Глава II. Судебный конституционализм как новое 3 страница

--------------------------------

<1> См., например, Постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 25 февраля 1998 г. N 8 "О некоторых вопросах практики разрешения споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав" // ВВАС РФ. 1998. N 10; Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г. N 5 "О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации" // БВС РФ. 2003. N 12.

<2> См.: Бошно С.В. Влияние судебной практики на законотворчество // Государство и право. 2004. N 8. С. 14 - 22; Михалева Н.В. Судебная практика судов общей юрисдикции как источник права // Судебная практика как источник права. М., 2000. С. 135 - 137; Смирнов Л.В. Правотворчество судов Российской Федерации: сущность, виды, проблемы // Судебное правоприменение: проблемы теории и практики. М., 2007. С. 147 - 148.

<3> Власенко Н.А., Гринева А.В. Судебные правовые позиции (основы теории). М., 2009. С. 88.

 

КонсультантПлюс: примечание.

Монография М.Н. Марченко "Судебное правотворчество и судейское право" включена в информационный банк согласно публикации - Проспект, 2011.

 

<4> См.: Марченко М.Н. Судебное правотворчество и судейское право. М., 2006. С. 423 - 425.

 

Вместе с тем суды общей юрисдикции и арбитражные суды в процессе рассмотрения каждого конкретного дела, не относящегося по своей юридической природе к спору, возникшему из публично-правовых отношений, обязаны - в случае возникновения у них сомнения в соответствии нормы, подлежащей применению к соответствующим фактическим отношениям, нормативным положениям большей юридической силы за исключением Конституции РФ - разрешить дело сообразно нормативным актам, занимающим вышестоящее положение в иерархии источников права (ч. 2 ст. 4, ч. 2 ст. 15, ч. 1 ст. 76 и ч. 1 ст. 120 Конституции РФ). Если же суд общей юрисдикции или арбитражный суд в процессе рассмотрения конкретного дела придут к выводу о наличии неопределенности с точки зрения соответствия Конституции РФ подлежащего применению для разрешения дела закона, они обязаны направить запрос в Конституционный Суд РФ <1>.

--------------------------------

<1> См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 16 июня 1998 г. N 19-П по делу о толковании отдельных положений ст. ст. 125, 126 и 127 Конституции РФ // СЗ РФ. 1998. N 25. Ст. 3004.

 

Одновременно действующим процессуальным законодательством им предоставлены полномочия по осуществлению абстрактного нормоконтроля. Так, согласно положениям п. 3 ч. 1 ст. 22 и абз. 1 и 2 ст. 245 ГПК РФ к подведомственности судов общей юрисдикции, осуществляющих рассмотрение и разрешение гражданских дел, отнесено рассмотрение дел, возникающих из публичных правоотношений, включая дела по заявлениям граждан, организаций, прокурора об оспаривании нормативных правовых актов полностью или в части, если рассмотрение этих заявлений не отнесено федеральным законом к компетенции иных судов. Порядок производства по соответствующим делам установлен в гл. 24 ГПК РФ. Функция нормоконтроля арбитражных судов конкретизирована в нормах ст. ст. 29, 189, 190 и гл. 23 АПК РФ.

Следует, однако, иметь в виду, что нормоконтроль, осуществляемый судами общей юрисдикции и арбитражными судами, с одной стороны, и нормоконтроль, осуществляемый Конституционным Судом РФ, - с другой, не могут отождествляться и имеют существенные различия, связанные главным образом с возложением на Конституционный Суд РФ исключительных полномочий по проверке конституционности нормативных правовых актов в специальной процедуре. Эти различия были выявлены в ряде решений Конституционного Суда РФ <1>, который пришел, в частности, к следующим выводам.

--------------------------------

<1> См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 16 июня 1998 г. N 19-П; Постановление Конституционного Суда РФ от 11 апреля 2000 г. N 6-П "По делу о проверке конституционности отдельных положений п. 2 ст. 1, п. 1 ст. 21 и п. 3 ст. 22 Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации" в связи с запросом Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ" // СЗ РФ. 2000. N 16. Ст. 1774; Постановление Конституционного Суда РФ от 18 июля 2003 г. N 13-П; Постановление Конституционного Суда РФ от 27 января 2004 г. N 1-П "По делу о проверке конституционности отдельных положений п. 2 ч. 1 ст. 27, ч. ч. 1, 2 и 4 ст. 251, ч. ч. 2 и 3 ст. 253 ГПК РФ в связи с запросом Правительства РФ" // СЗ РФ. 2004. N 5. Ст. 403; Определение Конституционного Суда РФ от 8 февраля 2001 г. N 15-О "По ходатайству Председателя Правительства Республики Карелия о разъяснении Постановлений Конституционного Суда РФ от 16 июня 1998 г. по делу о толковании отдельных положений ст. ст. 125, 126 и 127 Конституции РФ и от 11 апреля 2000 г. по делу о проверке конституционности отдельных положений п. 2 ст. 1, п. 1 ст. 21 и п. 3 ст. 22 Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации" // СЗ РФ. 2001. N 11. Ст. 1070.

 

Полномочиями по осуществлению проверки конституционности перечисленных в ст. 125 Конституции РФ нормативных актов, когда по результатам проверки нормативные акты могут быть признаны не соответствующими Конституции, располагает только Конституционный Суд РФ. Осуществление другими судами аналогичных полномочий без их конституционного закрепления исключается. Это обусловлено в том числе тем, что в отличие от иных судебных органов Конституционный Суд РФ принимает решения особой юридической силы. Предусмотренное ч. 4 ст. 125 Конституции РФ обращение иных судов в Конституционный Суд РФ с запросом о проверке конституционности примененного или подлежащего применению в конкретном деле закона, если суд приходит к выводу о несоответствии этого закона Конституции РФ, не может рассматриваться только как его право - суд обязан обратиться с таким запросом, чтобы не соответствующий Конституции РФ акт был лишен юридической силы (ч. 6 ст. 125) в конституционно установленном порядке, что исключило бы его дальнейшее применение. Данная обязанность судов вытекает из возложенного на них как на независимые органы правосудия, конституционного полномочия обеспечивать судебную защиту прав и свобод человека, включая равенство перед законом и судом (ст. ст. 18, 19 и 46), подчиняясь при этом Конституции РФ и федеральному закону (ст. 120).

Необходимость участия различных субъектов судебной власти в решении конституционно значимых вопросов имеет объективный характер, в наиболее общем виде обусловлена признанием судебной власти одной из основ конституционного строя, которая призвана обеспечивать верховенство и прямое действие Конституции РФ, что в полной мере подтверждается национальной и зарубежной общественной практикой.

Такому пониманию роли судебной власти в системе конституционных отношений не препятствует и правовая позиция Конституционного Суда РФ, состоящая в том, что все споры, которые по своей юридической природе, характеру и последствиям являются конституционными, разрешаются в порядке конституционного судопроизводства <1>. Этот вывод Конституционного Суда не может оцениваться в отрыве от ст. 125 Конституции РФ и, соответственно, предполагает подведомственность Конституционному Суду РФ лишь тех конституционно-правовых споров, которые напрямую отнесены к ней названными конституционными положениями либо со всей очевидностью ими предполагаются.

--------------------------------

<1> См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 21 марта 2007 г. N 3-П.

 

Все это позволяет говорить о том, что в широком смысле судебный конституционализм определяется деятельностью всей системы судебной власти в том ее аспекте, в каком она оказывает организующее и охранительное воздействие на конституционно-правовые отношения.

 

2.3.2. Конституционное правосудие - главный фактор

формирования судебного конституционализма

 

Нельзя не признать, что ведущую роль в формировании судебного конституционализма играет конституционное правосудие как высшее проявление конституционного контроля в государстве и специализированный инструмент правовой охраны Конституции РФ. Такое значение конституционного правосудия для правового демократического государства является на сегодняшний день, по существу, общепризнанным, что подтверждается уже самим фактом существования органов конституционного контроля в большинстве современных демократических государств. Оно и понятно. Ведь "конституция без органа конституционного контроля, обладающего полномочиями констатировать противоречие обычных правовых актов конституции, есть lex imperfecta. Конституция становится lex perfecta только тогда, когда конституционный суд может признавать обычные законы противоречащими конституции... Только активная позиция конституционного суда обеспечивает реальную, а не предполагаемую имплементацию принципа верховенства конституции... Роль конституционного суда при обеспечении принципа верховенства конституции является основополагающей. Через конституционный контроль конституция, как правовой акт, превращается в "живое" право" <1>, и - добавим - конституционализм превращается в "живой" конституционализм.

--------------------------------

<1> Генеральный доклад XIV Конгресса Конференции европейских конституционных судов (Вильнюс, 3 - 6 июня 2008 г.) // Конституционное правосудие. Вестник Конференции органов конституционного контроля стран молодой демократии. Ереван, 2008. Вып. 2 - 3. С. 110 - 111.

 

Практика конституционного правосудия объективирует как формально-юридическую природу, так и социальную сущность Конституции РФ как правового акта высшей юридической силы и прямого действия, выступающего порождением, отражением и универсальным средством разрешения социальных противоречий. В этом плане как раз и становится возможным рассматривать образование Конституционного Суда РФ в качестве одной из важнейших предпосылок утверждения в Российской Федерации реального, "живого", а не мнимого, декларативного конституционализма. Тем самым Конституционный Суд РФ служит гарантом неразрывности фактической и юридической Конституции, обеспечивает своего рода непрерывность конституционно-правового поля.

Учитывая характер конституционного правосудия как специализированного конституционно-контрольного института и одновременно института (элемента) судебной власти, можно утверждать, что именно образование Конституционного Суда РФ как своего рода материально-организационного, специально-целевого воплощения конституционализма является решающим шагом на пути формирования качественно нового состояния конституционализма - судебного конституционализма.

Исходя из вышесказанного, для понимания судебного конституционализма и, соответственно, роли конституционного правосудия в его становлении и развитии одинаково важно учитывать по крайней мере несколько моментов:

во-первых, решения Конституционного Суда РФ являются нормативно-правовой основой формирования судебного конституционализма и, соответственно, всей системы российского конституционализма в целом. В этом проявляется их природа и назначение как нормативно-правового компонента судебного конституционализма;

во-вторых, конституционное правосудие и его решения - один из важных источников современной конституционной доктрины развития, модернизации российской государственности (доктринально-теоретический компонент судебного конституционализма);

в-третьих, Конституционный Суд РФ - генератор конституционной идеологии, творец новой конституционной культуры, конституционного мировоззрения личности и общества (идеологический компонент судебного конституционализма);

в-четвертых, судебный конституционализм есть материализация конституционно-судебной практики, реального воплощения в жизнь требований верховенства Конституции, ее прямого действия, материализация конституционных ценностей в обществе и государстве (материальный компонент судебного конституционализма).

Судебный конституционализм способствует утверждению и поддержанию конституционного правопорядка как высшего юридического выражения правовой социальной демократической государственности, придавая ему качества фактической практико-прикладной (инструментальной) ценности, организующей как публично-властную деятельность, так и конституционное правопользование.

Таким образом, конституционное правосудие как специальный судебный конституционно-контрольный институт и судебная власть вообще как кумулятивное воплощение конституционного контроля образуют один из основных атрибутивных признаков конституционализма, его несущую конструкцию и одновременно механизм реализации, придают конституционализму необходимую степень устойчивости и динамизма.

 

2.3.3. Верховенство права - нормативно-доктринальная основа

современного конституционализма

 

Судебное обеспечение конституционализма в содержательном плане реализуется через судебную деятельность по защите базовых ценностей основ конституционного строя, которые в своей совокупности образуют режим верховенства права в сочетании с верховенством конституции.

Понятие "верховенство права", по мнению исследователей, восходит к греческому термину "isonomia", означающему "одинаковые законы для знати и черни", к дихотомии Тита Ливия, противопоставляющей правление законов правлению человека, и к утверждению Аристотеля, что верховные властители должны быть лишь "стражами и слугами закона" <1>. Источниками доктрины верховенства права считаются также идеи божественного права и естественного права, устанавливавшие примат права над государством. В юридической литературе принципу верховенства права придается как собственно правовое, так и этико-правовое содержание <2>.

--------------------------------

<1> См.: Попова М. Российская правовая мысль и принцип верховенства права: проблемы адаптации и необходимость диалога // Конституционное право: восточноевропейское обозрение. 2003. N 3.

<2> См.: Лафитский В.И. Принцип верховенства права в этико-правовом измерении // Журнал российского права. 2007. N 9.

 

В собственно юридическом смысле под верховенством права обычно понимается связанность государства, его органов и должностных лиц правом, его основополагающими ценностями и принципами, основными правами и свободами человека и гражданина <1>.

--------------------------------

<1> См.: Зорькин В.Д. Верховенство права и конституционное правосудие // Журнал российского права. 2005. N 12; Верховенство права и проблемы его обеспечения в правоприменительной практике / Е.В. Новикова и др. М., 2009; Лукаидес Л.Г. Принцип верховенства права и права человека: с особым учетом прецедентной практики Европейского суда по правам человека // Права человека. 2006. N 4.

 

Верховенство права является ведущим принципом в конституционных системах современных демократий. Как это неоднократно отмечалось в практике Конституционного Суда РФ, принцип верховенства права является неотъемлемым элементом правового государства и лежит в основе правовой системы Российской Федерации <1>, он определяет конституционно-правовой статус России как суверенного государства <2> и имеет универсальное значение применительно к различным сферам общественных отношений, включая отношения собственности <3>, политико-партийной самоорганизации <4>, юридической ответственности <5> и др. Одновременно режим верховенства права во многом предопределяет нормативное содержание иных, в том числе специальных, принципов конституционализма, которые одновременно выступают критерием конституционности норм отраслевого законодательства (например, принцип правовой определенности <6>, соразмерности и пропорциональности <7> и т.д.).

--------------------------------

<1> См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 21 января 2010 г. N 1-П.

<2> См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 21 декабря 2005 г. N 13-П "По делу о проверке конституционности отдельных положений Федерального закона "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации" в связи с жалобами ряда граждан" // СЗ РФ. 2006. N 3. Ст. 336.

<3> См.: Определение Конституционного Суда РФ от 16 декабря 2008 г. N 1036-О-П.

<4> См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 9 ноября 2009 г. N 16-П "По делу о проверке конституционности п. 32 ст. 38 Федерального закона "Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации", подп. "к" п. 2 ст. 21 Федерального закона "О политических партиях", ч. 3 ст. 30 Закона Краснодарского края "О выборах депутатов Законодательного Собрания Краснодарского края" и ч. 1 ст. 259 ГПК РФ в связи с жалобой гражданина В.З. Измайлова" // СЗ РФ. 2009. N 47. Ст. 5709.

<5> См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 11 марта 2008 г. N 4-П.

<6> См.: Определение Конституционного Суда РФ от 4 декабря 2007 г. N 996-О-П "По жалобе гражданина А.Л. Поспелова на нарушение его конституционных прав отдельными положениями ст. 29 Патентного закона РФ" // ВКС РФ. 2008. N 2.

<7> См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 27 мая 2008 г. N 8-П "По делу о проверке конституционности положения ч. 1 ст. 188 УК РФ в связи с жалобой гражданки М.А. Асламазян" // СЗ РФ. 2008. N 24. Ст. 2892.

 

Такая интерпретация Конституционным Судом РФ роли и значения верховенства права для национальной правовой системы, организации и функционирования системы публичной власти соотносится с доктриной верховенства права, выработанной в практике Европейского суда по правам человека. Раскрывая значение положений преамбулы Конвенции о защите прав человека и основных свобод, согласно которым правительства европейских государств при подписании настоящей Конвенции полагались на общее наследие политических традиций, идеалов свободы и верховенства права, Европейский суд по правам человека указал, что в данном случае верховенство права напрямую не включено в перечень задач и целей Конвенции, а обозначено лишь как характерная черта общего духовного наследия государств - членов Совета Европы, "было бы ошибкой видеть в этой ссылке "не более чем риторику", не представляющую интереса для толкования Конвенции" <1>. В соответствии с этим Европейский суд исходит из того, что верховенство права имеет существенное значение для интерпретации конвенционных положений и определения надлежащего порядка их практического применения органами публичной власти национальных государств. Так, верховенством права предопределяется содержание конвенционных требований к ограничениям основных прав: формула "предусмотрено законом" не просто отсылает к внутреннему праву, но имеет в виду и качество закона, требуя, чтобы последний соответствовал принципу верховенства права. Таким образом, подразумевается, что во внутреннем праве должны существовать определенные меры защиты против произвольного вмешательства публичных властей в осуществление конвенционных прав <2>. Принцип верховенства права связывает и правоприменение, подразумевая inter alia, что вмешательство органов исполнительной власти в права отдельных лиц должно находиться под эффективным контролем, который обычно должен обеспечиваться судебной системой, во всяком случае в качестве последней инстанции <3>. Вместе с тем верховенство права проявляет свое регулятивное воздействие не только во внутригосударственных отношениях, но и в системе межгосударственный связей, поскольку оно лежит в основании права международных договоров <4>.

--------------------------------

<1> Постановление Европейского суда по правам человека от 21 февраля 1975 г. по делу "Голдер (Golder) против Соединенного Королевства" // Европейский суд по правам человека. Избранные решения. М., 2000. Т. 1. С. 39 - 80.

<2> См.: Постановление Европейского суда по правам человека от 24 марта 1988 г. по делу "Олссон (Olsson) против Швеции" // Европейский суд по правам человека. Избранные решения. М., 2000. Т. 1. С. 549 - 567; Постановление Европейского суда по правам человека от 10 марта 2009 г. по делу "Быков (Bykov) против Российской Федерации" // Бюллетень Европейского суда по правам человека. Российское издание. 2009. N 6. С. 109 - 146.

<3> См.: Постановление Европейского суда по правам человека от 6 сентября 1978 г. по делу "Класс (Klass) и другие против Федеративной Республики Германии" // Европейский суд по правам человека. Избранные решения. Т. 1. М., 2000. С. 168 - 186.

<4> См.: Постановление Европейского суда по правам человека от 27 февраля 1980 г. по делу "Девеер (Deweer) против Бельгии" // Европейский суд по правам человека. Избранные решения. М., 2000. Т. 1. С. 301 - 317.

 

Приведенное конституционно-судебное и конвенционно-юрисдикционное понимание принципа верховенства права дает основания полагать, что соответствующие контрольные органы в своей практике рассматривают верховенство права как универсальную категорию и своего рода нормативно-доктринальное ядро современных государственно-правовых систем, как высшую правомерную цель и необходимое средство в социальной деятельности личности, общества и государства. Верховенство права, кроме того, воплощает в себе цивилизованное соотношение (взаимодействие) власти и свободы, определяя их меру и взаимные пределы. "Свобода, - пишет по этому поводу В.Д. Зорькин, - в правовом сообществе тем и отличается от анархии и безнормия, что в реальной жизни она лимитирована правилами поведения, установленными властью. Свобода регулируется законом - закон задает рамки для свободы. В связи с этим право в своем официальном проявлении предстает в субъективном аспекте как свобода (комплекс прав и свобод), урегулированная законом, а в объективном аспекте - как закон, регулирующий свободу. Движущей целью такого регулирования является утверждение верховенства права как нормы свободы, выраженной в равенстве, или справедливости" <1>.

--------------------------------

 

КонсультантПлюс: примечание.

Статья Зорькина В. "Аксиологические аспекты Конституции России" включена в информационный банк согласно публикации - "Сравнительное конституционное обозрение", 2008, N 4.

 

<1> Зорькин В.Д. Аксиологические аспекты Конституции России. URL: http://www.ksrf.ru.

 

Верховенство права необходимо отличать от верховенства закона, что для режима судебного конституционализма имеет принципиальное значение: на признании и господстве формально-юридических, нормативистских в своей основе догм верховенства закона (без признания верховенства права) невозможна нормативно-доктринальная деятельность судебной власти, результатом которой становится в конечном счете формирование политико-правового режима судебного конституционализма. Ведь закон является лишь внешним выражением общих правил поведения, установленных публичной властью, а они могут как соответствовать, так и противоречить идее и требованиям права. Поэтому верховенство закона как требование безусловного выполнения законных предписаний и соблюдения иерархии источников права является внешне формальной стороной принципа верховенства права, необходимым, но недостаточным его элементом.

Свою полноту верховенство права приобретает тогда, когда сам закон оказывается в подчинении правовым целям и ценностям и заключает в себе не любое произвольное, но правовое содержание, а само право воплощается в законе как в необходимом источнике своего существования. Верховенство права означает, следовательно, не противопоставление права и закона, а требование их единства в правовом законе <1>, который основан на Конституции и конституционных ценностях и обеспечивается всей системой публичной власти и прежде всего органами конституционного контроля, ответственными за поддержание соответствия действующих законодательных актов Конституции.

--------------------------------

<1> В этом плане, поддерживая весьма интересные и глубокие идеи судьи Конституционного суда Украины В.М. Кампо о решающей роли принципа верховенства права в формировании "реального новодемократического конституционализма", в то же время вряд ли можно согласиться с резким противопоставлением права и закона: верховенство права означает, по его мнению, господство естественного права над правом позитивным, т.е. права неписаного, существующего в категориях морали, над правом, воплощенным в законах и подзаконных актах. Если право получило воплощение в законах и подзаконных актах, ничто другое не может господствовать над ним; напротив, благодаря такому воплощению в законе оно обретает качества абсолютного (в нормативном смысле) верховенства.

 

Таким образом, в режиме судебного конституционализма верховенство права реализуется как подчинение законодателя идее права и основанное на этом верховенство "живой" Конституции.

 

2.3.4. Определение понятия судебного конституционализма

 

С учетом предложенных подходов, связанных, в частности, с решающей ролью судебного органа конституционного контроля в формировании и утверждении начал судебного конституционализма, последний может быть представлен как особый политико-правовой режим судебного обеспечения верховенства права и на этой основе прямого действия "живой" Конституции, безусловного судебно-правового гарантирования ее ценностей, осуществляемого на основе таких фундаментальных начал современного конституционализма, как баланс власти и свободы, сочетание частных и публичных интересов, обеспечение единства социокультурных и юридических, нормативно-правовых факторов в процессе конституционализации законодательства и всей системы правопорядка в демократическом правовом государстве.

Соответственно, конституционный контроль, осуществляемый прежде всего в форме конституционного правосудия, выступает генератором сущностных начал судебного конституционализма, проникает во все его составляющие. Учреждение и функционирование института конституционно-судебного контроля преображает конституционализм, переводит его на качественно новый уровень практической реальности.

Вместе с тем это не означает, что само по себе наличие специализированного судебного органа конституционного контроля автоматически предопределяет характеристику национальной системы конституционализма как имеющей качества судебного конституционализма. Для этого необходимы определенные условия, относящиеся как к самой системе конституционализма, так и к институту конституционного правосудия, характеру и, что особенно важно, результатам его деятельности. В обобщенном виде можно в связи с этим выделить следующие обязательные условия и вытекающие из них качественные характеристики судебного конституционализма.

Во-первых, конституционализм должен носить системно-всеобъемлющий характер. Это предполагает высокий уровень конституционализации всех отраслей законодательства и правовой системы в целом, равно как и конституционализацию правоприменительной практики во всех сферах государственной, социально-экономической, общественной жизни. На этой основе должен формироваться правопорядок, основополагающими принципами и высшими ценностями которого являлись бы конституционные принципы и ценностные ориентиры.

Во-вторых, судебный конституционализм носит корректирующий характер. Это предполагает наличие государственно-правовых, конституционных механизмов (в первую очередь судебных), в рамках которых: а) могут быть проверены все нормативные правовые акты на их соответствие с точки зрения их субординации по юридической силе, вплоть до соответствия требованиям Конституции; б) возможна проверка (административная, государственно- и общественно-контрольная в их различных формах), а также судебное обжалование любого правоприменительного решения органов публичной власти, их должностных лиц на предмет соответствия этих решений требованиям закона и Конституции; в) корректирующий характер судебного конституционализма предполагает также, что подлежат инстанционной судебной проверке все толкования права. Соответственно, одной из важных задач высших судебных органов (в частности, Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ) является обеспечение единообразия судебной и иной правоприменительной практики.

В-третьих, для судебного конституционализма характерны развитые правовосстановительные начала, что предполагает: а) возможность судебной и иных форм защиты прав и свобод человека и гражданина на основе прямого действия Конституции; б) распространение судебной защиты, включая средства конституционного правосудия, на всю систему прав и свобод человека и гражданина, имея в виду в том числе социально-экономические права и свободы.

В-четвертых, судебный конституционализм предполагает, что субъектом и инициатором процесса конституционализации правовых норм (их проверки на соответствие Конституции) и правоприменительной практики являются не только публично-властные субъекты, но и гражданин, человек как носитель принадлежащих ему от рождения естественных прав и свобод человека и гражданина, а также податель конституционной жалобы как "вторичного основного права" <1>. Без конституционной жалобы не только конституционное правосудие, но и в определенной мере конституционализм приобретает селективный, "частичный" характер. Поэтому не случайно Конституционный Суд РФ сформулировал в своих решениях ряд правовых позиций, направленных на расширительное толкование ч. 4 ст. 125 Конституции РФ и ст. 96 Федерального конституционного закона о Конституционном Суде РФ. Речь идет о том, что вытекающая из указанных нормативных правовых положений формула о проверке Конституционным Судом на соответствие Конституции закона, примененного или подлежащего применению в конкретном деле, по жалобам граждан и объединений на нарушение их конституционных прав, была интерпретирована Конституционным Судом таким образом, что субъектами конституционной жалобы в Российской Федерации признаются также: иностранные граждане и лица без гражданства <2>; юридические лица, включая коммерческие организации <3>, государственные и муниципальные предприятия и учреждения <4>; муниципальные образования <5>. Такое столь широкое понимание субъектов конституционной жалобы обеспечивает возможность активного участия в рамках конкретного нормоконтроля граждан и их различных объединений, включая муниципальные образования как разновидность территориальных объединений (местных сообществ), в конституционных преобразованиях правовой системы и правоприменительной практики, в частности путем инициирования проверки закона на соответствие Конституции.