Две заслуги Владимира Мономаха

Народное возмущение привело на золотой стол киевский Владимира Мономаха, который был не только талантливым полководцем, но и прозорливым политиком.

Он понял, что лучше и легче жить в согласии со своим народом, нежели вечно запугивать его силой дружинников и богатством иностранцев. Поэтому политика Киевской державы сменилась на обратную. Война с половцами, тяжелая и бесперспективная для обеих второй, угасла, так как западный половецкий союз (по С.А. Плетневой) вошел в состав Русской земли, сохранив автономию, а задонские половцы в 1116 г. одержали победу над союзниками Руси — торками и печенегами, взяв реванш за поражение в 1111 г. В дальнейшем они выступают союзниками суздальских князей.

Этим закончилась утомительная война, и наступил новый период русско‑половецких отношений, характеризующийся участием половцев в междоусобных войнах русских князей ««См.: Плетнева С.А.//Древнерусские княжества Х‑ХIII вв. С.275»». По сути дела в XII‑XIII вв. Половецкая земля (Дешт‑и‑Кыпчак) и Киевская Русь составляли одно полицентрическое государство. Это было выгодно обоим этносам, так как опасность грозила им как с юга, где активизировались туркмены‑сельджуки, так и с запада, откуда и был нанесен неожиданный удар, причем, что удивительно, русскими руками.

Любой феодальный режим имеет противников. Порядок, установленный Мономахом, не был исключением. «Обиженными» оказались «уные» сподвижники Святополка II. Они лишились ведущей роли в управлении, программы — борьбы с половцами — и денежной поддержки князя, черпавшего средства у еврейской общины, подобно тому как это делали германские императоры франконской династии.

Симпатии народа были не на их стороне, поэтому они стали искать поддержки на западе: в Польше и Венгрии, настраивая в этом смысле своего естественного вождя — Ярослава Святополчича, правившего богатой Волынью.

Трудно сказать, что подсказывали этому князю советники, бывшие друзьями его отца, а что исходило от него самого, но в общем это не так уж и важно.

События говорят сами за себя.

Ярослав Святополчич в 1111 г. храбро воевал с половцами, а в 1112‑1113 гг. — с ятвягами, был женат на внучке Мономаха и, казалось бы, утвердил свою лояльность к золотому столу киевскому, что не мешало ему дружить с врагами немецкого короля Генриха V, относительно лояльного к киевскому престолу, — венгерским Кальманом (Коломаном), тоже женатым на дочери Мономаха, и польским Болеславом III, союзником Венгрии. Германская империя стремилась покорить славян и венгров ««См.: Вебер Г. Всеобщая история. Т.IV. С.371»». В 1110 г. разразилась война, в которой Чехия покорилась Германии, а венгры и поляки отразили немецкий натиск на восток.

И вдруг… около 1117 г. венгерский король Кальман демонстративно отослал на Русь свою молодую беременную жену Евфимию Владимировну ««См.: Пашуто В.Т. Внешняя политика...С. 167»», а Ярослав Святополчич — свою — внучку Мономаха ««См.: Соловьев С.М. История России...Кн.1.Т.II.С.391‑392»». Это был не семейный скандал, а вызов.

Мономах действовал быстро. Владимир‑Волынский был осажден совокупными силами русских князей, и через 60 дней осады Ярослав принял прощение своего дяди. Но самое интересное было не это, а поведение народа. Пока длилась осада, волынские бояре доблестно защищали своего князя, но когда все обошлось и противник ушел, «бояре отступились от него», и народ последовал их примеру. Что произошло?

Можно предположить, что для волынского общественного мнения причина усобицы была неясна, но, когда был заключен мир и что‑то стало понятно, повторилась киевская коллизия 1113 г. Волынянам, как и киевлянам, ориентация на католическую Европу была не нужна. Князю пришлось эмигрировать в Венгрию в 1118 г., т.е. сразу после удачного отражения противника. Волынские бояре пригласили на престол седьмого сына Мономаха, Андрея.

Этот эпизод — не простая междоусобица, каких было на Руси много, ибо он повлек за собой серьезную внешнюю войну с Польшей и Венгрией. В обоих королевствах выявились прорусские и пронемецкие партии ««См.:Пашуто В.Т. Указ.соч. С.151, 167‑168»», так же как Ярослав пытался возглавить «западническую» партию, созданную ею отцом.

Будучи изгнан, он не сложил оружия. В 1121 г. он подошел с войском к городу Червеню, но был отражен. Зато в 1123 г. он привел под Владимир огромное войско из угров, чехов и ляхов. В походе приняли участие галицкие князья Володарь и Василько и сам венгерский король Стефан II (1115‑1131).

Волыняне приготовились стоять насмерть, но им помог случай. Ярослав объезжал город, грозил гражданам наказаниями, предлагал сдачу и наткнулся на засаду: два ляха, служившие князю Андрею, внезапно выскочили из кустов, ударили Ярослава копьем в живот и скрылись в городе. После смерти князя войско разошлось, несмотря на уговоры короля Стефана продолжить осаду.

Видимо, отсутствие потенциальных союзников на Руси делало дальнейший поход бесперспективным. На этом закончилась очередная попытка превратить Русь в лен империи и епархию папы.

Конечно, не следует думать, что случайный удар копья достаточен, чтобы изменить историю контакта на суперэтническом уровне, но иногда, хотя и редко, случай создает зигзаги исторического становления, а их последствия часто ощущаются долго. Такие зигзаги происходят тогда, когда противоборствующие силы на момент уравниваются. Вот тогда вступает в игру судьбы Его величество случай.

В 1123 г. был именно такой момент. Германскую империю ослабила длительная гражданская война за инвеституру между папами и императорами, или, что то же, между франконцами и саксонцами. Вормский конкордат 1122 г. ознаменовал чрезвычайное утомление всего немецкого этноса, вследствие чего нажим на восток приостановился. А в Венгрии и Польше не было и тени единодушия: часть поляков и венгров стояла за католическую веру, а другая, оставаясь католиками, хотела освободиться от немцев. Вот в этой обстановке разброда пламя возобновившейся борьбы «христианского мира» с восточным православием было перенесено на запад от Карпат, что дало возможность Руси укрепиться идеологически и экономически, а также достигнуть политического объединения.

Недаром же сына Мономаха Мстислава назвали Великим!

При Владимире Мономахе и Мстиславе Русь окончательно утвердила себя в истории как союзная Византии держава и, более того, как единоверная и равноправная ««Там же. С. 186»». Владимира Мономаха стали именовать не просто великим князем, а царем. Но поскольку отношения между католиками и православными исправить не удалось, то неприятие «латинства» распространялось и на Русь, что, однако, не мешало волынскому князю Изяславу пользоваться помощью венгерской конницы, не вызывая на себя нареканий в вероотступничестве. Ведь это были политические союзы, а не этнические контакты.

Итак, Владимир Мономах справедливо считается самым крупным полководцем и политическим деятелем Древней Руси, но, увы, не за то, что он совершил.

Война с половцами проходила в годы княжения Святополка II, а в годы правления Мономаха она угасла. Не был заключен оскорбительный мирный договор, а просто «степной пожар» к 1116 г. перестал полыхать, к 1125 г. почернели угли пожарищ, а после 1132 г. выросла новая трава и наступило время русско‑половецкого симбиоза.

Да и можно ли гордиться победой над противником, у которого не было ни одного шанса на победу. Населения Руси было около 5‑6 млн., а половцев — 300‑400 тыс. Русь обладала неприступными крепостями и искусными кузнецами, ковавшими оружие для бойцов. Элемент риска в этой войне полностью отсутствовал, ибо у половцев не было тыла и союзников. Заслуга Мономаха — не в победе над слабым противником, а в заключении мира, обеспечившего на 130 лет русско‑куманскую унию. А ведь это не мало!

Зато маленький эпизод 1123 г. — осада Владимира‑Волынского венгеро‑чешско‑польской армией при наличии русских союзников, по сути дела агентов Ватикана, — сулил трагические последствия, что легко заметить, взяв для сравнения судьбу полабских славян. Резерв Ярослава Святополчича был неисчерпаем: все рыцарство Германии и купечество Италии, находившиеся в акматической фазе пассионарного напряжения. Для того чтобы выйти на рубеж Днепра, венграм нужны были только проводники и посредники с местным населением, но этого‑то и лишил их дальновидный Владимир Мономах, умевший действовать в согласии с народом. Поэтому, когда он предложил массам программу союза с Византией, мира с половцами и неприятия Запада, она была принята общественным мнением соборно, т.е. как нечто самоочевидное.

Венгрия упустила время для удара, древнерусские западники рассыпались розно, а православие спасло Русь от оккупации, попытки которой повторились лишь через 100 лет. Именно за это Русь должна быть благодарна Владимиру Мономаху.

Как было упомянуто, война перекинулась на территорию Венгрии, но инициатива ее перешла к Византии. Сын короля Кальмана и внук Мономаха Борис, рожденный на Руси изгнанной женой венгерского короля, при дворе деда подрос, в 1129 г. перебрался в Константинополь и был отправлен императором Мануилом в Венгрию как наследник престола. Король Стефан II принял его по‑братски и назначил наследником престола, но венгерские вельможи воспротивились и выдвинули кандидатом в короли ослепленного Кальманом принца Белу. Стефан и Борис опирались на греков и половцев, Бела — на немцев и чехов.

В 1131 г. Стефан умер, и запылала война. На помощь Борису пришли поляки и русичи, но были разбиты немцами в 1133 г. Лотарь саксонский примирил противников в 1135 г., но после смерти императора в 1137 г. бывшие враги Бориса — маркграф австрийский и герцог богемский — использовали его для вторжения в Венгрию и в 1146 г. понесли тяжелое поражение. Борис бежал в Византию, где был принят императором Мануилом, участвовал в его войне с Венгрией и был убит в одной из стычек с куманами, теперь сражавшимися под венгерскими знаменами. Князь стал жертвой суперэтнического контакта.

По сравнению со всеми описанными здесь странами Русь была самой счастливой.

Конечно, и здесь шли частые междоусобицы, но это не мешало созидать дивную архитектуру и писать замечательные книги. Вплоть до 1200 г. Русская земля была страной изобильной, культурной и не угрожаемой ниоткуда. Византия, унаследовавшая от воинственных императоров династии Комнинов богатство и блеск образованности, дружила с единоверной Русью, не посягала на ее границы. На Западе росла мощь рыцарства и купеческой Ганзы, но барьер в лице литовцев, леттов, куров и эстов предохранял русские княжества от агрессии немецкой и датской. Половцы, разгромленные Владимиром Мономахом, искали дружбы русских князей, крестились в православную веру целыми родами и отражали набеги сельджуков — представителей «мусульманского мира», в это время раздробленного на многочисленные соперничавшие султанаты. При помощи половцев Грузия одержала победу над войсками сельджуков. Царство Давида Строителя, царицы Тамары и Георгая Лаша было, подобно Византии, союзником Руси. Казалось, что благоденствие «украсно украшенной» Русской земли будет продолжаться вечно, но эти слова извлечены из сочинения XIII в., называющегося «Слово о погибели Русской земли». Автор этого трактата знал, что описывает он «золотую осень».

Отвлечемся и внесем ясность. К XIII в. сила инерции первоначального взрыва этногенеза была на излете, что и отметил другой древнерусский автор в «Слове о полку Игореве», описывая княжеские усобицы. Усобицы — это феодальные войны. Они велись повсюду: между баронами во Франции и между эмирами в Сирии, в Индостане — между раджпутами (князьями), в Германии — между герцогами Священной Римской империи, в Японии — между знатными родами Минамото и Тай‑ра, в Англии — между королями и принцами крови. Везде они имели разное значение для страны и народа, но только на Руси XIII в. повели к трагическому исходу. Почему? Да и они ли?