Строение простого суждения

Простым называется суждение, не содержащее ло­гических связок. (Вопрос о том, что такое логичес­кие связки, рассмотрим позже, а пока удовлетво­римся этим определением.)

Атрибутивное суждение утверждает или отрица­ет принадлежность предмету каких-либо свойств, состояний, видов активности, например: “Роза при­ятно пахнет”, “Кролики не едят мяса”. Оно состоит из трех элементов: субъекта, предиката и связки.

Субъектом суждения называют понятие о пред­мете нашей мысли: о чем (о ком) мы мыслим, о чем мы судим? В приведенных примерах в качестве субъекта выступают понятия “роза” и “кролики”.

Предикатом суждения называют понятие о при­знаке или состоянии, наличие или отсутствие кото­рого отображается в суждении: что мы приписыва­ем предмету нашей мысли или что мы отрицаем у него? В приведенных примерах предикатом явля­ются понятия “приятно пахнет” и “едят мясо”.

Субъект и предикат - это два понятия, входящие в состав суждения. Однако, просто высказав два ка­ких-то понятия, мы еще не получим суждения. Их еще нужно связать, поставить в определенное отно­шение - только тогда они образуют новую форму мысли. Поэтому третьим необходимым элементом суждения является связка. В русском языке связка выражается словами “есть”, “суть”, “является” или их временными и модальными формами, иногда она заменяется тире, а часто и вовсе опускается, од­нако она всегда присутствует в суждении, ибо толь­ко связка вносит в суждение тот элемент утвержде­ния или отрицания, без которого оно распадается на два безразличных друг другу понятия.

Субъект суждения принято обозначать буквой “S” (от лат. Subjectum), предикат — буквой “Р” (от лат. Praedicatum), и в обобщенном виде логическая структура простого атрибутивного суждения может быть представлена как “S есть Р” или “S не есть Р”. Во избежание ошибок при разнообразных манипу­ляциях с суждениями следует всегда формулиро­вать связку в явном виде и представлять суждение в канонической форме, например, в суждении “Кролики не едят мяса” нужно увидеть каноничес­кую структуру: “Кролики не есть едящие мясо”.

Обратите внимание на то, что членение сужде­ния на субъект и предикат не совпадает с членением предложения на подлежащее и сказуемое, ибо в первом случае мы выделяем элементы мысли, а во втором - элементы ее языкового выражения. Грам­матика говорит также о второстепенных членах предложения - дополнениях, обстоятельствах и т.д., логика от всего этого отвлекается. Например, в предложении “Громко квакали зеленые лягушки” подлежащим будет слово “лягушки”, сказуемым — “квакали”, “зеленые” — определением, “громко” -обстоятельством действия. С точки зрения логики, в суждении, выражаемом данным предложением, всего лишь два понятия: “зеленые лягушки” являет­ся субъектом, а “громко квакали” - предикатом. Связка опущена и выражается согласованием слов.

Структура мысли всегда проще, чем структура выражающего его предложения, ибо мысли по сво­ему строению приблизительно одинаковы у всех людей, а языки народов сильно отличаются в силу случайностей исторического развития: в одних язы­ках есть артикль, в других - нет; в английской грам­матике, по сути, нет деления существительных по родам, в русском - оно есть; в немецком языке обя­зательно присутствие в предложении вспомога­тельных глаголов, в русском языке мы обходимся без них и т.д.

2) По реке плывут 3 парохода. Навстречу им плывут другие 3 парохода. Река настолько узкая, что, пароходы разъехаться не могут. Однако на реке, как раз на месте встречи, имеется небольшой залив, вмещающий только один пароход. Могут ли и ка­ким образом пароходы разойтись и продолжить свой путь по реке в том же порядке, в котором они встретились?

ВИДЫ ПРОСТЫХ СУЖДЕНИЙ

По качеству связки (“есть” или “не есть”) про­стые суждения разделяются на утвердительные и отрицательные. “Книги стоят на полках” — ут­вердительное суждение; “Попугаи не живут в Си­бири” - отрицательное. Следует обратить внима­ние на то, что в отрицательных суждениях отрицание “не” стоит перед связкой. Отрицательные суждения нельзя смешивать с утвердительными суждениями, в которых предикатом является от­рицательное понятие типа “несмелый”, “неуме­лый”, “невысокий” и т.п. Когда мы слышим: “Петр не глуп”, то далеко не всегда ясно, что имеется в виду - отрицательное суждение “Петр не есть глуп” или утвердительное суждение с отрицатель­ным предикатом “Петр есть неглуп”. Но это — раз­ные суждения, отождествление которых может приводить к логическим ошибкам.

В зависимости от того, обо всем объеме субъек­та идет речь в суждении или лишь о его части, суж­дения подразделяются на общие и частные. Это называется разделением суждений по количеству. Для указания количества суждения перед субъектом обычно ставится кванторное слово (или просто квантор): все, всякий, каждый, ни один - для об­щих суждений (эти слова показывают, что в сужде­нии речь идет обо всех предметах, включенных в объем субъекта); некоторые, большинство, от­дельные - для частных суждений (эти слова пока­зывают, что в суждении речь идет лишь о некоторых предметах, входящих в объем субъекта). Иногда квантор не имеет явного языкового выражения и лишь подразумевается, но при выявлении логиче­ской структуры суждения его следует формулиро­вать в явном виде. Пример: “Ни один кит не являет­ся рыбой” - общее суждение; “Некоторые цветы — розы” — частное.

Объединяя разделение суждений по качеству и количеству, мы получаем объединенную класси­фикацию простых суждений, включающую в себя суждения четырех различных типов.

Общеутвердительные суждения: “Все S есть Р”, например: “Все люди — позвоночные”.

Общеотрицательные суждения (“Ни одно S не есть Р”), например: “Ни один таракан не является лошадью”.

Частноутвердительные суждения: “Некоторые S есть Р”, например: “Некоторые элементарные час­тицы имеют положительный заряд”.

Частноотрицательные суждения: “Некоторые S не есть Р”, например: “Некоторые деревья не явля­ются хвойными”.

Единичные суждения, т.е. суждения, говорящие

06 отдельных предметах, в этой классификации от­носятся к общим суждениям, например, “Автор "Гулливера" жил в Англии” рассматривается как об­щее, поскольку в нем речь идет обо всем объеме субъекта, подразумевается, что, так сказать, “вся­кий автор "Гулливера" или “весь автор "Гулливе­ра"” жил в Англии. Точно так же обстоит дело со всеми другими единичными суждениями.

3) Идет как- то крестьянин по дороге и причитает: “Ну что же это такое! Вечно у меня ничего нет! Вон, посмотришь, у других - было много, а стало еще больше. А у меня в кармане только несколько копеек осталось. Хоть бы кто-нибудь мне помог!” Только он эти слова произнес, а перед ним ~ сам черт! Все как полагается — копыта, хвост, морда от­вратительная, но... улыбается. “Давай помогу, — предлагает черт крестьянину. - Видишь мост через реку? Как только перейдешь по мосту на другой бе­рег - деньги у тебя в кармане удвоятся. Перейдешь назад — опять удвоятся, и так будут удваиваться всякий раз, как ты по мосту пройдешь. Одно только условие: каждый раз, когда ты через мост прой­дешь, будешь отдавать мне 24 копейки, осталь­ное - твое. Согласен?” Подумал крестьянин: нет ли тут подвоха какого? Черт все-таки! Потом решился:

“Согласен!”

Перешел крестьянин через мост один раз — и правда, количество денег в кармане удвоилось! Бросил черту 24 копейки, повернул назад, прошел через мост второй раз — опять денег стало вдвое больше! Бросил черту его 24 копейки, повернул и пошел через мост в третий раз. Деньги опять уд­воились, да только отдал он черту 24 копейки и все - ничего у него в кармане не осталось, ни единой копеечки...

Сколько же денег было в кармане у крестьянина, когда он встретился с чертом? Сколько ему нужно было иметь, чтобы хотя бы остаться при своих? Сколько нужно было иметь, чтобы нажиться на этой сделке?

ЛОГИЧЕСКИЕ СВЯЗКИ

Сложным называют суждение, содержащее логи­ческие связки и состоящее из нескольких простых суждений.

В дальнейшем простые суждения мы будем рассматривать как некие неделимые атомы, как

элементы, из соединения которых возникают сложные структуры. Простые суждения будем обозначать отдельными латинскими буквами: а, Ь, с, d,... Каждая такая буква представляет некото­рое простое суждение. Откуда это видно? Отвле­каясь от сложной внутренней структуры простого суждения, от его количества и качества, забыв о том, что в нем имеется субъект и предикат, мы удерживаем лишь одно свойство суждения - то, что оно может быть истинным или ложным. Все остальное нас здесь не интересует. И когда мы го­ворим, что буква “а” представляет суждение, а не понятие, не число, не функцию, мы имеем в виду только одно: это “а” представляет истину или ложь. Если под “а” мы подразумеваем суждение “Кенгуру живут в Австралии”, мы подразумеваем истину; если же под “а” мы подразумеваем суж­дение “Кенгуру живут в Сибири”, мы подразуме­ваем ложь. Таким образом, наши буквы “а”, “Ь”, “с” и т.д. - это переменные, вместо которых могут подставляться истина или ложь.

Логические связки представляют собой фор­мальные аналоги союзов нашего родного естест­венного языка. Как сложные предложения строятся из простых с помощью союзов “однако”, “так как”, “или” и т.п., так и сложные суждения образуются из простых с помощью логических связок. Здесь ощу­щается гораздо большая связь мысли с языком, по­этому в дальнейшем мы вместо слова “суждение”, обозначающего чистую мысль, часто будем исполь­зовать слово “высказывание”, обозначающее мысль в ее языковом выражении. Итак, давайте познакомимся с наиболее употребительными логиче­скими связками.

Отрицание. В естественном языке ему соответ­ствует выражение “Неверно, что...”. Отрицание обычно обозначается знаком “-”, стоящим перед буквой, представляющей некоторое суждение: “-а” читается “Неверно, что а”. Пример: “Неверно, что Земля - шар”.

Следует обратить внимание на одно тонкое обсто­ятельство. Выше мы говорили о простых отрицатель­ных суждениях. Как их отличить от сложных суждений с отрицанием? Логика различает два вида отрица­ния — внутреннее и внешнее. Когда отрицание стоит внутри простого суждения перед связкой “есть”, то в этом случае мы имеем дело с простым отрицатель­ным суждением, например: “Земля не шар”. Если же отрицание внешним образом присоединяется к суж­дению, например: “Неверно, что Земля - шар”, то та­кое отрицание рассматривается как логическая связка, преобразующая простое суждение в сложное.

Конъюнкция. В естественном языке этой связке соответствуют союзы “и”, “а”, “но”, “однако” и т.п. Чаще всего конъюнкция обозначается значком “&”. Сейчас этот значок часто встречается в названиях различных фирм и предприятий. Суждение с такой связкой называется конъюнктивным, или просто конъюнкцией, и выглядит следующим образом:

а & Ь. Пример: “В корзине у деда лежали подбере­зовики и маслята”. Это сложное суждение пред­ставляет собой конъюнкцию двух простых сужде­ний: -“В корзине у деда лежали подберезовики” и “В корзине у деда лежали маслята”.

Дизъюнкция. В естественном языке этой связке соответствует союз “или”. Обычно она обозначается знаком “v”. Суждение с такой связкой называется дизъюнктивным, или просто дизъюнкцией, и выгля­дит следующим образом: а v Ь.

Союз “или” в естественном языке употребляется в двух разных смыслах: нестрогое “или” - когда члены дизъюнкции не исключают друг друга, т.е. могут быть одновременно истинными, и строгое “или” (часто заменяется парой союзов “либо..., ли­бо...”) - когда члены дизъюнкции исключают друг друга. В соответствии с этим различают и два вида дизъюнкции - строгую и нестрогую.

Импликация. В естественном языке ей соответ­ствует союз “если... то”. Она обозначается знаком “—>”. Суждение с такой связкой называется импликативным, или просто импликацией, и выглядит следующим образом: а —> Ь. Пример: “Если по про­воднику проходит электрический ток, то проводник нагревается”. Первый член импликации называется антецедентом, или основанием; второй - консеквентом, или следствием. В повседневном языке со­юз “если... то” обычно соединяет предложения, ко­торые выражают причинно-следственную связь яв­лений, причем первое предложение фиксирует причину, а второе - следствие. Отсюда и названия членов импликации.

Представление высказываний естественного языка в символическом виде с помощью ука­занных выше обозначений означает их форма­лизацию, которая во многих случаях оказывает­ся полезной. 4) Прекрасный остров лежал в теплом океане. И все бы хорошо, да повадились на этом острове ус­траиваться на жительство чужестранцы. Едут и едут со всех концов света, уж коренных жителей стеснять стали. Дабы воспрепятствовать нашествию чужест­ранцев, правитель острова издал указ: “Всякий при­езжий, желающий поселиться на нашем благосло­венном острове, обязан высказать какое-нибудь суждение. Если суждение окажется истинным, чу­жестранца следует расстрелять; если же суждение окажется ложным, его следует повесить”. Боишь­ся — тогда молчи и поворачивай восвояси!

Спрашивается: какое нужно высказать сужде­ние, чтобы остаться в живых и все-таки поселиться на острове?

ТАБЛИЦЫ ИСТИННОСТИ

Теперь мы подошли к очень важному и трудному вопросу. Сложное суждение - это тоже мысль, ко­торая что-то утверждает или отрицает и которая поэтому оказывается истинной или ложной. Во­прос об истинности простых суждений лежит вне сферы логики — на него отвечают конкретные на­уки, повседневная практика или наблюдение. Ис­тинно или ложно суждение “Все киты - млекопи­тающие”? Нужно спросить биолога, и он скажет нам, что это суждение истинно. Истинно или лож­но суждение “Железо тонет в воде”? Нужно обра­титься к практике: бросим в воду какую-нибудь железку и убедимся, что это суждение истинно.

Короче говоря, вопрос об истинности или ложнос­ти простых суждений в итоге всегда решается по­средством обращения к той реальности, к которой они относятся.

Но как установить истинность или ложность сложного суждения? Пусть у нас имеется некоторая конъюнкция “а & Ь” и нам известно, что суждение “а” истинно, а суждение “Ь” ложно. Что можно ска­зать об этом сложном высказывании в целом? Если бы в реальности существовал объект, к которому относится связка “&”, то трудности не возникло бы:

обнаружив этот объект, мы могли бы сказать: “Есть! Конъюнкция истинна!”; обшарив все вокруг и не об­наружив соответствующего объекта, мы бы конста­тировали: “Конъюнкция ложна”. Но дело в том, что логическим связкам - как, впрочем, и союзам есте­ственного языка - в реальности ничего не соответ­ствует! Это изобретенные нами средства связи мыс­лей или предложений, это - орудия мышления, не имеющие аналогов в реальности. Поэтому во­прос об истинности или ложности высказываний с логическими связками - не вопрос конкретных наук или материальной практики, а чисто логичес­кий вопрос. И его решает логика.

Мы договариваемся или принимаем соглаше­ния относительно того, когда высказывания с той или иной логической связкой считать истинными, а когда — ложными. Конечно, в основе этих согла­шений лежат некоторые рациональные соображе­ния, однако важно иметь в виду, что это - наши произвольные соглашения, принятые в целях удобства, простоты, плодотворности, но не навязанные нам реальностью. Поэтому мы вольны из­менять эти соглашения и делаем это, когда счита­ем нужным.

Соглашения, о которых идет речь, выражаются таблицами истинности для логических связок, по­казывающими, в каких случаях высказывание с той или иной связкой считается истинным, а в каких - ложным. При этом мы опираемся на истинность или ложность простых суждений, яв­ляющихся компонентами сложного суждения. “Истина” (“и”) и “ложь” (“л”) называются “ис­тинностными значениями” суждения: если пере­менная представляет истинное суждение, она принимает значение “истина”; если же - ложное, она принимает значение “ложь”. Каждая пере­менная может представлять как истину, так и ложь.

Отрицание применяется к одному суждению. Это суждение может быть истинным или ложным, поэтому таблица для отрицания выглядит следую­щим образом:

А	-А
и	л
л	и

 

Если исходное суждение истинно, то его отри­цание мы договариваемся считать ложным; если же исходное суждение ложно, то его отрицание мы считаем истинным. Кажется, такое соглаше­ние соответствует нашей интуиции. Действитель­но, суждение “Байрон был английским поэтом” истинно, поэтому его отрицание “Неверно, что Байрон был английским поэтом” естественно счи­тать ложным. Суждение “Афины находятся в Ита­лии” ложно, поэтому его отрицание “Неверно, что Афины находятся в Италии” естественно счи­тать истинным.

Таблицы истинности для остальных логических связок мы для удобства приводим все вместе:

	а	Ь	а&Ь	a v b	а -> b
	и	и	и	и	и
	и	л	л	и	л
	л	и	л	и	и
	л	л	л	л	и

 

Все приведенные здесь связки соединяют два суждения. Для двух суждений имеется четыре воз­можности: оба могут быть истинными; одно истинно, другое - ложно; одно ложно, другое - истинно; оба ложны. Все эти возможности учтены как случаи 1—4.

Конъюнкция истинна только в одном случае -когда оба ее члена истинны. Во всех остальных слу­чаях мы считаем ее ложной. В общем, это кажется довольно естественным. Допустим, вы говорите своему избраннику: “Я выйду за тебя замуж и буду тебе верна”. Вы действительно вышли замуж за это­го человека и храните ему верность. Он доволен: вы его не обманули, конъюнкция в целом истинна. Вто­рой случай: вы вышли замуж, но не храните верно­сти своему мужу. Он негодует, считает, что вы его обманули, - конъюнкция ложна. Третий случай: вы не вышли замуж за того, кому обещали, хотя и хра­ните ему верность, лелея воспоминания о первой и, увы, единственной любви. Опять-таки он в расстро­енных чувствах: вы его обманули - конъюнкция ложна. Наконец, четвертый вариант: вы и замуж за него не вышли и, естественно, верности ему не хра­ните. Ваш поклонник в бешенстве: вы его нагло об­манули - конъюнкция ложна.

Аналогичные соображения оправдывают и табли­цу истинности для дизъюнкции. Несколько сложнее обстоит дело с импликацией. Рассмотрим суждение “Если солнце взошло, на улице стало светло”. Здесь импликация соединяет два простых суждения “Солн­це взошло” и “На улице стало светло”. Когда оба они истинны, то импликацию в целом мы считаем истин­ной. Теперь второй случай: солнце взошло, но на ули­це светло не стало. Если такое вдруг произошло, мы сочтем нашу импликацию ложной: видимо, чего-то мы не учли, когда формулировали такую связь между двумя суждениями. Третий случай: солнце не взошло, но на улице стало светло. Опровергнет ли это нашу импликацию? Отнюдь нет, такое вполне возможно:

на улице зажглись фонари, стало светло, но это не противоречит связи между восходом солнца и наступ­лением светлого времени суток. Импликацию можно считать истинной. Наконец, четвертый случай: солнце не взошло и светло не стало. Это вполне естественно, наша импликация остается истинной.

Поясняя таблицы истинности для логических свя­зок, мы старались показать, что эти таблицы в какой-то мере соответствуют нашей языковой интуиции, на­шему пониманию смысла союзов естественного язы­ка. Однако не следует переоценивать степень такого соответствия. Союзь естественного языка гораздо бо­гаче и тоньше по смысловому содержанию, нежели логические связки. Последние схватывают лишь ту часть этого содержания, которая относится к соотно­шениям истинности или ложности простых высказы­ваний. Более тонких смысловых связей логические связки не учитывают. Поэтому иногда возможно до­вольно большое расхождение между логическими связками и союзами естественного языка. С помощью этих связок создают программы для компьютеров, и теперь вы можете понять, какую часть нашего мыш­ления способен усвоить и использовать компьютер.

5) Как разделить 7 яблок поровну между 12 мальчиками, не разрезая при этом ни одного яб­лока на 12 частей? (Наложенное условие призвано исключить самое простое решение: разрезать каж­дое яблоко на 12 частей и дать каждому мальчику по одной дольке от каждого яблока или 6 яблок разре­зать пополам, а 7-е яблоко разрезать на 12 частей.)

6) На одном острове живут два племени - мо­лодцы, которые всегда говорят правду, и лжецы, ко­торые всегда лгут. На остров приезжает путешест­венник, который знает об этом, и, встретив местного жителя, спрашивает его: “Кто ты, из какого рода-племени?” “Я молодец!” - гордо отвечает абориген. “Вот хорошо, — обрадовался путешественник, - бу­дешь моим проводником!” Гуляют они по острову и вдруг видят вдалеке еще одного аборигена. “Пой­ди спроси у него, - говорит путешественник своему проводнику, — из какого он племени?” Проводник сбегал вернулся и доложил. “Он сказал, что он — молодец!” “Ага, — подумал пу ешественник, — те­перь я точно знаю, из какого племени ты сам!”

Как путешественник догадался, кем был его проводник?

ДРУГИЕ ВИДЫ ВЫСКАЗЫВАНИЙ

Следует сказать хотя бы несколько слов о других ти­пах — как простых, так и сложных — высказываний, изучаемых логикой.

Выше мы рассматривали суждения, которые про­сто констатировали, что между субъектом и предика­том некоторого суждения или между двумя суждени­ями имеется какая-то связь, никак не оценивая этой связи. Такие суждения называются ассерторически­ми. Наряду с ними в наш язык входят суждения, так или иначе оценивающие характер утверждаемой связи. Их называют модальными. Примеры: “Воз­можно, что существуют внеземные цивилизации”, “Необходимо, что все тела падают на землю”, “Слу­чайно, что вчера шел дождь” и т.п. Слова, стоящие перед суждением и оценивающие характер выража­емой им связи - “возможно”, “необходимо”, “слу­чайно” — и называются модальными словами или модальными операторами. Логика описывает раз­личные модальности и выявляет логические связи между модальными высказываниями.

Большой интерес современной логики вызывают контрфактические высказывания - условные вы­сказывания, выраженные в сослагательном накло­нении, например: “Если бы в XIII в. русские князья были сплочены, они отразили бы татаро-монгольское нашествие”; “Если бы я был Наполеоном, то уж я-то не проиграл бы битву при Ватерлоо” и т.п.

Интерес к такого рода высказываниям обуслов­лен многими обстоятельствами. Во-первых, не яс­но, каким должно быть их формальное представле­ние. Если мы попытаемся представить эти высказы­вания в виде обычной импликации “а -> Ь”, то сра­зу же получится, что все контрфактические выска­зывания истинны: импликация истинна, если ее первый член ложен, а в контрфактическом высказы­вании этот член всегда ложен, следовательно, все контрфактические высказывания при такой форма­лизации следует признать истинными. Вряд ли с этим можно согласиться, поэтому до сих пор про­должаются поиски адекватной формализации таких высказываний.

Во-вторых, не совсем ясно, как отличить истин­ное контрфактическое высказывание от ложного и вообще можно ли говорить об их истинности или ложности. Мы считаем высказывание истинным, ес­ли оно соответствует действительности, т.е. реаль­ность такова, как о ней говорится в высказывании. Но контрфактическое высказывание заведомо не соответствует действительности! Когда вы говорите:

“Если бы сейчас было лето...” или “Если бы я не сло­мал ногу...”, то подразумеваете при этом, что сей­час-то как раз не лето и нога у вас сломана. Тем не менее вопрос об истинности или ложности контр­фактических высказываний не лишен смысла, ибо существуют противоположные контрфактические высказывания, с одним из которых мы согласны, а другое отвергаем, например: “Если бы я родился в XIX в., то я был бы современником Л. Толстого” и “Если бы я родился в XIX в., то я не был бы совре­менником Л. Толстого”. Только одно из этих двух контрфактических высказываний можно признать истинным. Но как обосновать истинность контрфак­тического высказывания? До сих пор это остается открытой проблемой.

Наконец, часто просто не понятно, что именно мы хотим сказать, пользуясь сослагательным наклонени­ем. В некоторых случаях двусмысленность легко выяв­ляется и может быть легко устранена. Например, два высказывания “Если бы Бизе и Верди были соотечест­венниками, то Визе был бы итальянцем” и “Если бы Бизе и Верди были соотечественниками, то Верди был бы французом” кажутся несовместимыми. Однако эта несовместимость иллюзорна: одно и то же предложе­ние “Бизе и Верди — соотечественники” выражают два разных суждения. В одном случае мы хотим сказать:

“Если бы Бизе был соотечественником Верди”, а в дру­гом - “Если бы Верди был соотечественником Бизе”. Таким образом, это просто два разных высказывания, с обоими из которых мы легко согласимся.

Сложнее обстоит дело с контрфактическими вы­сказываниями, антецедент которых говорит о тож­дестве двух индивидов, например: “Если бы я был Наполеоном...”. Мы часто пользуемся такими обо­ротами, но отдаем ли мы себе отчет в том, какую именно мысль хотим выразить? Думаем ли мы: “Ес­ли бы я был императором французов...” или “Если

бы Наполеон обладал какими-то чертами моего ха­рактера...”? Но останусь ли я самим собой, если при­обрету какие-то черты Наполеона? И вообще, что такое я? Вот к таким сложным и интересным вопро­сам приводят попытки разобраться с тем, что такое контрфактическое высказывание.

В современной логике принято различать анали­тические и синтетические суждения. Впервые это разделение было осуществлено великим немецким философом И. Кантом (1724-1804). Аналитическим Кант называл такое суждение, предикат которого уже входит в содержание субъекта и, таким обра­зом, ничего не добавляет к тому, что мы знали о субъекте. Например, суждение “Всякий холостяк неженат” является аналитическим, так как признак “быть неженатым” уже мыслится в содержании по­нятия “холостяк”. “Всякое тело протяженно”, “Москвичи живут в Москве” - все это аналитичес­кие суждения. Синтетическим является такое сужде­ние, предикат которого добавляет что-то новое к со­держанию субъекта, например: “Алмаз горюч”, “Тихий океан - самый большой из океанов Земли” и т.п. Считается, что только синтетические суждения выражают новое знание, аналитические же пред­ставляют собой тавтологии, не содержащие ника­кой информации.

Различие между аналитическими и синтетически­ми высказываниями не является строгим и четким, ибо наши понятия в процессе развития познания из­меняют свое содержание, включают в него новые признаки, а это приводит к тому, что какие-то синте­тические высказывания становятся аналитическими. Имеется немало других видов суждений, логи­ческий анализ которых сталкивается с интересными и сложными проблемами, но, по-видимому, еще больше любопытных суждений, используемых на­ми в повседневных разговорах и профессиональ­ных рассуждениях, остаются пока за пределами ло­гического анализа.

 

Ответы

1) Пешеходы встретились через 3 часа: каждому из них нужно было пройти половину пути, т.е. 30 км: 2 = 15 км. При скорости пешехода 5 км в час он пройдет 15 км за 3 часа. Следовательно, муха ле­тала 3 часа со скоростью 10 км в час, значит, всего она пролетела 10 х 3 = 30 км.

2) Здесь нужно осознать одну простую мысль:

пароходы способны двигаться не только вперед, но и назад, и тогда все становится легко. Допус­тим, один пароход из стоящих справа заходит в залив, а оставшиеся два отплывают назад; три парохода, стоящие слева, проплывают вперед ми­мо стоящего в заливе парохода, после чего он вы­ходит из залива и плывет вперед по реке. Три па­рохода, ранее стоявшие с левой стороны, возвра­щаются на свое место, а из двух пароходов, остав­шихся справа, один опять заходит в залив. Далее все повторяется до тех пор, пока в залив не войдет последний из стоявших справа пароходов; тогда пароходы, стоявшие слева, проплывают мимо не­го и следуют своим маршрутом, а оставшийся па­роход выплывает из залива и присоединяется к двум, плывущим налево.

3) Можно, конечно, наобум выдвигать различ­ные предположения, а затем проверять их: допус­тим, у крестьянина было 15 копеек; прошел он через мост первый раз - у него стало 30 копеек, из кото­рых он 24 копейки отдал черту; у него, следователь­но, осталось 6 копеек, с которыми он перешел мост во второй раз; после этого перехода у него стало 12 копеек. Но этого не хватит даже на то, чтобы от­дать черту его 24 копейки! Значит, в начале денег у него должно быть больше. Допустим, у него было 20 копеек... и т.д.

Однако есть более экономный путь решения на­шей задачи, прямо приводящий к искомому резуль­тату. Нужно двигаться с конца. После третьего перехо­да, как нам известно, у крестьянина образовалось 24 копейки, которые он и отдал черту. Значит, до пе­рехода у него было 12 копеек. Но эти 12 копеек - то, что осталось у него после того, как он отдал 24 копей­ки черту. Поэтому после второго перехода через мост у него должно было образоваться 12 + 24 = 36 копеек. Значит, до этого перехода у него было 36: 2 = 18 ко­пеек. Опять-таки, это то, что осталось у него после расплаты с чертом, следовательно, всего у него было 18 + 24 = 42 копейки. Эта сумма возникла у него в кармане после первого перехода через мост, следо­вательно, до этого перехода у него была 42: 2 = 21 ко­пейка. Таким образом, когда крестьянин встретился с чертом, в его кармане была 21 копейка.

Чтобы остаться при своих, ему нужно было иметь ровно 24 копейки. А чтобы нажиться на этой сделке с чертом, ему нужно было иметь хотя бы 25 копеек.

4) Это один из вариантов знаменитого парадок­са, известного еще со времен Античности. Некий критянин, житель острова Крита, однажды сказал:

“Я лгу”. Это, по-видимому, суждение, ибо здесь со­держится утверждение о том, что произнесенное ложно. Истинно или ложно это суждение? Предпо­ложим, оно истинно. Но тогда говоривший действи­тельно солгал, т.е. высказал ложь, следовательно, это суждение ложно. Хорошо, попробуем принять, что это суждение ложно. Но если оно ложно, тогда говорящий не солгал, т.е. сказал правду, следова­тельно, это суждение истинно. Таким образом, мы получаем парадоксальную ситуацию: признавая суждение “Я лгу” истинным, мы приходим к тому, что в таком случае оно должно быть ложным; при­знавая же суждение “Я лгу” ложным, мы приходим к тому, что его следует считать истинным.

Аналогично и в нашем случае. Чужестранец дол­жен высказать суждение “Меня повесят”, и с ним ничего нельзя будет сделать. Действительно, если попытаться повесить его, то окажется, что он сказал правду, а за правду приказано расстреливать, а не вешать. Если же попытаться его расстрелять, то в этом случае получится, что чужестранец солгал и его следует повесить. Таким образом, что бы мы с ним ни попытались сделать, в любом случае полу­чается нарушение указа правителя острова. Поэтому придется отпустить его и выдать вид на жительство.

Быть может, вам будет небезынтересно узнать, что парадокс “Лжец” и его разнообразные прояв­ления и варианты до сих пор не имеют общеприз­нанного решения. Иногда удается предотвратить появление парадоксов такого рода, однако это обычно достигается за счет наложения серьезных ограничений на использование языка. Так про­изошло, например, в математике. В конце XIX в. была создана теория множеств - математическая дисциплина, ставшая основанием всего величест­венного здания современной математики. Немец­кий математик и логик Готлоб Фреге поставил пе­ред собой грандиозную задачу: опираясь на про­стые и самоочевидные принципы логики и теории множеств, строго вывести из них арифметику на­туральных чисел, затем - математический анализ и, таким образом, представить все ветви матема­тики в виде единой стройной системы, похожей на систему евклидовой геометрии. В течение дол­гих лет Фреге упорно продвигался к своей цели, получая важные результаты и уточняя математи­ческий язык. Его фундаментальный труд “Основ­ные законы арифметики” был уже в типографии, когда от молодого английского логика Бертрана Рассела он получил письмо, в котором тот сооб­щал об открытом им парадоксе в теории мно­жеств. Фреге сразу оценил открытие Рассела:

в фундаменте математики - этого образца строго­сти и точности - лежит противоречие! Работа Фреге в значительной мере потеряла смысл, что он сам с горечью вынужден был признать в пре­дисловии к своему труду. Он был умным и язви­тельным человеком, в чем-то похожим на старого князя Болконского из “Войны и мира”. Этот удар потряс его. И хотя после открытия парадокса Фреге прожил еще 25 лет и много работал, он не опуб­ликовал ни одной статьи.

А Рассел впоследствии изложил свой парадокс в следующей шуточной форме. Представьте себе деревню, жители которой приняли решение:

у местного деревенского брадобрея бреются те и только те жители деревни, которые не бреются сами. Кажется, это вполне естественно: либо ты сам бреешься, либо идешь к брадобрею. Но по­пробуйте теперь ответить на вопрос: что делает сам брадобрей - бреет он себя или нет? Допус­тим, он бреет сам себя. Но брадобрей - это же житель деревни, и раз он бреется сам, его не мо­жет брить брадобрей, т.е. он сам. Хорошо, пусть он себя не бреет. Но тогда он - житель деревни, который себя не бреет, следовательно, должен бриться у брадобрея, т.е. у самого себя. Итак, ес­ли брадобрей себя бреет, он не может этого де­лать; если же он себя не бреет, то обязан себя брить. Противоречие, парадокс!

5) Каждый мальчик должен получить 7/12 яб­лока; разложим эту дробь: 7/12 = 3/12 + 4/12, со­кратим числитель и знаменатель: 1/4 + 1/3. Теперь мы видим, что каждый мальчик получает две дольки: четвертую и третью часть яблока. Чтобы получить 12 четвертинок, нужно разрезать 3 ябло­ка на 4 части; чтобы получить 12 третьих долей, нужно 4 яблока разделить на 3 части каждое. Та­ким образом, ответ: 4 яблока нужно разделить на 3 части, 3 яблока разделить на 4 части и эти доли раздать мальчикам.

6) Здесь нужно открыть одну прост 'ю мысль:

к какому бы племени ни принадлежал местный жи­тель, на вопрос: “Из какого ты племени?”, он всегда ответит одно и то же: “Я молодец!” Если он действи­тельно молодец, он о себе скажет правду; если же он лжец, он о себе солжет. Проводник принес путешест­веннику тот единственный ответ, который он мог ус­лышать. Следовательно, он сам - молодец. А вот ес­ли бы он, вернувшись к путешественнику, сказал:

“Он ответил, что он лжец!”, то кем был бы провод­ник? Лжецом, конечно! Не мог он такого услышать.

 

Глава 4

ЛОГИЧЕСКИЕ ЗАКОНЫ

Пришла пора поговорить о законах логики. Вооб­ще-то законом называют устойчивую, необходимую связь явлений, поэтому законом логики естественно назвать устойчивую, необходимую связь мыслей. Но в каком смысле необходим логический закон? Закон природы невозможно нарушить: подчиняясь закону всемирного тяготения, тело, лишенное опо­ры, падает на землю, и даже если я очень захочу, я не смогу отменить или проигнорировать эту связь. Можно вообразить себя крылатым богом, быть аб­солютно убежденным в этом, более того, убедить в этом всех окружающих, однако попытка воспа­рить к небесам из окна 10-го этажа скорее всего за­кончится катастрофой: вы разобьетесь. Библия со­общает, правда, что Христос ходил по воде “яко по суху”, нарушая тем самым законы природы, но это было чудо. Законы же логики мы нарушаем доволь­но часто, но при этом остаемся живы и никто не ви­дит здесь особого чуда. Да, необходимость законов логики носит иной характер, нежели необходи­мость законов природы. Они необходимы в том смысле, что только при их соблюдении можно надеяться получить истину. Ведь это законы познающего мьи. ]ления, если вы их нарушаете — вы не достигне­те целей познания. Попытка нарушить закон приро­ды способна убить вас, но точно так же попытка на­рушить закон логики убивает в вас разум.

Традиционная логика знала всего четыре основ­ных закона мышления, три из них были открыты и сформулированы Аристотелем, четвертый закон был добавлен немецким философом и ученым Г.В.Лейбницем.

 

1. Закон тождества: всякая мысль в процессе рассуждения должна оставаться тождественной са­мой себе.

Это означает, что сколько бы ни повторялось в ходе рассуждения то или иное понятие или сужде­ние, оно должно сохранять одни и те же содержа­ние и смысл. Соблюдение этого закона предохраня­ет мышление от расплывчатости, туманности, дву­смысленности, позволяет достичь определенности и точности, являющихся существенными свойства­ми правильного мышления. Конечно, данный закон вовсе не запрещает нам изменять содержание на­ших понятий и суждений. Он требует лишь, чтобы мы фиксировали и отмечали такие изменения и в одном рассуждении в конкретной ситуации ис­пользовали слова только в одном значении.

Неточность, двусмысленность наших выраже­ний способна приводить к недоразумениям и ошибкам. Как, например, вы поймете фразу: “Она спрятала в карман записку от мужа”? Полученную от мужа записку она спрятала в карман или она спря­тала от мужа записку, полученную, скажем, от зна­комого? Или вы читаете: “Генерал своим корпусом преградил ему путь”. Что имеется в виду - тело ге­нерала или подчиненная ему войсковая часть? “Я навсегда покончил со старым”, - сказал бандит. выходя из лавки антиквара. О чем или о ком он го­ворит? Если в вашей речи часто встречаются подоб­ные двусмысленности, то ее нелегко понять, как не­легко понять речи политиков и дипломатов.

Нарушение закона тождества нередко встречает­ся в беседах, диалогах людей, один из которых не­которое слово или предложение употребляет в од­ном смысле, а его собеседник - в другом. Вот не­сколько примеров.

“Почему вы называете этот хор смешанным? Ведь здесь одни женщины!” - “Да, но одни умеют петь, а другие — нет”.

Студент, обращаясь к преподавателю, спраши­вает: “Можно ли наказывать человека за то, чего он не сделал?” “Нет, конечно”, - отвечает преподава­тель. “Тогда не наказывайте и меня за то, что я не сделал домашнего задания!”

Учитель: Надеюсь, Петя, я больше не увижу, как ты списываешь с чужой тетради?

Петя: Я тоже на это надеюсь, господин учитель.

Иногда нарушение закона тождества приводит к курьезным последствиям. Один человек, шевелю­ра которого стала катастрофически редеть, написал в редакцию журнала “Химия и жизнь” письмо с просьбой посоветовать ему, как сохранить воло­сы. Через некоторое время он получил ответ: “Вы лучше всего сохраните волосы, если будете соби­рать их в полиэтиленовый пакет, положите туда ку­сочек нафталина и будете хранить пакет в темном, прохладном и не слишком сухом месте”.

Если вы повнимательнее присмотритесь к анек­дотам и всякого рода забавным историям, то обна­ружите, что в основе комической ситуации или ку­рьезного недоразумения часто лежит именно нару­шение закона тождества. Люди, употребляющие од­ни и те же слова в разных смыслах, мыслят как бы в разных плоскостях. Разговаривая якобы об одном предмете, они по сути дела совершенно не понима­ют друг друга. Когда же вдруг происходит пересече­ние этих плоскостей и обнаруживается скрытое раз­личие в словоупотреблении, возникает комический эффект. Порой мы сознательно играем разными смыслами и смысловыми оттенками наших слов.

Один английский журналист был привлечен к су­ду за то, что в своей статье обозвал супругу пэра ко­ровой. Дело он. конечно, проиграл, но в конце засе­дания решил спросить судью:

— Скажите, ваша честь, значит, в будущем я не могу называть баронессу коровой, так?

—Да, так.

— Ну, а если я назову корову баронессой?

— Это будет неостроумно, но не подсудно.

— Благодарю вас, ваша честь, — сказал журна­лист и, обернувшись к истице, произнес: - Позд­равляю, баронесса!

Закон тождества является важнейшим законом логики.

 

2. Закон противоречия (непротиворечивос­ти): два противоположных суждения не могут быть одновременно истинными - по крайней мере одно из них необходимо ложно.

Соединение противоположных суждений дает противоречие. Если вы приняли некоторое сужде­ние, скажем, “Оперу "Волшебная флейта" написал Моцарт” и в то же время соглашаетесь с противопо­ложным суждением “Неверно, что оперу "Волшеб­ная флейта" написал Моцарт”, то вы включили в свое мышление противоречие. Закон утверждает, что один из членов противоречия обязательно ло­жен, следовательно, и противоречие в целом всегда будет ложным. Таким образом, допуская противо­речие в своих мыслях и рассуждениях, вы соглаша­етесь с ложью, а это сразу же лишает вас возможно­сти решить какую-либо познавательную задачу.

Задержимся здесь на секунду. Возможно, вы слышали выражение: “Из противоречия следует все что угодно”. Это верно, но почему? Потому, что ве­рен более глубокий и общий принцип: “Из лжи сле­дует все что угодно”. Теперь нам это нетрудно по­нять. Вспомним импликацию “а -> Ь” и ее таблицу истинности. Эта таблица показывает, что, когда пер­вый член импликации ложен, импликация всегда будет истинна, независимо оттого, истинен или ло­жен ее второй член. Следовательно, если у вас име­ется некоторое ложное суждение, скажем, “Дважды два равно пяти”, то вы можете к нему с помощью знака импликации присоединить любое суждение, и ваша импликация в целом будет истинна: “Если дважды два равно пяти, то Луна сделана из творо­га” - истинно, “Если дважды два равно пяти, то Солнце вращается вокруг Земли” - тоже истинно! Когда импликация (т.е. союз “если... то”) истолко­вывается как логическое следование, то и получают общий принцип: из лжи следует все что угодно. Противоречие всегда ложно, поэтому из противоре­чия также следует все что угодно.

Возникает вопрос: ну и что же здесь плохого? Раз из противоречия можно вывести все, то можно вы­вести и истину. Таким образом, даже допустив про­тиворечие, мы все равно можем прийти к истине, к верному решению проблемы. Это действительно так, вы можете прийти к истинному решению про­блемы. Однако дело в том, что, приняв противоре­чие, вы теряете возможность отличать истину от лжи: ложь будет выглядеть столь же убедительно, как и истина. Вы потеряете способность ориентиро­ваться в окружающем мире, отличать вымысел от реальности, и однажды эта реальность больно на­кажет вас за это.

Противоречивыми бывают и понятия, когда в их содержание входят несовместимые признаки, на­пример “круглый квадрат” или “женатый холос­тяк”. Но главное, конечно, это противоречие между суждениями. Следует иметь в виду, что противоре­чие возникает лишь тогда, когда об одном и том же мы что-то утверждаем и одновременно отрицаем в одно и то же время в одном и том же отношении. Если же речь идет о разных предметах или предмет берется в разных отношениях, или высказывания

относятся к разным периодам времени, то противо­речия может и не быть. Например, не впадая в про­тиворечие, можно принять два высказывания: “Се­годня жарко” и “Сегодня холодно”, если слово “се­годня” в первом случае относится к 10 июля, а во втором - к 10 января.

В романе И.С. Тургенева “Рудин” есть такой диа­лог Рудина и Пигасова:

“Прекрасно! - промолвил Рудин. - Стало быть, по-вашему, убеждений нет?

— Нет и не существует.

— Это ваше убеждение?

- Да.

- Как же вы говорите, что их нет? Вот вам уже одно, на первый случай.

Все в комнате улыбнулись и переглянулись”.

Здесь Пигасов утверждает, что никаких убежде­ний не существует, и в то же время признает сущест­вование некоторого убеждения, впадая тем самым в очевидное противоречие.

 

3. Закон исключенного третьего: из двух про­тиворечащих друг другу суждений одно обязатель­но истинно.

Это означает, что две противоречащие друг дру­гу мысли не могут быть одновременно истинными (об этом говорит закон противоречия), но они не могут быть и одновременно ложными - одна из них необходимо истинна, другая — ложна. Иначе гово­ря, если перед вами два противоречащих друг дру­гу суждения, то истина содержится в одном из них, не нужно искать ее где-то в другом месте, третьего не дано (tertium поп datur, как говорили латиняне). Например, число 7 четное, либо нечетное; Иванов женат, либо неженат - что-то из этого обязательно истинно. Один человек гордился выучкой своей со­баки. Когда он отдавал ей команды: “Иди ко мне или не ходи!”, “Ешь или не ешь!”, она всегда вы­полняла их. Однако мы с вами теперь понимаем, что здесь нет повода для гордости — поведение со­баки подчиняется закону исключенного третьего.

В пьесе Ж.-Б. Мольера “Мещанин во дворянст­ве” есть такой диалог;

“Г-н Журден:.. А теперь я должен открыть вам се­крет. Я влюблен в одну великосветскую даму, и мне бы хотелось, чтобы вы помогли мне написать ей за­писочку, которую я собираюсь уронить к ее ногам.

Учитель философии: Отлично.

Г-н Журден: Ведь правда, это будет учтиво?

Учитель философии: Конечно. Вы хотите напи­сать ей стихи?

Г-н Журден: Нет-нет, только не стихи.

Учитель философии: Вы предпочитаете прозу?

Г-н Журден: Нет, я не хочу ни прозы, ни стихов. Учитель философии: Так нельзя: илито, или другое.

Г-нЖурден: Почему?

Учитель философии: По той причине, сударь, что мы можем излагать свои мысли не иначе как прозой или стихами.

Г-н Журден: Не иначе как прозой или стихами?

Учитель философии: Не иначе, сударь. Все, что не проза, то стихи, а что не стихи, то проза”.

Здесь герой пьесы попал в клещи закона исклю­ченного третьего. Правда, этот закон не столь уни­версален, как два предыдущих. Он справедлив и применим только там, где возможно четкое реше­ние и определенный ответ - да или нет. Увы, реаль­ность часто далека от четкости и ясности. Предметы и явления изменяются, к часто трудно сказать, что это - все еще старый объект или уже что-то новое? Наши знания ограничены и не всегда позволяют дать определенный ответ. Существует ли во Вселен­ной разум, подобный человеческому? Будет ли в Москве идти дождь 22 июня 2050 года? Ответы на такого рода вопросы также подчиняются закону ис­ключенного третьего, но мы не можем им восполь­зоваться при их выборе.

 

4. Закон достаточного основания: всякая ис­тинная мысль должна иметь достаточное основа­ние.

Этот закон означает, что, высказывая некоторое истинное суждение, мы должны обосновать его с помощью других суждений. Даже если мысль представляется очевидно истинной, следует указать основания, по которым мы ее принимаем. Данный закон говорит о том, что ничего нельзя принимать на веру, все нужно рационально обосновывать.

“Сегодня на улице мороз”, - говорите вы. “По­чему вы так считаете?”, - спрашиваю я. Если вы от­ветите: “Просто я так думаю, я убежден в этом”, это не заставит меня согласиться с вашим утверждени­ем. Оно не обосновано. Но если вы скажете: “Сего­дня на улице мороз, потому что ртуть в термометре, висящим за окном, опустилась до отметки -50°С”, то вы обосновал!* свое утверждение и я вынужден с ним согласиться. Истинная мысль соответствует действительнос­ти, т.е. реальное положение дел таково, как оно отображается в мысли, поэтому истинная мысль имеет основание в реальности. А это означает, что мы можем найти и указа" о логические основания нашей мысли. Ложь нельзя обосновать, поскольку она противоречит реальности и имеющемуся у нас истинному знанию. Но истина может и должна быть обоснована. Соблюдение закона достаточного ос­нования делает наше мышление обоснованным и убедительным.

Конечно, не все может быть обосновано. Есть ве­щи, в которые мы просто верим, которые невозмож­но обосновать. Я считаю лучшими цветами хризанте­мы, а Мэрилин Монро представляется мне фальши­вой и бездарной, однако мне трудно было бы приве­сти обоснование этих моих убеждений. Логика с ее законами вовсе не стремится уничтожить всякую ве­ру, мнение, предпочтение. Нет, она лишь требует от­давать себе ясный отчет, где речь идет о знании, ко­торое должно быть обосновано, а где мы имеем де­ло с верой, которая не нуждается в обосновании. И смешивать эти две области не следует.

 

Глава 5

РАССУЖДЕНИЯ И УМОЗАКЛЮЧЕНИЯ