зачем -- почеломкаться? Помочь. Оставлю вам краткий конспект лекцийпо нарушению работы тыла противника, а когда вернусь в учебный центр, то иинструкторов прислать сумею. -- А ну, кажите конспект! -- протянул руку Федоров. Я достал изпортфеля кипу изрядно потертых листов, отдал секретарю обкома. АлексейФедорович бегло просмотрел конспекты, хлопнул по кипе широкой ладонью: -- Добре! Для начала берем это. Сгодится. А вы обещайте, что самиприедете после Киева. Договорились? -- Обязательно приеду, Алексей Федорович. Я поднялся. -- Думаю, вам и шоферу не вредно пообедать. Зайдите в столовую, яраспоряжусь, -- предложил Федоров. -- А удобно? -- Это в лесах и болотах будет неудобно! На этом и расстались, а к вечеру перед ветровым стеклом легковушкиШлегера вспыхнули красноватым закатным золотом купола святой Софии,расплавленной медью, синевой стали сверкнула полоса Днепра, пятнами темной исветлой зелени заклубились киевские сады и парки. Минут через пятнадцатьвъехали в город. Но на улицах, где я бродил когда-то с дорогой сердцудевушкой и друзьями, рыли окопы, на заветных перекрестках топорщились наспехсваренные противотанковые ежи, а на окнах домов, перечеркнув прошлое, белелибумажные полоски -- защита от взрывных волн... Остановились на Крещатике около дома No 25. Прежде здесь жил боецбригады Котовского, кавалер двух орденов боевого Красного Знамени НиколайВасильевич Слива. В тридцатые годы его готовили на должность командирабригады. Тут ли он? Дверь открыла незнакомая женщина: -- Николая Васильевича? Так он еще в прошлом году уехал с семьей вМолдавию. -- Адреса не знаете? -- Мабудь, вин в Бельцах, а може, где еще... ^{[; ] [:]} Слабый огонек надежды угас. 197 ЦК Компартии Украины На площади перед зданием ЦК партии Украины --ни души. Солнцезакатилось, наползли сумерки, может, из-за этого явственней доносится сзапада смутный гул канонады. В отделе пропусков выясняют к кому я хочупройти, связываются с заведующим военным отделом ЦК Петром ИвановичемЗахаровым тщательно изучают документы и, наконец, выписывают пропуск. Коридоры здания, устланные ковровыми дорожками, безлюдны. Захароввнимательно выслушивает просьбу: выделить оперативно-учебному центру десятьтысяч ампул серной кислоты, тысячи две батареек и лампочек для карманныхфонариков, еще кое-что, и разыскать известных мне по прежней совместнойработе командиров и специалистов миннопод-рывной техники. -- Со своей стороны мы могли бы оказать помощь в подготовке партизан,-- говорю я под конец. Петр Иванович трет переносицу. -- Дело важное, -- заключает он. -- Очень важное дело. Пойдемте ктоварищу Бурмистенко. Сейчас я позвоню... У секретаря ЦК Компартии Украины Михаила Алексеевича Бурмистенко серыйцвет лица, под глазами темные, набрякшие мешки, но взгляд пристальный,цепкий. -- Старых партизанских баз давно нет, -- выслушав меня, говоритБурмистенко. -- А вот люди должны были остаться. Вспомните, кого можете,сами, да и мы поищем. А батарейки и все прочее, конечно, дадим! -- Товарищ Старинов привез образцы диверсионной техники, -- вступает вбеседу Захаров. -- Где они? -- оживляется Бурмистенко. -- Внизу, в машине. -- Ага! Ну, надеюсь, в ЦК вы диверсии устраивать не станете и ваши"игрушки" сюда внести можно? Я мешкаю с ответом. Взрывчатку в "игрушки", если под таковыми разуметьмины и гранаты, мы не закладывали, однако электрозапалы в минах имелись, азажигательные снаряды" вообще были настоящими. -- Может, лучше организовать показ в другом мес-те? -- спросил я,объяснив причину сомнений. --. К тому же, с охраной недоразумение можетвыйти. -- В чем вы держите ваше хозяйство? -- перебил Бурмистенко. -- В двух чемоданчиках. -- Несите. Дам команду, чтоб пропустили. Пока ходил за чемоданчиками, вкабинете секретаря ЦК собралось десятка полтора человек: работники аппаратаЦК, несколько секретарей обкомов. Со стола для совещаний убрали графины ипепельницы. -- Выкладывайте добро! -- указал на стол Михаил Алексеевич иусмехнулся: -- Это, видимо, первый случай, когда в здание ЦК вносятсяподобные вещи. Я показал, как работают партизанские мины, даже действие зажигательныхснарядов продемонстрировал, поместив" их из предосторожности в массивныекаменные урны, принесенные из коридора. -- Впечатляет! -- сказал Бурмистенко. -- Давайте нам эту технику,товарищ полковник, а товарищу По-номаренко передайте мою настоятельнуюпросьбу командировать вас сюда хотя бы на пять дней. Мы ведь тоже создалипартизанскую школу, а опытом похвастаться не можем. На следующий день я вновь пришел, в ЦК, на этот раз со списком бывшихпартизанских командиров м специалистов минноподрывного дела, чьи имена ифамилии удалось вспомнить ночью. -- Людей начнем искать немедленно, -- заверил Бурмистенко. -- Вашузаявку на детали удовлетворили? -- Да, Михаил Алексеевич. Большое спасибо, выручили! -- Говорят, долг платежом красен. Не забудьте, мы вас ждем... Пономаренко остался доволен результатами поездки в Киев, просьбуБурмистенко командировать меня в Киев принял, и через два дня я сноваотправился в путь. На этот раз уселись в пикап и четыре инструктора, а срединих двадцатитрехлетний командир-пограничник Ф. П. Ильюшенко, избранный мноюв помощники. Был Ильюшенко кареглаз, суховат телом, 199 подтянут, быстр в движениях. Он обладал замечательной памятью и всеновое запоминал прочно и надежно. В густой каштановой шевелюре молодогокомандира блестели серебряные нити -- память о первых днях и ночах войны: онслужил в пограничном литовском городке Мариамполе, хлебнул лиха полноймерой, видел и трусость и неразбериху, но видел и несгибаемое мужествосолдат и командиров, и сам проявил большое мужество в горькие недели отходана восток. Я уже убедился, что могу положиться на Ильюшенко полностью. Дату второго приезда в Киев помню точно -- 1 августа: в этот деньЦентральный Комитет партии Украины проводил совещание командования двухкиев-. ских, донецкого и харьковского партизанских отрядов. Мы попали насовещание прямо с дороги. Тревожный был день! Артиллерийская канонада приблизилась, в разныхконцах города слышались разрывы авиабомб, в синей вышине надрывались моторыистребителей, слышался сухой отрывистый треск авиационных пулеметов и пушек. По просьбе украинских товарищей мы на скорую руку развернули в фойе,перед залом совещаний, выставку диверсионных средств борьбы. Члены ЦК Компартии Украины, работники аппарата ЦК, партизанскиекомандиры и комиссары А. Ф. Федоров, В. Т. Волков, И. Ф. Боровик и другие слюбопытством осматривали "экспонаты", вертели их в руках. Тут, в фойе, познакомился я и с Леонидом Петровичем Дрожжиным,заместителем заведующего отделом кадров ЦК, живым, энергичным, приветливымчеловеком. Еще перед началом совещания я узнал от Захарова, что для партизанскойшколы подобрано место в Пущей Водице и что по вопросам партизанских кадров иснабжения партизан впредь следует обращаться именно к Дрожжину. -- Добудем все, что попросите! -- пообещал Лео-нид Петрович признакомстве. -- Боюсь, одну субстанцию даже вы не достанете! --г пошутил я.;; -- Какую? -- Время, Леонид Петрович. -- Да. Чего нет, того нет. Но будем стараться! Доклад делал Бурмистенко. За Бурмистенко выступили другие товарищи. Это было первое на моей памяти совещание, где всесторонне обсуждалисьвопросы партизанской тактики, говорилось о боевом опыте гражданской войны,вспоминалась подготовка партизанских кадров в тридцатые годы. Обсуждались иоперации, проведенные отрядами, начавшими действовать в тылу врага... Вечером я поехал со своими инструкторами в Пущую Водицу. Занятия впартизанской школе начали со следующего дня. В мастерских обучалиизготавливать партизанскую технику, а в поле, на железных и автомобильныхдорогах учили ставить мины. И так по двенадцать часов в сутки. Помогало, чтоя хорошо знал городок и окрестности: не пришлось ломать голову над тем, гделучше устраивать засады, какой маршрут избрать для ночного перехода. Аученики легко схватывали и усваивали материал: ведь среди них было немаломолодых людей со средним и даже высшим образованием. К 6 августа партизанская школа в Пущей Водице работала полным ходом. Не все во время занятий шло гладко. Одно чепе произошло со Шлегером. Онисправно посещал наши занятия, присматривался, прислушивался, а в ПущейВодице, понимая, как мало у нас инструкторов, попросил доверить ему занятияс одной группой. Володя Шлегер обучал людей неплохо, но однажды перемудрил сампулами и сжег серной кислотой сапоги. Хорошо, что ноги не повредил. Ксожалению, ничего, кроме старых ботинок с обмотками, добыть для Шле-гера неудалось. Между тем срок командировки истек. Пора было прощаться с Пущей Водицейи Киевом. Перед отъездом меня принял Михаил Алексеевич Бурмистенко. Разговорсостоялся серьезный, касавшийся в основ-. цом --вопросов подпольнойдеятельности и работы партизан в городах. Заодно Михаил Алексеевич сообщил,что пока, к сожалению, никого из партизан-201 ских командиров по моему списку разыскать ме удалось. Поблагодарив за помощь в работе, Бурмистенко с -- тревогой осведомился: -- Это правда, "что ваш шофер тоже подрывник --и уже успел подорватьсобственные сапоги? Я смешался, начал было объяснять... Бурмистенкорасхохотался: -- Ну ладно! Шучу же! Нагнулся, вытащил из под стола новые хромовые. сапоги: -- Поблагодарите вашего Володю и передайте ему подарок. А то ещерассказывать станет, что в Киеве его раздели! -- Как вы узнали об этой истории? -- удивился я, -- А уж это военная тайна! Позже я узнал, что ввел Бурмистенко в "курс дела" и предложил позаботиться о Шлегере Леонид Петрович Дрожжин. По дороге в Гомель, выполняя давнишнее обещание, мы завернули вЧернигрвский обком партии. -- Наконец-то! -- воскликнул Федоров. -- Люди и ждать устали! Вынул из ящика письменного стола --книжечку: -- Нравится? -- Виноват, что это? -- Не узнаете? Ваши конспекты, только в божеский "ид приведенные! Мы ихтут тиснули небольшим ти-ражом. -- На мою долю оставили? -- Оставили, не беспокойтесь! Черниговский обком, сказал Федоров, уженаладил подготовку партизан и подрывников. -- А у вас, поди, что-нибудь новенькое есть? Не скупитесь, поделитесь!-- попросил он. "Новеньким" были зажигательные снаряды замедленного действия, десятоктаких снарядов я и --выложил на стол. -- Обождите, соберу товарищей! -- попросил Федоров. Собралось человек шесть-семь, в их числе Попуд-ренко. Демонстрируязажигательные снаряды замед-202 ленного действия, я воспламенял их различными способами. Снарядывспыхивали через неравные промежутки времени, горели бурно. Стал объяснять устройство снарядов. Алексей Федорович взял один изшариков "на память", а тот возьми да. и воспламенись! -- Ничего, -- успокаивал меня и других товарищей Федоров. -- Я же самвиноват. Зато все бачили, як эти треклятые зажигалки горят! Ну, диверсанты гну, хими-ки!.. Школа пожарников. Едва мы вернулись в ОУЦ, как туда прибыли работники обкомов ирайкомов Белоруссии, оставляемые для работы в тылу гитлеровских войск. Врагподходил к Гомелю, времени для обучения новичков едва хватало, чтобыпоказать партизанскую технику и ее действие, прочитать лекцию о принципахорганизации подполья. А в середине августа П. К. Пономаренко сообщил, что ЦК КомпартииБелоруссии принял решение передислоцировать оперативно-учебный центр вОрловскую область. Пономаренко просил срочно выехать в Орел. Вручая письмо кпервому секретарю Орловского обкома товарищу В. И. Бойцову, ПантелеймонКондратьевич сказал, чтоб я договорился о размещении ОУЦ и помог наладитьподготовку партизан на Орловщине. Разговор происходил под обвальный грохот близкой бомбежки и резкие,отрывистые выстрелы зенитных орудий. Буквально через два-три часа снебольшой группой пограничников из ОУЦ мы тронулись в новую дорогу. Наследующий день "добрались до Брянска, заночевали в пустой из-за непрерывныхбомбежек гостинице, а наутро заторопились дальше. В Орле я не был лет шесть. В глаза бросались трубы и цеха новыхзаводов, новые дома, улицы, но большинство. труб не дымили, а улицы и тутоказались малолюдны: эвакуировался и Орел. В обкоме партии идею создания партизанской школы поддержали. В. И.Бойцов немедленно договорился с- командованием- военного округа о продо- 203 вольственном обеспечении будущих партизан, а чтобы школа не пострадалаиз-за отсутствия кадров, денег и вещевого снабжения, в штабе военного округаее формировали как подразделение Оперативно-учебного центра Западногофронта. Место для школы нашли в десяти километрах от города, неподалеку отаэродрома, где посторонним лицам делать нечего. Сначала обком направил вшколу двадцать шесть человек для обучения на инструкторов, а к 18 августаукомплектовал ее полностью. С целью конспирации школу стали именовать"школой пожарников". Начальником ее назначили спокойного, рассудительного партийногоработника И. Н. Ларичева, его заместителем по оперативной части --коммуниста Д. П. Беляка, начальником штаба также коммуниста, человека сугубоштатского, но прямо-таки созданного для штабной работы -- М. В. Евсеева. В создании школы и подготовке партизанских кадров обкому партийпостоянно помогали оперативные работники Орловщины -- Г. Брянцев, ставший впослевоенные годы популярным молодежным писателем, М. М. Мартынов, В. А.Черкасов и их товарищи. Немало сделал для школы и начальник областногоуправления НКВД К. Ф. Фирсанов. Среди присланных обкомом будущих инструкторов имелись партийные исоветские работники, сотрудники НКВД, агрономы, учителя, даже одинзаведующий--"" хлебопекарней! Очень дружно держалась "девичья команда" --шесть девушек-инструкторов, из среды которых вышли прославленная партизанкаОльга Кре-това, воевавшая на Южном фронте, и Мария Белова, обучившая в годывойны диверсионной технике и методам партизанской борьбы с противником сотнилюдей. В сентябре в "школу пожарников" прибыли группы из Курска и Тулы,направленные для учебы тамошними обкомами партии. Вновь очень хорошо показал себя в те дни мой помощник Ф. И. Ильюшенко.Ему довелось готовить прославившийся впоследствии отряд секретаря Брянскогогоркома партии Д. М. Кравцова. Сам Кравцов, тогда молодой, энергичный,инициативный, помог наладить в Брянске массовое производство инженерных мини гранат. Кроме Кравцова готовились в "школе пожарников" будущие прославленныепартизанские командиры М. П. Ромашин, А. Д. Бондаренко и Герой СоветскогоСоюза генерал М. И. Дука. Сам я пробыл под Орлом всего несколько дней: из Москвы пришел приказсрочно возвратиться в Главное военно-инженерное управление.

Глава 6. "Операция "Альберих". Помните? "

Полковник Нагорный вскинул руки: -- Глядите-ка, Денис Давыдов пожаловал! Ну что, наладил партизанскиедела? -- Разве я один их налаживаю? -- Прекрасно! Теперь эти дела вообще пойдут без тебя. Ты нужен вотделе. Лето кончилось, а загар даже не коснулся лица Нагорного. -- Что, не похож на жениха? -- усмехнулся Михаил Александрович. --Знаю. Тяжелое время, Илья Григорьевич... Ты будешь заниматься заграждениямипод Москвой. -- Под Москвой? -- Да. Нельзя допустить никаких случайностей... Кстати, идем,представлю тебя новому начальнику управления: вступил в должность генералКотляр. Генерал-майор Леонтий Захарович Котляр повторил то, о чем уже сообщилНагорный. Несколько дней я принимал участие в формировании новых частей, выезжална оборонительные рубежи вокруг столицы, даже облетал их, выясняя, где и какусилить заграждения, пока не получил новый приказ: выехать на Западныйфронт, проконтролировать возведение оборонительных рубежей в районе Вязьмы. Пробыл под Вязьмой три дня. На четвертый вызвали в штаб фронта: -- Немедленно в Москву! Даже с товарищами-минерами попрощаться не успел. И вот опять Москва,знакомые желтые стены второго дома Наркомата обороны. Смахнув пыль с сапог, одернув измятуюгимнастерку, поднимаюсь прохладными лестничными маршами в привычнотемноватый коридор. До чего же прочно и неизменно все в этом здании! Генерал-майор Котляр ждет: -- Рад, что поспешили! Вызов связан с изменением обстановки инекоторыми новыми планами... Положение на Юго-Западном фронте вам известно? Из сводок Совинформбюро я знал, что на Юго-Западном фронте противникрвется к Киеву, наши войска ведут трудные, кровопролитные бои, отстаиваясвятыни Русской земли, мать городов русских. Котляр с силой провел ладонью по седеющему ежику волос; -- Киев оставлен 19 сентября. Враг угрожает харьковскому промышленномурайону и Донбассу. Киев оставлен?! Голос Котляра звучал, как из-за каменной стены, услышанное неукладывалось в сознании: в тяжелом положении четыре армии; выходят изокружения, сражаясь отдельными отрядами; закрепиться на новых рубежах войскане успели; тяжелые бои на трехсоткилометровом участке фронта... Меня вернули к действительности жестко произнесенные начальникомуправления слова о том, что Ставка Верховного Главнокомандования приняларешение содействовать войскам Юго-Западного фронта в обороне харьковскогорайона массовыми минно-взрывными заграждениями и, что -- в случаепродвижения противника -- придется заминировать и разрушить в Харькове всеобъекты, имеющие военное значение. "Все объекты" -- означало; важнейшиезаводы и фабрики, мосты, "паровозное депо, аэродромы... -- В Харьков направляется специальная оперативно-инженерная группа, --сказал Котляр. -- Ее начальником назначены вы. Берите бумагу и составляйтезаявку на необходимую технику. Учтите, в вашем распоряжении всего однисутки. Замахивайтесь только на то, что успеете получить. Тяжело опустился в кресло, положил руку на телефонную трубку: -- Сейчас доложу о вашем прибытии, договорюсь, когда примут в Ставке. Маршал Шапошников В Ставке Верховного Главнокомандования нас принимал глубокой ночьюначальник Генерального штаба Красной Армии Маршал Советского Союза Б. М.Шапошников. Маршала я не встречал с 1936 года, со дня отъезда в Испанию. Тогда онбыл улыбчив и жизнерадостен, а теперь выглядел мрачным. Понять состояние Шапошникова было не трудно. Враг смыкал кольцо блокадывокруг Ленинграда, рвался к Одессе и Москве, только что захватил Киев,фашистские полчища наводнили Белоруссию, положение выглядело не простотрудным, а угрожающим. Обрисовав обстановку, сложившуюся на Юго-Западном фронте, маршалпоглядел мне в глаза: -- Операцию "Альберих" помните? Конечно, я хорошо помнил эту операцию: в марте 1917 года, совершаявынужденный отход из Франции за так называемую "линию Зигфрида",кайзеровские войска в течение пяти недель проводили массовые разрушения имассовые минирования на площади около четырех тысяч квадратных километров.Военные историки считали операцию "Альберих" самой значительной по массовомуразрушению и минированию. -- Так вот, -- не отводя взгляда, продолжал Шапошников, -- разрушать иминировать в районе Харькова придется на гораздо большей площади, а пятинедель для работы гарантировать не могу. Действовать придется быстро,товарищ полковник. И повернулся к генералу Котляру: -- Заявку подготовили? -- Так точно, товарищ маршал! -- ответил Леонтий Захарович. Я подал Шапошникову исписанные листы. Взяв карандаш, маршал углубился вчтение. Покачал голо-вой: -- С запасом, голубчик, делали! Вы же знаете, со средствами и силамиплоховато! 207 Карандаш зачиркал по заявке. -- Утвердим вот в таком сокращенном виде, -- твердо сказал маршал ипоставил свою подпись. Рассмотреть поправки Шапошникова не удалось: он поднялся, показывая, что аудиенция окончена. -- Собирайте людей, получайте необходимое и немедленно в Харьков! --напутствовал маршал. -- Помните: ни одного несчастного случая. Для нашихвойск мины должны быть безопасны. Я осмелился заметить: -- При таких масштабах и таких темпах... Дорога на Харьков День 28 сентября 1941 года запомнился крепко. Метаться пришлось повсему городу, зато за одни сутки я и дела в Главном военно-инженерномуправлении переделал, и людей для новой оперативной группы отобрал, иминновзрывную технику получил, и транспортом группу обеспечил. Со мной выезжали в Харьков пятнадцать командиров инженерных войск,несколько инструкторов из ОУЦ и спецподразделение военинженера 2-го рангаВладимира Петровича Ястребова, имеющее на вооружении радиомины. Правда,радиомин выдали только тридцать штук, взрывателей и замыкателей замедленногодействия менее трех тысяч, замыкателей, реагирующих на сотрясение, лишьпятьсот штук, но начинать с этим можно было. Сожалел я только о том, что неуспел надлежащим образом поговорить с отобранными в группу молодымикомандирами, не предупредил их об особой секретности задания. Но для этогопотребовалась бы поездка в военно-инженерное училище, а времени неоставалось... Утро двадцать девятого сентября сорок первого года начиналось в Москвеуныло, нехотя. Ночью сыпал нудный, сиротский дождичек, рассвет никак не могпробиться сквозь низкие, разбухшие облака, разогнать влажный сумрак.Зашторенные окна не пропускали свет, казались слепыми. Глухо стучали сапогипатрулей, в подъездах сутулились фигуры жильцов -- дежурных по ПВО, сбульваров и набережных тянулись к угрюмому небу тросы аэростатовзаграждения, 208 по Садовому кольцу с лязгом двигалась танковая рота. Автоколоннавыбралась на Харьковское шоссе, а во второй половине дня благополучноприбыла в Орел. Тут пришлось задержаться, заправляя машины, и на полпути кКурску нас застала ночь. Непроглядная, тоже дождливая. Включать фары нельзя,ехать с затемненными -- опасно. Стали искать место для ночлега. Выбралиукромную лощинку, решили устраиваться, но поблизости не оказалось воды, ипришлось двинуться дальше. Так и ползли на малой скорости до самого Курска.Но какое же счастье, что возле лощинки не нашлось воды: той же самой ночьюфашистские войска перерезали шоссе в том районе, где мы чуть не заночевали! В Курске автоколонна не задержалась: враг яростно бомбил, егоартиллерия била совсем близко, подвергать риску людей и технику мы не имелиправа. И вот первое октября, около полудня, в степной дали появились тучидыма над темным силуэтом города. Харьков. Наконец! Генерал Невский Начальника инженерного управления фронта, генерал-майора ГеоргияГеоргиевича Невского, автора объемистых трудов по фортификации,пользовавшегося среди военных инженеров широкой известностью, я знал до сихпор понаслышке. Невский выслушал доклад стоя и лишь затем, усадив меня,опустился в кресло сам: -- Признаться, мы волновались: на орловском направлении обстановкавесьма тяжелая... Вас, конечно, интересует, какие силы и средства можетвыделить оперативной группе фронт? Думаю, не очень-то вас обрадую. Можемвыделить только пять батальонов для устройства минновзрывных заграждений иодну роту для устройства электрозаграждений. -- Но, товарищ генерал..., Невский поднял ладонь: -- При условии, что ваша группа будет не только производить загражденияна дорогах, аэродромах и других военных объектах, но и минироватьоборонительные рубежи. Я смотрел на ладонь генерала и лихорадочно прикидывал, как убедительнеевозразить. А Невский продолжал: -- Буду просить маршала Тимошенко сосредоточить в ваших рукахруководство всеми минновзрывными работами. Тут я буквально возопил: -- Товарищ генерал! У нас же только подразделение военинженераЯстребова имеет опыт устройства взрывных заграждений, и то сугубоспециальный -- по минированию крупных объектов! Только одно подразделение!Да и оно еще не прибыло, и неизвестно, когда прибудет! Невский лукаво улыбнулся: -- Но, но, но! Ведь я же сказал, кажется, с самого начала: счастлив вашбог!.. Успокойтесь. Подразделение Ястребова прибыло. Его лейтенантыразмещены в школе полковника Кочегарова^[7]. Я обрадовался; -- Проскочили! И Ястребов здесь?! -- Самого Ястребова нет, но его лейтенанты приехали... Значит,договорились, полковник. Я прошу маршала Тимошенко сосредоточить руководствовзрывными работами в ваших руках. Из моей реплики по поводу прибытия минеров во-все не следовало, что мыо чем-то договорились, но Георгий Георгиевич умел, когда ему хотелось,слушать только самого себя. -- Договорились, договорились! -- повторил он. -- Параллелизм вподобной работе недопустим: на минах станут подрываться собственные войска.-- Он поднялся. -- Отдыхайте, в Военный совет фронта поедем вечером. Маршал Тимошенко Маршал Тимошенко на этот раз выглядел именно таким, каким был вдовоенные годы. Не успел я пред7 Полковник Максим Константинович Кочегаров-- участник войяы в Испании, один из известных воспитателей партизан. ставиться, как услышал прежний, с уверенными интонациями, голос: -- Вы чему своих офицеров учите?! Минуты три пришлось стоять навытяжку, слушать гром, прежде чемвыяснилось, что подвели молодые командиры: в управлении военного комендантагорода они доложили, что прибыли в распоряжение полковника Старинова,который будет минировать объекты, имеющие военное значение. Разумеется, проболтовню юнцов доложили командующему фронтом, вот он и отчитывал меня! Я не оправдывался: маршал был прав. Подавленный, промолчал я и тогда,когда Невский предлагал сосредоточить руководство всеми минновзрывнымиработами в моих руках. Я даже не рискнул просить об увеличении числаинженерных частей, выделяемых фронтом для будущей операции: по настроениюТимошенко чувствовалось, что сейчас мне лучше ни о чем не заикаться. Вышли из кабинета командующего фронтом. -- Ну, вот и решили все вопросы, -- сказал Невский. -- Это называется "решили"? -- вырвалось у меня. Невский взглянул судивлением. -- Э! Полноте, Илья Григорьевич! Маршал только пожурил вас, если хотитезнать. Не волнуйтесь, спокойно приступайте к выполнению приказа. Хомнюк пропал с радиоминами! Работая с генералом Невским над планом заграждений в районе Харькова инад заявкой на материальные средства, я не мог отделаться от ощущения, чтонекоторые пункты плана "повисают в воздухе". По моим расчетам военинженер2-го ранга В. П. Ястребов и автоколонна с радиоминами и специалистамирадиоминного дела должна была прибыть в Харьков еще первого октября. Нопрошло второе, а они не появились. К полудню 3 октября план заграждений и заявка на технику были вчернесоставлены. Ястребов и его люди отсутствовали. В третьем часу дня план и заявку окончательно уточнили. Я смотрел на ладонь генерала и лихорадочно прикидывал, как убедительнеевозразить. А Невский продолжал: -- Буду просить маршала Тимошенко сосредоточить в ваших рукахруководство всеми минновзрывными работами. Тут я буквально возопил: -- Товарищ генерал! У нас ж