Петровские реформы и востоковедение.Роль императорской Академии наук в формировании востоковедения.

Создание Академии наук в Петербурге, любимого детища Петра I, было высшим достижением его реформаторской дея­тельности в области духовного развития страны. В этом основ­ном научном учреждении России с самого начала достойное ме­сто заняло востоковедение. Кунсткамера и библиотека (в том числе и их востоковедные фонды), как было сказано выше, пере­шли в академическое ведомство. Созданная в конце 1720-х годов академическая типография выпустила ряд изданий по изучению Востока. Экспедиции, проведенные по инициативе и под руко­водством Академии наук, внесли огромный вклад в исследова­ние Сибири, Поволжья, Кавказа и других районов России. Зна­чительная по объему работа по описанию восточных областей была проделана в географическом департаменте Академии наук (1739), где сосредоточивался разнообразный материал, собран­ный на местах, составлялись карты, атласы, специальные обзо­ры. При Академии наук в XVIII в. существовали две школы с преподаванием восточных языков.

Независимо от официальных программ на протяжении всего XVIII столетия в Академии наук постоянно работали специали­сты, своей деятельностью способствовавшие развитию научного и практического востоковедения. Когда в 1759 г. было введено звание члена-корреспондента, первым ученым, получившим его, был сподвижник М. В. Ломоносова по изучению Сибири П. И. Рычков. Особое место среди специалистов Академии наук, причастных к истории востоковедения, принадлежит единственному за весь XVIII век академику-ориенталисту Байеру.

Готлиб (Теофил) Зигфрид Байер (1694—1738). Наиболее значительными были результаты исследований Г.-З. Байера в области китаеведения. После переезда в Россию дополнительные сведения о Китае Байер получил от упоминавшегося выше шведа Лоренца Ланга, участника русских миссий в Китае, и из книг, собранных А. И. Остерманом. В Петербурге он издал первую в Европе «Хинейскую грамматику», специально для которой были выгра­вированы китайские иероглифы, занимался составлением мно­готомного китайско-латинского словаря, оставшегося в рукописи. Главный труд Г.-З. Байера «Китайский Музеум» («Museum Sinicum») был опубликован на латинском языке в Петербурге в 1730—1731 гг. Он посвящен знатоку языков, истории и фило­софии Феофану Прокоповичу (1681 —1736), оказавшему автору помощь в подготовке названного сочинения.

После смерти Г.-З. Байера (1738) до XIX в. в Академии наук не было восточной кафедры. Однако здесь продолжали работать ученые, а также переводчики и преподаватели, деятельность ко­торых была связана и с востоковедением. Помимо И. К. Россохина, А. И. Богданова и Гонзы-Поморцева следует упомянуть «смотрителя над Кунсткамерой» Иоганна Фалльрата Бакмейстера (ум. 1788), знавшего арабский язык и подготовившего первый каталог коллекций монет и рукописей71; профессора искусствове­дения Якова (Якоба) Яковлевича Штелина (1709—1785), из­давшего в «Календаре... географическом» статьи по этнографии восточных народов72; лингвиста и историка Федора (Фридриха) Павловича Аделунга (1768—1843), проявлявшего интерес к санскритскому языку.

Особенно обширен был вклад в востоковедение членов ряда планомерно подготовленных Академией наук экспедиций на ок­раины России. Первая экспедиционная волна пришлась на 1732—1743 гг. и захватила территорию Сибири, Курильских ост­ровов, побережий Японии и Америки. Комплекс этих поездок, стал известен под общим названием Великой Северной, или Вто­рой Камчатской, экспедиции. В поездках активное участие принимали такие сотрудни­ки Академии наук, как историк Миллер.

Герард Фридрих (Федор Иванович) Миллер (1705—1783). Его главный труд, основанный на летописях и других первоисточни­ках сибирских архивов и опубликованный на русском и немец­ком языках: «Описание Сибирского царства и всех произшедших в нем дел от начала, а особливо от покорения его Российской державе, по сии времена» (СПб., 1750). Иоганн Эбергард Фишер (1697—1771) Главным трудом Фишера следует признать многотомную «Сибирскую историю с самого открытия Сибири до завоевания сей земли российским оружием».

Вторая волна академических экспедиций охватывает период 1768—1774 гг. Предметом исследования на этот раз стали райо­ны Урала, Поволжья, Сибири, Персии и Китая. Руководителем этого мероприятия стал известный ученый Паллас. В поездках кроме их руководителя Палласа участвовали С.-Г. Гмелин, И. Иериг, И.-А. Гюльденштедт, И. Георги, И. И. Лепехин, Н. Рычков, В. Зуев и др. Остановимся на характеристике того вклада, который участники экспедиций второй половины XVIII в. внесли в развитие востоковедения.

Петр Симон Паллас (1741—1811), доктор медицины, в 1767 г. приехал в Петербург и последние 43 года прожил в России. Естествоиспытатель, он оставил заметный след и в истории гуманитарных дисциплин, в том числе востоко­ведения. В 1768—1773 гг. он побывал в Сибири, Поволжье и на Кавказе, в 1793—1794 гг. — в Крыму. Его основной труд — это путевой дневник, насыщенный под­робными записями обо всем, что входило в круг интересов авто­ра, в частности о восточных народах: китайцах, монголах, тата­рах, киргизах, башкирах и др. На основании русских и калмыцких источников Паллас под­готовил и издал «Собрание исторических сведений о монголь­ских народах».

Самуил Готлиб Гмелин (1745—1774), профессор ботаники, в 1768—1774 гг. совершил путешествие по Прикаснию, Ирану и Кавказу. В экспедиции, руководимой им, участвовали Н. Крашенников, И. Михайлов, А. Соколов, Я. Ключарев. Их работа проходила в сложных условиях. Сам Гмелин погиб в тюрьме в Иране. Описание его поездки содержало разносторонние наблюде­ния, дающие представление не только о флоре и фауне назван­ных областей, но и об обычаях, религии, законах, внешнем виде турок, персов.

Иван Иванович Лепехин (1740—1802), адъюнкт Академии наук (1768), а затем профессор естественной истории (1771), в конце 60-х годов объездил Поволжье, Заволжье и северную часть России. В истории востоковедения известен как первый переводчик и издатель восточных надписей, обнаруженных, как отмечалось выше, в 1772 г. Петром I среди развалин г. Бул­гара.

7. Востоковедение в Синодальном ведомстве. Святейший Синод в своей деятельности постоянно соприка­сался с практическим востоковедением. Изучение богословия приводило к необходимости знакомства с языками и религиями Востока. В программы духовных академий и семинарий для студентов отделений богословия и риторики неоднократно вводился еврей­ский язык, хотя непрерывность его преподавания удалось уста­новить только во второй половине XVIII в.

Русские паломники, побывавшие в XVIII в. в Египте, Пале­стине и Османской империи, сохранили в описаниях своих поез­док сведения, заслуживающие внимание ученых. Особенно выде­лялся Василий Григорьевич Григорович (Барский-Плака-Аль-бов; 1701—1747), в 1723—1747 гг. посетивший многие восточные страны, где изучил арабский язык и где вел дневник, со­хранивший яркие впечатления и зарисовки обо всем им виден­ном.

Но наиболее действенной мерой оказалось включение в 1770;—1780-е годы восточных дисциплин в программы духовных семинарий: в Нижнем Новгороде — татарского, мордовского, чувашского, черемисского языков; в Казани, Тобольске и Астра­хани— татарского языка; в Иркутске — монгольского. В процес­се обучения составлялись необходимые пособия по названным языкам: «вокабулы», грамматики, словари и др.

В миссионерских целях Святейший Синод способствовал переводам на восточные языки богослужебной литературы и из­данию этих переводов.-23 октября 1737 г. последовал указ «о напечатании церковных книг на грузинском языке и о содержа­нии при Синоде людей, знающих грузинский и калмыцкий язы­ки». В претворении в жизнь этого указа принимали участие Бакар, сын царя Вахтанга VI, архиепископ И. Самебели, игумен X. Гурамишвили. Их деятельность продолжалась до 1745 г. 160. В 1796—1801 гг. в Моздоке действовала грузинская типография, «основанная по инициативе местного епископа и просветителя Гайоза. В ней печатались переводы на грузинский язык как ре­лигиозной, так и светской литературы.

25 марта 1798 г. последовало распоряжение «об отдаче сос­тоящей в Астрахани армянской типографии в управление ар­мянскому архиепискому» Иосифу, который назначался «ценсором» и который вместе с «помощником» (вероятно, с переводчи­ком) должен был заниматься «рассмотрением российских пере­водов с армянского языка».

С пекинской духовной миссией связана деятельность зачинателей российского китаеведения И.К.Россохина и А.Л.Леонтьева. Оба они свободно владели китайским языком и занимались переводами исторических, философских и географических текстов. Особое место в становлении российской школы синологии принадлежит Никите Яковлевичу Бичурину. Он успешно овладел китайским, маньчжурским, монгольским языками и изучил историю, географию, религии и философию этих стран. Бичурин опубликовал 14 книг по проблемам Китая, Монголии, Центральной Азии, Тибета и Дальнего Востока.

Еще одним выдающимся ученым-синологом и знатоком Китая был начальник 10- й Духовной Миссии (1821-1830) архимандрит Петр, в миру Павел Иванович Камен­ский (1765-1845). В 1819 г. за выдающиеся заслуги П. И. Каменский был избран чле­ном-корреспондентом Российской Академии наук по разряду литературы и древно­стей Востока, членом парижского Азиатского общества, копенгагенского Общества северных антиквариев и Вольного общества любителей науки и художеств.

Дважды (в 1850-1858 и в 1865-1878 гг.) начальником Миссии служил архи­мандрит Палладий (Кафаров). Его перу принадлежат труды по различным вопросам жизни китайского общества. Архимандрит Палладий изучал религиозную ситуацию в Китае, историю и философию буддизма, историю проникновения христианства в Ки­тай, интересовался китайскими мусульманами. Он создал фундаментальный Ки­тайско-русский словарь, ценность которого не утрачена и сегодня, унифицировал рус­скую транскрипцию китайской речи.

С 1852 по 1866 г. увидели свет четыре тома «Трудов членов Российской Духовной Миссии в Пекине», содержащие интереснейшие работы, охватывающие различные аспекты изучения Китая.

В библиотеках духовных учебных заведений накапливались материалы о Востоке: учебная литература, работы учащихся и преподавателей, восточные книги и рукописи.

В Казанской духовной академии было разрешено начать пре­подавание одного из местных языков. В 1800 г. здесь учредили курс татарского языка, который вел А. А. Троянский (1779— 1824). Он же составил необходимые учебные пособия. Кроме того, в общий «философский» курс Казанской академии входи­ли сведения о религиях и мировоззрениях арабов, персов, ин­дийцев, евреев и других восточных народов.

8. Востоковедение в Казанской духовной академии. Казанская духовная академия являлась крупным научным, образовательным и миссионерским центром дореволюционной России. Ее влияние распространялось не только на Среднее Поволжье, но и на всю восточную часть Российской империи. Именно здесь процесс изучения ислама, буддизма, религиозных верований и языков нерусских народов России приобрел особенности, свойственные «казанской школе», были выработаны присущие ей методы и приемы исследования, реализовывались на практике новые идеи и формировалась целая плеяда выдающихся ученых, таких как Н.И. Ильминский, Г.С. Саблуков, Е.А. Малов, Н.П. Остроумов, М.А. Машанов, М.Г. Иванов, П.К. Жузе, Я.Д. Коблов, Н.Ф. Катанов и др. Все эти известные, а некоторые даже выдающиеся личности, были связаны с деятельностью единственных в России миссионерских отделений, существовавших в Казанской духовной академии с 1854 по 1920 гг., т.е. до момента полной ликвидации этого учебного центра. Как отмечал М.А. Батунский, студенты и преподаватели противомусульманского отделения Казанской духовной академии «…являлись первыми в России профессиональными миссионерами-исламоведами».

Преподаватели миссионерских отделений Казанской духовной академии уделяли большое внимание практике заграничных командировок на мусульманский Восток с целью знакомства с мусульманскими учениями, Кораном, источниками и литературой об исламе, арабским языком и положением здесь европейского населения. Первым такую командировку совершил Николай Иванович Ильминский. Надо сказать, что это была первая подобная научная поездка, совершенная учеными из российского православного учебного учреждения. Ильминский должен был стать подготовленным специалистом для новых миссионерских отделений, созданных в академии в 1854 г. Когда он вернулся в Казань в феврале 1854 г., в России не было другого арабиста, который обладал бы такой подготовкой в данной области и в такой мере был знаком с живым арабским Востоком». С Востока им была привезена ценная коллекция арабских сочинений из двадцати пяти наименований.

После возвращения из этой научной командировки в 1854 г. Н.И. Ильминский был назначен преподавателем в миссионерское противомусульманское отделение академии. Он вел занятия по истории Мухаммеда, «мухаммеданской вере», педагогике, татарскому и арабскому языкам. Таким образом, Ильминский стоял у истоков открытия миссионерских отделений и изучения арабского языка и ислама в Казанской духовной академии. Именно его исследования стали толчком в деле развития крупного востоковедческого и исламоведческого центра в Казанской духовной академии.

По своему назначению и определению противомусульманское отделение академии стало научным центром изучения истории и этнографии нерусских народов России, истории и учения ислама. Именно здесь сконцентрировались выдающиеся преподаватели и знатоки мусульманской религии. Высоко оценивает деятельность этого отделения И. Алексеев, называя его еще и новацией, культурно-политическим проектом.

В Палестину и Константинополь в научную командировку выезжали преподаватели духовной академии, которые непосредственно не работали в миссионерском отделении. Эти связи осуществлялись через Православное Палестинское общество (образовано в 1882 г.) и Русский археологический институт в Константинополе (образован в 1895 г.).

Таким образом, открытые в 1854 г. единственные в дореволюционной России миссионерские отделения являлись своеобразными центрами изучения этнографии, истории, религиозных верований и языков нерусских народов Поволжья, Приуралья и Сибири. Они достойно продолжили востоковедческое дело в Казани после прекращения изучения восточных дисциплин в Казанском университете. Однако в изучении ислама и мусульманского Востока они в большей степени придерживались миссионерских штампов. Но, несмотря на это, учеными миссионерских отделений Казанской духовной академии был накоплен огромный пласт источников и знаний по востоковедению и исламоведению. И мы в полной мере можем назвать миссионерские отделения Казанской духовной академии востоковедческими центрами дореволюционной России. Миссионерские отделения стали производителями научно подкованных кадров для образования и просвещения татар, марийцев, чувашей, башкир, калмыков и других народов. Преподаватели миссионерских отделений развернули активную политику по разработке методических пособий, грамматик, учебников для изучения нерусскими народами русского языка. Они стали инициаторами профессионального изучения христианства, ислама, буддизма и других религиозных концепций, приверженцами которых являлись народы России. Исследования, проведенные преподавателями и выпускниками миссионерских отделений, стали известны по всей России, нередко получали высокую оценку современников и являлись неоценимым вкладом в отечественную науку. А сами отделения оказывались в центре внимания со стороны ведущих востоковедческих учреждений России.