О генезисе оснований социально-гуманитарных наук

Становление оснований социально-гуманитарных наук первоначально осуществ­лялось как серия "парадигмальных трансплантаций" из области естествознания на область социально-гуманитарных исследований. Решающую роль в начальной фазе этого процесса сыграла механика как наиболее развитая наука в XVIII — начале XIX вв. Механическая картина мира в эту эпоху выполняла функции не только фи­зической, но и естественнонаучной и общенаучной картины мира. Идеалы механис­тического объяснения воспринимались как олицетворение научности, а философия механицизма выступала как функция философских оснований науки.

Наука XVIII столетия стремилась построить научное знание об обществе и чело­веке, используя основания механического естествознания в качестве своей исследо­вательской программы.

Ламетри и Гольбах используют понятия машины, силы, инерции, притяжения, отталкивания для характеристики человека. Эту же стратегию можно обнаружить, например, в социальных концепциях А. Сен-Симона и Ш. Фурье. В работе "Труд о всемирном тяготении" Сен-Симон писал, что наиболее важные рассуждения о поли­тике могут и должны быть непосредственно выведены из знаний физики.

По мнению Сен-Симона, закон всемирного тяготения должен стать основой но­вой философии, которая в свою очередь может стать фундаментом новой политиче­ской науки. Он полагал, что "поскольку единственной наукой является классическая механика, то по своему строению история должна будет приблизиться к небесной механике"⁵.

Сходные идеи можно найти в творчестве Ш. Фурье. Он писал о существовании двух типов законов, которым подчиняется мир. Первый из них - это закон матери­ального притяжения, приоритет открытия которого принадлежит Ньютону. Фурье полагал, что можно открыть второй тип законов, притяжения по страсти, которая является определяющим свойством природы человека.

Первые шаги к конституированию социальных наук в особую сферу дисципли­нарного знания были связаны с модернизацией образов, заимствованных из механи-

ческой картины мира. Хотя О. Конт, признанный одним из основоположников социо­логии, интерпретировал ее как социальную механику, он включал в нее представле­ние о ее историческом развитии, которое полагал фундаментальной характеристикой общества. Общество, в его концепции уже начинает рассматриваться не как меха­низм, а как особый организм, все части которого образуют целостность. В этом пункте отчетливо прослеживается влияние на контовскую социологическую кон­цепцию биологических представлений.

Дальнейшее развитие этих идей было связано с разработкой Г. Спенсером общей теории эволюции и представлений о развитии общества как особой фазе эволюции мира. Спенсер не просто переносит на область социальных наук идеи биологической эволюции, а пытается выделить некоторые общие принципы эволюции и их специ­фические конкретизации применительно к биологическим и социальным объек­там⁷. Идея общества как целостного организма, согласно Спенсеру, должна учиты­вать, что люди как элементы общества обладают сознанием, которое как бы разли­то по всему социальному агрегату, а не локализовано в некотором одном центре.

Дальнейшие шаги, связанные с перестройкой первичных парадигмальных обра­зов, перенесенных из естествознания в социальные науки, были связаны с дискусси­ями относительно методологии социального познания. Эти дискуссии продолжают­ся и в наше время, и в центре их стоит сформулированный В. Дильтеем тезис о прин­ципиальном отличии наук о духе и наук о природе. В. Дильтей, В. Виндельбанд и Г. Риккерт определяли это отличие через противопоставление понимания и объяс­нения, индивидуализации и генерализации, идеографического метода, ориентиро­ванного на описание уникальных исторических событий, и номотетического метода, ставящего целью нахождение обобщающих законов. Обозначились два крайних по­люса в трактовке методов социально-гуманитарных наук: первый полагал их иден­тичность, второй их резкое противопоставление. Но реальная научная практика развивалась в пространстве между этими полюсами. В этом развитии выявлялись общие для естествознания и социально-гуманитарных наук черты идеала научности и их спецификации применительно к особенностям изучаемых явлений. Рефлексия над такого рода научной практикой порождала методологические подходы, снимаю­щие резкое противопоставление объяснения и понимания, индивидуализации и гене­рализации. Например, Вебер, подчеркивая важность для социологии понимания мо­тивов, установок и намерений действующих субъектов, вместе с тем развивал пред­ставление об идеальных типах как обобщающих научных понятиях, посредством которых строятся объясняющие модели социальных процессов.

Нелишне отметить, что в естественнонаучном познании также можно проследить связи понимания и объяснения, хотя и в иной акцентировке, чем в социальных и гума­нитарных науках. В частности, понимание встроено в сами акты естественнонаучного наблюдения и формирования фактов. Когда современный астроном наблюдает светя­щиеся точки на небесном своде, он понимает, что это - звезды, огромные плазменные тела, аналогичные Солнцу, тогда как звездочет древности мог понимать это же явле­ние иначе, например, как небесный свет, который сияет через прорези в небосводе.

Акты понимания определены культурной традицией, мировоззренческими уста­новками, явно или неявно принимаемой исследователем картиной мира. Это — об­щие черты понимания в любой области познания.

В принципе, идея согласно которой только в действиях людей исследователь име­ет дело с включенными в нее ментальностями, а при изучении природы он сталкива­ется с неживыми и бездуховными объектами — это мировоззренческая установка техногенной культуры. В иных культурных традициях, например, в традиционалист -ских культурах, которые признают идею перевоплощения душ, познание природы и человека не столь резко различаются, как в культуре техногенной цивилизации.

Проблема противопоставления индивидуализации и генерализации, идеографи­ческого метода, с одной стороны, и номотетического метода, с другой, также требу­ет уточнения. Индивидуально неповторимые события имеют место не только в истории

общества, но и в процессах исторического развития природы - истории жизни на Земле, истории нашей Вселенной.

На уровне отдельных эмпирически фиксируемых событий и общественные, и природные явления индивидуально неповторимы. Но наука не сводится только к эм­пирическим констатациям неповторимых событий. Если речь идет об исторических процессах, то цели науки состоят в обнаружении тенденций, логики их развития, за­коносообразных связей, которые позволили бы воссоздать картину исторического процесса по тем "точкам-событиям", которые обнаруживает историческое описа­ние. Такое воссоздание исторических процессов представляет собой историческую реконструкцию. Каждая такая реконструкция лишь внешне предстает как чисто идеографическое знание. На деле же в ней идеографические и номотетические эле­менты соединяются особым образом, что выявляет определенную логику историче­ского процесса.

Исторические реконструкции можно интерпретировать как особую теоретичес­кую модель того или иного уникального исторического процесса.

Исследования Вебера, посвященные протестантской этике и зарождению духа капитализма, являются примером исторической реконструкции, относящейся к тео­ретическому осмыслению истории. То же можно сказать о работах К. Маркса, посвя­щенных анализу революционных событий во Франции 1848-1852 гг. и 1871 г. Резуль­таты соответствующих исследований Маркса, изложенные в его работах "Восемнад­цатое брюмера Луи Бонапарта", "Гражданская война во Франции", представляют собой реконструкции, демонстрирующие в материале исторического описания его те­оретическое видение.

Теоретические конструкты, применяемые в реконструкциях, не отделены в яв­ном виде от объясняемых ими фактов, а как бы сплавлены с ними. Они выстраива­ют факты в определенной логике исторического развития и демонстрируют эту ло­гику, подобно тому, как замысел скульптора демонстрирует его скульптура. Теоре­тические конструкты (как, например, классы, классовый интерес в упомянутых реконструкциях К. Маркса) онтологизируются, приписываются реальности и пред­ставляют реконструируемый исторический процесс как саму реальную историю, а не как одну из ее моделей. Эта особенность исторических реконструкций часто при­водит к их неправомерному отождествлению с эмпирическим описанием.

Но достаточно указать на то обстоятельство, что один и тот же набор фактов и один и тот же фрагмент истории может быть представлен в различных реконструк­циях. Тогда каждая из них выступает в качестве своего рода теоретической модели, претендующей на описание, понимание и объяснение исторической реальности. Они соперничают друг с другом, что также не является экстраординарной ситуацией для науки.

Разумеется, существует специфика исторических реконструкций в естественных и социально-гуманитарных науках. Когда исследователь реконструирует те или иные фрагменты духовной истории, то он сталкивается с необходимостью понять соответствующий тип культурной традиции, который может быть радикально иным, чем его собственная культура. В этом случае на передний план выходят про­цедуры понимания, движения по герменевтическому кругу, когда понимание много­кратно переходит от части к целому, а затем от целого к части, постигая особеннос­ти иной культурной традиции⁸.

Акты понимания и процедуры построения исторических реконструкций в гума­нитарных науках (как впрочем и в естествознании) обусловлены принятой исследо­вателем дисциплинарной онтологией, специальной научной картиной мира, которая вводит схему-образ изучаемой предметной области. Дискуссии относительно идеа­лов и норм исследования в "науках о духе" во многом касаются способов построения такой картины и ее философского обоснования. Общими принципами, относитель­но которых явно или неявно уже достигнут консенсус в этих дискуссиях, выступают три фундаментальных положения: любые представления об обществе и человеке должны

учитывать историческое развитие, целостность социальной жизни и вклю­ченность сознания в социальные процессы. Указанные принципы очерчивают гра­ницы, в которых осуществляется построение картин социальной реальности.

Их становление в качестве специфических образов социального мира, отличных от первоначально заимствованных из естествознания парадигмальных образцов, происходило во второй половине Х1Х-начале XX вв. В этот исторический период Спенсером, Марксом, Дильтеем, Дюркгеймом, Зиммелем, Вебером были предложе­ны варианты дисциплинарных онтологии социально-гуманитарных наук. Хотя они и конкурировали между собой, определяя область допустимых задач и средств их ре­шения, между ними осуществлялось взаимодействие. Были общие проблемы, обсуж­давшиеся всеми исследователями, хотя и с разных позиций. Каждый из них развивал свои представления об обществе, соотносясь с конкурирующими исследовательски­ми программами. Все это свидетельствовало о завершающем этапе научной рево­люции, которая началась переносом естественнонаучных парадигм на область соци­альных процессов, а закончилась их перестройкой и формированием социально-гу­манитарных дисциплин.

Но и после своего возникновения социально-гуманитарные дисциплины развива­ются не только как сугубо автономные образования. Их взаимодействие с естест­венными науками продолжается, хотя уже на новых основаниях.

Во второй половине XX в., когда в различных областях науки и техники начина­ют активно осваиваться сложные саморазвивающиеся системы, возникает новая си­туация взаимодействия наук.

Саморазвивающиеся системы представляют собой особый тип системных объек­тов. Они характеризуются открытостью, способностью порождать новые уровни своей организации, когда каждый уровень воздействует на ранее сложившиеся, пре­образует их. Такие системы периодически проходят через состояние неустойчивос­ти, фазовых переходов, которые могут быть описаны в терминах динамического ха­оса. В этих состояниях возникают точки бифуркации, небольшие флуктуации могут порождать странные аттракторы, которые определяют возможности дальнейшего развития системы. Предсказания поведения системы - сценарные, существуют про­странственно-временные окна прогнозирования, которые меняются при усложне­нии уровневой организации системы по мере ее развития. Процесс же такого разви­тия может быть описан как смена типа саморегуляции системы, переход от одного типа саморегуляции к другому.

Обширный класс саморазвивающихся систем образуют так называемые чело-векоразмерные объекты — системы, включающие человека в качестве своего ком­понента. Среди объектов современного научного познания и технологического ос­воения к человекоразмерным системам относятся большинство объектов современ­ных биотехнологий (в первую очередь, генетической инженерии), крупные биогеоценозы и биосфера, большие компьютерные сети и глобальная сеть 1гГГЕК-НЕТ, многие системы современного технологического проектирования, когда про­ектируется уже не только машина, и даже не система "человек-машина", а еще бо­лее сложный развивающийся комплекс "человек-машина, плюс экосреда, в которую внедряется данная технология, плюс социокультурная среда, принимающая эту тех­нологию". Наконец, к типу человекоразмерных саморазвивающихся систем отно­сятся все социальные объекты, рассмотренные в аспекте не только функционирова­ния, но и развития.

Стратегии познания и деятельности с такими системами имеют целый ряд общих характеристик. В процессе их исследования и практического освоения особую роль начинают играть этические регулятивы. Возникает необходимость экспликации связей внутринаучных ценностей (поиск истины, рост истинного знания) с вненауч-ными ценностями общесоциального характера. В современных программно-ориен­тированных исследованиях такая экспликация осуществляется при социально-этиче­ской экспертизе проектов и программ. Внутренняя этика науки, стимулирующая поиск и рост истинного

знания, постоянно и в явном виде соотносится с гуманическими ценностями. Исследование и технологическое освоение сложных, человекоразмер­ных, развивающихся систем сближает методологические стратегии естественных и социально-гуманитарных наук. Резкое противопоставление наук о природе наукам о духе, которое имело основания в науке XIX столетия, по отношению к современной науке во многом утрачивает эти основания.

Примечания