ОПБ три, Лиса шесть, докладывайте, как у вас! Взяли Шахида или советуете провести демонстрацию силы?

и, загадочно усмехаясь, покачал головой:

Никак нет, сэр. Ситуация не выбиралась за пределы банальной перестрелки. Запросив подмогу, вы только выставите нас беспомощными кроликами!

А тем временем где-то поблизости грохотали взрывы, каменные укрытия рассыпались на сотни мелких камушков, оторванные члены, раздробленные кости и красные струи разлетались во всех направлениях, создавая мрачно-эпичную картинку в духе Спартанцев Зака Снайдера.

Калиньи, который долго трусил идти в открытый “огонь”, не мог больше смотреть, как его сослуживцы подбирают собственные конечности и целуют кресты, прежде чем их добивает снаряд. Боец сказал “все” и пошел в атаку на дворняжек Шахида. Первый, попытавшийся подстрелить ОПБ-шника, упал раньше, чем понял, что не может стоять. Второму пуля прошла из виска в висок. Третьему, четвертому, пятому…

Калиньи убил шестерых. Еще четверо, обнаружив критический недостаток припасов, вышли к нему с высоченно поднятыми руками и, чтобы попытаться договориться о прекращении обстрела, сдали пушки. Француз… сперва хотел их пощадить, если и вовсе не отпустить. Правда. Но подумав:

Эти фашистские свиньи столько наших за сегодня порешили” – агент поменялся лицом и резко изменил свое решение.

- Нет уж! Ваши жизни слишком вредны для земной атмосферы… - он убил капитулянтов, подойдя к каждому и на каждого изведя по патрону. А когда пришли бойцы, отвоевавшие пространство предречной части, он соврал им: сказал, что те сопротивлялись до последнего и так и не прекратили учащенную пальбу. Это было утверждение, заведомо не соответствующее истине и высказанное в таком виде сознательно, обман обманов, ложь лжи…

Сослуживцы прилипли с вопросами:

Что скажешь, солдат? Все эти трупы – твоих рук дело? То есть, ты в одиночку замочил их всех? – и от них было невозможно отмахнуться.

Да, я. И представляете, насколько мне повезло? – Калиньи завелся, считая, что в команде его таланты выползать из поганых перепалок жутко недооценивают, - Я, считайте, был единственным воином в поле, без огневой поддержки, как вы под вертолетами! Скажете, мол, необязательно выходить на бой с превосходящими силами противника, будто вы что-то понимаете в войне? – и начал упрямиться, на пустом месте, - А я скажу, да ни черта вы в ней не смыслите!

Плечистый парень-блондин с треугольным лицом, характеризующимся ярко выраженным острым подбородком, похлопал нешуточно взвинченного фрэнча:

- Уймись, хорош тут выделываться. Все же свои. Поторопимся к транспорту, а? Не забывай, это конец задания, мы победили, мы выиграли…

Белый дом. Спустя два месяца.

Говоря открыто, мне не верится, что ты, всегда отличавшийся страстью к посиделкам в укрытиях и отсутствием боевого норова, просто взял, побежал с пушкой и завалил восьмерых – пролив вражескую кровь, парень прославился на все ОПБ, о его подвиге “жужжали” даже в кабинете президента. Сам Фрэнсис Бэкон, редко траивший время на неделовое балабольство с агентами, положил на французишку глаз, и с тех пор они работали почти сообща. Базиль по большей части выполнял неофициальные поручения главы государства, и будущее путешествие в дебри Британии было одним из таких, - Раскроешь секрет, откуда достал смелость?

Мистер Бэкон повел себя на редкость гостеприимно - приготовил ОПБ-шнику чай, порекомендовал стул покомфортнее, извинился за трехкратное шуточное обращение по прозвищу.

Основным источником солдатской храбрости всегда была уверенность в своей правоте. Если я не вытворял ничего подобного прежде, значит, не был уверен. Сомнения погружались глубоко и мешали моему интеллектуальному резерву раскрыться – Базиль по понятным причинам стеснялся присутствия президента, потому, походя на несчастного лунатика, старался держать глаза призакрытыми, - Шахид виновен в гибели целого взвода, кроме того, из-за непрекращающихся терактов в Пакистане у вас развязались контры с польским руководством – это, впрочем, ни капельки не смущало визави, давно привыкшего к тому, что его общество вынуждает людей скромнеть и прогибаться, - По-моему, мной только что были перечислены все веские причины поверить в себя.

Внимательно выслушав и серьезно отнесшись к самоотверженному достойному двух медалей поступку агента, Бэкон кратко выразил признательность и бегло заговорил о первых неофициальных порученьицах.

- Что ж, ты славно послужил своей стране, мальчик, но не спеши сразу укладывать все в чемодан. Возможно, скоро тебе придется повторить уже однажды сделанное…

Калиньи ни с кем никогда не обсуждал свой поступок, никому не открылся (кроме как президенту во время личного разговора) и держал волнения в себе, и из-за этого беспорядки в его голове только усиливались. Глаза сдавшихся были молящими, скорбными, мокрыми, ненавидящими, усталыми, тревожными, разочарованными, наивными и в то же время гордыми. Преследуя убийцу везде, они продолжали просить с той же настоятельностью…

Вырвавшись из тесных объятий Морфея, продрав моргающие зенки, француз обреченно помотал головой и, немного прихрамывая, добрался до припасенного на черный день винца. Его не покидало предчувство могильной неотвратимости, в ноздри проникал жуткий земельный запах, а уши слышали стук молотка, вгоняющего гвозди в крышку гроба…

“ Еще, еще немного… ” – и агентик свихнется.

 

 

Ханк исследовал ту часть деревни, в которой ранее не был. Зашел под плохо построенный мостик, где гнездились и обжирались голодные вороны. Трупы крестьян по краям дорог, ставшие незаменимым кормом для хищных пташек, пропагандировали доисторический стиль жизни, когда никто ничего не готовил, и большинство существ довольствовались падалью, бренными останками. Никто не жаловался на качество пищи, уплетая за обе щеки кем-то здорово продырявленные объедки, все всех устраивало…

“ Видать, долго бедняжечки ничего не клевали, раз не могут оторваться ”

 

Прошедший мимо общего внимания, воин без страха увидел вдали узкий проход, похожий на широкую щель. Там же послышался тихий вскрик, который не повторился, и через пару мгновений мечник повернулся к воронам:

“ Улетели ”

Издав звук, косящий под человеческий, вороны, таким образом, выказали неприязнь к иностранцу. Ханк не замедлил шаг, но, достигнув выхода, случайно наступил ногой на что-то хрустящее и приостановился, чтобы рассмотреть раздавленную вещь. Это – яйцевидный кокон, слизкий и полупрозрачный, холодный и мокрый, источающий острый запах тухлятины. Мутант низко наклонился и проверил содержимое находки, представлявшее собой кусок запревшей кожуры, покрытый струпьями и маленькими язвочками, комок испорченной кожи, будто срезанный с кого-то и помещенный в этот кокон.

“ Смрад – даже выносливый и многое чего повидавший Ханк едва сдержал позыв к рвоте. Воздух здесь был настолько пропитан испражнениями, уриной, потом, немытыми телами, что не сблевануть считалось подвигом, - Какая же гадость… ”

Там же лежал и листочек врача…

 

Запись мертвого онколога – 11

Один из разочарованных в распиаренном благодушии ордена открыл мне много нового касаемо экспериментов, проводимых Повелителями Смерти. До недавней поры Конрад Найджел оставался для меня темной лошадкой. Было непонятно, кто он - стороннее лицо, временно поддерживающее интересы Фатума, или непосредственный участник секты, а также я ничего не ведал об источнике его способности свободного общения с онколо и подчинения их воли. Тем более, секретный способ манипуляции больными и вправду действенный. Так как же сектант это делает? Давайте разберемся.

1 – вернемся к теме Онколото, которую, как выяснилось, мы еще не до конца разжевали. Раз в неделю зверь откладывает яйца с находящимися внутри опухолями, обладающими инфекционными свойствами. На вид распространители болезни как оторванные части тела, что совсем не удивляет, ведь это и есть органическая плоть.

2 – почему Фатум не использовал их? Да все просто. Онкобольные, заразившиеся от яиц, существенно отличались от заболевших стандартным путем. У них оставался рассудок, и сам период превращения протекал менее мучительно. Естественно, такому стратегически мыслящему бизнесмену-полководцу, как Фатум, не нужны людишки, которые могут додуматься сплотиться и ему отомстить. Глава секты распорядился о немедленном уничтожении яиц.

3 – Конрад Найджел – единственный зараженный от яиц, которого не убили из-за его проверенной годами преданности! Такой способ заражения дарил телепатический контроль над всеми достигшими пятой стадии. А потом его дозаразил Онколото. На выходе получился относительно стабильный коктейль из разных фаз. Можно сказать, Генрих Фатум приблизился на один шаг к сотворению совершенного слуги.

“ Опыты, эксперименты, наука… Где-то я это уже видел ” – прочитав одиннадцатую по счету заметку, Ханк вспомнил подземный центр на Украине и несколько лет заточения. Призраки прошлого вернулись, а с ними печаль и горечь воспоминаний, обида и раскаянье за опрометчивые поступки.

 

 

Между тем Пастух созвал уже более двадцати человек, дав поручение составить порядок разработки и утверждения инструкций по обеспечению его безопасности. После получасового спарринга по ничегонеделанию онколо прибегли к взаимному знаменателю и разошлись в разные стороны. Теперь можно с уверенностью говорить, возникшая потребность объединяться и военизироваться сыграла определяющую роль в жизни деревни – еще сильнее укрепила узы нерасчленимого альянса!

Ханк и Калиньи околачивались рядом с заброшенной одноэтажной кофейней, держа пушки наготове (француз заставил друга взять облегчённую винтовочку с укороченным стволом) и перекидываясь шуточками о том, сожрет ли их гигантский рак, только настоящий рак-мутант, а не болезнь.

- Как ты говоришь, коконы? – после всего того, с чем им довелось столкнуться, ОПБ-шник готов был поверить в любую паршивую сказку. Критичность и недоверие в нем полностью отсутствовали, - Это что-то новенькое. Хотя… нет! Все то же самое! – заглядывая в пачканные, затянутые тенетой окна, агент балагурил для снижения психологического напряга, - Вонь, говно, желание подорваться на динамите, которое превращается в манию…

 

Две деревянные плоскопараллельные пластины, прибитые к дверям шурупами, содержали объявления о наличии вакансий на следующие должности - уборщик служебных помещений, мойщица посуды и повар. Недолго размышляя, воин без страха сломал обе доски, затем стремительным рывком распахнул дверь и ворвался внутрь.

…Оглядев начальственным взглядом доску с размещенными на ней черно-белыми газетами середины прошлого столетия и сложенные пирамидкой пачки картечных патронов на низеньком стуле, вошедшие взялись выстраивать теории, кто мог прятаться здесь.

- Даже не знаю… - лягушатник, как обычно, начал с небольшого вступления, - Может, какой-нибудь не заболевший, как мы, искал место для временной отсидки, чтобы поднакопить силы и сделать очередную попытку покинуть село…

В кофейне еще находилась ручная швейная машинка старого образца, липкие залежи перепрелой бумаги, так и не сыскавшие своего предназначения, полулитровый стальной термос и… еще много чего констатирующего факт прошедшей человеческой активности.

- Будем просто иметь в виду… - сказал Ханк, сметая с подоконника желтую горку пыли на раскрытую в ожидании левую ладонь, - Что Англия умерла не за день, не за два… - и с несмываемой грустью в голосе подытожил, - Период истления длился долго. Англия издыхала днями, неделями…

Калиньи неопределенно повел подбородком и проверил калибр охотничьего ружья, лежавшего на дверце металлического шкафчика для раздеванья. Осмотрев оружие, француз обнаружил поломку, и идея пополнить арсенал тотчас пропала...

 

 

Покинув кофейню, сообщники схватились руками за ветхую, проржавелую лестницу и стали спускаться вниз. Звуки шагов и громко звяканье металла соединились в мелодию. Фрэнч перебирал ногами тяжело и грузно, соблюдая осторожность, в то время как мутант держался смелее и перешагивал аж через две-три ступени.

Изучение окрестностей Онколона плавно подходило к концу. Из таких неосмотренных

местечек остался лишь подводопадный грот, проход в который было достаточно трудно заметить. Не спрашивая у напарника, хочет ли он осмотреть “ту пещерку”, Ханк пошел далеко вперед.

 

По прибытию воин увидел небольшой каменный алтарь для жертвоприношений с воткнутым в него красивым кинжалом и стоящий рядом золотой сундук, набитый доверху редчайшими драгоценностями, обсыпанный блестящими золотыми монетами. Но глаза наемника не разбежались при виде богатств. Сохранившееся похвальное бескорыстие упрощало любой поход и делало возможным любование на роскошь без приступов алчности и возникновения помешательств вроде ониомании.

“ Сундук и алтарь ”–Ханк нашел листок с откровениями Найджела. Как и в подземелье под своей хижиной, здесь слуга ордена заносил свои мысли на бумагу. Одно волнение – один лист.

 

Yes sacred blood on deviated will be shed and the inspiration on graves of ancestors will condescend. Before a convergence flashes of fertile fire start dawning on the world. Miraculously to see how god and the nobility comes that you near it. Prechisty light just embodies high moral values of an award in souls. These people don't read any more, don't watch TV, don't look after children, don't eat bread, don't pray without speech halts. Everything that remained to them, it to stand in church which was constructed for revolution, for a denial of centuries-old lie. At all stages of a cancer to the fifth fellow countrymen avoided visit of the temple built in honor of Heinrich Fatum... They saw reason, having died that once again proves, the person grows wiser only after revival.

(Да прольется священная кровь на отклонившихся, да снизойдет озарение на могилы предков. Перед схождением мир начинают осенять вспышки благодатного огня. Чудно видеть, как приходит бог, и знать, что ты рядом с ним. Пречистый свет в душах праведных воплощает высокие нравственные ценности ордена. Эти люди уже не читают, не смотрят телевизор, не ухаживают за детьми, не едят хлеб, не молятся без речевых запинок. Все, что им нужно для выполнения житейских обязанностей, это стоять в церкви, которую построили для революции, для опровержения многовековой лжи. На всех стадиях рака до пятой земляки сторонились посещения храма, построенного в честь Генриха Фатума... Они образумились, умерев, что лишний раз доказывает, человек умнеет только после воскрешения)

 

“ Только после воскрешения… Сколько же нарушений должно быть в мозгу писавшего эту ересь, чтобы рождать настолько черный юмор? ” – воин без страха и раньше считал Пастуха зацикленным на варварских уставах, а после прочтения листка с неудивительным, но подтвердившим догадки содержанием, сомнений в его “недружбе” с головой и вовсе не осталось.

Водопад мило шуршал, изредка доставая до Ханка щекотливыми брызгами. Звуки падающей воды расслабляли и немного сбивали с толку. Покидая тайное место ритуальных действий, иностранцу пришлось потратить несколько минут, чтобы перенастроиться.

 

 

…Отдохнувши перед назревающим серьезным замесом, друзья уселись на траву и

увлеченно занялись подсчетом боеприпасов. Хорошо охраняемый сарай был предполагаемым местом нынешнего нахождения Конрада Найджела, из-за чего именно здесь распылался огонь грядущего боя.

- Я сейчас смотрю на них и вспоминаю Пакистан, то, как враг окружался, подвергался обстрелу и уничтожению… - нервно пробухтел Калиньи, задыхаясь от собственного воодушевления, - И это не смешно, это забавно…

Ханк счел важным морально подготовить товарища:

- Как бы ты не хотел, а сегодня нам придется забрать сколько-то жизней. Не время киснуть, ясно?

Не предоставив словесного ответа, напарник покачал головой сверху вниз. Обговаривание стратегии тихого проникновения заняло чуть больше времени, чем хотелось, но зато у борцов с опасными эпидемиями появился прекрасный план, как подобраться к сараю и сэкономить на отсеченных конечностях.

 

Трое мужиков, чьи лица выражали смертельную немилость и неудовлетворение текущим положением дел, будто экспрессия, гиперболизированное излияние чувств было их самоцелью, терлись с правой стороны дряхлого сарая. Вынюхивая кажинный след и отслеживая кажинный звук и шорох, онколо протаптывали тропинки в предлесных зонах, порой позволяли себе отдаляться от нуждавшегося в беспрерывной охране объекта. Француз ждал момента, когда проход окажется чуть более свободным.

Парочка бледноликих отвалила в кусты, а один таки остался стоять на своем “родном” месте. Подбежав, чтобы обмотать шею “чучела” бельевой веревкой, Калиньи упустил из внимания уже поссавшего ареда и едва не схлопотал топором по спине. Благо, превнимательный и все учитывающий Ханк находился вблизи и сберег жизнь разини. Собиравшийся кинуть топорик лишился руки, а затем повис на мече, пронзившем анорексичное туловище неприязненно настроенного скряги. Воин без страза покалечил и убил еще шестерых земледельцев. Кто-то из заболевших расстался с головой и навечно замер, а кому-то пришлось пересчитывать пальцы на руках. Умело отражая атаки озлобленных недругов, антигерой превратил некогда спокойную деревню в поле битвы, на котором он – один единственный облечённый в порфиру победитель и чемпион! Иностранцы принудили оставшихся непокоцанных британцев бежать в отчаянии и в ужасе кричать “на помощь”.

 

Спустя минуту.

Калиньи, заколдованно рассматривающий окна, озвучил первые прогнозы:

- Внутри, вроде, никого… - и, агент, конечно же, в противовес мутанту доверял в первую очередь зрению, нежели чутью, - Что мы здесь забыли…?

- Стой тут! – заново обретя силу, ту, что позволяла идти по жизни, заглядывая в будущее и предугадывая опасность, Ханк предвидел ловушку и помешал лягушатнику зайти, - С Найджелом буду биться я! Уверен, он экземпляр поужасней Ходжеза и всех, прежде досаждавших нам…

 

Старые входные ворота сарая, слегка перекошенные беспощадным временем, были наполовину открыты. Воин активно прогонял страх, и по большей части ему это удавалось, хотя в редких случаях подлая мыслишка о возможном проигрыше все-таки проскальзывала, но это было не столь часто. Реже, чем если бы этим занимался простой смертный…

“ Пастух, твой ангел смерти ждет тебя ”

 

 

Глава 8 Конрад Найджел (часть 2)

 

…Ханку пришлось две минуты стоять с тупым взглядом и щупать себя за лицо, чтобы понять – сверху капает сырая зеленая слизь, падает прямо на него. С потолка, словно сталактиды, свисали “ракосодержащие” коконы. Именно яйца, о сохранении которых так заботился продажный староста, их благовонный сок, их аромат обеспечивали Найджелу эффективность коммуникации с больными. Считая сектанта за своего из-за схожих запахов (нечто подобное наблюдается и в поведении собак), онколо почти всегда шли на контакт с ним. Фатум не знал, благодаря чему прислуге удается налаживать связь с селянами, ибо его приказ о срочном уничтожении яиц заставил деревенского изверга играть в молчанку и вести себя скрытно.

 

Не совсем ожиданно наемник почувствовал, что его правая ладонь вся увязла в жидкой фигне, повернул голову вверх и увидел застывшие тени от яйцеклеток, зародышевых форм!

“ Двуличная погань прятала здесь секрет своей суперсилы. Даже не знаю, валить ли его собственноручно или стукнуть главному, чтобы с ним разделались пожестче – обнаружив этот, с позволения сказать, клад, антигерой еще острее воспрезрел мистера Найджела и уже с лютым нетерпением ждал возможности наточить об него меч, - Пусть погань не рассчитывает на быструю смерть ” – но вдруг слух иностранца поймало неприятное шелестение за спиной. Имманентные крики о самокрутизне и доминации малость поутихли, на смену им пришли более актуальные гнев и настороженность.

Все это время дрессировщик онколо прятался под каркасом крышной конструкции, и спрыгнул лишь тогда, когда мутант почувствовал его злопыхательское присутствие.

 

Послышался характерный звук хрустящего под ногами сена, отчего у многих сжало бы грудь. Ханк же, дождавшись необходимости повернуться в другую сторону, каким-то непонятным образом умудрился избежать сердечного удара.

- Ты! – наемник с несдержанной антипатией ткнул в переносицу Найджела указательным пальцем, - Не надейся выбраться отсюда не по кусочкам! Я тебя… - и заученным движением освободил меч из футляра, - Мелко нашинкую, порублю!

Классическая реакция злодея, легкомысленного по части подхода к оценке собственных сил и способностей: угрозы иностранца с неопределенной национальностью показались англичанину слишком мальчишескими и вызвали лишь умиление. Это шапкозакидательство до нынешнего момента работало безотказно, мутант даже не разозлился…

- Ты нарубишь меня…? – Пастух скривился в плотоядной гримасе, облизываясь, захватывая область вокруг губ, - Парень, я все понимаю, есть приколы настолько нелепые и смешные, но то, что ты сейчас сморозил, должно быть, от дури, просто неимоверно! – и злорадно потирая ручонки с обшелушенной кожей и давнишними не проходящими

мозолями, - Это за гранью добра и зла…

 

Не желая присутствовать при выступлении кривляки-ирониста, перенявшего повадки королевского шута, образ которого, ассоциируется, как правило, со Средневековьем, шута без колпака с бубенцами и яркого наряда, Ханк кинулся в отчаянную атаку с кулаками. Первые два удара пролетели мимо, а третий с чудовищной мощью вошел в переносицу и нерадикально изменил форму носа.

- Получи!

Сломанный поврежденный орган обоняния придал внешнему виду Найджела недостающего устрашения. Этакий “физиономный тюнинг”…

- Ты хорош, но теперь моя очередь! – смачный толчок обеими ладонями в грудь, совершенный без особых усилий, швырнул иностранца на несколько метров, - Очередь главного претендента на трон вседержителя!

 

Ударившись всем телом о стену, мечник соскользнул вниз, как струя воды,

и приземлился на душистый сенный стог.

“ От плохого к приятному. Быстрая смена ощущений оставляет забавное послевкусие, которое не хочется долго и нудно описывать ”

 

Оказавшийся еще тем нечеловечески крепким сучьим ублюдком, Пастух делал короткие, неспешные шаги в направлении мутанта, хрустел шеей, хрустел суставами пальцев. В башке знай мелькали и напевались различные мелодии, скомбинированные из несложного словосочетания “я тебя порву”, и всевозможные варианты фаталити, добавлявшие кайфа в медленное, но, как казалось монстру, неизбежное приближение к финишу.

Слезшему с сена Ханку, познавшему мрак и блеск собственной гордыни, пришлось избрать оборонительную тактику вместо наступления. Воин, чье бесстрашие ныне стояло под сомнением, опасливо отшатнулся, задев пяткой какое-то злосчастное пластмассовое ведро с отстойной водой, чтобы не упасть, ухватился за висящую металлическую балку и отошел к стене…

- Ты сам смешен, а пытаешься иронизировать! – Найджел зловеще настиг прижавшегося, схватил за горло и поднял высоко над полом, - Великобритания снабжает мир лучшими! Я – тому доказательство!

 

Наемничек молчал, т.к. положение его было не самым удачным. А сектант, душащий негодного противника, продолжил произносить свою предубийственную речь. Его очи зазвездились параноидальным азартом:

- Религиозный фанатизм придает нечто возвышенное даже жалкому! К величайшему сожалению, кое-кому не доведется войти в тот новый мир, который готовит для нас мой господин. Кстати, я могу указать на этого неудачника! Хочешь?

 

И в сей миг какой-то странный окатыш, со звоном разбив стекло, влетел внутрь сарая. Внимание враждующих переключилось на неизвестный предмет. И по законам приключенческого жанра повезло тому, кто первый прорюхал, в чем дело (француз, решивший как-то поучаствовать в “шоу”, подбросил гранату):

- Я тоже! – словив момент, когда взгляд Пастуха зафиксировался на какой-то точке в пространстве, Ханк совершил эффективный своевременный удар по ушам ладонями обеих рук, согнутыми наподобие чашек, и, наконец, освободился от захвата, - Тот лох передо мной!

Найджел, судя по всему, не ожидавший такого поворота, схватился за голову и закачался. В глазишках потемнело до полной черноты и сильно заложило уши. Пытаясь поскорее восстановиться для продолжения битвы, досточтимый староста совсем забыл про предмет. Тогда как воин отбежал в дальний уголок помещения, он так и остался стоять, где стоял…

 

Реактивная мини-граната многофакторного поражающего действия была

незаменимостью для Фрэнча, когда требовалось “немного” пошуметь. Случившийся взрыв огромной мощности, сотрясший сразу несколько душ, ударил по тонкой, непроницаемой для воздуха и жидкости ушной мембране Ханка.

Воздух насытился удушливой гарью, гнилью, угаром, кровью и тленом. Где-то впереди рассыпался пучок ослепительных красно-желтых искр, где-то с потолка, создавая грохот, упало несколько брусков, пол усеялся крошечными стеклышками всевозможных форм и размеров, черными обугленными деревяшками и отвалившимися покрытыми копотью кусками стен. Но самая завораживающая часть зрелища бесспорно располагалась посередине помещения: адское багровое пламя обуяло спину не сдвинувшегося с места фанатика.

 

“ Словно кто-то включил репродуктор и нагло глумится – подавляя неприятный приставучий шум в своей голове, воин без страха заходился кашлем и ежесекундно сплевывал. Его радовало только осознание вероятной кончины супостата, покрасневшего от липкого жара. Но эта мимолетная радость растворилась очень быстро, чтобы можно было ею полноценно насладиться:

Пастух, абсолютно целый и невредимый, будто ни разу не обжегшийся, смахнул с рукавов язычки огня и, убедившись в испорченности куртки, скинул её с себя. На фоне злой ухмылки, грезилось, растущей вширь, ярко блестел золотой искусственный зуб.

Староста стоял не только живой, но и дико злой, выведенный, не растерявший былого азарта и маньячной сноровки.

- Ты же должен быть мертв, твою мать! – с повышенной агрессивностью выкрикнул Ханк, - Выходит, ты – очередная куколка генетических разработок?

Некое подобие фатовства прокурсировало по самодовольной роже фрика, который попытался рассказать вкратце о своем истинном предназначении:

- Искусственно созданная бактерия, целенаправленно влияющая на конкретный биологический вид, согласно пожеланию заказчика!

 

Встав на носочки и разведя руки в стороны, Найджел (или то, во что он превращался) повернул волосатую голову вверх и стал часто вдыхать носом воздух с недобрым намерением впитать в себя скрытую в висевших на потолке коконах силу, чтобы потом разблокировать её в себе! Чтобы исполнить предначертанное…

Пастух ужался, делая движения, характерные для запущенных наркоманов. Далее последовал болезненный всхлип и прокатившаяся по горлу и пищеводу волна судорог. Потеряв власть над телом, сектант зажал в руке складку живота и принялся рвать до мяса, до внутренностей. Британец не отдавал полного отчета в том, что в нем происходило, он лишь выполнял “приказ”.

 

- А вот и сотворитель! – из развернутого отбросившего кишки пуза Конрада Найджела

выскочили три меланобластомы. Вызывающее агональный припадок, паническую атаку, острую вспышку неконтролируемого страха зрелище: как подколодные змеюки любя опетлили вечно живого сектатора. Опухоли сломали ребра, повредили кость, обеспечивающую соединение плечевой кости с ключицей, укоротили позвоночный столб несколькими трещинами. Еще миг… и пастушок порвался надвое точно по шву! Туловище умеренно растянулось ввысь, ноги продолжили топтаться там, где и топтались, а посередине зашипели возмужавшие опухоли. Многоножка, которая ранее носила внешность человека, сильно выросла вширь. Меланомы изъели (уничтожили) скелет слуги Фатума, позже заменив его, сформировав с десяток иных подвижных новообразований, - Встречайте, я - новый Онколозавр! Настоящий Онколозавр! – и злодейчик, еще недавно унывавший от всех этих хитросплетений продуктивной работы трех змей, весьма повеселел и залился румянцем.

 

“ Дурдом ” – обходя кругом нескончаемую череду выпирающих головок, Ханк изумлялся, как такое вообще могло уродиться.

 

Извиваясь покрытым мелкими ожогами и внутридермальными невусами телищем,

выпячивая глаза всех своих сволот, непропорциональный монстряга достал макушкой до потолка и грозно оглянул низ под собой. Отвергнутая свисающая кожа живота, прилипшая к горячему полу, усиливала пикантность нахождения в этой преисподней и наматывала нервы на кулак.

Постоянно спокойный и невозмутимый, не поддающийся ни на какие уловки ожившей

“лавкрафтовской мифологии”, Ханк сказал - как отрезал, как рук себя лишил без наркоза!

- Некогда мне церемониться со всякими клоунами! – и, волею ловкости став невидимым для мультиликой каракатицы, зашел с фланга. Клинок, не потерявший остроты, разделил на половинки двух сплетенных змей и толкнул образину в бок. Еле удержав равновесие, монстро (что-то значительное, поражающее необычными свойствами, уродством, величиной) сердито расфыркался, с чихом дернул “прибитым” к фанерному настилу ножищем, дабы стряхнуть надоедного.

Памятуя предыдущий печальный опыт, то, с какой ретивостью господин Калиньи помогал вытаскивать змеюку из чрева, наемник избегал тактильного контакта, а Найджел, уже раскусивший все функции и возможности “дара”, стремился проинфекционировать врага.

 

“ И не мечтай ” - чтобы полностью обезопаситься от голодных бактерий, Ханк крутанул меч в руке и глубоко вонзил в незащищенную коленную чашечку великана. Завывая от боли, монстр неуклюже переместился влево, а измочаленное колено ударилось об острый край продолговатого бруска. Пастух не устоял на своих парных опорах и повалился как подкошенный. Наемник, не теряя подходящего мгновения, подбежал к барински раскинувшемуся на пол-сарая упырю и затащил меч ему под подбородок. Удаленький конец вылез из виска и перерезал горло.

- О, не переживай, похожую участь разделят и остальные ублюдки, те, кто покровительствуют над тобой! Верхушка псевдочиновников и мутированных силовых структур, состоящая из местных религиозных шишек, совершит полет ко дну! - подождав, когда из недруга выйдет достаточно жидкости, иностранец забрал свой “экскалибур”, Конрад Найджел опустился всей массой на туловище и умер, а придавленные метастазы остались подыхать, корчась в каких-то своих муках. Мокрые блестящие головки опухолей стирались об уникально треснутый бревенчатый настил, изранивались в кровь…

 

Сено горело, становилось все чернее, все суше, тушить пал никто не собирался. Воин без страха добился еще одной громкой победы и уже отметил в уме как царское достижение.

“ Надо бы делать ноги. Крыша вот-вот обвалится - не торопясь, он поволочился к нетронутым огнем воротам, будто зовущим “иди же, быстрее”. Честные мечты об ужине отгоняли самые дурные презумпции и допущения, - Мне пора. Я здесь и так задержался. Да, эта страна сумасшедшая… Следующую весну постараюсь провести вдали от Англии. Насрать на спецзадания, изучения мистических эпидемий хватило с головой… ”

 

Обещанный всеми признаками бестревожный идилличный выход накрылся медным тазом: жизнестойкие гадины, оказавшиеся на грани исчезновения из-за провала, допущенного Найджелом, пробили спину, порвали зеленый поношенный свитер и вылезли на поверхность. Тело мертвеца изогнулось, переживая разлом всей костной составляющей, и начало переворачиваться с бока на бок, каждые несколько секунд меняло положение, пока опухоли не сбросили рабские оковы. После освобождения силы онкологии совокупились – змеи сплелись в тугой клубок, создав “макаронного” монстра. Какие-то метастазы, сумевшие вырваться вслед за меланомами, дополнили сатанинский шедевр. Это “непоймичто” попыталось вытянуться и, превозмогая неудобство, встать ровно, чтобы видеть противника.

“ Как только подойду – сразу заражусь ” – твердил в уме Ханк, соблюдая правильное расстояние.

 

“ Когда все дерьмо пройдет… Если пройдет… Здесь нет народа, здесь толпа жаждущих чужой смерти выродков. А если это – конечная станция, и далее следует бездна? Вдруг французишка никакой не ОПБ-шник, а посланник самой преисподней? ” – он настолько измаялся, что уже готов был подозревать всех и вся в чем угодно! Калиньи не вошел в список исключений…

 

 

…Валившиеся стены и потолок крутнулись перед глазами, подтолкнув Ханка к немедленному исполнению какого-нибудь трюка. Совершив немудреный акробатический кульбит, переворот через голову с опорой на руки, антигерой увернулся от паразита, норовившего обхватить штанину, и, мелькнув мечом в воздухе, проколол тварь. Через секунду он сильнее прижал острие к её тельцу.

“Шедевр” же, словно не обращая внимания на весомые увечья, задействовал других подопечных и подбросил ближе к мутанту. Тот отскочил в нужный миг, но, не заметив, оказался рядом с недогоревшим стогом. Полымя обожгло предплечье, а затем пластиковые осколки больно резанули по руке. Мечник зажал лицо руками из-за накопленного несносного пекла, и чуть было не пропустил новую атаку монстро.

“ Фух ”

 

…Огонь уже оккупировал максимум пространства! Воин без страха начал жариться, подрумяниваться вместе с ползучими внутренностями Найджела.

- Я смогу! – от боли, разошедшейся по всем органам, спасали регулярные самоутешения, - Я вынесу! – Ханк ни за что не покинет сарай, пока не удостоверится по гнилости о

смерти монстро, - Я выдержу! – Ханк сам погибнет, но заберет монстро с собой!

 

В самый последний миг, за полминуты до обвала, появился Базиль Калиньи и увидел тонущих в огне напарника с Онколозавром. Герой войны прицелился в туловище, но потом, догадавшись, что стрелять бесполезно, на всех змеюшек просто не хватит пуль,

решил повторить старый добрый номер с киданием гранаты. По сравнению с отстраненным от должности бывшим членом супергеройской элиты, француз не бросался понтовыми фразами, а делал работу скромно и без лишних закидонов.

Одна секунда, две… и грохотнул погрязший в крике убойнейший взрыв. Монстро растворился в ярко желтом всплеске. Какое-то время пред глазами фрэнча стоял непроницаемый ослепляющий свет. А когда пропавшая видимость наладилась, спец по гранатометанию узрел последки, плотно осевшие на стенах – то, некогда принадлежавшее чудищу, что уцелело.

 

Отброшенное к воротам знатно обгоревшее тело лежало без признаков жизни на раскиданном сене. Не говоря худого слова, Базиль водрузил Ханка на плечи, и они

синхронно покинули ад.

 

… В Книге Притчей говорится, что Господь ненавидит семь вещей, что Ему противны:

Гордый взгляд.

Лживый язык.