Как преобразователь российского конституционализма 6 страница

--------------------------------

<1> См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 29 ноября 2006 г. N 9-П "По делу о проверке конституционности п. 100 Регламента Правительства РФ" // СЗ РФ. 2006. N 50. Ст. 5371.

 

Значимой представляется также правовая позиция Конституционного Суда РФ по вопросу о порядке применения тех или иных нормативных положений, которые не конкретизированы действующим законодательством. В данном случае Суд исходит из того, что определенность соответствующих правоположений обеспечивается индивидуализацией их нормативного содержания на основе конституционных принципов и основных начал отраслевого законодательства, а также основ публичного правопорядка <1>.

--------------------------------

<1> См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 23 января 2007 г. N 1-П.

 

4.6. Конституционные коллизии

и судебная практика их преодоления

 

Проблема конституционных коллизий является относительно новой для отечественной юридической науки. В последнее время лишь отдельные ее аспекты стали предметом рассмотрения, в частности в связи с анализом правовых пробелов, конфликтов и иных дефектов в системе правового регулирования <1>. В связи с этим актуализируется задача не только относительно самостоятельного исследования этой проблемы, но и относительно обеспечения терминологической определенности и методологической ясности при анализе - в частности, на конституционно-правовом уровне - соответствующих видов и форм проявления правовых дефектов, имея в виду как научно-теоретическое, так и практическое значение этих вопросов, в особенности для осуществления конституционного правосудия как важного средства преодоления правовых коллизий и конфликтов.

--------------------------------

 

КонсультантПлюс: примечание.

Статья Авакьяна С.А. "Пробелы и дефекты в конституционном праве и пути их устранения" включена в информационный банк согласно публикации - Конституционное и муниципальное право. 2007. N 8.

 

<1> См., например, Пробелы и дефекты в конституционном праве и пути их устранения: Мат-лы междунар. науч. конф. Юридический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова (Москва, 28 - 31 марта 2007 г.) / Под ред. С.А. Авакьяна. М., 2008.

 

4.6.1. Конституционные коллизии в соотношении

со смежными понятиями и категориями: постановка проблемы

 

Понятие "коллизия" происходит от лат. collisio - "столкновение". В юридической литературе такое "столкновение", если иметь в виду данное понятие применительно к конституционному праву (коллизии в конституционном праве), рассматривается как "нарушение единства и взаимосвязи конституционно-правовых норм, содержащихся в отдельном акте или в различных источниках конституционного права". При этом учитывается, что "противоречия между нормами могут быть вызваны юридико-техническим несовершенством законодательства, различным толкованием конституции и других актов, отсутствием координации правотворчества между разными государственными органами и территориальными уровнями власти и т.д." <1>. Используемый научный источник, кстати, один из немногих, в котором дается хотя бы лаконичная характеристика понятия "коллизии в конституционном праве".

--------------------------------

<1> Баглай М.В. Коллизии в конституционном праве // Арутюнян Г.Г., Баглай М.В. Конституционное право: Энциклопедический словарь. М., 2006. С. 208.

 

Между тем сама по себе категория коллизий имеет конституционный уровень закрепления, что существенно актуализирует исследование данной проблематики. В частности, п. "п" ст. 71 Конституции РФ содержит положение о "федеральном коллизионном праве" как предмете ведения Российской Федерации. Это означает, что принятие законодательства, относящегося к установлению порядка разрешения коллизий правовых норм (получается, независимо от их отраслевой принадлежности, что уже небесспорно), является исключительной компетенцией Федерации. Этим обстоятельством - закреплением федерального уровня компетенции - подчеркивается повышенная важность вопросов, касающихся создания и функционирования механизмов преодоления правовых коллизий и, соответственно, их исследования на доктринальном, научно-теоретическом уровне, хотя это - попутно будет отмечено - не означает полное отстранение субъектов РФ от законотворческого процесса в сфере коллизионного права: ведь соответствующая конституционная норма касается лишь федерального уровня, тогда как правовые, в том числе конституционные, коллизии возможны на всех уровнях правового регулирования, вплоть до муниципального.

Учитывая, что коллизионное право может быть ориентировано на разрешение спорных ситуаций и разногласий по применению как национального законодательства, так и законодательства иных государств, а также норм международного права и международных договоров, принято также выделять внешнее и внутреннее коллизионное право. К внешнему коллизионному праву относится совокупность коллизионных норм, разрешающих коллизии между правом различных государств, между национальным и международным правом. Внутреннее коллизионное право, как отмечается в одном из авторитетных источников, включает в себя совокупность коллизионных норм, разрешающих споры между законодательством Федерации и ее субъектов, между законодательством субъектов РФ, а также между различными нормативными правовыми актами РФ, принадлежащими к разным отраслям права <1>. При этом нельзя не обратить внимание, что как в указанном комментарии к Конституции РФ, так и в других источниках до последнего времени основное внимание уделялось внешним коллизиям, что вряд ли справедливо. Думается, сама категория конституционных коллизий должна ориентировать прежде всего на внутренние аспекты коллизионного права.

--------------------------------

<1> См.: Комментарий к Конституции Российской Федерации / Под ред. В.Д. Зорькина, Л.В. Лазарева. М., 2009. С. 604.

 

В рамках же предложенной тематики следует иметь в виду, что понятие конституционных коллизий не тождественно не только понятию правовых коллизий (что является достаточно очевидным), но и понятию коллизий в конституционном праве. Первое имеет более широкое содержание, чем последнее. В отличие от коллизий, вытекающих из нормативных правовых актов, являющихся источниками конституционного права, конституционные коллизии имеют значительно более широкую сферу правового регулирования, включающую любую отраслевую (межотраслевую) принадлежность, как и различный иерархический уровень правового регулирования. Но соотношение этих понятий не определяется чисто объемными их характеристиками.

Конституционные коллизии как относительно самостоятельная категория действующего права имеют в том числе собственные качественные особенности, и в этом плане они должны характеризоваться по крайней мере двумя квалифицирующими, конституционно значимыми признаками: во-первых, конституционные коллизии предполагают наличие таких изъянов, недостатков, противоречий в правовом регулировании, которые проявляют себя в сопоставлении (сравнительной оценке) с требованиями Конституции РФ, конституционными принципами и ценностями, имеющими значение основных начал, руководящих идей, определяющих общую направленность и существенные черты правового регулирования соответствующей отраслевой (межотраслевой) принадлежности и иерархии нормативных правовых актов; во-вторых, соответствующие изъяны, недостатки, противоречия в правовом регулировании должны затрагивать конституционные права и свободы граждан и, таким образом, создавать реальную угрозу (предпосылки) для их нарушений в процессе применения находящихся в коллизионном дисбалансе (конфликте) правовых норм, или же, будучи примененными в конкретном деле, эти нормы должны нарушать конституционные права и свободы граждан.

Из этого следует важный вывод практического характера: хотя конституционные коллизии могут возникать на различных уровнях отраслевого и (или) межотраслевого законодательства, они имеют конституционное значение (конституционно значимые последствия) и в этом качестве становятся предметом рассмотрения органов конституционного правосудия, получают конституционно-судебную нормоконтрольную оценку. И это вполне естественно: ведь в данном случае в институтах отраслевого законодательства (уголовного, гражданского, трудового, процессуального и т.д.) проявляются в коллизионно-конфликтной форме интересы субъектов права, напрямую затрагивающие конституционные ценности равенства, справедливости, принципы юридической безопасности, соразмерности ограничений прав и свобод, сбалансированности частных и публичных интересов и др.

Констатируя нетождественность категории "конституционные коллизии" и понятия "коллизии в конституционном праве", следует одновременно обратить внимание на возможность обоснования такой относительно самостоятельной разновидности конституционных коллизий, как коллизии текста Конституции, т.е. "коллизии в Конституции". Последние вполне возможны и должны признаваться в качестве таковых, что вытекает в том числе из идеи иерархичности как конституционных ценностей, так и самих по себе конституционных норм. В связи с этим достаточно сослаться на ч. 2 ст. 16 Конституции РФ, устанавливающую конституционно-правовую иерархию с точки зрения соотношения норм главы первой Конституции, закрепляющей основы конституционного строя Российской Федерации, со всеми другими последующими положениями Конституции. В то же время важно подчеркнуть, что Конституционный Суд не вправе проверять конституционность самой Конституции, ее отдельных положений ни по каким параметрам, в том числе на соответствие основам конституционного строя Российской Федерации, несмотря на повышенную юридическую силу норм гл. 1 Конституции РФ <1>.

--------------------------------

<1> См.: Определение Конституционного Суда РФ от 1 апреля 1996 г. N 13-О.

 

4.6.2. Конституционные коллизии в их соотношении

с правовым дефицитом и профицитом

в нормативном регулировании

 

Конституционные коллизии нуждаются в специальном анализе также с точки зрения меры нормативного правового воздействия на общественные отношения: оно (правовое воздействие) может быть как недостаточным, дефицитным, или, как это принято определять, пробельным, так и избыточным, профицитным, что в конечном счете в одинаковой степени может породить дефектные, в том числе коллизионные, последствия.

Так, сама по себе проблема правовой пробельности может быть квалифицирована как отсутствие необходимых для урегулирования конкретных общественных отношений правовых норм либо их несогласованность, приводящая к парализации, утрате их регулятивных, охранительных, иных нормативных возможностей. В этом плане не всякая правовая пробельность может рассматриваться в аспекте конституционно-коллизионной дефектности <1>. Таковой она становится в ситуации, когда порождает неурегулированность и (или) регулятивную рассогласованность, правовую неопределенность с точки зрения соответствия данной правовой ситуации требованиям Конституции, соблюдения конституционных принципов баланса публичных и частных интересов, защиты прав и свобод человека и гражданина и т.п. В этом плане пробельность как разновидность дефектности правового регулирования, условно говоря, можно представить как своего рода правовой дефицит.

--------------------------------

<1> Относительно самостоятельной является проблема пробельности Конституции. Представляется неприемлемым в методологическом плане с точки зрения философии современного конституционализма признание пробелов в тексте самой Конституции. Разделяя данный подход, сошлемся, например, на статью А. Бланкенагеля и работы других авторов, опубликованные в сборнике: Пробелы в российской Конституции и возможности ее совершенствования. М., 1998.

 

Вместе с тем не меньшим злом - с точки зрения правовой дефектности и возникновения конституционных коллизий - может стать и избыточность правового регулирования, правовой профицит, который объективно ведет к обесцениванию нормативного материала, правовой, в том числе конституционной, инфляции. В особой степени это проявляется в современных условиях конституционно-правовой глобализации.

Конституционно-правовая глобализация отражает прежде всего качественные характеристики интернационализации, интервенции (в том числе взаимной) ведущих правовых систем современности и на этой основе - нарастания общего в нормативно-правовой регламентации общественных отношений. При этом особенно важно, что конституционная глобализация является выражением тенденций юридизации, усиления правового нормирования основных сфер социальной действительности в условиях перехода современной цивилизации к плюралистической демократии, утверждения во всемирном масштабе ценностей индустриального общества, постепенного "врастания" национальных социально-политических систем в единую всемирную информационную систему, с одной стороны, и возникновения в XXI в. новых глобальных угроз человечеству в виде международного терроризма, природных и техногенных катастроф, экологического и энергетического кризисов и т.д. - с другой.

В основу конституционно-правовой глобализации сегодня положена юридизация свободы, власти, собственности как основополагающих компонентов современных социально-политических и экономических систем. В результате, как отмечается в зарубежной литературе, нами управляет такой большой объем правовых норм, что это может быть определено как "гиперрегулирование": "в общественной и трудовой деятельности все мы управляемся массой правовых норм и принципов, которые столь обширны, разнообразны и сложны, что уже никто не может полностью осмысливать их влияние и применимость" <1>. Одним словом, за внешней ширмой политико-идеологических лозунгов современного либерализма об ослаблении вмешательства государства в социально-экономическую сферу право как институт государственно-властного влияния все в большей степени утверждается в качестве некой вездесущей реальности (ubi societas, ibi ius).

--------------------------------

<1> Цит. по: Голоскоков Л.В. О переходе к сетевой парадигме права // Государство и право. 2005. N 10. С. 113.

 

Какими бы ни были концептуальные подходы к пониманию природы права, его соотношению с экономикой и политикой, очевидно, что современные тенденции массированного нормативно-правового наступления на социально-экономическую и политическую сферы, "гиперрегулирование" соответствующих отношений порождают ситуацию правового профицита, нуждаются в не меньшей степени в конституционных ориентирах. Будучи встроенным в систему конституционных координат, правовое регулирование должно подчиняться аксиологическим критериям современного конституционализма, базирующегося на всеобщем признании универсальных конституционных ценностей как общего достояния человеческой цивилизации - таких как свобода, права человека, социальная справедливость, равенство всех перед законом, правовое социальное государство, разделение властей, идеологический и экономический плюрализм.

Таким образом, именно Конституция с присущей ей аксиологической системой призвана дать ответ на вопрос об оптимальном соотношении права, политики и экономики, власти и свободы в их единстве и внутренней противоречивости, недопустимости коллизионной конфликтности в конституционно-правовом регулировании.

 

4.6.3. О механизмах преодоления конституционных коллизий

 

Важно учитывать, что в основе формирующейся системы институтов коллизионного права лежит Конституция РФ. История конституционного развития России подтверждает тот непреложный факт, что Конституция, как отмечалось выше, в силу самой сущности данного явления, представляет собой политико-правовое отражение и порождение социальных противоречий общества в их историческом развитии. Социальные противоречия и конфликты являются в этом плане своего рода локомотивом конституционного процесса. Поэтому Конституция как юридизированная форма отражения социальных противоречий предстает в качестве институционной нормативно-правовой основы как в механизме преодоления социальных противоречий, так и в механизме разрешения правовых коллизий в современном демократическом обществе и государстве.

Конституция содержит ряд положений, определяющих сами принципы разрешения возможных правовых коллизий. Это, в частности: принцип верховенства Конституции РФ и федеральных законов на всей территории страны (ч. 2 ст. 4), из которого следует, что в случае противоречия между федеральным законом и нормативным правовым актом субъекта Федерации действует федеральный закон, если только акт субъекта Федерации не принят по вопросам его исключительной компетенции (ст. 76); принцип иерархической субординации, предполагающий соответствие законов и всех иных правовых актов Конституции (ч. 1 ст. 15), федеральных законов - федеральным конституционным законам (ч. 3 ст. 76), указов и распоряжений Президента - Конституции и федеральным законам (ч. 3 ст. 90), постановлений и распоряжений Правительства - Конституции, федеральным законам и указам Президента (ч. 3 ст. 115); приоритет положений международных договоров Российской Федерации по отношению к нормам национального законодательства, исключая Конституцию (ч. 4 ст. 15); приоритет конституционного нормоконтроля в соотношении с общеюрисдикционным и судебно-арбитражным нормоконтролем при разрешении конституционно-правовых коллизий (ст. ст. 125 - 127) и др.

Сущностной природой Конституции предопределяются также внутренние потенции Основного Закона, характеризующие возможность преодоления конституционных коллизий, пробелов и конфликтов. Наиболее доступными для восприятия и надлежащего реагирования являются законодательно-текстуальные формы проявления конституционных коллизий, среди которых можно отметить:

а) преднамеренное внедрение в правовые институты конституционно-текстуальных противоречивых положений, призванных отразить сложность, противоречивость самого предмета правового регулирования, создать ситуацию конституционно-правовой недосказанности (как разновидность коллизионной пробельности) в условиях, когда реальные социально-политические и иные причины не позволили (на момент принятия Конституции или другого закона) более определенно урегулировать данную сферу отношений. Классический пример в этом плане - ч. 1 ст. 5 Конституции РФ, с одной стороны, и ч. 4 той же конституционной статьи - с другой, отражающие различные уровни восприятия и реализации принципа равноправия субъектов РФ и неизбежно, во многом запрограммированно порождающие коллизионность нормативного содержания данного принципа и несогласованность подходов к его толкованию. Но это явилось отражением достигнутого в период разработки Конституции компромисса между сторонниками единого федеративного государства и национальными политическими элитами отдельных субъектов РФ - сторонниками "суверенизации" республик;

б) своеобразную форму коллизионно-конфликтных начал - юридизацию скрытых политических, экономических, иных интересов и закрепление таким образом перспективных государственно-властных целей, новых ценностей в их нормативно спрессованном, неочевидном для внешнего восприятия виде, выводимых на основе системного анализа норм и институтов Конституции. Примером такого рода конфликтной коллизионности является ст. 13 Конституции РФ: на фоне провозглашенных принципов идеологического многообразия (ч. 1), политического многообразия и многопартийности (ч. 3) закрепление положения о том, что никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной (ч. 2), выглядит по крайней мере избыточно, если не сказать, что с элементами внутренней противоречивости. И такого рода конституционная избыточность, нарочито декларативная противоречивость имела исторические предпосылки, связанные в своей основе с решаемой на момент принятия Конституции задачей искоренения монополизма коммунистической идеологии в качестве единственно возможной; но это отнюдь не предполагает невозможность развития идеологических доктрин и учений, получающих активную поддержку государства и выражающих основополагающие национальные духовные ценности, государственные интересы. Иной подход, основанный на псевдодемократических представлениях о деидеологизации государства, противоречил бы самим основам суверенной государственности: государственный суверенитет имеет не только политическую, экономическую, правовую, но и - обязательно - идеологическую составляющую. Однако в действующей Конституции РФ - в силу особенностей исторических условий ее разработки и принятия - данное обстоятельство получило конфликтно-коллизионную форму скрытой юридизации соответствующих отношений;

в) иные формально-юридические характеристики, но такие же по своей сути последствия имеет метод умолчания, например относительно социальной функции частной собственности и роли государства в рыночной экономике. Эти важнейшие аспекты социально-экономического развития не нашли места в рамках той философии крайнего экономического либерализма, которая была положена в основу Конституции 1993 г. и на начальном этапе рыночных преобразований вызвала тяжелые для граждан и общества социально-экономические последствия.

Указанные формы конституционной коллизионности не являются исчерпывающими. В их ряду можно назвать, например, претендующий на самостоятельное конституционное значение институт "скрытых" полномочий Президента, других конституционных органов; так называемую остаточную пробельность, которая предполагает, в частности, именно такую особенность конституционного закрепления сферы исключительного ведения субъектов РФ (ст. 73 Конституции РФ), которая способна породить компетенционные коллизии в сфере законотворчества между Федерацией, с одной стороны, и ее субъектами - с другой, и т.д.

Вместе с тем важно не только выявление конституционных пробелов, но также исследование способов их преодоления. В соотношении со всеми другими пробелами и дефектами в праве пробелы конституционные имеют более тонкий и более ограниченный инструментарий их преодоления. Особое значение принадлежит в этом плане Конституционному Суду РФ.

 

4.6.4. Конституционное правосудие - специальный инструмент

разрешения конституционных коллизий

 

Значение органа конституционного правосудия как института преодоления конституционно-конфликтных коллизий определяется самой природой органов конституционного правосудия и юридической силой их актов. Не касаясь других, в том числе дискуссионных, аспектов данной проблемы, отметим главное: решения Конституционного Суда получают уникальную возможность преодоления конституционно-конфликтных коллизий благодаря такому их качеству, как нормативно-доктринальная природа.

Решения Конституционного Суда воплощают в себе единство нормативных и конституционно-доктринальных, доктринально-концептуальных и нормативно-правовых начал, причем не только конституционного, но и других отраслей права - в зависимости от того, к какой отрасли права относился закон, ставший предметом конституционного контроля.

В нормативно-доктринальной природе правовых позиций проявляется их концептуальный характер, что помогает найти ответ относительно конституционности конкретной правовой нормы (по принципу "да" - "нет") и обосновать доктринальные по своему уровню конституционно-правовые решения рассматриваемых Конституционным Судом проблем. Именно на этой основе, в рамках доктринально-концептуальных подходов Конституционный Суд получает возможность вырабатывать специфическую квазинормативную энергию в процессе официального толкования Конституции, конституционного истолкования норм текущего законодательства, при осуществлении других форм конституционного контроля, благодаря которым происходит заполнение нормативно-правовых пустот (конституционных пробелов), преодолеваются конституционно-конфликтные коллизии.

В этом плане с точки зрения концептуального, нормативно-доктринального вторжения Конституционного Суда в правовые коллизии наиболее показательными, пожалуй, являются постановления, касающиеся разрешения коллизий между самими нормами Конституции, поиска баланса между несовпадающими конституционными ценностями. Примером таких коллизий - в аспекте конкретных решений Конституционного Суда РФ - могут быть следующие:

1) между нормами ч. 3 ст. 3 и ч. 1 ст. 29. В связи с этим в соответствующем Постановлении прямо указывается на то, что, "осуществляя нормативное регулирование, направленное на разрешение возможных коллизий между правом на свободные выборы, с одной стороны, и свободой слова и выражения мнений - с другой, федеральный законодатель связан необходимостью обеспечения конституционных прав граждан как избирателей (выделено мной - Н.Б.)". Далее дается конкретный анализ соответствующих конституционных норм в их коллизионном единстве <1>;

--------------------------------

<1> Постановление Конституционного Суда РФ от 14 ноября 2005 г. N 10-П.

 

2) между нормами ч. 3 ст. 3 и ч. 2 ст. 32, когда со ссылкой на эти конституционные нормы делается вывод о том, что " конституционные ценности, связанные с реализацией избирательных прав, могут вступать между собой в известное противоречие (выделено мной - Н.Б.), поскольку интересы отдельных избирателей, которыми предопределяется их волеизъявление в процессе выборов, в том числе путем голосования "против всех кандидатов", не всегда совпадают с публичным интересом формирования органов публичной власти. На уровне конституционно-правового статуса личности это, с одной стороны, право каждого гражданина принимать участие в избрании представителей народа в выборных органах публичной власти и быть избранным в качестве такого представителя, а с другой - право каждого гражданина по своему усмотрению отказывать в доверии некоторым или всем участвующим в выборах кандидатам; на уровне же института выборов в целом это формирование органов публичной власти, их представительный и легитимный характер" <1>;

--------------------------------

<1> Постановление Конституционного Суда РФ от 29 ноября 2004 г. N 17-П.

 

3) конституционно значимыми являются с точки зрения соотношения конституционных ценностей и защиты прав граждан коллизии - и они также были проанализированы в решениях Конституционного Суда РФ - между нормами ч. 4 ст. 5 и ст. 78 Конституции <1>; между положениями ч. ч. 3 и 4 ст. 5, с одной стороны, и ч. ч. 1 и 2 ст. 19 и ч. 2 ст. 32 - с другой <2>; между положениями ч. 1 ст. 34 и ч. 1 ст. 48 в их соотношении с ч. 1 ст. 120 и ч. 3 ст. 123 <3>; между п. "н" ч. 1 ст. 72 и ч. 1 ст. 131 <4> и т.д.

--------------------------------

<1> См.: Определение Конституционного Суда РФ от 13 января 2000 г. N 10-О "По запросу Президента Республики Адыгея о проверке конституционности п. 1 Постановления Правительства РФ "О территориальных контрольно-ревизионных органах Министерства финансов Российской Федерации" и п. 4 Положения о контрольно-ревизионном управлении Министерства финансов Российской Федерации в субъекте Российской Федерации" // Архив Конституционного Суда РФ. 2000.

<2> См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 17 ноября 1998 г. N 26-П.

<3> См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 23 января 2007 г. N 1-П.

<4> См.: Определение Конституционного Суда РФ от 5 марта 2009 г. N 375-О-О.

 

Не менее важное значение имеет конституционно-судебное разрешение коллизий в правовом регулировании нормами различных федеральных законов одного и того же правового института <1>, разрешение коллизий в правовом регулировании порядка вступления в силу правовых актов межотраслевого характера <2> и т.п. Реализация Конституционным Судом в этих и других случаях разрешения конституционных коллизий нормоконтрольных полномочий является одновременно подтверждением в конечном счете его специфической (квазиправотворческой) формы деятельности, так как в процессе преодоления конституционных коллизий:

--------------------------------

<1> См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 2 марта 2010 г. N 5-П.

<2> См.: Определение Конституционного Суда РФ от 3 февраля 2010 г. N 165-О-О "Об отказе в принятии к рассмотрению запроса Арбитражного суда Омской области о проверке конституционности п. 1 ст. 4 НК РФ и абз. 2 п. 2 ст. 66 ЗК РФ" // Архив Конституционного Суда РФ. 2010.

 

а) происходит "приращение" нормативного материала с помощью конституционного истолкования;

б) преодолевается коллизия, внутренняя конфликтность между несколькими нормами (если даже она носит, как это отмечалось, заранее заданный законодателем характер) путем поиска баланса содержащихся в них конкурирующих конституционных ценностей;

в) уточняется нормативное содержание статьи закона в случае, если элементы конституционно-конфликтной коллизионности являются результатом неопределенности какой-либо структурной части соответствующей нормы, будь то гипотеза, диспозиция или санкция;

г) выявляются системные, иерархические связи и зависимости между отдельными нормами правовых институтов конкретной отрасли права и на этой основе, в результате "смены (уточнения) мест слагаемых" меняется правовой результат в пользу усиления нормативной определенности, преодоления конфликтной пробельности, коллизионности.

Одновременно Конституционный Суд РФ определил порядок, способы преодоления пробельности и коллизионности в законодательстве не только в законотворческой, но и в правоприменительной деятельности. Учитывая, что коллизионность является разновидностью конституционных деформаций, о которых речь шла выше, правовыми способами преодоления коллизионности являются также, например, непосредственное действие и прямое применение Конституции, использование институтов аналогии права и закона (естественно, с учетом особенностей отдельных отраслей права), приоритетное значение общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров в соотношении с нормами национального законодательства, возможность прямого применения первых в том числе в судебной деятельности и т.п.

Преобразовательные функции Конституционного Суда РФ подтверждаются, таким образом, как конкретно-историческими и социокультурными факторами развития общества и государства, так и правовыми, нормативно-доктринальными началами влияния решений Конституционного Суда на основные составляющие современного российского конституционализма, формированием на этой основе особого политико-правового режима современного конституционализма как судебного.